Пряный аромат угрозы

– А вам так не показалось? Вы уверены в исходе дела, не так ли?

– С чего вы взяли?

– Вы очень спокойны – как будто наперед знаете, чем все закончится.

Он повел плечами (чисто галльский жест) и сел на диван рядом со мной.

– Понятия не имею, – ответил он. – Неужели я произвожу такое впечатление?

– Да, производите. Впрочем, думаю, для бизнеса это неплохо.

Он хмыкнул.

– Вы так хорошо разбираетесь в бизнесе?

– Это, скорее, предположение, основанное на логике и наблюдениях. А вы не согласны?

– Не могу сказать, что я хорошо разбираюсь в бизнесе.

– Не верю.

– Ваше право. Но я не вру. Я совсем недавно занимаюсь этим… делом.

– Я слышала. Господин Фридман упоминал, что вы недавно сменили своего отца на посту директора.

– Они ожидали, что приедет мой отец, не так ли?

– Не уверена. Но думаю, да.

– Они разочарованы?

– Не знаю… Почему вы спрашиваете об этом меня?

– Вы же приближенное лицо.

– К кому?!

– К господину Фридману.

– У него куча помощников и советник. А еще заместитель. С какой стати он будет приближать меня?

Меня возмутили не столько вопросы, сколько его тон. Он как будто решил допросить меня с определенной целью. Парадоксальным было то, что он выбрал не того человека. Уверена, многие бы с радостью проинформировали его о положении дел. Но только не я.

– Думаю, вы обратились не к тому человеку, месье Марэ. Я не могу вам ничем помочь.

Он усмехнулся, как будто я сказала чушь, а потом вдруг стал еще серьезнее, чем был.

– Может, перейдем на ты? Глупо притворяться, что мы не знакомы.

– А разве мы знакомы? – я постаралась изобразить самое неподдельное удивление, какое только смогла.

– Конференция по глобальному потеплению. У меня хорошая память на лица.

– Я помню, что вы там были. Но разве это можно назвать знакомством?

– Как угодно. Но видите, жизнь дает второй шанс, Элина.

От того, как он произнес мое имя, мне стало не по себе. Четко, проговаривая каждую букву, то ли смакуя, то ли чеканя с презрением. Мне показалось, что я впервые слышу свое имя звучащим вот так. А потом он улыбнулся. И я не могу сказать, что улыбка получилась неискренней. Я не знала, что ответить.

Положение спасла Софья, подойдя к нам. Мы перекинулись парой слов и продолжили совещание.

Этот раунд был за ним.

День за днем, совещание за совещанием. Я думала, этому не будет конца. Когда наступил последний официальный день переговоров, я начала терять чувство реальности. Как будто каждый день был «днем сурка», словно каждая фраза, которую я переводила для своих коллег, была сказана уже несколько раз вчера и позавчера. Помимо переводов я вела еще и протокол, который должна была резюмировать и выслать всем участникам встречи сразу после ее завершения.

Я уже допечатывала последние слова, когда резкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть.

– Алло…

– Вы выслали протокол? – прогремел, нет, точнее, проскрежетал противный голос Сладкова.

– Высылаю.

– Быстрее. Сколько можно ждать?!

Я бросила трубку, едва не разбив телефон. В эту минуту я его ненавидела. Осознав всю глубину отвращения, я, наверно, должна была бы содрогнуться, но в тот момент мне было не до того. Допечатав, проверив и прикрепив файл со злосчастным протоколом, я нажала «Отправить». С робкой, но вожделенной мыслью: «Неужели можно наконец-то вздохнуть…» – я откинулась на спинку кресла. Голова гудела, в ушах звенело, я поняла, что невероятно устала. Я не могла вспомнить, когда испытывала подобное напряжение. Я знала, что это только начало, впереди еще очень много переговоров и презентаций, но этот первый лихорадочный этап, кажется, завершен. Я всегда отдавала много сил работе, это не было в новинку. Но сейчас все значительно усложнялось. Я, конечно, гнала от себя эти немилосердные мысли, я не хотела признаваться себе в том, что мне не все равно, что Леонард Марэ постоянно находится рядом, но почему-то каждый раз, когда я пыталась отвлечься или переключиться на кого-то другого или что-то другое, я всегда встречалась с ним взглядом или слышала где-то рядом его голос. А сейчас, сидя в кресле, я боялась, что, закрыв глаза, я увижу его лицо…

Меня резко выдернули из этого странного состояния, граничащего с коматозной эйфорией. Сладков распахнул дверь так, что она со всей силы ударилась о косяк.

