Поздняя весна. Повести и рассказы

В то утро Милан поднялся в семь часов, решив всем нам сделать сюрприз. Он хотел перехитрить меня и Ярека, явившись к нам раньше, чем мы планировали прийти к нему. Вот, он полюбуется сейчас на наши заспанные физиономии! Вот, кое-кто у него сегодня поплатится за свою вчерашнюю жестокость!

Как жаль, что старания Милана пропали даром! Лучше бы он ворвался в мою комнату в половине седьмого утра, подняв меня, не выспавшуюся и угрюмую, на пробежку. Лучше бы Яромир, несмотря на всё, был здоров. Лучше бы не было этого нелепейшего ночного матча! Лучше бы… Судьба же, как всегда, распорядилась иначе.

Милан был очень огорчён состоянием своего друга. Только он собрался поговорить об этом со мной, как перед ним возник вездесущий Иван и сообщил, что у Янички приступ мигрени. Лучше её сейчас не тревожить и дать выспаться. Очень благодарна за это Ваньке. Не хватало мне ещё объяснять Милану, почему я реву так, что всё моё тело сотрясают конвульсии.

Именно этим я и занималась в своей комнате битых полчаса, пока не вырубилась ещё часа на полтора.

Глава 13

Проснувшись, я сразу же захотела собрать чемодан и уехать ко всем чертям, подальше от лицемера Ярека, злыдни Ивана и даже ни в чём не повинного Милана. В конце концов, у него есть Светка. Судя по тому, что она говорила и как вела себя вчера в театре, никуда она от него денется: придёт не сегодня-завтра.

Совесть мягко подсказала мне в жёсткой форме, что я недальновидная, безответственная эгоистка, думающая только о собственном психологическом благополучии. Во-первых, ещё неизвестно, когда вернётся Светка и вернётся ли вообще, и как примет её Милан. Возможно, просто выгонит взашей. При этом распсихуется, наобзывает её «вручей бессовестницей» и «грустной ложкой», и его непременно разобьёт невралгия. Как раз то, что нужно в преддверии длительных заморских гастролей.

Во-вторых, плевать мне на выходки Ванюши! В конце концов, он каждый раз выводит меня на чистую воду, хоть и делает это достаточно грубо, а порой даже очень больно. Если бы он не сказал мне о том, что Яромир «не совсем свободен», я позволила бы бесчестному спортсмену, прикидывающемуся простаком-добряком, и дальше морочить мою многострадальную рыжеволосую головушку, и куда бы всё это завело в итоге, подумать страшно.

В-третьих, никакого бегства! Остаёмся на месте и продолжаем бороться до конца: за здоровье Милана, за честь писателя, за своё человеческое достоинство и женскую гордость. Если кто-то думает, что я буду перед ним плакать, он глубоко ошибается. Если кто-то считает, что обо мне и дорогих мне людях можно безнаказанно сочинять гадкие вещи и публиковать их, где ни попадя, тот вскоре поплатится за это своей отвратительной журналюгской шкурой. Если…

Очередной лозунг отважного борцуна ускользнул, насмешливо высовывая на бегу язык. Причиной тому стал неожиданный телефонный звонок. Звонила Марженка. Интересно, что гадкого случилось на этот раз? Что бы ни случилось, отважный борцун, засевший во мне с тех пор, как я себя помню, сдаваться не собирался. Он им всем покажет, когда найдёт, что показать, разумеется.

– … ещё один тираж! Срочно! – Верещала Марженка в трубку. – Голос её был восторженным, настроение приподнятое. – … смели с полок! Что самое интересное! По моей просьбе провели срочный блиц-опрос покупателей, и выяснилось, что это совсем другой контингент!… Алло, Яничка… Ты меня слушаешь, детка?

– Да-да! – Бодро подтвердила я. – Вам нужна моя подпись на документах, чтобы заказать дополнительный тираж? – Проревевшись и отдохнув, я сделалась на редкость сообразительной.

– Безусловно, Яничка! – Согласилась Марженка. – Только у меня ещё масса дел! Нужно организовать для тебя автограф-сессию, договориться насчёт творческого вечера в Центральной Библиотеке, а ещё мне оборвали телефон пять телевизионных каналов, три косметические фирмы и четыре крупных магазина одежды. Они хотят, чтобы ты прорекламировала кое-что из их продукции, а «Горный ручей» твёрдо вознамерился сделать тебя своим лицом.

Вот, это новости! Вот тебе и «широкие слои узкого круга»!

