Осень давнего года. Книга первая

Пришло 1 сентября. Начался последний, самый тяжелый школьный год в жизни Сережи. Он твердо решил закончить десятый класс с золотой медалью и поступить в Политехнический институт. Но оказалось, что хорошо учиться в детдоме просто невозможно. Старшие воспитанники ограничивались только хождением в школу и бездельным присутствием на занятиях. Уроки юноши не готовили никогда! Поэтому к Сергею, склонившемуся над тетрадками в учебной комнате, снова стали привязываться. Толкали под локоть, вытаскивали из-под него стул, орали в самое ухо: «Ты что, больной?! Зачем тебе это надо? Лучше всех хочешь быть, да?» Пришлось снова – и очень много раз! – жестоко драться за право готовиться к занятиям. Сергей победил – от него окончательно отстали.

Юноша с головой ушел в учебу и не замечал, как пролетали дни и месяцы. Гнал от себя мысли о доме, о семье. Первое время очень скучал по Зинаиде. Все-таки парень надеялся, что сестра навестит его в детдоме. После Нового года Сергей понял, что она вычеркнула брата из своей жизни, и перестал ждать. У юноши остались только сны, от которых он и хотел, и боялся избавиться: в них Сережа опять вместе с папой, и мамой, и сестрой гулял по Москве, любовался Кремлем…

Свою золотую медаль Сергей честно заработал. Директор детдома, вручая ее юноше на торжественной линейке, даже прослезилась. Оказалось, что такое событие – выпускник-отличник – случилось первый раз за всю историю детского учреждения. «Качать Серегу!» – радостно заревели воспитанники, и счастливый медалист полетел под потолок.

В институт он поступил легко, сдав один экзамен на привычную оценку «пять». Теперь Сергей стал взрослым, получил звание студента и мог уже вернуться домой. Юноша собрал вещи, попрощался с товарищами. Потом обошел весь персонал детдома: директора, воспитателей, нянечек, поваров, сторожей. Юноша был благодарен этим людям – они помогли ему выжить и выстоять в трудное время жизни. Вечером Сергей пришел в родительскую квартиру. Ключ у него сохранился, и юноша нарочно не стал звонить в дверь Зинаиде. Открыл замок сам – ведь это был и его дом, не только сестрин. Войдя, сразу наткнулся на Зину и Колю, выскочивших в коридор. У сестрицы вид был почему-то испуганный. Ее муженек пьяно ухмылялся и держался за стенку. «Здравствуйте», – сдержанно произнес Сергей. – «Ну, ты вымахал, пацан. До чего здоровый стал!» – вместо приветствия протянул Коля. Зинаида уперла руки в боки и спросила: «А зачем сюда явился? Да еще вперся без спроса, как законный хозяин! Ты здесь больше никто, понял?» Юноша в бешенстве шагнул вперед, протянул руку к нахалке. Сестрица взвизгнула и понеслась в «зал». Сергей – за ней. Коля хотел было бежать следом, но спьяну запутался в ногах и грохнулся на пороге комнаты. Сережа схватил сестру за воротник халата и встряхнул. Зина низко завыла…

Зинаидины слова оказались не пустой болтовней. Сестра сумела каким-то образом выписать Сергея из квартиры. Теперь юноша лишился права жить в ней. «А что? Ты вон какой здоровущий парень вырос! – кричала милая родственница. – Небось сумеешь себе на другую квартиру заработать! Да к тому же воспитывался в детдоме, и тебе государство должно жилье предоставить. Иди и добивайся!» Николай, громко икая, кивал и поддакивал Зине: «Конечно, заработаешь. Чего нам тута всем троим тесниться?» Не в силах смотреть в глаза мерзкой парочке – так стыдно было Сергею за подлость родных людей! – юноша встал и подошел к серванту. Рванул за дверцу. Достал альбом с семейными фотографиями, сунул его под мышку. Потом отправился в детскую. Супруги, переглянувшись, засеменили следом. Знакомый с детства диван по-прежнему стоял в углу. Не обращая внимания на Зину и Колю, Сережа отодвинул его от стены. Кусок обоев, приклеенный им больше года назад, тоже оказался на своем месте. Отлично. Значит, тайник не нашли. Студент присел на корточки в углу и извлек на свет Царь-пушку. Зинаида фыркнула: «А, вот что ты спрятал! Ну и сокровище. Я-то думала»… – «Думала – деньги, да? Ты же ничего другого в жизни не хочешь и не ищешь. Верно, сестренка?» Милая родственница свекольно покраснела и кинулась на Сергея, стараясь расцарапать ему лицо. Но это девушке не удалось: юноша сжал руки сестры железной хваткой и силой усадил на диван. Зинаида заныла от бессилия, но драться с братом больше не решилась.

