СОГ! На выезд!

А что тут ответить? Прав старый. Он ведь еще при Щелокове служить пришел. Он настоящий мент. А мы так это – полукровки. Начинали-то в ментах, а вот закончили уже в полицаях.

Настоящий страх.

Когда я испытал свой первый настоящий страх, я тогда был достаточно молодой, какие-то 28 лет. До того момента я испытывал страх, но чтобы так: до дрожи, до ступора – никогда. И когда в меня, во время задержания, стрелял из обреза «Белый», и когда тормознули пьяного мужика, и тот ткнул в меня отверткой, и когда прибыли на семейный дебош, и трезвый, в общем-то, мужик, доведенный разделом имущества со своей бабой, кинулся на нас с топором, я. конечно боялся, но все же не так. А тогда…, но давайте по порядку.

Лето 1999 года. Нам поступает сообщение о разбойном нападении на трассе на дальнобойщиков. Преступники использовали предмет похожий на гранату Ф-1. Руководство отдела решает ставить на трассу машину-ловушку, сотрудники распределяются по графику, кто будет нести службу в машине-ловушке, кто в группе прикрытия, кто в машине, разгоняющих с трассы другие машины. Я тогда служил в дежурной части, поэтому после каждого дежурства попадал в ночь: то в машину ловушку, то в машину прикрытия, то на разгон других дальнобойщиков. И вот в одно из дежурств мне звонит дежурный из «Кобры»

– Вы сегодня «ловушку» ставить будете?

– Да, конечно – отвечаю.

– Передай начальнику, что мы сегодня ночью ставим «ловушку», поэтому можете перекурить. Да, с трассы сегодня машины не гоняйте, а то вдруг какой эксцесс получится, пусть твой шеф отзвонится моему.

– Все, есть, принял.

Тут же докладываю начальнику и во время смены дежурства напоминаю про разговор с дежурным «Кобры».

Начальник: «Я здесь, на земле, начальник, и я решаю – будем мы ставить «ловушку», или нет. Сегодня ночью лично со мной в гражданке едешь с трассы машины разгонять. Вопросы!».

«Никак нет», − отвечаю.

Прихожу вечером, в гражданке, получаю АКМ (автомат Калашникова модернизированный), броник, каску, сажусь в машину. Там уже начальник РОВД в гражданке, ГАИшник в форме. Поехали. Доезжаем до первого поворота с трассы, там стоит КАМАЗ, водилы спать залегли. Ну, выгнали мы их и еще парочку дальнобойщиков. Начальнику из машины надоело выходить после первого же КАМАЗА, остальных выгонял только я.

Вот подъезжаем к ГАЗЕЛИ. Начальник мне: «Иди, гони!». Что делать, пошел. Подхожу: «Так и так, − говорю, − тут разбойники по трассе могут быть, вы бы до ближайшего населенного пункта доехали». «Сейчас, – говорит водила – сейчас». Поворачивает ключ в зажигании. И тут из-за поворота выскакивает еще одна ГАЗЕЛЬ из нее выбегают маски-шоу. Как и я в брониках, в «сферах», с АКМами. Один из них тычет мне дулом АКМа прямо в лицо, и первое на что я обращаю внимание, что предохранитель у него стоит на автоматической стрельбе, а дальше я вижу ствол АКМа направленный прямо мне в лоб… Вы когда-нибудь смотрели в ствол 57 мм АЗП (автоматическая зенитная пушка)? А мне приходилось. Так вот ствол 5,45 мм АКМа мне представился как ствол 57 мм АЗП. И если этот парень выстрелит мне в голову из АКМ, то последствия будут практически теми же, что и при выстреле 57 мм АЗП мне в голову. Только при выстреле из пушки у меня будет охрененная дыра: что спереди, что сзади; а вот при выстреле из АКМ у меня во лбу будет такая маленькая дырочка, а вот сзади вынесет всю затылочную кость, вместе со взбитыми и перемешанными мозгами, кровью и мозговой жидкостью. Это, как в цветном видео, мне представилось за долю секунды. И тут меня заклинило. Организм захотел сжаться, уйти с линии огня, а мозг давал команду доставать удостоверение, меня трясло, я не мог пошевелиться. Что мне кричали, я не слышал. Очнулся я мордой в асфальте, от боли в скрученной руке, и увидел, как вытаскивают из машины моего начальника и, как и меня, кладут мордой в асфальт. ГАИшник выскочил сам, с уже развернутой ксивой в руке. Нас с начальником подняли с земли, очень вежливо попросили предъявить удостоверения, что мы с радостью и сделали, после чего мне вернули автомат.

