Слово из трех букв

– Значит, бабу ему нужно? Маргарита…

– Мария Ивановна, только не это! Вы что, хотите сделать меня несчастной? Да мне противно смотреть на этого хлюпика! – Видно было, что Марго перепугалась не на шутку, решив, что я ей прикажу утешать всю жизнь это чудо. – Я, конечно, не очень красива, но не настолько, чтобы с кем попало жизнь связывать! Только не он!

– Успокойся, Марго! Ну? Уже спокойна?

Спокойной она не стала, но зато замолчала, а потом утвердительно замотала головой.

– Слушай сюда! Я не требую от тебя таких жертв. Но ты за это задание взялась добровольно, а потому обязана его выполнить до конца. Если не согласна, то можешь проститься со мной навсегда. Орден найдет других исполнителей.

Слушая мою размеренную речь, послушница опять загрустила, но одновременно я увидела в ее взгляде выражение смирения и обреченности. Значит, она все-таки готова мне подчиниться. Тем более что я не собиралась поступать с ней жестоко.

– Этому недоделанному таланту нужно найти подходящую по складу характера женщину. Такую, которая будет для него всем: и ласковой доброй мамочкой, и безотказной подстилочкой. Ну и чтобы терпение у нее было ангельское.

Соображала послушница быстро. Уныние враз пропало, а взгляд снова стал взглядом расчетливой стервочки.

– Мария Ивановна, кажется, у меня есть на примете подходящая кандидатура… Только понимаете, она лет на десять его старше.

– Это неважно. И даже прекрасно, что настолько старше! Если она вцепится в этого недоумка как клещ, то он уже и сам не расстанется с ней. Главное, чтобы он возобновил работу. Кстати, он это все один сделал?

– Я это выясню.

Маргарита сдержала данное слово. Действуя решительно и стремительно, она в течение трех дней создала лабораторию обучающих игр. Непризнанный гений опомниться не успел, как был затащен в постель к заботливой мамочке, а та всего за одну ночь вернула его к нормальной жизни и даже нашла ему у нас работу. К счастью, прочие парни, причастные к этим играм, оказались вполне нормальными и в подобной терапии не нуждались. Зато в интересной работе очень даже нуждались, а потому приступили к ней без раскачки.

За быстрое и успешное выполнение важного задания Марго была произведена мной в ранг профана. До вожделенного для нее чина приора было еще далеко, но ведь движение в нужном направлении есть! Это настолько ее взбодрило, что путешествие к черту на кулички в компании со мной она воспринимала как знак особого доверия. А потому сейчас делала вид, что совершенно не замечает того, как один из соседей начал ей тихонько поглаживать задницу…

Кстати! А что это она сейчас пьет? Точно не сок. Ладно, лететь осталось уже недолго, попутчики наши споить ее все равно не успеют. А там, на месте, я ей кое-что выскажу. Как я сама себя чувствую? Да нормально. Вот так, с песнями и разговорами, мы и долетели. Марго даже напоить толком не успели. Попрощались с попутчиками, и встретивший служитель довез нас до городка и поселил в гостинице. Как по мне, то особой разницы между здешними и привычными советскими военными городками я не заметила. Зато Маргарита, ни разу не покидавшая столицу, была потрясена и этого ничуть не скрывала.

– Не удивляйтесь, Марго, это еще не дыра. Настоящая дыра в вашей пятой точке, на которую вы ищите приключения.

– Мария Ивановна…

– Я четырнадцать лет уже Мария Ивановна! Так вот, Марго, я не ханжа и все прекрасно понимаю. Понимаю, что у тебя есть определенные потребности. Я даже не возражаю, чтобы ты их удовлетворяла время от времени. Я только требую, чтобы потребности эти справлялись в строго определенном месте и в уместное для этого время. Если вы меня не поняли, то вакансия уборщицы у нас всегда есть…

– Я прошу прощения…

– И еще… – Я видела, что сметливая профанесса прекрасно поняла, что я имела в виду. – Помимо поведения, нужно еще следить за своим языком. Посторонним людям совсем не обязательно знать некоторые подробности.

Устроив головомойку помощнице, я не стала принимать никаких ее оправданий. Да и некогда было. Только мы устроились и привели себя в порядок, как за нами пришел посыльный, который пригласил проехать на полигон.

