Возле Чистых прудов

«Жизнь меняется, как будто я в блокноте…»

Жизнь меняется, как будто я в блокнотеС новой строчки начинаю новый лист.Я в Чикаго прилетел на самолете,Перспективный молодой специалист.Алкоголь дает изжогу после пьянки.Я от проводов еще не отошел.Я грызу свои московские баранки.Я в витрины носом тычусь, как осел.Вот контора, где приезжих нанимают.У меня азарт борьбы, глаза горят.Я талантлив, гениален, точно знаю!Я Америку приехал покорять!Вот хохочут мне в лицо: «Какой ты быстрый,Глянь в окошко – слева, справа, там и тутС целью денег бакалавры и магистрыГрузят, пилят, сеют, пашут и куют!»Я в другую дверь, а там у них все то же:Мистер в галстуке сидит, хлебает чай,Резюме мое прочел и подытожил:«Хочешь жить – бери лопату и копай!».Я, как чайник, закипел: «Зачем лопата?Аспирант я, экономику учу.Вы не в курсе, вы не поняли, ребята,Я финансами заведовать хочу!»Вот мне мистер намекнул про чувство меры.Я виденье увидал средь бела дня,Что свобода, вон, сама из-за портьеры,Как пантера, хочет прыгнуть на меня!Утро. Первый уик-энд. Лежу на койке.Что поделаешь, уже который деньЯ строителем работаю на стройке.Я в провале, я ослаб, как старый пень.Я уродуюсь за жалкие коврижки,Я в песке, в цементе по уши увяз.Я, как проклятый, пашу без передышки.Мне дают четыре доллара за час!А жара вокруг, ну просто адский пламень!Я вообще не понимаю ни черта,У меня в башке туман, на сердце камень,Скрип в коленях и в суставах ломота!Я ворочаюсь во сне, вздыхаю тяжко,Вижу проводы свои в аэропорт, —Слева Нюшка под рукою, справа Машка,Сыт и пьян я, весь в помаде, весел, горд!А на этих авеню экстаз не в моде.Я искры́ в глазах ни разу не нашел!И вокруг меня, холодный, ходит, бродитАбсолютно безучастный женский пол!Я мигнул одной: «Эй, ты, пойдем по пиву!»А она возьми да крикни: «Караул!»И башкой трясет, и рвет руками гриву,Будто я в бараний рог ее согнул!И всю ночь за мной – мигалки и сирены!Я в озерах трепыхался, как карась,От прожектора нырял, как от рентгена.«Руки в гору, – мне кричали, – сука, мразь!»Им про то, что я – великий, нету дела.Мне ишачить и держаться на плавуХуже хрена с горькой редькой надоело!Я билет беру на Родину, в Москву!Вот и встреча – Машка с Нюшкой всему светуЗа меня готовы глотку перегрызть.За столом сижу с бокалом, с сигаретой,Весь в помаде, сытый, пьяный, обогретый,Перспективный молодой специалист! 1993

«Из отчего дома – со страху…»