Старший, в звании майора, снял маску и спрашивает у начальника: «А вам, что ваш оперативный дежурный не доложил, что мы сегодня стоять будем, и чтобы вы не мешали». «Нет, − говорит мой начальник, − не доложил». И тут меня взорвало: «Ах ты ослина упрямая!, – кричу, − Доложил я тебе все! И если бы ты из себя удельного князька не строил, то мы с тобой сегодня бы мордой в асфальт не лежали и пыль не нюхали! Сволочь!».

Сев в машину, начальник по рации дал отбой нашим машинам «ловушке» и прикрытию. Возвращались мы в отдел молча. После сдачи оружия и средств индивидуальной защиты, начальник нас с ГАИшником вызвал в свой кабинет: «Я вам дам по 10 суток отгулов, но никому не рассказывайте, что сегодня было. Можете рассказать, что мы встретились с «Коброй» и я решил снять «ловушку»». Рапорт на отгулы я написал сразу же.

После этого я понял, что самый жуткий, самый ужасный страх человек испытывает, когда висит на волосок от смерти, когда заглядывает смерти прямо в глаза, когда осознает, что может умереть прямо сейчас. И организм наш хочет жить, очень, очень сильно хочет жить.

Сказ о том, как Колян Круглогубцев начальника ГАИ уволил.

В детстве Колян Круглогубцев был пацан, как пацан. Да и в молодости ничего не обычного не было. Родился и вырос в СССР. Как и все: в 16 лет попробовал алкоголь, в 18 приобщился к сексу. Окончил очно техникум, и потом заочно политех. В 24 женился, и родилось у него с женой 2 детей. Короче все как у всех. Но к 45 годам стал Колян Круглогубцев начальником отдела сбыта в ПАО Саратовэнерго в районном центре – небольшой, но все же шишак. И стал он уже не Колян Круглогубцев, а Николай Валентинович Круглогубцев – уважаемый человек. Все его в районе знали и почитали.

Было в детстве и молодости у Коляна несколько друзей. Кто-где работал в наше лихое время. Но было и три друга, которые еще в молодости в милицию работать пошли. Один так и остался простым инспектором ДПС, второй пошел повыше – дослужился до подполковника уже полиции и был заместителем начальника полиции, третьему же вовсе повезло – начальником ГАИ стал. Бывало, что друзья собирались вместе, ну там по рюмочке коньячка выпить, молодость вспомнить, да и о делах насущных поговорить.

И вот идет все вроде нормально у Коляна, он уважаемый человек, все его знают в районе, он всех знает, гордится, что у него такие друзья есть, если что помогут решить какой надо вопрос. Все вроде в «елочку».

Но вот, однажды, попал дальний родственник по линии жены Коляна в переделку – попался пьяный на своей машине инспекторам ДПС. Просить за него Коляну стремно, все в поселке знают, что этот самый родственник жены – подонок последний, сколько с ним отец намучился, отмазывал от криминала, сколько бабла терпилам отдавал, чтобы заявы из ментовки забирали, да на суде говорили, что примирились, потом плюнул и сказал: «Сынок ты уже взрослый, надоело мне тебя отмазывать, барахтайся сам». Неохота такого гниду отмазывать, да жена пилит и пилит: «Помоги родственникам, да помоги!»