– Куда и во сколько мне подъехать, Марженка? – Спросила я самым деловым тоном на свете.

– Я предлагаю поужинать в «Рыбном Доме», – сказала Марженка. – Ты ведь всё равно ничего не решаешь без совета Милана, так что, приходите с ним вместе! Я тоже буду со своим братом, только не старшим, а младшим, – последнее предложение было произнесено таким призывно-кокетливым тоном, что я сразу поняла: мне хотят пристроить маленького братика в качестве бойфренда, а, возможно, и мужа в дальнейшем. Что ж, тут как карты лягут, а всё остальное вполне себе годится. – Во сколько тебе удобно? – Спросила Марженка.

– Может, в семь вечера? – Предложила я.

– Да, давай в семь. До вечера, моя девочка! Тёте Марженке надо срочно бежать!

Мы попрощались и отключились практически одновременно.

Да, дела. «Тётя Марженка» «кря» не скажет, если это не сулит ей каких-то выгод, а, точнее, не каких-то, а вполне существенных. Значит, продажи моих книг серьёзно выросли по вине скандальных борзописцев. А мы-то с Марженкой вчера переживали из-за каких-то тётенек!..

Плохо мы знаем современных тётенек! Да, и дяденек, судя по всему, не очень.

Моё внимание привлёк какой-то шелест, и я заметила рядом с дверью на полу несколько всеми любимых жёлтеньких газеток. Их было меньше, чем вчера, всего-то штуки четыре или пять. Интересно, что нам там приготовили?

Помимо уже всем известной информации о том, что «Знаменитый музыкант впервые вывел в свет новую возлюбленную» с прилагающейся фоткой, где мы с Миланом стоим с безобразно счастливыми лицами, намертво сцепившись локтями, и моего вчерашнего весёлого шопинга, газеты писали, например, о том, что «Известная писательница взяла питомца из собачьего приюта». Наша с Мареком совместная фотография, где мы с радостными лицами носимся по лужайке около дома Милана, прилагалась.

Ещё та же самая «Известная писательница рассталась со своим бойфрендом. Известный спортсмен в (… хм…) недоумении». Внизу статьи Яромир смотрел на зрителя несчастными глазами. Оказывается, вчера в магазине, когда я отказала ему в оплате моих покупок, он расстроился сильнее, чем мне это представлялось. Видимо, подумал, что я феминизднутая. Что ж, он недалёк от истины. Благодаря ему, Евгену и прочим подобным персонажам, я точно скоро феминизднусь на всю башку.

Как же мне с ним теперь быть? Больше всего, конечно, хочется пойти к Збогару немедленно и высказать ему всё, что я о нём думаю, но это было бы слишком просто. Я побью гадкого лицемера его же оружием. Он у меня получит… калошей! Я преподам пару уроков сволочизма этому… вручему бессовестнику!

Я умылась, слегка припудрила лицо, подкрасила губы прозрачным блеском и отправилась в гостиную. Надо было найти Милана, чтобы передать ему приглашение Марженки.

В гостиной я нашла одного угрюмого Ивана. Впрочем, не совсем одного. С ним, как всегда, был Марек.

– Ванечка, вы не знаете, где Милан? – Спросила я, как ни в чём не бывало.

– Милан у Ярека, – буркнул Ванька. – Они сегодня с утра не расстаются. Парочка гомиков!

Я никак не стала комментировать последний Ванькин выпад. Очевидно, он ревнует дядю к Яромиру. Он ревнует к нему меня, Марека, фонарный столб. Он всех и всё ревнует к Яромиру. Милан рассказывал, что он и родителей жутко ревнует к нему, младшим сестре и братьям и, вообще, всем подряд. Бедный Ванька! В каком неприглядном мире он живёт!

– Вы уже выкинули свою дурь из головы? – Выстрелил Ванька в обычной своей манере вопросом в спину.

Я замерла на месте, а после медленно развернулась к нему лицом.

– Я не понимаю, о чём вы говорите, Ванечка, – произнесла я тихо и веско. – Не понимаю и понимать не хочу.

– Так тоже канает! – Одобрил Иван. – Главное, не ведитесь на подкаты этого долбоклака. Он вам не пара.

Очень захотелось пошутить про монастырь, но по понятным причинам я не стала этого делать. Улыбнувшись Ванечке нарочито фальшивой улыбкой, я отправилась в логово жестокого, коварного зверя по имени Яромир Збогар.