– Что вы написали в этом протоколе? Вы хоть проверили информацию?! – О чем вы?

– Как о чем? О дате! Мы не назначали никакой финальной даты для подписания договора.

– Как… мы же остановились на восемнадцатом…

– Мы не останавливались на восемнадцатом! Мы всего лишь обсуждали это как возможность.

– Извините, Игорь, но кроме этой даты никакой другой предложено не было. Французы предложили именно ее, а господин Фридман согласился. Никто не возражал. Если это означает, что она не была утверждена, мне очень жаль, но я этого не поняла.

– Не поняли? Вот именно – не поняли! Зачем вы тогда вообще за это взялись?

– Что происходит?

Это была Софья. За ней, возвышаясь, стоял Леонард Марэ с какой-то папкой в руках.

– Ничего, – отрезал Игорь. – Я просто прочитал протокол и понял, что там совершенно неактуальная информация.

– Но как… почему вы так решили?

– Софья Леонидовна, вы читали? Я не помню, чтобы мы утвердили финальную дату. Ничего еще не решено.

Сладков перешел на английский, когда понял, что Лео слушает их разговор. Он не мог упустить шанс козырнуть своим «калифорнийским» акцентом.

– Я не могу сказать, я еще не прочитала протокол, но…

– Я прочитал протокол.

Нельзя сказать, что Лео грубо прервал Софью, но оба сразу замолчали. Я в недоумении переводила взгляд с одного на другого, пока не остановилась на Лео. У него был совершенно спокойный, бесстрастный вид.

– Я успел прочитать протокол. По-моему, все передано точь-в-точь. Я не знаю, кто его составлял, но с нашей стороны никаких замечаний нет.

– Одну минуту, месье Марэ, – начал Сладков. – Я уверен, что господин Фридман…

– Мы уже обсудили это с господином Фридманом. У него тоже нет никаких возражений.

Сцена получилась немая. В этот раз Сладкову было нечем крыть. Было смешно смотреть, как он пытается что-то выдавить из себя – мне кажется, он даже покраснел. А потом, сильно сжав кулак, он резко развернулся и скрылся у себя в кабинете.

– Это вам – на проверку. Документы. Пока предварительные. Месье Фридман их уже видел.

Положив папку прямо передо мной, Марэ ушел.

– Не обращай внимания на Игоря – у него нервишки пошаливают, когда жареным пахнет. – Софья улыбнулась и оставила меня наедине с моими мыслями.

Я, наверно, несколько минут неподвижно сидела, удивленно уставившись в папку. В голове крутилось одно-единственное слово – «зачем?». Марэ не успел прочитать протокол за такое короткое время. И тем более не мог обсудить его содержимое с Фридманом. Это было предельно ясно. Но зачем он так сказал? ЗАЧЕМ?

Был уже одиннадцатый час, когда я покинула офис. Там уже почти никого не осталось. «Ну и хорошо», – думала я. В тот момент я чувствовала себя настолько опустошенной, что любой посторонний звук, голос, а тем более упрек мог бы окончательно добить меня. Я нажала кнопку лифта, надеясь, что все уже давно уехали по домам, что я больше никого не встречу сегодня. Но когда двери лифта раскрылись, я увидела того, кого меньше всего ожидала увидеть. Там стоял Женя. Уставший и немного измученный. Почти такой же, как я.

– Вот это да… Ты заночевать решила?

Не настолько он оказался усталым, чтобы не поязвить. Я решила ответить тем же.

– Как и ты, я смотрю?

Двери захлопнулись. Мы поехали вниз.

– Элин, а если честно, какого рожна ты каждый день торчишь здесь до ночи? Ты на меня не смотри – я еще тот фанатик, ты же меня знаешь. А с тобой вот явно что-то не так.

– Да брось, Жень, все со мной так. Ты же знаешь, у нас французы, все на головах ходят, пытаясь заполучить их в партнеры. Все соки выжимают.

– Вот пусть из себя и выжимают. Тебе-то это зачем?

Лифт остановился. Мы вышли и медленно побрели через холл к выходу.

– Элин, серьезно, тебе, может, работу поменять? С твоим руководством хорошего не жди.