Через минуту Сергей, провожаемый до самой двери обозленными супругами, вышел из отчего дома. В чемоданчике он уносил фотоальбом и свою единственную драгоценность – мраморную Царь-пушку. Идти юноше было некуда. Можно было, конечно, вернуться в детдом – там ему не отказали бы в крове и пище. Но тогда пришлось бы рассказать добрым, но совершенно чужим для него людям про то, как обошлась с ним родная сестра. А мысль о ее новом предательстве жгла Сергея невыносимой болью! Нет, делиться с кем-то своим позором в этот страшный вечер он не мог. Юноша всю ночь бродил по городу, иногда отдыхая на скамейках в парках. Наконец на рассвете Сережа пришел к реке. Она могуче несла свои темные воды, обтекая зеленые острова напротив набережной. «Какая сила! – подумал Сергей, любуясь бегом волн. – Движется себе вода куда ей хочется уже тысячи лет. И ничто не может ее остановить, потому что Иртыш твердо знает, куда течет и зачем. Зинаида всю жизнь мечтала меня остановить, не дать делать то, что я хочу. Но не сумела! Я все равно двигался по своему руслу и буду идти по нему дальше. Не погибну и не стану бомжом – назло сестричке!»

В институт Сережа приехал к самому открытию. Ему, как уже зачисленному в списки студенту и бывшему детдомовцу, сразу дали место в общежитии. А что особенно ценно – предложили работу лаборанта на кафедре химии. Сергей с радостью согласился. Жизнь налаживалась!

Она, конечно, и потом не стала для юноши легкой и беззаботной. За пять лет учебы ему пришлось и голодать, и выбиваться из сил на разных работах, чтобы как-то прожить. Но Сергей не унывал! В студенте бурлили молодость и сила, а бороться с трудностями парню было не привыкать. Царь-пушка на его общежитской тумбочке светилась узорами, когда Сережа на рассвете возвращался домой после разгрузки вагонов. Ствол орудия по-прежнему задорно смотрел вверх!

Когда Сергей закончил третий курс и собирался ехать со стройотрядом на летние заработки, судьба улыбнулась ему – да еще как! Иноземцев-младший, как выпускник детдома, получил отдельную квартиру. Юноша не верил своему счастью, когда получил ключи! Друзья в общежитии хлопали парня по плечу и шумно поздравляли. А вечером того же, невыразимо счастливого дня, закатили пир горой! Приятелям было жаль расставаться с Сергеем: он слыл хорошим товарищем и никогда никому не отказывал в помощи. Наутро новосел побросал вещи все в тот же старенький чемоданчик и, напутствуемый пожеланиями не забывать друзей, поехал «к себе». Так он теперь с тайной гордостью называл в мыслях новое жилье.