Надоело это Коляну слушать и пошел он к другу, который начальником ГАИ был и говорит: «Лелик! Помочь надо! Родственника моего твои архаровцы спеленали. Давай решим проблему, чем могу – помогу».

Начальник ГАИ ему в ответ: «Колян, понимаешь какая проблема, твоего родственника каждая собака в поселке знает, да ладно бы с хорошей стороны, а так и клейма на нем ставить негде. Не надо от тебя никакой помощи, да и денег ваших не надо. Пусть эта гнусь по закону хоть за что-то ответит».

Обиделся Колян, как это ему хорошему человеку помочь не хотят. Да и где это видано, чтобы ГАИшник, тем более начальник ГАИ, взятку не взял – куда государство катится, так все основы государственные порушить можно.

Пришел Колян домой, рассказал все жене, особенно на основы государственные налегал. Посоветовался с женой и решил в губернию ехать – в управление собственной безопасности областного УВД – как это начальник ГАИ взятки не берет от друзей детства, так и государство рухнуть может.

Послушали его люди в больших погонах в управлении собственной безопасности областного УВД и решили человеку помочь, как же основы государства рушатся. Зарядили Коляна по полной, ну там видеокамеру и диктофон в одежду, и по новой его к начальнику ГАИ отправили.

Пришел Колян к другу – начальнику ГАИ и ту же песню давай ему петь, дескать помочь надо и денег дам, либо чем другим помогу. А начальник ГАИ ему то же самое говорит, типа не надо мне от вас ничего. На том и разошлись.

Собрали записи большие погоны из УСБ, подождали пару дней, и к начальнику отдела заходят, так мол и так вашим людям взятки предлагают, а они своевременно рапортом о том происшествии вам не докладывают.

Вызвал начальник отдела начальника ГАИ и говорит: «Ты что же это, Олег Сергеевич, антикоррупционный закон нарушаешь. Или не ведаешь, что по каждому факту предложения взятки ты незамедлительно рапорт писать должен?».

Что тут ответишь? Вот и сказал начальник ГАИ правду: «Вроде как друзьями с детства с Коляном были, не хотелось друга под статью подводить».

И сказали начальнику ГАИ большие погоны из областного УСБ: «Ты что не знаешь, в какой системе работаешь? Нет у нас друзей. Вот ты не захотел друга под уголовную статью подводить, а друг тебя под нарушение антикоррупционного закона подвел. Дескать, ты основы государства рушишь. Так что получишь ты волчий билет, уволят тебя по отрицалову и скажи спасибо, что до пенсии дослужил».

Вот так Колян друга, начальника ГАИ, из органов доблестной полиции и уволил. Одна беда – не стал с ним никто из бывших друзей общаться и на сабантуи свои звать, начальника ГАИ, потрясателя основ государевых, зовут, а его нет.

А мораль дорогой читатель из этого рассказа Вы уже сами выводите, кому какая ближе к телу, а то, знаете, времена сейчас суровые, чуть, что не так сказал, али написал, сразу и статью на тебя найдут, ведь знаете, как советские милиционеры говорили словами Железного Феликса: «отсутствие у Вас судимости – это не Ваша заслуга, а наша недоработка», и опять же, друга не захотел сдавать – пошел вон, мы в ваших услугах больше не нуждаемся, поэтому с моралью уж сами как-нибудь!

Дуэт.

Вечером домой позвонил дежурный: «Тревога». Пока я собирался (спал уже), пока в отдел прибежал, без меня на преступление уехали. Да не просто преступление – разбой. Самый настоящий, со стрельбой, погоней и перестрелкой с бандитами.