Из отчего дома – со страхуОстаться, в чем мать родила,Она на панель, как на плаху,Стуча каблуками, пошла.В Москву, как из темного леса,Явилась тайком, налегке.Ее называли принцессойРебята в родном городке…По нервам скребет, как пилою,Шальная трамвайная трель.Понурая, как с перепою,Принцесса идет на панель.Ах, как она раньше летелаВо всю свою юную прытьНа танцы, на бал, и хотелаКрасивые туфли носить.Из термоса чай среди ночиНа точке хлебает она.Девчонки, вон, рядом хохочут,И тем, видит Бог, до хрена —Как Светку вчера два бакланаМурлом окунали в бокал,Как пьяный дурак из наганаВ упор ни в кого не попал!Да, вот оно – сердце Отчизны,Безумных ночей круговерть.А дома веселья и жизниНи грамма, одна только смерть.А здесь даже самые звериС тобой производят расчет.Москва, хоть слезам и не верит,А денег на туфли дает.И паспорт при ней, и причинаОт радости прыгать и петь.С полтинника ей половина,Со стольника – больше, чем треть.…Подружек ряды поределиПод скрежет железных зубов.Принцесса стоит на панели,Родной вспоминает Тамбов.Там муж ее, знатный ворюга,Чего-то крутил и вертел.И выла за окнами вьюга,И он был азартен и смел.Он пил по утрам, он питалсяШампанским, пока был живой,И розами вечно кидался,И гордо мотал головой.Свежи были чертовы розы,И он был не страшен, не стар.«От пьянки подох, от цирроза», —Ей в морге сказал санитар.Он был у начальства в почете.И, лясы точа от балды,Коллеги, друзья по работеУ гроба сомкнули ряды.А после, скорбя из-под палки,В прохладу его и уютВ казенном свезли катафалкеИ дали прощальный салют!…Машины проносятся мимо.На точке – антракт, перекур.И город, как клоун без грима,Уныл на рассвете и хмур.И опер, смотрящий за точкой,Придурок, скотина и жмот,Хлебнув из горла́ в одиночку,С собой ее даром берет.Он взял ее, слабый и хилый,И, в угол забросив сапог,Лежит – крокодил крокодилом,Таращит шары в потолок.Он зелье заморское курит,Лицо – как из синего льда.Она его грохнет, в натуре,Вот только не знает, когда.Лихое срывается слово,Как дверь со скрипучих петель,С обкусанных губ. Завтра сноваВставать и идти на панель.И, как по волнам каравелла,Она, чуть качаясь, плывет.Клиенты ее королевойЗовут и берут в оборот.И старый пенек с «Мерседесом»,И юный заморыш в пенсне,И опер, ходок по принцессам,Ее вспоминают во сне.…Тверская огни зажигает.Сержант у ларьков, как паук,В засаде застыл, и гуляютВлюбленные пары вокруг.Шагает весна по столице,Безумный бушует апрель.Летят перелетные птицы.Принцесса идет на панель… 1997

«Колька мой в Америку попал…»

Колька мой в Америку попал.Он точил детали на станке.Он деньгу кувалдой зашибалОт родного дома вдалеке.Он вернулся, солнцем опален,По поселку ходит, хвост трубой,Он в очках и шляпе, как шпион,Кофий пить пришел ко мне домой.Я на Кольку искоса гляжу.Вроде он, а вроде и не он.Страсти нет, порыва, куражу,Прямо как в меня и не влюблен!Раньше было все, как у людей:Брал за шкирку, нес на сеновал,Песни пел, свистел, как соловей,Стих, сонет мне на ухо шептал!Он родные, русские слова —Тыщу, две, а может, даже триЗнал до буквы – умник, голова,Все забыл, не помнит, хоть умри!Я кидаю шишки в самовар.Он мне цифры пишет на листке,Где какая скидка на товар,Что почем от дома вдалеке.Я ему: «Как жизнь у них, Колюнь,Как искусство, Гегель там, Матисс?»Он помаду, пудру и шампуньВ нос сует мне – на, мол, подавись!Он в кульке гостинцы приволок,На столе рядком их разложил.В столбик ручкой вычислил итогИ сидит, как мумия, застыл!Он налил сухого по чуть-чуть.Мы в окно смотрели на закат.Зодиак искали, Млечный Путь,Жвачку ели, чипсы, шоколад!Он со мной все грани перешел,А потом не в шутку, а всерьезВсе, что он рядком ложил на стол,Что осталось, взял да и унес!Я хожу по стенке на ушах.Коля, милый, родный, дорогой,Где твоя широкая душа,Что они там сделали с тобой?Где он, где страстей твоих накал,Нежных чувств огонь и фейерверк?Лучше б ты уж водку выпивал,Но со мною вел, как человек!Месяц в небе скрылся, как птенец.Дождь по крыше польку проплясал.Колька, сволочь, вспомни, наконец,Все, что ты мне на ухо шептал!Он к Танюхе лазит по ночам.Мол, культура, Запад, все дела!Танька в школе учит языкамИ сама, вон, в курс меня ввела:Он пять букв заморских изучил,Для него и восемь не предел!Я стою, рыдаю, нету сил,Он слова родные позабыл,А чужих запомнить не сумел!Страх на сердце давит, как свинец.Ветер бьет по морде наповал.Коля, милый, вспомни, наконец,Все, что ты мне на ухо шептал! 1994