Незаметно пролетели еще полтора года. Однажды во время зимней сессии Сергей допоздна прозанимался в областной библиотеке. Пока он ехал через весь город «к себе», наступила ночь. Как раз пришли злые январские холода, и на улицах в тот час не было ни души. Юноша почти бежал, стараясь побыстрее добраться до дома – ведь мороз стоял под тридцать градусов. Вдруг, нырнув в проходную арку соседнего дома, Сергей услышал отчаянный плач. Так и есть – справа, за углом арки, стояла девочка лет четырнадцати и захлебывалась в слезах. Сергей отнял ее руки от лица, чтобы спросить, что случилось. И ужаснулся! Губы девочки были разбиты в кровь, а глаз заплыл синяком. «Кто тебя так? Кто посмел?» – спросил он у девочки. «Папка! – закричала она. – Он пьяный, он дурак! Уже месяц каждый день водкой наливается и нас с мамкой бьет! Я домой не пойду – папаша сказал, что ноги мне выдернет! Лучше здесь на морозе помру, зато он больше меня не изобьет. Найдут девчонку утром, да и похоронят, и все дела. Только мамку жалко. Если меня не станет, папка ее одну скоренько до смерти изувечит. Он зверь, зверь!» Девочка опять зашлась в плаче. Сергей, недолго думая, встряхнул ребенка за плечи: «Пойдем ко мне! Нечего тут замерзать. Не все такие мерзавцы, как твой папка». Девочка недоверчиво шмыгнула носом и спросила: «Правда к себе зовешь? А зачем я тебе – драная да битая?» – «Да затем, что нельзя детям так жить, как ты живешь. Идем! Не бойся, не обижу».

По дороге разговорились. Девочку звали Ларисой. Сколько она помнила себя, ее отец постоянно пил. Семья бедствовала, потому что все заработанные родителями деньги алкоголик тратил на водку. Правда, бывало, что наутро после попойки папуля громко каялся и обещал покончить с загулами. И действительно, он мог потом две недели, а то и месяц продержаться без пьянки. В доме появлялась кое-какая одежда, еда, даже печенье к чаю, – так определила их недолгое семейное счастье Лариса. Потом кошмар начинался сначала. Мать с дочерью терпели – куда было податься от беды? Но вот в последние два года отец стал еще и распускать руки. Начал бить маму Дашу, а потом и до Ларисы добрался. Жить с алкоголиком стало совсем невыносимо – но что делать? Уйти от изверга было некуда. Вот и в тот вечер он напился почти до беспамятства и стал колотить маму Дашу головой об стену… Лариса бросилась заступаться, и отец, оставив жену, жестоко избил дочь.

Наконец Сергей вместе с новой знакомой вошли в квартиру. Девочка сняла старое пальтишко, и юноша чуть не застонал. Он понял теперь до конца смысл ее слов: «драная да битая». Еще ни разу в жизни Сергей не видел столь плохо одетого ребенка! Без преувеличения, вся жалкая одежонка девочки оказалась рваной, в огромных дырах. Видно было, что ее старательно пытались залатать. Но тщетно – рубище просто расползалась от старости. Когда же Лариса в тепле комнаты стянула и кофту, юноша почувствовал, что у него непроизвольно сжались кулаки. На худых руках девочки от плеч до кистей багровели страшные кровоподтеки. «Да есть ли на ребенке живое место? – в бессильном гневе подумал Сергей. – И этот ужас сделал его родной отец! Откуда только подобные гады берутся?» Лариса, улыбаясь, смотрела на Сергея. Он спохватился: «Девочку ведь накормить надо, и побыстрее, горячим. Вон она какая худая, бедняжка». Скоро молодые люди сидели в кухне и ели пельмени. Лариса глотала их, почти не жуя…

На следующее утро студент, пересчитав оставшиеся до стипендии средства, повел свою новую знакомую покупать одежду. Ну, невозможно было без слез глядеть на рвань, в которой щеголял ребенок! Лариса охотно согласилась с предложением Сергея посетить магазин. Они поехали в «Детский мир». Приобрели девочке скромную кофточку и юбку. Лариса сияла, сбегая по ступенькам универмага к выходу, а юноша растроганно думал: «Хоть маленькую радость, но я могу тебе доставить, девочка. Довольно ты страдала, хватит». Но… на первом этаже Лариса вдруг остановилась как вкопанная. Ее загоревшиеся глаза впились в полки, на которых сидели куклы. Оглянувшись на подошедшего Сергея, девочка опомнилась и отбежала прочь от отдела игрушек. Юноша вздохнул: деньги почти полностью истрачены. А ведь молодым людям предстоит еще как-то пропитаться несколько дней на оставшиеся жалкие крохи – вдвоем! Но жалость взяла верх над благоразумием. Сергей подошел к полке и выбрал для Ларисы самую маленькую куклу – «пупсика». Девочка блаженно вздохнула и прижала игрушку к груди.