Начальник по рации дал дежурному указание, чтобы мне мою ТОЗ-18 выдали. Сижу в дежурке, жду, когда за мной приедут. Оптику пока просматриваю, вдруг какой нехороший милиционер из стойки мою винтовку брал, да в оптику пялился. Дети, ей Богу! Собьют гады настройки на прицеле так, что и с десяти метров в бутылку шампанского не попадешь. Нет, все риски вроде на месте, посмотрел в прицел, все вроде нормально (я по определенной точке возле отдела прицел настраивал, так удобней, сразу видно сбился или нет, хотя до 50 метров мне оптический прицел был практически не нужен, я по штатному прицелиться и попасть могу).

Где-то час просидели. Новостей ноль. Прямой телефон с ГУВД аж горячий от звонков стал, как в «Смольном» 27 октября 1917 года. А что докладывать? Если не докладывает с места преступления никто. Сидим, ждем. Ну наконец-то. Пошли доклады, по мне отбой, так как бандитов задержали, моя помощь в задержании бандитов не нужна, а вот опросить терпил (потерпевших) придется.

Приехал автобус с терпилами. Вышло человек двадцать. Блин, всю ночь придется опрашивать. Но, старший группы торопится, мне выделяет только одного – Вадика, он так его назвал.

Я вам доложу, что Вадиком данного мужика можно было назвать по недоразумению. Около сорока пяти лет, где-то два десять, сто пятьдесят весу, кулаки как мячи футбольные, и весь такой не то, что толстый, а плотный, не человек, а гора. Такая здоровенная каменная глыба. Меня аж оторопь взяла.

– Вадик, – гора протягивает свою огромную ручищу и улыбается так, что ему верить сразу захотелось (Вот, например, если Коля Валуев вам улыбнется и лапищу свою вам протянет, вы же ему сразу поверите и все-все сами ему отдадите).

Здороваюсь.

− Пойдем, − говорю, – расскажешь как дело было.

Садимся в кабинете, я достаю бланк допроса свидетеля (приводить монолог буду по памяти, как помню, потому некоторые подробности додумывать буду): «Рассказывайте».

Вадик: «Мы торгаши. Ездим каждую неделю в Москву за товаром, а потом по городам и весям области этим шмотьем торгуем. Чтобы дешевле было, нанимаем автобус, уже года два, как скооперировалось нас человек двадцать торгашей. Удобно и дешевле, чем на машине одному мыкаться. Вечером выехал, ночь проспал в автобусе, с утра в Москве на Савеловском, да в Луже закупился. Вечером домой. Зато самому рулить не надо. Мы, с мужиками, обычно вечером в автобусе спокойно выпивали по бутылочке, и баиньки.

В этот раз водила захотел, похоже, сколымить, вот и подсадил в автобус двоих каких-то типов. Мы не против, деньги всем нужны. Наши жены впереди, а мы с мужиками, как обычно, сзади сидим, выпиваем. Ну, там разговоры разные. На этих хлюпиков внимания никто не обращает. Почему хлюпиков? Да мелкие они. Вот даже ты, например, для меня не особо большой, а те вообще хлюпики. По грудь мне, да и то в прыжке, и субтильные такие. Хлюпики и есть.

Проехали километров семьдесят. Чей-то остановились. Тут слышим: выстрел. Поднимаем головы, а один их хлюпиков уже рядом с нами стоит и обрезом в нашу сторону тычет: «Деньги давай!». А второй возле открытой двери с наганом, это он, гад, вверх и стрелял. Бабы наши блажат. А мне, блин, так обидно стало, я ведь эти деньги потом и кровью зарабатываю, и отдать свои кровные каким-то хлюпикам, жалко ведь. Стал прикидывать, как этих двоих половчее из автобуса вышибить. Я ведь в молодости боксом занимался, а сейчас, когда время есть, в бильярд с мужиками играю. Думаю: «Как тебе ловчее врезать, чтобы ты через весь проход пролетел и второго возле двери зацепил так, чтобы вы вдвоем в открытую дверь вывалились». Но проход длинный, метров десять, наверное, а сидя наносить удар будет и не с руки, и силы такой не будет, как с ног ударить. Встаю, руки вверх поднимаю, типа все, сдаемсу, и лезу левой рукой во внутренний карман за деньгами, достаю и протягиваю хлюпику. Тот из правой руки в левую обрез перекладывает и протягивает руку за моими деньгами, и я ему прямой правый прямо в лоб. Полетел родимый промежду креслами по проходу. Парит на уровне моей груди, как орел. Думаю: «Господи! Помоги!». Услышал видно Господь мою молитву. Смотрю: орел мой точно во второго хлюпика попадает, и они оба из автобуса вылетают. Классный вышел дуэт, и биток и чужак – оба в лузе. Ору водиле: «По газам». Так с открытой дверью и стартанули, а тут через километр заправка. Оттуда в милицию и позвонили.