«Дом постарел, даже стены как будто кривы…»

Дом постарел, даже стены как будто кривы.Вот ты и здесь, и тоскою полно через крайСердце твое. Все вокруг – чуть живое, увы! —Эти летящие клочья последней листвы,Этот раздолбанный вдребезги старый трамвай.Ты – вот отсюда. Ты парень не промах, —Лихо взлетел, – говорят, даже пьешьКофе с дружками в Кремле на приемахИ миллионы лопатой гребешь.Старая ведьма, соседка-злодейкаЧушь, ерунду у тебя за спинойСдуру несла: «Пропадет за копейкуТот, кто забудет дорогу домой!»Кризис пришел, и дружки озверели твои,С кем ты последнюю банку ли, бочку икрыМирно делил, а теперь, хоть им лоб раскрои,Запросто, влегкую спляшут канкан на крови —Да ведь и пляшут уже, как шакалы, шустры!Искоса так посмотрели, сурово,Спор был недолог про совесть и честь, —Все им отдал подобру-поздорову, —Банков одних – аж на пальцах не счесть.Вот и похмелье, как водится, – словноКончился космос. А дальше вразбросГоды твои, как дубовые бревна,Вниз полетят под уклон, под откос.Вон, посмотри, деревянный красавец-гусарВозле качелей бессменно стоит на посту.В окнах знакомые вроде звучат голосаСлушай, не спи! Ты своих узнавал за версту!Слышишь, гитара! – поют – уж не те ли,С кем ты расстался, кого променялЧерт-те на что, а потом еле-елеНоги унес и себя потерял.Снова ты шепчешь: «Прощайте, ребята!»Саблею машет гусар: «Да постой!Здесь тебя помнят и ждут, ну куда ты?Сгинут навек, пропадут без возвратаВсе, кто забыли дорогу домой…» 2015

«Две дырищи в голове…»

Две дырищи в голове —             возле уха, сбоку, с краю,Меня возят по Москве,             а я кровью истекаю.«Скорой помощи» сестра             лезет, бедная, из кожи —С часа ночи до утра             сдать, спихнуть меня не может.Эй, водила, жми напропалую,             сквозь метель рули назло врагу!Из «двадцатой» в «шестьдесят седьмую»             мы летим по встречной сквозь пургу!Мне бы только в койку, как в берлогу,             вон туда, где стены и уют.Я с носилок в дверь просунул ногу,             а меня по ней щипцами бьют!Нет ни коек, ни бинтов,             ни еды, ни персонала!Я им денег дать готов —             я даю, кричат, что мало!Пациенты на пути             ненароком возникают:«Ты подох уже почти!» —             и пиджак с меня снимают.Я опять в пути: ворота, стенка,             снова слезы лью, как из ведра.То ли это госпиталь Бурденко,             то ли Соколиная гора!Впереди приемные покои,             мы в гудок гудим – никто не рад.Мужики в халатах, оба-двое,             дверь плечами держат и молчат.На меня наполз туман,             я в критическую фазуВпал, как в море-океан,             пульса нету, меркнет разум.Я шепчу: «Привет братве!             Будь здорова, мать родная!»Меня возят по Москве,             а я кровью истекаю!И, как пес шальной с цепи,             в рай душа сорваться хочет.«Братик, милый, потерпи», —             медсестра, крестясь, бормочет.Мне ножом раскрыли рот,             дали курева, жувачки,Вот водила достает             самогонку из заначки.Дали выпить в меру сил,             морду тряпками протерли.Я уже глаза раскрыл,             кайф возник в груди и в горле.Шеф, серьезен и силен,             мне шприцом, нахмурив брови,Колет в вену самогон:             «Вот тебе, заместо крови!»Он со мной, спаситель, спец,             он трясет меня за плечи:«Оклемался? Молодец!             А чего, вот так и лечим!»Фонари. Туман. Луна.             Звезды, знаки-зодиаки.Хвори нету ни хрена!             Зажило, как на собаке!В голове, легки, чисты,             мысли кружатся, как чайки,По сугробам, сквозь кусты,             я иду к Смирновой Райке.«Скорой помощи» сестра             мне сигналит: «Дай ей жару!»«Шагом марш, – кричат, – ура!» —             вместе с шофером на пару!Я машу им варежкой вдогонку,             я ору, восстав из забытья:«Верьте в жизнь, гоните самогонку,             я пошлю вам сахару, друзья!Дай вам Бог веселья и здоровья,             ясных глаз, бутылку и бокал,Чтоб душа гуляла, чтобы кровью             никогда никто не истекал!» 1994