Прямо из магазина они отправились в детский сад, в котором мама Ларисы работала нянечкой. «Она же, наверное, с ума сходит. Не знает, что я теперь у тебя живу», – виновато протянула девочка, открывая тяжелую дверь дошкольного учреждения. Дарья Федоровна, действительно, провела бессонную ночь, тревожась за пропавшую дочку. Но в милицию пока не заявляла, надеясь, что девочка переночевала у своей подружки Веры – такое случалось и раньше. Верины родители сочувствовали трудной жизни Ларисы и привечали девочку, когда ее отец пускался в очередной пьяный загул. «Что ты, мамка, – удивилась Лариса. – Да они все уехали еще второго числа на Верины каникулы в Новосибирск, к дедушке!» Женщина подняла на Сергея измученный взгляд: «Благодарю Вас, добрый человек, что мою доченьку спасли. Без Вашей помощи она, наверное, и замерзла бы, упрямая девчонка. Еще на пороге крикнула, убегая, что домой не вернется. Я-то сразу за Ларисонькой хотела кинуться – мороз ведь какой, долго ли до беды! Но муж меня не пустил – измордовал опять, привязал к балконной двери. Орал: „Пусть катится! Неча за ней, шельмой, бегать! Померзнет и поймет: папка бьет – значит любит!“ Вы простите, молодой человек, что я Вам тут про наши горести рассказываю. За доченьку спасибо, что приютили, погибнуть не дали. Пойдем, Лариса, посидишь пока в кабинете бухгалтера до вечера. У меня работы много, группу вон мыть надо. Потом поужинаем да домой пойдем. Прощайся с молодым человеком да благодари – кабы не он…» – «Я не пойду домой! – попятилась от матери девочка. – Ни за что, никогда!» – «Да как же? – всплеснула руками женщина. – Не может ведь чужой человек тебя к себе взять! У него собственных забот полно». – «Я могу, Дарья Федоровна, – твердо сказал Сергей. – Как ребенку жить в обстановке пьяных скандалов? Понимаю: мое предложение кажется Вам несуразным. Но все же разрешите Ларисе остаться у меня. Честное слово, так будет лучше». Женщина тяжело вздохнула: «Милосердный Вы человек, Сергей Георгиевич, жалеете Ларису. Но ведь и у меня совесть есть. Как я могу родное дитятко на постороннего мужчину повесить? Нехорошо это будет». – «А терпеть побои Ларисе хорошо? – возмутился юноша. – Какое будущее ждет девочку, Вы подумали?» Дарья Федоровна заплакала: «Да уж ясно, что горькое. Откуда светлому-то взяться? Ладно, я согласна. Пусть Лариса у Вас живет – все от отца подальше. А то хоть в детдом девчонку определяй – как ее иначе от истязания спасти?» Девочка радостно подпрыгнула и показала матери «пупсика»: «Смотри, что мне Сергей купил!» Женщина улыбнулась: «Ладно уж, егоза. Я вижу, что он и взаправду тебе помочь хочет. Есть, видно, Бог на свете. Дайте мне Ваш адрес, Сергей Георгиевич. Буду вас с дочкой навещать – не одному же парню с чужим дитем возиться. А ты, Ларисонька, здесь больше не появляйся – вдруг изверг выследит, тогда беда! Я ему скажу, что тебя в детдом отправила, – туда он не пойдет. Вот врать мне алкашу придется, грех на душу брать – а как иначе? У него ведь совести ни грамма нет. Еще явится к Вам, Сергей Георгиевич, без всякого стыда и начнет деньги на выпивку требовать – за дочку, мол. Да простит меня Господь!»