Очень вовремя, потому что встревоженный Милан уже бежал мне навстречу. Действие препарата закончилось, и его друга снова одолела боль.

Я сказала, что постоянно колоть обезболивающие – не выход. Надо везти его в клинику. Скорее всего, Яромира госпитализируют, но это даже хорошо, потому что он будет получать лечение, и за ним там будет круглосуточный присмотр.

Милан отправился в гараж, чтобы дать распоряжение дядюшке Йозефу. Нужен был самый просторный автомобиль, чтобы больному было в нём комфортно.

Я спокойно вошла в комнату Яромира Збогара. При виде его, в очередной раз скрученного болью, я не испытала ничего особенного. Так, обычное сострадание медика к пациенту, но тут он, приложив нечеловеческие усилия, развернулся ко мне лицом и прохрипел:

– Прости меня, Яничка!

Я, признаться, растерялась.

– За что вы просите прощения, Яромир? – Спросила я, привычно доставая ампулы и шприцы.

– Вы почти не спали сегодня из-за меня, – выдавил он. – Потому вас и атаковала мигрень.

Надо же, до чего можно дойти в своём лицемерии! Изображать сострадание, превозмогая собственную боль! Красиво, конечно. Ещё пару часов назад я бы поплыла киселём, но времена меняются.

Массируя Яромиру поясницу, я молчала.

– Поговори со мной, – попросил он. – Твой голос успокаивает меня.

– Вам лучше сейчас помолчать, Яромир, – ласково произнесла я. – Поберегите силы.

Когда препарат подействовал, Ярек попытался взять меня за руку, но я сделала вид, что отвлеклась на звуки, доносящиеся с улицы, и прилипла к окну. Вскоре пришли Милан с дядюшкой Йозефом, чтобы помочь ему дойти до машины. Я велела им переодеть больного, потому что его футболка была насквозь мокрой от пота. Не хватало ещё подхватить воспаление лёгких!

Збогару казалось, что дурочка по-прежнему у него на крючке. Он заговорщически мне улыбался и постоянно пытался ненароком схватить и прижать к губам мою руку. На самом деле с моей стороны не было никакой нежности; это были самые обычные действия и рекомендации фельдшера «Скорой».

В машине я уселась на переднее сидение, чтобы никак не соприкасаться с телом «не совсем свободного» спортсмена. Я заметила, что он от этого погрустнел. Ничего. Скоро ты у меня ещё не так погрустнеешь!

Приняли Збогара почти сразу же. Персонал клиники буквально выплясывал вокруг него. Это хорошо. Без внимания, значит, наш дорогой друг не останется.

Мы с Миланом остались ждать в приёмной. Он заметно нервничал.

– Всё будет хорошо, – успокаивала я его. – Подержат несколько дней в больнице, подлечат и отпустят. Не переживайте так!

Милан уставился на меня и неожиданно изрёк:

– Странно!

– Что странно, Милан? – Не поняла я.

– Странно, что ты успокаиваешь меня, а не наоборот.

– Ничего странного, – заверила я Милана. – Это ведь ваш друг, а не мой.

– Мне показалось, что между вами проскочила искра, Яничка. А уж как Ярек переживал, когда узнал, что у тебя мигрень! Надо было видеть…

– Так это ведь Яромир переживал, а не я, – безразличное пожатие плеч. – И потом, любой вежливый человек на его месте расстроился бы.

Милан ничего не сказал на это, и я принялась развлекать его разговором ни о чём, упомянув попутно, что вечером мы приглашены Марженкой и её братом в «Рыбный Дом». Конечно, Милан согласился пойти со мной, но я видела по его лицу, что идти ему на самом деле не хочется. Ему хочется валяться весь вечер на кровати и переживать за друга, но ничего у него не выйдет. Да здравствует светская жизнь!

Через некоторое время к нам вышел седой, как лунь, доктор и сказал, что дела Яромира не хороши, но и не критичны. Нужен абсолютный покой на ближайшие три дня, целый комплекс процедур, набор препаратов…

– …и внимание молодой пани! – Улыбнулся доктор одними только пронзительно голубыми глазами. – Господин Збогар просит вас зайти к нему, Янина. Вы ведь Янина?

Деваться было некуда, потому как выдать за Янину Милана возможным не представлялось. Доктор продолжил говорить что-то Милану, а я в сопровождении молоденькой медсестры отправилась в палату Збогара.

– Яничка! – Лицо Яромира выражало бурную радость, что меня уже не удивляло: с его-то талантами я ещё не то имела возможность наблюдать! – Посиди со мной немного, прошу тебя. Ты ведь будешь навещать меня?