– Жень, ты не понимаешь…

– Да что я не понимаю?! Ты сама говорила, что у тебя начальник псих.

– Только один. Остальные нормальные.

Женька тяжело вздохнул.

– Не знаю… Тебе, конечно, решать, но думать надо больше о себе. Ты можешь здесь хоть день и ночь сидеть, они этого не оценят.

– А я не для них делаю.

Я знала, что он был прав, но не хотела вступать в бессмысленную полемику. Мне нравился Женька, я знала, что он говорил от души. Он все делал от души. Именно поэтому я не хотела все портить.

– Ладно, я пойду. Очень устала.

– Да, я тоже.

– Пока?

– Пока.

Я двинулась к выходу, когда он вдруг снова окликнул меня.

– Элин, я видел этих французов. Мне кажется, еще те козлы. Не доверяй им.

На это я ничего не ответила, распахнув дверь навстречу пронзительному ночному ветру.

Глава 4

Видимо, в тот день французам решили продемонстрировать всю мощь русского веселья и гостеприимства, к тому же был повод – день рождения Софьи. Думаю, она сама не была в восторге от этой идеи. Мало кто был бы рад оказаться на ее месте. Но отдел маркетинга постарался на славу. К счастью, без меня. Когда я приехала в офис (было около полудня, поскольку я задержалась в банке по поручению Фридмана), везде порхали разноцветные шарики, маленькие столики были сплошь заставлены бутербродами и вазочками с ветчиной, красной рыбой и, конечно, икрой. Шум повысился на несколько децибелов, кто-то даже негромко включил музыку. Я еле нашла Настю во всей этой суматохе.

– Что тут происходит? Хотят закатить пир горой?

– Да! Причем прямо сейчас.

– Да ладно. И их не волнует, что французы подумают?

– Видимо, как раз это их и волнует. Точнее, его. Элин, – она подошла ко мне поближе и понизила голос, – такое чувство, что Сладков совсем с катушек слетел. Может, от него баба ушла? Очередная…

– Замолчи, а то еще услышит…

Она не сдержалась и прыснула от смеха.

– Он сейчас ничего не услышит, если это сказано не по-французски. Ты бы видела, как он вокруг старикана вертится.

– Какого старикана?

– Ну тот с бородкой, полуседой.

– А, Жерар Буке, кажется. А зачем он ему? Он ничего не решает.

– Он говорит, что все финансы в его руках. Типа он как регент при молодом принце. Ты слышала, какой бред?

– За соломинку хватается.

– А ты бы видела, как Марэ на него посмотрел – с таким презрением. Он, наверно, хохочет в глубине души, глядя на это.

Я сомневалась, мог ли Марэ вообще хохотать. Не могла представить его смеющимся. Но я согласилась с Настей. Я часто ловила его взгляд, когда он был обращен на кого-то другого. Всегда равнодушный, холодно-отчужденный и презрительный. Я думаю, либо ему было все равно, либо он презирал многих из своего окружения настолько, что даже слова были лишними.

День был не рабочим, а вечером начались бурные поздравления. Софье купили подарок – огромный букет цветов и большую антикварную шкатулку, которая – я была уверена – была ей совсем не нужна. Конечно, ее врожденная интеллигентность не позволила показать это, но выражение лица сказало мне о многом.

Почти весь вечер мы с Лео не сказали друг другу ни слова. Нет, мы не избегали друг друга, не отводили глаз, просто играли свои незатейливые роли: если нас что-то и связывало, то исключительно деловые отношения, а на вечеринке деловым людям говорить не о чем, кроме погоды и футбола. Сначала он стоял в стороне, лишь время от времени перекидываясь парой слов со своими коллегами. Один раз он подошел к Фридману и что-то быстро сказал ему. А в другой момент я случайно поймала на себе его взгляд – в общем-то, такой же, как всегда, но мне показалось, что на этот раз в нем было чуть меньше безразличия.

Я помню, как в разгаре всеобщего веселья у меня завибрировал телефон. В поисках наиболее тихого места я забралась в кладовку с канцелярскими принадлежностями. Только захлопнув дверь, я смогла расслышать, кто звонит. Это мама спрашивала, смогу ли я завтра встретить в аэропорту тетю Нону (это была не совсем родственница, но в нашей семье ее почему-то всегда называли именно так). Я обещала, что очень постараюсь и, отключив телефон, распахнула дверь… и чуть не налетела на Сладкова. Он был пьян. Сильно пьян, судя по цвету его лица и выражению глаз. Мне вдруг сразу стало жутко от догадки, почему он игнорировал меня весь день и весь вечер. Он выжидал.