Дома Сергей спросил у Ларисы: «А почему твоя мама не разведется с отцом? Это же не муж, а мучитель!» – «Не знаю, – пожала плечами девочка. – А куда ей уйти-то от папашки? На улицу? Мамка говорит: завсегда русские бабы горе терпели, такая и ей судьба выпала».

Когда закончились зимние каникулы, Сергей с немалым трудом отправил девочку в школу. Она кричала: «Не пойду к дорогим одноклассничкам! Они надо мной смеются, что хуже всех одета. Я в школе уж два месяца, считай, не была – и не соскучилась по ней ни капли! Что мне там делать-то?!» – «Учиться, – строго сказал юноша. – И даже не мечтай невеждой расти. Я тебе этого не позволю». Лариса надула губы и перестала разговаривать с Сергеем. К счастью, в тот же вечер к ним пришла Дарья Федоровна и принесла портфель с учебниками. Сказала дочери: «Чтоб завтра же была в школе – и гляди, на всех уроках отсиди! А то я тебя знаю – можешь и сбежать». Объяснила Сергею: «Учится девчонка плохо, потому и на занятия не хочет ходить. Дома-то у нас уроки готовить невозможно было. Где там – при пьяном крике чуть не каждый день! Да и я в науках не горазда. Уж помогите ей, Сергей Георгиевич, Вы-то человек ученый. Может, еще выправится девочка, образование получит. Возьмите вот, деньги я вам с Ларисонькой принесла – хоть и немного, а все на питание пригодятся». Сергей, покраснев, попытался отказаться от дара. Но женщина твердо заявила: «Нет, и не думайте отнекиваться. Я пока еще своей дочке мать, а не кукушка. Вы – студент, не больно жирно живете. Так что берите деньги и не спорьте. Я ведь не муж мой бесстыдный, совесть-то родительскую еще не пропила».

Лариса оказалась непростой ученицей. В ее знаниях зияли такие пробелы, что Сергей поначалу схватился за голову. Нагонять упущенное девочке, конечно, было трудно. Чуть не каждый день она вскакивала из-за стола и вопила: «Все, больше не хочу! Я устала, у меня мозги кипят!» Но Сергей молча, с подчеркнутым удивлением поднимал брови… Лариса садилась на место. Задача решалась заново.

Пришла весна. Сергей дописывал дипломную работу и нетерпеливо подгонял время. Скорее бы пришел конец июня! Студент закончит институт, станет специалистом, устроится на завод! Тогда – конец случайным работам, Сергей займется любимым инженерным делом. Да и с деньгами станет полегче: можно будет приодеть Ларису, купить ей новые туфельки. Хотя, надо признаться, не очень-то она интересуется обновками. Зато при виде игрушек – любых, но особенно кукол! – у девочки начинают дрожать руки. И неважно, что мишки вместе с пупсами уже в ряд сидят на спинке ее дивана! Хочется еще… «А как иначе? – качала головой Дарья Федоровна. – Вы уж простите, Сергей Георгиевич, девчонку глупую. Не было у нее игрушек при таком-то негодном отце. Бывало, только куплю Ларисоньке какую-нибудь, из последних сил выцарапаюсь, чтоб дитя порадовать. А коршун-то мой тут как тут! Вырвет из рук, унесет да пропьет. Вот не наигралась она маленькой, так теперь и носится с куклами навроде детсадовки». Впрочем, Лариса не только играла: дела с учебой у нее тоже постепенно наладились. В конце мая девочка с гордостью показала Сергею и матери свои годовые оценки. Дарья Федоровна даже всплакнула на радостях: «Гляди-ка, Ларисонька, у тебя даже несколько «четверок» вышло! Благодари Сергея Георгиевича. Кабы не он – стояли бы у тебя сейчас в ряд одни «тройки» – а по сути «двойки».