– Обязательно буду! – Пообещала я, изображая лицом собачью преданность.

«Во сне. Если тебе сильно повезёт,» – добавила я мысленно.

– Обними меня, Яничка, родная моя!.. Я так рад, что мы с тобой встретились!

– Лучше повременить с объятиями, – заметила я. – Сюда в любой момент может кто-то зайти. Например, Милан. И, вообще, Яромир, с вашей стороны было неосторожно приглашать меня в палату одну. Вы хотите расстроить Милана ещё сильнее, чем он уже расстроен?

Збогар сник. Так тебе и надо, бабник!

– Ну, всё, пойду, – произнесла я буднично. – Я сегодня встречаюсь с моим агентом. На ближайшие дни у нас с ней очень многое намечено.

– Я буду рад, если ты выкроишь немного времени для меня, Яничка! – Столько надежды в голосе! Надо у него поучиться.

– Думаю, вы здесь не будете скучать в любом случае, Яромир. Здесь столько красивых медсестёр!..

– А мне нужен только один фельдшер, – мечтательная улыбка, та самая, которая уже столько раз обманывала меня, словно первоклашку. – Самый красивый, добрый и нежный во всём мире!

Как ты заговорил!

Я дружески потрепала бессовестного лгуна по щеке и сделала вид, что отправилась к выходу из палаты. У порога я неожиданно остановилась и резко обернулась. Я так всегда делаю, когда хочу узнать, какие чувства испытывает ко мне человек на самом деле.

Тут мой номер не прошёл, потому что Збогар успел натянуть на лицо кислую мину. Молодец! Справляется!

– Знаете Яромир… – Начала я, и лицо спортсмена вновь озарилось надеждой. – Думаю, нам не стоит говорить друг другу «ты» даже наедине. Привыкнем ещё, и это вылезет, где не надо. – Снова кислая мина. – Выздоравливайте! – Пожелала я и быстро вышла из палаты.

После друга навестил Милан. Я ждала его минут пятнадцать в коридоре.

– Яничка, ты должна что-то сделать как психолог! – Заявил он, едва покинув палату. – Ярек угнетён тем, что с ним случилось!

– Конечно, он угнетён, – согласилась я. – Молодой, сильный парень и вдруг – раз, и полная беспомощность! Да, ещё и боль. Ничего, за сутки доктора снимут отёчность, ему станет лучше, и настроение выправится.

– Обожаю твой оптимизм! – Улыбнулся Милан. – Завтра обязательно надо навестить его, – завёл он снова свою шарманку. Милана вообще нелегко сбить с темы, которая его волнует. Что ж, потерпим немного! – … напечёшь блинчиков! – Разорялся Милан. – Ярек столько про них говорил! Ему будет приятно, если ты…

– Нет! – Обрубила я.

– Что «нет»? – Не понял Милан.

– Я не стану печь блинчики для Яромира, – пояснила я с охотой, – и навещать его не пойду.

Удивлению Милана не было предела, а я тем временем продолжила:

– Не хватало ещё, чтобы ваш друг подумал, будто я в невесты ему набиваюсь! Хозяйственные таланты демонстрирую! Это будет выглядеть неуместно и глупо, Милан. Сейчас главное, чтобы Яромир поправился. Остальное – пустяки!

Так, постепенно, шаг за шагом мне удалось свернуть упрямого Милана с разговора о его друге-бабнике и направить нашу беседу в другое, более насущное русло. Нам нужно было закупиться продуктами и обсудить предстоящий субботник в саду. О последнем Милан ещё не слышал. Он очень удивился и обрадовался этой идее.

– Ещё неплохо бы навести чистоту в доме, – сказал он, – а то уже паутина развелась по углам.

Мы решили, что каждый из нас, кроме «отдыхавшего» в больнице Яромира, отмоет свою комнату, а для уборки остальных квадратных метров, коих в доме Милана немало, вызовем службу чистоты. В саду будем трудиться сами. Даже хорошо, что Яромир временно отсутствует, иначе они с Иваном переубивались бы лопатами.

Остаток дня до вечера мы посвятили закупке продуктов и других вещей, необходимых в хозяйстве, уборке своих комнат и приятному разговору за скромным чаепитием.