– Элиночка…

Его язык заплетался. Я пыталась отодвинуть его, чтобы выйти и убежать, но тут поняла, что он схватил меня и заталкивает обратно в кладовку. В тот момент я действительно испугалась – то ли оказаться запертой в тесном и темном помещении с недостатком воздуха, то ли того, что он может позволить себе… Я осознала, что, скорее, боюсь последнего, когда он стал шарить руками по моему телу, а его жадный рот пытался найти мои губы. Мне казалось, что я даже не могу кричать, потому что любой крик растворялся в этой тесной темноте, не успев вырваться… Изо всех сил я попыталась закричать, но у меня вырвался лишь сдавленный всхлип.

Поэтому когда кто-то резко дернул ручку и распахнул дверь в кладовку, я несколько секунд не могла осознать, что я больше не пленница. А потом кто-то резко встряхнул Игоря, схватив за ворот помятой, полумокрой рубашки, и со всей силы, как мне показалось, толкнул о стенку. Только когда я услышала пару нецензурных слов по-французски, до меня дошло, что это Лео. Игорь был раза в два здоровее, но когда Лео еще раз встряхнул его, я поразилась силе, с которой он это сделал. Я буквально замерла на месте: я стояла и смотрела, как Лео чуть ли не душит Сладкова прямо здесь, на моих глазах. И я никак не могла определиться, что мне делать – радоваться, что он оказался здесь в этот самый миг, или умолять его перестать душить Игоря и просто отпустить.

– Мразь… Ублюдок…

– Перестань, пожалуйста, отпусти его!

До него как будто тоже не сразу доходил смысл происходящего, он будто не слышал, что я ему говорю. Нет, кричу. Потом он все-таки отпустил его, и тот буквально уполз прочь, проклиная нас обоих, назвав меня французской шлюхой, а его спесивым ублюдком. Но он ушел. Мы просто стояли молча, прислонившись к холодной стене, и глубоко дышали. А потом он взглянул на меня, провел рукой по моей горячей щеке и ушел.

Вечером я позвонила своей лучшей подруге Кате.

– Элин, прямо детектив какой-то… Они там вообще адекватные?

– Иногда начинаю всерьез сомневаться… Временами кажется, что это вовсе не сотрудничество, а противостояние – кто кого.

– Да, главное – не оказаться между ними в самый неподходящий момент. А ты, насколько я знаю, в этом мастер…

Глава 5

– Давай сегодня поужинаем вместе.

Все это было преступно. Сидеть вдвоем вот так молча за одним столиком в кафе за углом бизнес-центра, в котором находился наш офис. Смотреть в глаза. Молчать или говорить о чем-то – неважно. Если бы кто-то из моих коллег увидел нас в тот момент, он мог бы подумать, что я сливаю коммерческую тайну. Пусть мы должны были вот-вот стать официальными партнерами, тем не менее, мы еще ими не стали. К тому же огромное количество информации не подлежало разглашению. В какой-то степени, общаясь с ним, я ходила по тонкому канату, протянутому над бездной. Я заставляла себя анализировать каждое слово, которое собиралась произнести. Даже тогда, в дружеской беседе… Да, мы сидели за одним столиком в кафе за углом и просто болтали. Не как друзья – мы никогда ими не были, и я чувствовала – не будем. Но в тот день разговор шел как-то на удивление легко.

И вот он предложил поужинать… Почему нет? Я имею право распоряжаться своим временем, как душе угодно. К тому же мне было интересно. До этого все наши разговоры сводились к работе, вся наша деятельность – к моим переводам и их обсуждениям. Не было ничего плохого в том, чтобы вместе поужинать и поговорить для разнообразия о чем-то другом. Но почему же меня не покидал малодушный необъяснимый страх, засевший где-то глубоко?..