«Вот такое вышло дельце…»

Вот такое вышло дельце —В нас буржуй вонзил клешню, —Наш завод сменил владельца,То бишь продан на корню.У буржуя, как у волка,Страсть на роже, кайф, азарт,И на тыкве треуголка.И кликуха – Бонапарт.Цифры, цифры – в оба ухаНа него со всех сторон,Сколько бабок надо вбухатьПлюс к тому, что вбухал он, —Услыхал, а после стрелкуС губернатором забилИ назад, на опохмелкуВ Монте-Карло укатил.Мы с трофеями от домныСквозь туман домой бредем,Чугуна стране даем мыИ себе чуть-чуть берем.Нам с охранником ИлюшкойДружбу нравится водить,По балде чугунной чушкойОн не хочет получить!Мы от бед не унываем.Из-за туч глядит луна,Как мы весело шагаемВ пункт приема чугуна.Вьется по лесу тропинкаМеж оврагов и болот,То березка, то рябинка,Кто их, на хрен, разберет?Там у бабушки МатреныВозле рощи, впереди,Огонек горит зеленый —Кому надо, заходи!В сундуке, в печи, в корытеНа учете каждый пуд, —Вот сюда, сынки, кладите,Кому надо, заберут!Самогон в стакане синий,На тарелке помидор.«Приносите медь, люминий,Расширяйте кругозор!»С машинистом дядей КолейМы знакомы тыщу лет.Тыщу лет он с нами в доле,У него вопросов нет.Он нарочно ход убавитВозле лесополосы,Подождет и дальше правит,Усмехается в усы!Из вагонов тонн по восемьМы за эти пять минутПод откос тихонько сбросим —Наших много, все возьмут!Много тем у нас в запасе —Фурмы, фитинги, цемент,Гвозди, гайки, деньги в кассе,И литье, и инструмент.Металлурги – наше имя!Жизнь и вправду удалась,Если дружишь со своими,Если есть взаимосвязь!У бухгалтерши у ДашиПляшут зайчики в зрачках:«Это все родное, наше,Значит, к черту рабский страх!»«Для чего, – кричит, – для делаНам извилины даны,Лишь бы все вокруг гудело,Лишь бы не было войны!Лишь бы колос в чистом полеКолосился в меру сил,Лишь бы друг наш дядя Коля,Там, где надо, тормозил!»Вот хозяин из ПарижаНа побывку прикатил,Ходит, смотрит. Ну, смотри же,Пей, что раньше не допил!Он глотает валерьянку,Он живой едва-едва,Он прочухал всю изнанку,Кто из нас хозяева́!«Ватерлоо, блин, подстава!» —Он мотает головой, —Типа шведа под Полтавой,Типа фрица под Москвой!Он сражен гипнозом, трансом, —Это нежно так емуНаш директор по финансамОбъясняет, что к чему.Мол, старались, дохли, с понтом,То да се, и денег нет, —Дебиторка, капремонты,Губернатор-мироед!И заводу не житуха,Если денег – полный шиш!Ты еще немного вбухайИ обратно едь в Париж!Он коньяк хлебает молча,Он в печали день-деньской.Воздух горек, и по-волчьиВоют ветры за рекой.Он хреначит водку с горя,Он нажрался, как свинья,Вспоминает сине море,Хочет в теплые края.Он не рад пейзажам нашим,Не желает впасть в инфаркт,Мы ему вдогонку машем:«До свиданья, Бонапарт!Оставайся в главной роли,Лишь бы век твой долог был!Лишь бы друг наш дядя КоляТам, где надо, тормозил!» 2003