Глава 14

Вечером, разрядившись, как на бал-карнавал, я отправилась на встречу с Марженкой в роскошный «Рыбный Дом» в сопровождении своего немного уставшего и мрачноватого кровного брата. Иван с Мареком остались дома. Мы с Миланом мало разговаривали по дороге в ресторан, потому что он почти всё время переписывался по телефону с Яреком.

Тому стало к вечеру хуже. Поднялась температура, и пришлось сменить обезболивающее, потому что прежнее практически перестало действовать. Мне было жаль его, несмотря на то, каким человеком он оказался. В конце концов, его отношение к девушкам – это только одна сторона его личности, не самая лучшая, а, возможно, и худшая из всех. Помимо этого Ярек неплохой человек и отличный друг. Может быть, мне удастся сделать его и своим другом тоже. Я была бы не против. Мы, ведь, не враги!

Встреча с Марженкой и её братом отвлекла меня от мыслей о дружбе, любви и прочих высоких материях, направив мой ум в сугубо деловое русло. Мы обсудили новый тираж, подписали все необходимые для него документы. Обговорили условия сотрудничества с косметическими фирмами и одёжными магазинами.

Мы с Марженкой, Миланом и Борисом – так звали брата Марженки – решили принять предложение «Горного ручья» о сотрудничестве и продвижении товаров этой неплохой, в общем-то, косметической фирмы. Я пользовалась некоторыми их продуктами и была вполне довольна ценой и качеством.

Из одёжных магазинов в качестве основного партнёра мы решили выбрать «Супер-базар». Это огромная сеть, разбросанная по всему миру. Сотрудничество обещало быть насыщенным и интересным.

Не столь радужно обстояли дела со словенским телевидением. Меня приглашали в основном мутные телеканалы для работы на каких-то скандальных проектах. Культурный канал, пожелавший сделать передачу с моим участием пару недель назад, теперь загадочно молчал. Это было огорчительно. Выходит, прав был Евген: рулят в наше время совсем другие.

Однако сидеть, грустно склонив голову над своим бокалом, я, во-первых, не собиралась, а, во-вторых, мне не давали этого делать мои спутники, особенно Борис, и вся обстановка заведения.

С первых секунд знакомства брат Марженки не сводил с меня глаз и старался постоянно поддерживать разговор. На вид Борис был обычным сорокалетним дядькой с прямыми, гладко зачёсанными назад каштановыми волосами. Средний рост, средний возраст, средняя внешность… но, каким он оказался интересным собеседником!

Борис возглавлял юридический отдел крупной австрийской фирмы, занимающейся покупкой-продажей предметов искусства. За столом он мало говорил о своей бумажной работе, зато как эмоционально описывал свои впечатления от предметов искусства, которые проходили через его руки! В который раз убедилась, что род деятельности человека далеко не всегда характеризует его со всех сторон. «Скучный бухгалтер», «занудный юрист», «экспрессивный художник»… Сколько стереотипов сидит в наших головах! Бухгалтер может оказаться весёлым и жизнерадостным человеком, художник – нытиком и ипохондриком, а юрист, бывает, так свежо и нестандартно рассуждает об искусстве, и не только о нём, что его заслушиваются буквально все.

Борис, как и я, находился сейчас в трудовом отпуске и приехал в гости к Марженке из Вены. Он порой не знал, куда ему себя деть, пока сестра на работе. Мне бы его заботы! Мой брат и его друзья почти всегда дома, и хлопот у меня немерено. Несмотря на это, мы условились с Борисом сходить послезавтра днём на выставку одного молодого художника, открытую недавно в Центральной картинной галерее Любляны. К слову сказать, Борис был разведён.

Когда мы договаривались с братом Марженки о встрече, мне показалось, что Милан посмотрел на меня неодобрительно. Что это с ним? Никто ведь ни с кем не флиртует! Мы и его, и Марженку звали с собой на выставку, но оба они отказались по разным причинам. С Марженкой всё ясно, она по уши в делах, а вот Милан… Милана я попробую дома уговорить пойти с нами.

Мы могли бы сходить на выставку и завтра, но на четыре часа дня у меня назначена автограф-сессия в самом крупном книжном магазине города, а в семь часов вечера начинается творческий вечер в конференц-зале Центральной Библиотеки. До четырёх часов надо было успеть поработать в саду и проконтролировать работу службы чистоты, вызванной на одиннадцать утра.

Завтрашний день обещал быть насыщенным. Мы даже не представляли в тот момент, насколько!.. Но, обо всём по порядку.