Но, как оказалось, еще двое бандитов нас на «девятке» с самого начала «вели». Подъезжает та «девятка» к заправке, а тут ГАИцы, как черт из табакерки. Ну, ваши с бандитами немного в войнушку поиграли, постреляли друг в друга, да разве ж против АКМ с обрезом попрешь. Вот бандюганы машину и бросили, и в поле бежать. Но куда, там же снегу по пояс. В поле их ваши и повязали, постреляли, правда, маленько. Я такое только в американском боевике видел. Вот и все вроде».

Такой вот бильярдный дуэт.

Профессиональная деформация.

Каждый сотрудник МВД подвержен профессиональной деформации. В отделе кадров, у психолога, я видел данные, что после 15 лет службы сто процентов сотрудников подвержены профессиональной деформации, и, чтобы снизить риск данного психологического аспекта личности, сотрудникам рекомендуется больше читать художественной литературы. Я лично был не совсем согласен с данной статистикой. Но…

В мае 2017 года, уже после увольнения из органов МВД, я поехал на малую родину, были и есть дела, которые необходимо делать, в том числе встретиться с одноклассником и другом Виталькой. Он тоже бывший сотрудник милиции, только уволился еще в 2011 году во время перехода в полицию, ушел по льготному стажу.

Ну, встретились, сидим у него дома выпиваем, разговоры разные разговариваем. И зашел у нас спор про эту самую профессиональную деформацию. Виталька утверждал, что данные психологов на сто процентов верные, и я, как уже отслуживший в МВД 26 лет, имею данный психологический аспект личности.

– Не могу с тобой, Виталий, согласиться, – отвечаю, – я много читаю художественной литературы, а это снижает риск заболевания.

– Да есть у тебя профессиональная деформация, – парирует Виталька, – пойдем на балкон покурим и я тебе наглядно докажу.

Пойдем, так пойдем. А время уже было начало шестого часа вечера, как раз после окончания работы во многих организациях.

– Вон, смотри, – говорит Виталька, – мужик идет с большой полной нейлоновой сумкой-авоськой, что можешь сказать?

– Ну, что тут говорить? Спи… свистнул мужик что-то с работы и несет домой.

– А почему ты так решил, что он что-то свистнул?

– Да это же элементарно, Ватсон, – отвечаю, – «Магниты» в других сторонах, БАМ (так у нас называют гаражный массив в западной стороне поселка) тоже. Улица Карла Маркса упирается в бывшую автостанцию, где сейчас служебные автобусы и высаживают рабочий люд, соответственно мужик идет с работы, а на работе ничего обычно не продают.

– Вот видишь. Не факт, что мужик что-то свистнул с работы, мы этого не знаем, но ты уже сделал вывод, обвинив мужика в правонарушении, и под этот вывод подвел логические построения. А говоришь, что у тебя нет профессиональной деформации. Правы психологи, на сто процентов правы. Я ведь сначала тоже так же, как ты, думал, да и сейчас себя на таких мыслях ловлю. Все, забудь! Ты больше не мент и не полицай, привыкай к цивильной жизни.