И вот наступил долгожданный день: Сергею вручили диплом. С драгоценной красной книжицей в кармане он спешил домой, к Ларисе. Какое счастье, что он теперь не одинок! Случайно встреченный на улице ребенок вернул ему радость жизни, наполнил ее новым смыслом. В подъезде вкусно пахло свежей выпечкой. «Как у мамы, – невольно вспомнилось юноше. – Наверное, соседка стряпает ватрушки. Аромат знакомый – кисленький, творожный, с ванилью». Сергей позвонил в дверь. Она широко распахнулась: на пороге стояли улыбающиеся Лариса и Дарья Федоровна. Запах печеного стал гуще, слаще, маслянистее… «А мы с мамкой тебя уж заждались! – весело закричала девочка. – Во, смотри, сколько ватрушек напекли! Сегодня праздник, ты диплом получил, отмечать будем. А я сама две булочки сделала – у мамки тесто осталось. Румяненькие получились! Идем, покажу!» Лариса схватила Сергея за руку и прямо в ботинках потащила на кухню. Сзади, смеясь, шла Дарья Федоровна и приговаривала: «Да погоди, егоза. Не с булочек же обед начинать. У человека важное событие! Он переволновался, устал. Зови Сергея Георгиевича к столу, пусть сперва горяченького поест». От полноты счастья у юноши что-то сладко стеснилось в груди. «Семья! – зазвенела в его голове новая мысль. – У меня теперь есть семья!»

Пролетело лето. Жизнь наладилась. Сергей работал на заводе, получал неплохую зарплату. Впрочем, Дарья Федоровна по-прежнему приносила им деньги и отказов от молодого человека не принимала. Лариса упоенно играла со своими куклами и мишками. К осени она очень вытянулась, и девочке купили новую школьную форму. Причем такую, какую ей давно хотелось – трикотажную, ярко-васильковую. Когда Лариса в красивом наряде явилась 1 сентября в школу, ее там… не узнали. И понятно: эта высоконькая, веселая, к лицу одетая девочка мало походила на прежнюю молчаливую замарашку. Через неделю Лариса сообщила Сергею страшную тайну: в нее влюбились сразу трое одноклассников. «Но ты знаешь, они мне совсем не нравятся, – пожала девочка плечами. – Маленькие какие-то, смешные». Юноша строго следил за ее учебой, заставлял читать художественную литературу. Лариса вздыхала, но слушалась: ведь благодаря знакомству с книгами – самыми разными – она теперь считалась в классе не «двоечницей», а будущей «ударницей», и это было приятно. В середине декабря отметили день ее рождения – Ларисе исполнилось пятнадцать лет. Девочка расцветала на глазах. Она вдруг стала стесняться Сергея, краснела при его появлении. Тот удивлялся, не понимая причин перемены в их общении, старался избегать лишних разговоров со своей подопечной. Лариса еще больше замыкалась в себе, смотрела исподлобья. Однажды вечером Сергей, придя с работы, застал ее в слезах. Решительно спросил: «Что происходит? Тебя обижают в школе? Так я им, хулиганам, шеи намылю!» Девочка подняла на него заплаканные глаза и тихо сказала: «Никто меня не обижает. Я просто… тебя люблю». – «И я тебя люблю, – засмеялся Сергей. – И не реву при этом!» «Я не как ты! – отчаянно крикнула Лариса. – Я сильнее, я без тебя дышать не могу!» У юноши закружилась голова, и все исчезло вокруг, кроме Ларисиных голубых глаз с мокрыми дрожащими ресницами…