Мы пошли в Carre Blanc. Я была немного удивлена. Думала, что он поведет меня в более пафосное место. Этот ресторан оказался попроще, но не хуже, чем многие известные, популярные среди иностранцев заведения. Атмосфера царила непринужденная. Мы ели, пили, болтали. Формальность ушла: мы общались как старые знакомые, которые не виделись лет сто, и вдруг случайно их пути пересеклись в самом неожиданном месте. Было легко. Когда он говорил, я не смотрела ему в глаза все время, как часто бывает, когда чувствуешь важность встречи, пытаешься поймать каждое слово, каждый жест собеседника. Я ловила его слова, как будто со мной говорил человек, которого я хорошо знаю, то мимолетно улыбаясь, то строя непринужденные гримасы. Время от времени я оглядывалась по сторонам, украдкой бросая взгляд на других людей, которые так же непринужденно проводили время за бокалом божоле или просто сидели молча напротив друг друга, изучая черты, цвет, запах… Я поняла, что подсознательно делаю то же самое. А ведь у меня была масса времени и море возможностей на работе… Но сейчас все было по-другому, и что-то в глубине души робко подсказывало, что так теперь будет всегда. Мы больше не вернемся назад к простой формальности. Мы перешли черту.

Дождя так и не было, когда мы вышли из ресторана. В лицо дул свежий мартовский ветер. В воздухе разлилась какая-то умиротворенность, которая буквально оглушала после бурного рабочего дня, сбивала с ног, так что казалось, даже падение не причинит боли. Благо я хорошо знала центр Москвы. Мы пешком дошли до его гостиницы. Он потащил меня в бар выпить коньяку. После двух порций я собралась уходить. Он проводил меня до дверей и вместо «пока» произнес:

– Боишься?

До меня не сразу дошел смысл этой фразы. Возможно, под действием коньяка разум слегка притупился. Боюсь ли я? Да чего мне бояться? Кого?.. Моя улыбка в миг сошла на нет, когда я взглянула на него – в его глазах я увидела вызов. И не шуточный, а самый настоящий, наглый и провокационный вызов. Как будто его глаза кричали: «Слабо? Я точно знаю, что слабо…»

Швейцар все еще держал для меня дверь.

– Мадам?..

– Нет, мадам не идет, – ответил он по-французски.

Нет, я не иду…

Глава 6

Месяц спустя

Я быстро взлетаю по ступенькам, швейцар в ливрее открывает мне двери, я залетаю в роскошный холл отеля и, даже не озираясь по сторонам, как будто у себя дома, иду прямо в лобби-бар. Боковым зрением ловлю мимолетные взгляды, но не реагирую на них. Мне все равно. Потому что мне должно быть все равно. Вот менеджер ненавязчиво кивнул мне в знак приветствия – он всегда так делает, когда видит меня здесь. Неудивительно – теперь я здесь частый гость. За эти почти два месяца отель стал для меня вторым домом. Иногда мы приходим сюда вместе с Лео, потому что у него назначена здесь очередная встреча с незнакомыми мне людьми. Иногда я прихожу одна после работы, потому что он освободился раньше и ждет меня в баре. Мы выпьем по рюмочке коньяка или мартини, а потом идем куда-нибудь. Возвращаемся поздно вместе, поднимаемся в его номер, а утром уходим – я, как правило, раньше. Но бывает, и вместе. В тот момент, когда мы проходим мимо портье или менеджера, я стараюсь делать вид, что это нормально. Я словно выхожу из своего тела и наблюдаю за собой со стороны – без упреков и осуждения. Как-то раз какая-то пожилая пара замешкалась в дверях и позади них я увидела наше отражение в зеркале. Мы стояли очень близко друг к другу, безмятежно улыбаясь, как будто мы никуда не спешим и ни от кого не бежим. Мы были просто парой без прошлого и будущего – сейчас, в данный момент. Как будто все остальное не имело значения.

А как было на самом деле? На самом деле, компания Лео все еще находилась на пороге заключения сделки с нашей фирмой, а я была его переводчицей на работе и любовницей до и после нее. Ситуация веселая, честно говоря. Каждый день, идя на работу, я осознавала это и боялась, но старалась не думать. Я знала, что, начав анализировать и оценивать сложившуюся ситуацию, я начну осуждать себя, третировать, не спать ночами, изобретая поводы для срочного разрыва, причины для спонтанного отъезда или еще что-нибудь в этом роде. Поэтому я гнала эти мысли прочь, пока они окончательно не взяли надо мной верх. В каком-то смысле я скользила по лезвию ножа. Банально, но правда. И хотя я ни в коей мере не могла предугадать такие последствия, в глубине души я чувствовала, что ступила на очень зыбкую почву. Дороги назад не было, впереди – только обрыв. А я затаила дыхание и продолжала идти.