Вот что тут можно ответить? Да правы психологи на все сто процентов, и Виталька, конечно же, прав. Когда еще психика начнет изменяться и восстанавливаться, неизвестно, и возможно ли это? А до того момента нужно твердить себе Виталькины слова: «Все, забудь! Ты больше не мент и не полицай, привыкай к цивильной жизни».

Свои.

У каждого человека имеется определенный круг людей, которых он считает своими: семья, родственники, друзья, знакомые. В отношение каждой групп своих мы поступаем согласно принятым в обществе морально-этическим нормам и совести самого человека. В отношении какой-то группы мы никогда не сделаем определенных действий, потому как это будет считаться аморально. С остальными людьми мы поступаем так, как считаем правильным, прежде всего для себя.

Корпоративная этика подразумевает относиться к коллегам как к своим людям, даже если ты и не знаком с этими людьми, так нас учили те, кто служил уже много лет, они еще Щелокова помнили, и мы в своем небольшом отделе старались так и поступать. Но лихие 90-е внесли лепту и во взаимоотношения между теми, кто, казалось бы, хотя бы с коллегами, должен был поступать по совести. Это был первый урок, который преподнесла мне жизнь, указав, что «редиски» есть везде.

Середина 90-х, я молодой человек, отслужил только год в милиции, с коллегами по работе были хорошие отношения, даже с теми, которых мне приходилось видеть в первый раз. Конечно, к нам приезжали проверяющие и находили недостатки в работе, но это воспринималось как должное, после проведения проверки это были обычные люди, которые не строили планов сделать тебе чего-то плохого.

Выходной день, я, после суточного дежурства, прихожу домой, и тут батя меня радует: «Надо поехать в соседний город, отвезти сестре продуктов. Я сам не могу – выпивал вчера, поэтому рулить будешь ты». Отказаться нельзя. У меня машины тогда не было – не заработал еще, а у бати – «Москвич 2140». Отец отстоял за ним очередь в пять лет и купил его в начале 80-х. Он очень гордился своей машиной, всегда за ней смотрел, и его М-2140 выглядел как новенький, хотя на тот момент ему было около пятнадцати лет. Что ж загрузили в «Москвич» продукты и поехали. Дорога была более или менее нормальная, ехать семьдесят километров, за полтора часа доедем.

В дороге батя спрашивает:

– Вот ты уже год в ментовке в ОВО служишь, офицера получил, как у вас дела? ГАИшники не достают?

– Да с чего вдруг? – отвечаю вопросом на вопрос, – вроде все нормально, часто вместе службу несем, в деревни выезжаем, спину друг другу прикрываем.

– Это потому что вы по одной «земле» ходите, а вот областники?

– Да и областники вроде не докапываются.

– Понимают, что вы на своей «земле» им тоже «козью морду» сделать можете. Ты же знаешь, я много лет водителем работаю. И, если, ГАИшникам начальник волю даст, то вам тоже несладко придется, ГАИшники сами говорят: «Мент ГАИшнику не кент, и гусь свинье не товарищ», не понимают, что в роли свиньи выступают. Но все же ГАШники тоже разные. Вот если, к примеру, тебя остановил офицер – то, скорее всего, ты лекцию по безопасности дорожного движения послушаешь, да поедешь себе с Богом. Если остановит сержант – то, если правильно себя повести, фивти фивти, что тебя оштрафуют. А вот если попадется прапорщик – сто процентов готовь штраф. Мерзкие люди, так же как и их звание. Менталитет сержантский, но уже почти офицер, хотя офицером еще не стал, поэтому и ведут себя соответственно.

– Что все так плохо? – спрашиваю.

– Вот здесь на въезде, на КПП, стоит прапорщик милиции ГАИшник Стасик, мерзопакостный тип, никогда от него без штрафа не уйдешь, будет докапываться до последнего, такой говорят: «До столба доеб…ся». Точно тебе говорю – хуже прапорщиков ГАИшников нет.