Так началась их любовь. Она мягко, но крепко захватила в свои руки взрослого юношу и совсем юную девушку. Скрывать возникшее чувство было бесполезно: влюбленных с головой выдавал счастливый блеск в глазах. Дарья Федоровна, придя их навестить, сразу поняла происходящее и заплакала: «Ох, дорогие вы мои! Не убереглись все-таки! Ну что ж, теперь ничего не изменишь. Если кто и виноват, то я одна – жизнью своей нескладной да терпеньем глупым к мужу-пьянице!» К весне стало ясно, что Лариса ждет ребенка. Молодые люди сразу тихонько поженились, расписавшись в ЗАГСе – им это разрешили ввиду особого положения Ларисы. Она успела – и с неплохими оценками – закончить восьмой класс. А вот в девятый ей уже не пришлось идти: в конце октября на свет должен был появиться малыш. Теперь Дарья Федоровна решилась наконец оставить мужа и переселиться к Иноземцевым. Трясущийся алкоголик несколько раз приходил к ним, возмущался, скандалил, звал жену вернуться, обещал даже бросить пить. Но она осталась непреклонна, заявив: «Иди-ка прочь отсюда. Нам с Ларисонькой Бог помог из ада вырваться. Запомни: не получится больше у тебя над женой и дочкой измываться. Будь уверен, Сергей Георгиевич нас в обиду не даст».

В положенный срок родился мальчик. Счастливые родители назвали его Сашей. Бабушка одобрила: «Хорошее имя. И ласковое, и смелое». Лариса прихварывала. Нелегко далось юной Иноземцевой рождение сына: ведь она была еще совсем девочкой. Не по возрасту досталось Ларисе испытание! Молоденькая мама грустила, болела, плакала. Мальчик требовал много сил и забот. Это был отнюдь не «пупсик»: он кричал по ночам, просился на руки, пачкал пеленки. Хорошо еще, что Ларисе самоотверженно помогала Дарья Федоровна! Иначе как девушка справилась бы с такой ответственностью, неизвестно, – Сергей постоянно пропадал на работе. На заводе запускали новое изделие, и домой новоиспеченный отец приходил только к ночи. Но время шло. Малыш подрастал, и нянчиться с ним становилось легче. Лариса постепенно успокоилась и опять похорошела. Теперь, когда игрушки для нее остались в прошлом, у девушки появилась новая страсть – наряды. Их требовалось Ларисе как можно больше – и самых модных! Она завела приятные знакомства среди других мам с колясками у себя во дворе. Те, разумеется, были гораздо взрослее нее. И, как девушка чувствовала, умнее и самостоятельнее. А отставать – хоть в чем-либо! – от старших подруг не хотелось… И вот Лариса, к удивлению мужа и матери, вдруг стала говорить жеманным «светским» голосом – на высокой ноте, с придыханием, растягивая звук «а». «Ну и глупо! – сердился Сергей. – Ты журчишь, как бездельница-мажорка. Слушать противно. И новой одежды тебе больше не нужно – вон ее сколько, полный шкаф. Солить, что ли, наряды будешь? Вот лучше скажи мне, жена. Я тебе неделю назад давал читать „Евгения Онегина“. Какого ты мнения о Татьяне Лариной?» – «Ну-у, – лукаво тянула Лариса, – она, конечно, была несчастная. Это же ужас: любила Онегина, а вышла за толстого генерала. Потому, наверное, у Татьяны и крыша съехала». – «Это как?!» – возмущался Сергей. – «Да ясно! Со вкусом одевалась, на балах блистала! А мечтала все это променять на полку книг, и дикий сад, и бедное жилище. Конечно, сумасшедшая». Сергей только качал головой.