«Ветер гложет голую березу…»

Ветер гложет голую березу,Волк в лесу петляет между пней,А у нас поминки по колхозу,Мы сидим, справляем сорок дней.Что нам делать, если край родимыйСбросил нас к чертям, как лишний вес?За окном кудрявая рябина,А у нас в душе дремучий лес!Наша цель – спокойствие народов.Мы сварили вкусного борща.Мы не хочем распрей и разводов,Хочем жить в колхозе сообща.Мы три буквы пишем на заборах:«SOS!» Спасите нас! Быстрей, сюда!Жизнь, как талый снег, в родных просторахИсчезает к черту без следа!Бригадир Степан пришел в контору,Чтоб сразить начальство наповал,И ушел, и к трактору, к моторуСам себя цепями приковал.Он сидит в промасленной одежке,Он один, на холоде, в степи,Без еды, без девок, без гармошкиПод луною воет на цепи!Проезжают мимо паровозы,Самолеты, сволочи, летят,И по нам, по нашему колхозу,Видит Бог, не плачут, не грустят!…Мы в пучину мрака попадаем,Как на шахте угольной в завал,Мы прожектор в небо направляем,Чтобы нас хоть кто-то увидал!Комбайнер Колюха куролесит,Машет в космос кепкой, пиджаком:«Эй, – кричит, – мы вот они, мы здеся!Мы не только жили, мы живем!»…Думы в мозге пчелами роятся,Как штрафную пили, посошок,Как на зорьке шли опохмеляться,Как нам вместе было хорошо!Рыбаки на лодках проплывают,Самосвалы грузами гремят,Ни хрена про нас не понимают,Мимо, вдаль – спешат, спешат, спешат.Кто-то шлет любимым девкам розы,Кто-то в бой ведет стальных коней,А у нас поминки по колхозу,Мы сидим, справляем сорок дней!Ветры в поле воют, как шакалы,И над ухом грохает стакан!И Колюха звездам шлет сигналы,И прикован к трактору Степан… 1989

«В горле хрип, и в ушах паутина…»

В горле хрип, и в ушах паутина,Да и рожу бы надо помыть.Саня, друг, одолжи мне единый,Ехать не на что мать хоронить!Брат Серега пришел и, опилкиОтряхая с кривого мурла,Мне портвейну налил из бутылкиИ промямлил, что мать умерла.Он собрал со стола стеклотару,Он селедку сожрал и салат.Мы с Сережкой идем по бульваруНа метро «Ботанический сад».И снежинки свистят, словно пули,На ветру. Мы на пару минутУ столба в стороне тормознули,Чтоб согреться и мать помянуть.Ветер воет уныло и тяжко,И Юпитер на небе померк,И какие-то падлы в фуражкахНам с Серегой кричат: «Руки вверх!»Нас ведут к «воронку», как баранов,И под бодрые визги «налей!»Хлещут водку из наших стакановИ сержант, и бухарик-старлей.…И в застенках, где не было света,Нас ментура за глотку брала,Я срывал с них, козлов, эполетыИ кричал им, что мать померла!…Мы очнулись от сна и от бреда,Нас резиновой палкой в плечо,В шею ткнули: «Ступайте отседа!Живы, целы, чего вам еще?»И часы без стекла и без стрелок,И единый, что дал мне Санек,Все пропало, как в топке сгорело, —И ремень, и последний шнурок.…Ни гроша, ни стакана, ни корки,Ни гвоздей, чтоб табличку прибить.Мы с Серегой сидим на пригорке.Ехать не на что мать хоронить… 1998