– Мадемуазель Эдельман! Наконец! Мы всегда ждем вас с нетерпением.

– Я надеюсь, что не заставила вас ждать слишком долго, месье Ришо.

– Нет, я научился терпению. А вот месье Марэ, боюсь, еще нет…

Лео и его гость встали, когда я подошла к их столику. Ришо был очень милым французом средних лет. Зачем он приехал в Москву, я плохо понимала – как турист или по делу. Кажется, даже Лео этого не знал. Но он был другом семьи и старым партнером Марэ. Будучи в восторге от нашей столицы, он умолял погулять с ним несколько дней по центру и показать «самые достопримечательные достопримечательности». Ему было невозможно отказать, хотя гид из меня не очень. Лицо Лео не покидала недовольная гримаса, когда мы ходили по Арбату, Манежной, Никольской, заворачивали в переулки, жалели, что завернули, ели мороженое в ГУМе и даже пытались пошутить с полицейским, который попросил показать документы. Когда мы прощались часов в одиннадцать, довольный, как ребенок, Ришо возвращался к себе в гостиницу, а мы шли к себе. Точнее, к Лео.

– Какая у нас программа на сегодня? – спросила я.

– К сожалению, сегодня программы нет. Я вынужден уехать в Санкт-Петербург. Меня там знакомый ждет… Да, да! Не удивляйтесь, мадемуазель. Нынче все французы собираются в России. Если честно, эта необыкновенная страна нас всегда привлекала. Разве нет, Леонард?

– Только избранных, пожалуй.

– Вы не считаете себя таковым?

– А я должен?

– Хм… Ваш отец всегда считал.

– Не сомневаюсь.

– Что ж, было очень приятно пообщаться с вами.

Ришо откланялся.

– Приятный господин.

– Это только с первого взгляда. Узнай ты его поближе, не была бы в таком восторге.

– Ты сейчас говоришь, как настоящий француз.

– Я и есть настоящий француз. Ты ожидала чего-то другого?

– Нет. Просто иногда стереотипы оживают…

Он закатил глаза и промолчал. Он всегда так делал, когда не знал, что ответить.

– Что в компании?

– Все по-прежнему. Готовятся к основной встрече. Ты будешь там?

– Не знаю. Скорее всего.

– Ты думаешь, все получится, Лео, сделка состоится?

Мы присели на лавочку на Никольской улице. Погода была великолепная – теплая, мягкая. Он ответил:

– Фактически никаких препятствий я не вижу. Фридман мне нравится. Но есть другие, которые могут заставить его передумать.

– Но он главный! И потом, именно он ведет этот проект от начала до конца. Что может помешать, если есть желание?

– Подводные камни есть везде, Элина.

Он посмотрел на меня – в его глазах сквозила улыбка, хотя он почти никогда не улыбался. Я ответила:

– Ладно. Завтра все будет ясно.

– Пойдем? Уже поздно. Я хотел показать тебе кое-что. Переведешь пару страниц?

– Пару? Или пару десятков?

Мы встали и не спеша пошли к гостинице. Я, конечно, шутила. Да, я переводила ему кое-что. Даже не всегда по работе. Так, разные тексты в общих чертах, чтобы быть в курсе. Когда мы были вдвоем, мы старались не говорить о работе. Я не хотела, чтобы это выглядело как служебный роман, ведь, по сути, мы даже не были коллегами. Может быть, когда-нибудь… Ну и пусть. Главное – не сейчас.

На следующий день, как только я пришла в офис, меня сразу же вызвал Фридман.

– Элина, у нас большие проблемы.

За все время работы в компании я ни разу не слышала слова «проблема» из уст Бориса Натановича. Вывод: если он это произнес, значит, произошло что-то действительно серьезное.

– Вадима срочно отправили в командировку завтра утром. Вылетает сегодня вечером.

Вадим – это Вадим Ярославович, вице-президент, тот самый, кто должен был представлять нашу компанию на бизнес-конференции, которая должна была состояться завтра в гостинице Radisson Blue. Участниками были такие же организации, как наша, претендующие заполучить зарубежного партнера. Все понимали, что эта конференция очень много для нас значит.

– Кто будет вместо него? Вы? Или Софья Борисовна?

– Мы не можем, – сказала Софья. – Мы будем в другом месте, Элина.

– А да, конечно, помню… Совещание с председателем холдинга.