Блюда из рыбы были настолько вкусными и необычными, что я их долго рассматривала, прежде чем начать есть. Я силилась понять, как так можно приготовить самую обычную, не элитных сортов, рыбу, что на первый взгляд и первую пробу вообще не понятно, из чего приготовлено блюдо. Сочетание специй тоже было весьма необычным, наполняя воздух просто одуряющими ароматами. Вдобавок оформление блюд было невероятно красивым. Одним словом, не ужин, а вся гамма вкусовых, обонятельных и зрительных удовольствий!

Надо сказать, я пришла в тот вечер в ресторан в самом своём роскошном платье, красном асимметричном. Мужчины за соседними столиками с интересом рассматривали меня, и это нисколько не смущало, потому как для чего наряжаться в красное, если стесняешься, а если стесняешься, то для чего вырядилась? Я не стеснялась. Я вела себя в тот вечер, как королева, ибо не фиг было кое-кому обращаться со мной, как с насекомым. «Теперь вы все у меня попляшете!» – Злорадно думала я, и они поплясали, потому что после девяти вечера явился живой оркестр, и начались танцы.

Сначала я танцевала с Борисом, а Марженка с Миланом, потом мы поменялись партнёрами. После меня пригласил милый дедок из-за соседнего столика, потом видавший виды сорокалетний мачо, дальше симпатичный молодой человек лет тридцати, похожий на банковского служащего, после юнец в тёмно-синем вечернем костюме, затем снова Борис, потом опять Милан!..

В общем, развлеклась я в тот вечер очень хорошо, правда, закончилось для меня празднество в «Рыбном Доме» очередной нелепостью.

В какой-то момент я выскочила из зала ненадолго в дамскую комнату, прихватив с собой клатч. Между делом решила проверить, не звонил ли мне кто. В конце концов, у нас с Миланом Ванька один дома остался. Он, конечно, под присмотром Марека, но, мало ли, что?

На телефоне было три пропущенных вызова с незнакомого номера и пять голосовых сообщений с него же. Мне стало любопытно, и я решила прослушать самое первое из них.

– Добрый вечер, Яничка! – Послышался голос Збогара, и у меня задрожали колени. – Я вам звонил три раза, но вы не брали трубку. Видимо, были очень заняты. Я помню, что вы собирались встретиться со своим агентом… – пауза. – Знаете, Яничка… Я, кажется, всё понял, – интересно, что ты там понял? Что мне всё известно о твоём «не совсем свободном» семейном статусе? – … напугал вас. Да, наши отношения прошедшим вечером и ночью, а потом утром… начали развиваться слишком быстро. Скромные девушки вроде вас не любят такого. Простите меня, Яничка. Я не буду ни на чём настаивать. Я готов подождать, только не отворачивайтесь от меня навсегда, прошу вас. Дайте мне ещё один шанс.

Дослушав до конца, я загрустила. Какой актёрский талант пропадает!

Интересно, кто просил Милана давать этому лицемеру мой номер?

Следующее сообщение было совсем коротким:

– Скачал ваш последний сборник стихов, Яничка. Читаю, и слышится ваш голос. Он успокаивает и внушает надежду.

Надо сказать, что голос самого Яромира был нездоровым. Впрочем, Милан говорил, что у его друга поднялась к вечеру температура. На меня неожиданно нахлынула волна острого сострадания.

«Это я виновата в том, что с ним случилось!» – Пронеслось в мозгу.

Если бы я впустила Яромира и поговорила с ним вместо того, чтобы язвить, он не убежал бы из дома, на ночь глядя, и не было бы дурацкого матча на пустыре, не говоря уже о губительной пробежке после него, и не случилось бы обострения…

«А ему для чего надо было лезть к нам со своими „серьёзными намерениями“, имея вполне себе устроенную личную жизнь?» – Спросил отважный борцун.

«И, всё же, надо было быть повежливее!» – Завела свою песню совесть.

Они крайне редко бывают согласны друг с другом, и чтобы пресечь их вечный спор, я включила следующее сообщение:

– Я хотел сказать вам, Яничка, – сколько теплоты в голосе! – что не обижусь, если вы не придёте ко мне завтра. Не обижусь, если вы вовсе меня не навестите. Я всё понимаю. Я был слишком напорист, возможно, даже грубоват. Видимо, это оттого, что я слишком спешу жить, а спешу, потому что не один раз видел, насколько хрупка человеческая жизнь, как легко она может оборваться… Да, и среди спортсменов вроде меня так мало долгожителей!.. Простите, Яничка… Что-то я сегодня расчувствовался.