«Было трое нас, стало двое…»

Было трое нас, стало двое.Скомкан, вывернут белый свет.Все горбатое, все кривое,С нами был наш друг, был – и нет!Прячем головы от печали,На пол валимся под кровать,Мы с Илюхою выпивалиИ еще хотим выпивать!Не до шуток нам, не до смеха,Нам Илюха кайф опроверг.Он в Америку переехал,Он хороший был человек!С тополей листва облетела.В домино стучим во дворе.Никому до нас нету дела.И костер у нас догорел.Старшина сучит сапогами!Без Илюхи жизнь холодней!Мент, иди сюда, выпей с намиЗа товарищей, за людей!Ох, житуха ты, нескладуха!Белый свет померк и поблек.Мы за друга пьем, за Илюху.Он хороший был человек… 1991

«А у судьбы клыки кривые, острые…»

А у судьбы клыки кривые, острые,Я помню ту лихую кутерьму,Самыгин Саня выжил в девяностые,И я ему за это руку жму.Его три тыщи раз партнеры предали,И бизнес, как фруктовое желе,Глотая, прокуроры с ним обедалиС браслетами стальными на столе.Свой воз тянул и тянетПри всем при томМой друг Самыгин СаняПо кличке Сом:«Пробъемся. Знайте, люди,Придет наш срок!Как скажем, так и будет!» —Твердил Санек.Твой офис – твоя крепость, твое логово.С легавкою в тандеме, сыт и пьян,Здесь мелкий хлюст, шестерка из налоговой,Мизинцем оттопыривал карман.Он мог тебя, как пепел, как труху смести,Мы знали, что пройдет психоз и бред,Что есть предел и подлости, и глупости,И поняли потом: предела нет!Ты в детстве не был тихим,В боях крепчал,Не то чтоб стал ты психом —Да нет, не стал.Но в буйство-то впадаешь,Когда хамят —Идешь и побеждаешь.Нормально, брат!И если точит ножик зло проклятое,То и добро, стремясь к балансу сил,Должно быть с пулеметом и гранатою.Ты это знал. И в «Джипе» их возил.Тебя хотели взять быки мордастыеСо всеми потрохами под крыло.Ты встретил их. Потом, живя и здравствуя,Они себе признались: «Повезло!»Ты с ходу: «Ну, разведкаУ вас, жлобов!А в русскую рулеткуСыграть слабо?Давай, старшой, чего ты,Уж коль пришел?Тащи свою пехоту!Стволы на стол!»Они слиняли, так порой случается,Хлебальники – как спиленные пни!И ты сказал тогда: «Чего печалиться?Россия – это мы, а не они!А наше дело – помнить этих ухарейИ в бой идти, когда зовет труба!»Спасибо, Саня! Я всегда на шухере.Я тоже выжил, глядя на тебя!Лимон. Коньяк в стакане.В окне луна.Давай накатим, Саня!За нас! До дна!Уснешь – труба разбудит.Ты дал зарок:Как скажем, так и будет!Живем, Санек! 2014

«Кто-то сыпет в бульон специи…»