– Ну нам это не грозит, я ксиву с собой взял.

– Да «фиолетово» ему твоя ксива, он на своей «земле», «обует» и тебя.

– Как же! Не может быть! Мы же коллеги! Свои! Какая-то корпоративная этика должна быть!

– Он и слов-то таких не знает. Так что смотри в оба, и при въезде в город езжай аккуратно, правил не нарушай, в потоке может и не заметит нас.

Честно, не поверил я словам отца, как же мы милиционеры, коллеги, свои.

Проехали мы пост без приключений, хотя Стасика я заметил издалека, а тяжело не заметить, под два метра ростом, под сто двадцать живого веса, эх и здоров кабан! «Вот же непруха», – проворчал отец. Я тогда подумал: «Какая непруха? Не остановил ведь! Да и ксива с собой». Почему непруха я понял потом.

Доехали до сестры без приключений, разгрузились, пора в обратный путь. Выезд из города в сторону нашего поселка один, не объехать, и, как назло, ни одной машины: ни попутной, ни встречной. Подъезжаю к КПП, а Стасик уже радар в нашу сторону нацелил, да фиг тебе – сорок еду. Но нет, бежит навстречу, жезлом машет. Останавливаемся.

– Прапорщик Грицко. Здравия желаю.

– Здравствуйте, – отвечаю

– Выйдете из машины и предъявите документы.

Выхожу, достаю документы, отдаю Стасику. Смотрит, глаз правый щурит.

– А у Вас огнетушитель, аптечка, знак аварийной остановки и тормоза-противооткаты есть?

Показываю огнетушитель, аптечку, знак аварийной остановки.

– А тормоза-противооткаты по правилам дорожного движения только транспортным средствам с максимальной массой десять тонн и более положены. Командир мы свои, – и показываю ему ксиву.

– Все должны правила дорожного движения соблюдать!

– Абсолютно согласен, но мы же ничего не нарушили!

– А «ручник» у Вас работает?

– Да.

– Поставьте машину на ручной тормоз.

Ставлю на «ручник» не переживая, знаю – точно работает, перед домом сестры ставил, а там небольшой спуск, стояла как вкопанная, не поехала. Стасик толкает машину сзади, и толи я перетянул рычагом, а скорее просто Стасик лось здоровый… ручник делает: «Пум» (лопается тросик) и машина по абсолютно прямой поверхности катится.

– Ну вот, а ты говоришь: «Свои». Штраф с тебя семнадцать тысяч (в середине 90-х мы все были миллионерами, Чубайс, гад, не соврал).

– Да ладно, мы же сотрудники милиции.

– Не хочешь по квитку (постановление-квитанция, позволявшая выписывать штраф и тут же его на месте получать наличными), выпишу протокол, но тогда: водительское в полон, и по месту службы рапорт. Квиток – это только для своих.

Делать нечего отдаю штраф.

– Ей – говорю, – а квитанция?

– Ну, ты же сам сказал, что мы свои, какие могут быть претензии.

– Смотри, Стасик, заиграешься ты, «заедешь».

– Столько лет стою, ничего не было и не будет.

Сажусь в машину, батя ехидно так: «Говорил же тебе: «Мент ГАИшнику не кент». Я: «Нет, не так. Гусь свинье не товарищ».

ЗЫ: Стасик недолго еще шерстил на дороге. Через два месяца образовали управление собственной безопасности, и они Стасика через месяц «приняли». Дали Стасику восемь лет за взятку должностному лицу при исполнении должностных обязанностей как первому «клиенту» УСБ. Образцово-показательное дело было, в назидании другим ГАИшникам такой большой срок и дали. Нам это довели на занятиях, как урок – взятки не брать. А я тогда подумал: «Есть на свете высшая справедливость, и направляет она мразей туда, где им место: кого на шконку, кого под шконку, а кого возле параши кукарекать».