Конечно же никого из нужных мне персон там не оказалось. Оказывается, меня потащили к испытательным стендам в надежде на ценные подсказки. Среди столпившихся вокруг отработавшего двигателя людей я увидела и тех, кто был среди посетителей нашего салона.

– Видите, Машенька, пытаемся получить хоть какой-нибудь приемлемый результат, – начал вводить меня в курс дела капитан второго ранга Новоженин. – Мы ведь, в основном, занимались твердотопливными системами. А по жидкотопливным исследований давно не велось.

– Понимаю… Проблемы с боеготовностью.

– Все правильно. А сейчас, для наших целей, твердотопливные совсем не подходят. Вот и мучаемся.

– Чего-то двигатель у вас уж больно большой.

– А меньше и не выходит. Все-таки тяга в восемьсоттонно-сил… Вы хоть представляете, во что это выльется?

Я поняла: что-то тут не ладится. И эти Кулибины сейчас ждут от меня хоть малейшего намека на выход из положения. А что я? Если бы шла учиться не в Ленинградский гидрометеорологический институт, а в Военмех имени Устинова, то я бы им тут все подетально расписала. Да я, кстати, и хотела туда поступать. Папа ракетчик, так что мешает дочери освоить эту науку? Отговорили меня тогда. Привели в день открытых дверей и показали вырезанную на одной из столешниц в лекционном зале надпись: «Лучше лбом колоть орехи, чем учиться в Военмехе» и «Не могу смотреть без смеха я на девок Военмеха». Конечно же я передумала! Зато теперь жалею. Так что они затеяли? Именно об этом я и спросила Новоженина. Он повел меня в сторону недавно построенных бараков, и внутри одного из них мы зашли в комнату, которую использовали для проведения совещаний.

Вывешенный на стене эскиз ракеты меня впечатлил. Да, ребята, замахнулись вы широко! Сразу решили запустить что-то вроде «Бурана». Вот только сколько вам возиться с этим?

– Разрешите? – Я вытащила из сумочки карандаш и начала рисовать на принесенном по моей просьбе листе ватмана.

Что я рисовала? Да что-то вроде нашего корабля «Союз» в разных проекциях. За точность рисунка я бы не поручилась, но сейчас это было не так важно.

– И это все, что вы можете нам предложить? – Столпившиеся вокруг стола инженеры не скрывали своего разочарования. – Связка из двадцати двигателей в нижней ступени?

– Не совсем нижней. Вот эти четыре боковины лучше сделать отделяемыми.

– Барышня, нужно либо быть дебилом полным, чтобы взять за основу такое решение, либо быть в отчаянной ситуации. Да и то, даже в качестве временного варианта не очень подходит.

Мне стало очень обидно. Что вы, сволочи зажравшиеся, понимаете? Когда последний раз вам грозили войной? Легко рассуждать, мол, это круто, а то полный отстой, когда живешь в уюте и в безопасности. Чего вам бояться? Разве что наркоманов, живущих в соседнем дворе? Чего вы стоите даже как инженеры в сравнении с теми людьми, которым были недоступны ни ваши блага, ни ваши возможности? Но именно эти люди решили задачку, которая вам не по силам. Они сумели выйти в космос… На чем? А на том, что было! Кто более велик: человек, пересекший океан на шлюпке, или турист, купивший билет на пароход? Да что им говорить? Я промолчала. Не стала ничего высказывать. Вежливо распрощалась и, отказавшись продолжать экскурсию, вернулась в гостиницу. В принципе, мне тут больше ничего смотреть. Встреча с Ксенией Александровной? Похоже, напрасно я раскатала губу. Не очень-то она и стремится меня видеть. Ну и хрен с ней! Начну решать проблемы без ее помощи. В общем, теперь я хотела улететь отсюда ближайшим рейсом.

Только жизнь распорядилась по-своему. Утром ко мне не пришел, а примчался посыльный и прямо с порога заявил, что «их высочества срочно вас вызывают!». Что там интересно за ночь сдохло? Я быстро собралась, и меня подвезли к зданию штаба. Там без всякой проволочки проводили прямо в самый главный кабинет. Сидевший в приемной адъютант даже вопросов не задавал, только резко выдохнул, увидев меня:

– Ждут!