Кто-то сыпет в бульон специи,Кто-то в супе сухарь мочит.Гриша Штульберг живет в Швеции,Потому что он так хочет.Гриша в ВУЗе учил формулы,Здесь, у нас, в те года, прежде,Он хотел посещать форумы,На конгрессы хотел ездить.Он на выезд подал, надо же!Ох, от злости зрачки сузил,Ох, и встал на дыбы, на ушиФакультетский актив в вузе!Вася Зайцев, комсорг, староста,С вариантом в верха вышел:«Может, тюкнуть его? Запросто!Раз – и все! И прощай, Гриша!»«Мы у дома в долгу отчего! —Он кричал, – а ведь есть лица,Что без всяких причин хочут, вон,Из советской страны смыться!»Гриша – к девкам, а те – в сторону:«Ты нам синус чертил, катет,А теперь, вон, предал Родину!Мы не любим тебя, хватит!»Как пчела на стекле мечется,Клавка – бьет головой в стены:«Он дебил! Вот и пусть лечится!Сульфазина ему в вену!»Опер Пнев снаряжал в путь его,По затылку свистком стукал,И, как спину хлеща прутьями,Вслед кричал: «Сионист! Сука!»«Зверь! Скотина! Фашист! Быдло! —Клава в бусах, в туфлях стильныхВозле трапа ему выдала, —Хоть и парень ты наш, сильный!»…Время – лекарь. Пять лет минуло.Гриша в гости, в Москву мчится:«Эй, родные мои, милые,Я хочу к вам в процесс влиться!»А на Родине тьма-тьмущая.Вот товарищ, Смирнов Севка,По руинам, мотор мучая,Гришу в гости везет, к девкам.Чтоб с почетом приезд праздновать,Чтоб сверкали вокруг очи,Гриша девкам всего разногоНакупил – раздавать хочет.Девки, скалясь, глядят в рот ему.Пляшут, мордами бьют в бубен:«Ничего, что предал Родину.Мы твои, мы тебя любим!»Девки гольфы, носки меряют,Скачут, шустрые, как мыши:«Верим в счастье, в вождей веруем,А еще – больше всех – в Гришу!»Он в кабак зарулил с Клавою.Клава млеет, едва дышит,Поварешкой икру хавает,«Молодец, – говорит, – Гриша!»За окном кореша КлавиныМерзнут, хором орут хриплым:«Человек он простой, правильный,Он нальет нам, и мы выпьем!»Он налил, он махнул штопором,Он им закусь – плоды манго —Дал, и Клавку зовет шепотомВ номера, танцевать танго.Гриша помнит себя все-таки,Карандаш, чтоб писать, точит,Он колготки привез, зонтики.Он металл покупать хочет.Заводские спецы – ордамиПо веревкам к нему – с крыши!Водку пьют за успех ведрами,Заключают контракт с Гришей!Замы в шляпах из недр шествуютСтроем, важные, как танки:«Адрес дай, мы хотим в Швецию.Надо счет открывать в банке!»Мы тут горе не зря мыкали,Мы сломаем дверьми пальцы:Нет люминия, нет никеля,Но зато есть в костях кальций!Гриша всем отстегнул поровну,Он суставом во тьму хрустнул.И воротит лицо в сторону,Потому что ему грустно.Год прошел. Грише груз вешаютНа весах, он пинком вышибСто печатей – и в путь, в Швецию,Хочет плыть. Будь здоров, Гриша!Месяц скрылся, скользнул ящерицей,Туча бродит с волной рядом.Девки в трюме, сто штук, прячутся,Им в Стокгольм позарез надо!Не успевшие влезть носятсяВдоль причала, грызут сваи,Тянут руки, на борт просятся,Примоститься хотят с краю!Ждут, лохматые, как веники,И горластые, как галки.Он им центы давал, пфенниги,Девкам жить без него жалко.Опер Пнев ощутил судорогу,В пене плещется, как лебедь:«Референтом хочу к Штульбергу,За портвейном в продмаг бегать!»Клава горькой слезой давится:«Возвращайся скорей, милый,Корешам моим кайф нравится,Мне кранты без тебя, вилы!»По карману, смеясь, хлопаетВася Зайцев, зампред, шишка:«Мы в бюджете дыру штопаем.Есть контакт! Молодец, Гришка!»Грусть-тоска у ГАИ местного.Зам по службе в Стокгольм пишет:«Нам зеленые брать не с когоВозвращайся скорей, Гриша!» 1992

«Я в загранку плавал, видел праздник, видел волю…»