Между тем, по мере того, как рос Сашенька, жить семье становилось все неудобнее. Ведь в однокомнатной квартирке теснились четверо: трое взрослых и ребенок! Сергей говорил Ларисе: «Как только мальчику исполнится три года, он пойдет в детский сад, а ты – учиться дальше. Это не образование – восемь классов. Пора, наконец, взрослеть и приобретать профессию. Твою учебу я буду отслеживать сам – и помогать тебе, и направлять получение знаний». Но, когда малыш достиг трехлетнего возраста, планы пришлось менять. Стало ясно: надо срочно приобретать более просторную квартиру. Дарья Федоровна начала прихварывать: сказались тяжелые годы, прожитые с мужем-пьяницей. Пожилой женщине требовался покой, а Саше, наоборот, шумные игры и веселье! Пришлось продать «однушку» и купить двухкомнатную «хрущевку». Для этого Сергей взял большой кредит в банке – ведь прежнее жилье стоило гораздо дешевле, чем нынешнее. Он уволился с любимой работы на заводе и стал ездить на Север работать «вахтовым» методом: долг банку следовало платить регулярно! Дома Сергей бывал теперь мало, и о Ларисиной учебе пришлось забыть… Девушка так и не повзрослела. Муж не захотел, чтобы она работала уборщицей или продавцом – а больше Сашину маму никуда бы не приняли с ее восемью классами. Поэтому она, годами сидя дома и занимаясь хозяйством, начала скучать. Ларисе хотелось чего-то необыкновенного! – но она сама не понимала чего. Постепенно домашние дела и забота о Сашеньке перешли в руки Дарьи Федоровны. А Лариса, не умея найти себя, без устали заводила новые знакомства. Она смутно надеялась, что вот эти «шикарные», в ее представлении, модницы и «энергичные» бизнесмены с ближайшего рынка помогут ей – в чем? Ну-у… Наверное, и самой стать модной и энергичной, и что-то такое делать умное и всеми уважаемое. То есть, как говорят, «подняться». Но Лариса по своей природе была доброй и честной девушкой. Она не могла принять наглость, и жадность, и подлые ухватки «новых русских» – а наблюдать их недостойное поведение ей доводилось часто! Например, придя на рынок, девушка видела, как ее очередная задушевная подруга-предпринимательница орет на продавщицу: «Как это ты гнилье не будешь продавать?! Я, что ли, за него платить буду?! Втюхивай яблоки слепым бабкам, которые уже на полусогнутых ходят от бессилия! Им и такие фруктики сойдут. Все равно старухи назад не потащатся, даже если дома разглядят, что дрянь купили!» Наткнувшись на возмущенный взгляд Ларисы, «энергичная» дама беззастенчиво улыбалась, щебеча: «А, это ты, Лорик! Не обращай внимания, рабочий момент. Как говорится, не обманешь – не продашь! А эта курица мне тут большие глаза делает! Ну, и сидела бы, раз такая честная, в своем НИИ, и зарплату по полгода ждала!» Лариса никак не могла заставить себя улыбнуться в ответ и окатить «курицу» презрительным взором, как того требовали «светские» приличия. Тошнота неудержимо подступила к ее горлу, и девушка, круто повернувшись, ушла. Так, казалось бы, хорошо начавшееся знакомство снова оборвалось! Дома Дарья Федоровна, утешая плачущую дочку, приговаривала: «Да и шут с ней, с этой торговкой! Ишь чего придумала – старух беспомощных обманывать. Хорошо еще, что ты ее увидела сегодня с истинной-то стороны! А то бы и тебя окрутила подлючка, еще чему бы дурному научила, не дай Господь. Ты ведь наивная у меня. А глупышку всякий обидеть может. Одно слово – ребенок. Не наигралась моя доченька вовремя, детства у нее нормального не было. Вот теперь ты, Лариса, и перебираешь людей, как кукол – вдруг новая лучше прежней окажется? А стержень-то и характер надо самой в себе воспитывать, не ждать подсказок со стороны! Эх, неладно с квартирой получилось. Жить нам, конечно, стало лучше и просторней! Да только из-за нового жилья Сергей-то Георгиевич вечно в разъездах. Некогда ему твоим образованием заняться. Если бы не взятый на квартиру кредит, выучилась бы ты, доченька, ума набралась! Глядишь, и дело бы нашла по душе, и с подлыми людишками больше не связывалась, научилась бы их отличать от порядочных! Я бы тебя, егозу, и сама заставила учиться, да не знаю, с какого бока за это дело приняться. Безграмотная я, и все тут. А сама-то моя дочка к книжкам не больно тянется, если ее постоянно в спину не толкать!»