И вот она пришла, заря свободы.Я снова здесь – по бизнесу, один.Залив, туман, прохлада, пароходы.И мент с усами умный, как дельфин.Я при деньгах – толкаюсь в райских гущах,В густых сетях сезонных распродаж!Чесотка, дрожь в ладонях загребущих.Иду на «вы», на штурм, на абордаж!Для жены любимой, для опоры и надежи,Я за тыщу долларов сюрприз хочу купить —Что-нибудь на молниях, из меха ли, из кожи,Чтоб его до старости носить ей не сносить!Вижу красным бархатом обитые ступени,Тварь меня кудрявая куда-то волокет,В зал заводит за руку, а там – стриптиз на сцене,Бабы пляшут, скачут – вот такой вот переплет!Они передо мной, как заводные,Напересменку бюстами трясут,Нормальные, веселые, простыеДевчата без заскоков и причуд!Я пиво пил, я вилкой тыкал рака,Я чью-то руку стряхивал с плеча,И образ выплывал из полумракаРодного Тимофея Кузьмича!Ах, как фигурировала рыжая красавица!Я гляжу – поддатая, кричу: «Ну, ты даешь!Ханку жри поменьше, и копыта не отвалятся,Тоже мне, халтурщики, культуры ни на грош!»И она бегом ко мне: «Откуда, мол, и кто ты?Из России? Знаю, там сугробы, там Сибирь,Там медведей ловят мужики-мордовороты,В общем, я люблю тебя, красавец, богатырь!»Вот мне под нос суют сухие вина:«Ну что, бокал для дамы? Сей момент!»Кузьмич учил, но я забыл, дубина,От пьянства проглотить медикамент!Официант не баловал закуской,Но подливал, скотина, во всю прыть:«Ты русский человек или не русский?Ну покажи, как ты умеешь пить!»Рыжая в антракте тихой сапой, левым бортомПодгребала, щурилась: «Смотри, я вся горю!Мы поладим, сделай мне мороженого с тортом!Ну давай, давай, давай, давай еще по стопарю!»Я от горьких думушек отмахивался кепкой,Я на всех шампанского поставил сгоряча,Но во мраке мозга, в мозжечке жила зацепка —Незабвенный образ Тимофея Кузьмича!Он говорил: «Свобода – это здорово,Но вы же, братцы, валенки на вид!Да здесь любая ушлая оторваВас в ноль секунд по киру охмурит!»Я понимал, собравшись с силой духа:Хотят споить, но чтоб не наповал!Мне рыжая крутила мочку уха,А бармен ей подмаргивал, кивал.Он губищи скручивал в недобрую ухмылку,Я сидел у стойки, как на иглах, на углях,Наконец додумался: «Почем у вас бутылка?»«Двести!» «В чем, простите?»«Уж наверно не в рублях!»Мне как будто трактором наехали на спину,Раскрутили, сволочи, шутя, как пацана!Зелень контрабандную, зашитую в штанину,Я им честно отдал, не осталось ни хрена!Я взят врагом, сражен по всей науке!Чувак за стойкой строг и величав.Они меня нагрели на три штуки,Кислятиной шипучей накачав!Капкан, петля, бермудский треугольник!И по коврам ступая, как по льду,Я им на чай швырнул последний стольник:«Знай наших, падлы, я еще приду!»Я неделю целую почти что не питался,Рейса ждал обратного под сень родных рябин,С алкашами, с пьянью на окраинах вращался,Залезал на пальму: «Эй, Россия, я твой сын!»Вот супруга с тещею пасут меня, встречают:«Где подарки?» «Нету…» – по спине мурашки, дрожь.«Ну чего, как съездил?»«Все нормально, – отвечаю, —Город Сан-Франциско удивительно хорош!»Прошла весна, и лето пролетело.С двумя братья́ми еду на Бродвей.Четвертый нами взят для пользы дела —С Петровки скромный труженик, старлей,Чтоб нас берег от нечисти поганой,Чтоб в рог трубил про шухер и аврал,Чтоб днем и ночью честно, без обманаИз-за куста за нами наблюдал! 1994