Зайдя в кабинет, я увидела в нем трех человек: крепкого старика в адмиральском мундире, приятной внешности женщину немного старше тридцати пяти и молодого человека в штатском лет так двадцати пяти. Все ясно, великий князь Кирилл Кириллович, великая княгиня Ксения Александровна, а кто третий, пока еще непонятно.

– Доброе утро, Мария Ивановна, – первым поздоровался старик. – Отбросим пока этикет, ибо дело серьезное. Нам срочно нужна ваша консультация…

– Помогу, чем сумею.

– Сейчас мы получили доклад о том, что Челябинск и его окрестности подверглись нападению из космоса. В результате нанесенного удара в округе большие разрушения. В городе паника.

Я ничего не понимала. Что это такое? Шуточки? Да не похоже, они своего беспокойства не скрывают. Но что это на самом деле такое? Почему именно Челябинск? Чем другие города хуже?

– Маша, как вы думаете, – включилась в разговор великая княгиня, – это те самые парги, о которых вы рассказывали в фильме?

Я не могла понять: что мне отвечать? Откуда взялись инопланетяне? Неужели они в самом деле существуют? Видя мои раздумья, Кирилл Кириллович взял быка за рога:

– Можете не играть в конспирацию. Пусть не все, но кое-что про вас мы знаем. Тайны свои можете держать при себе, но если вы нам не враг, то важными для нас сведениями вы обязаны поделиться!

И тут мне на глаза попался самый обычный календарь. Что в нем такого? Да дата сегодняшняя! 16 февраля 2013 года! Попались голубчики! Вот теперь я за вас как следует возьмусь! Вы под мою дудочку попляшете!

– Можете ничего не бояться. Вас это не касается. Это самый обычный промах.

– Подробней можно?

– Представьте себе дикарей, живущих на острове в океане. Живут себе спокойно и ничего, кроме острова и прилегающей к нему акватории, не знают. И вдруг откуда-то из-за горизонта прилетает шестнадцатидюймовый снаряд. Вы, ваше высочество, знаете, что он может натворить.

Кирилл Кириллович утвердительно кивнул, а я продолжила:

– Дикари, конечно, могут невесть что думать. Я даже не в состоянии представить все те версии, что придут в их головы. Вполне возможно, что неглупые головы. А на деле там, за горизонтом, ведут бой две эскадры. Вот оттуда шальной снаряд и прилетел.

– Шальной, говорите?

– А может быть, и не снаряд. Глыбы и комья земли тоже разлетаются. На Земле они далеко не полетят, зато в космосе могут годами летать. Пусть проверят. Может, это осколок одной из планет залетел.

– С кем могут эти ваши парги драться? – вмешался в разговор молодой человек.

– Понятия не имею, – пожала я плечами, – может, врагов встретили, а может, между собой грызутся. У меня нет на этот счет информации.

Позже, когда до нас дошли новые известия с Большой земли, я лишний раз убедилась в том, что у дураков мысли сходятся. Твердая уверенность в том, что парги наступают, послужила причиной многих опрометчивых сообщений в прессе.

В тот же день мы вместе с Ксенией Александровной и Марго хотели покинуть Белушью Губу. Правда, перед отъездом было достаточно времени, чтобы обсудить с Романовыми насущные вопросы.

– Инженеров не дам, и не проси! – решительно отказал Кирилл Кириллович. – Сама видишь, что творится. Сегодня нас рикошетом задело, а завтра… ну как полезут? Сейчас мне придется со всей России людей подходящих собирать.

– Людей вы найдете не только в России. Но вряд ли вы будете в восторге, если я в Ордене европейский зоопарк соберу.

– Да хоть китайский! Потерпим! Ты лучше подскажи, что нам сейчас можно сделать?

– Я как раз сегодня вашим инженерам нужный вариант и подсказала, – наябедничала я, – так они нос начали воротить, мол, никак им это не подходит.

После такого заявления, я взяла лист бумаги и повторила на нем свой эскиз, давая по ходу дела краткие пояснения.

– Твое мнение, Володя?

– Да знаешь, дед, в этом что-то есть. Маша, скорее всего, права, что не стоит сразу на крупный корабль замахиваться. Будем в телегу табун запрягать. Опытные движки потребной мощности у нас есть. Они испытаны…

– А чего в дело не пускали?

– Так ведь мы масштабированием шли к большим движкам. Все, что мельче задуманного, мы считали промежуточным вариантом…

– Ладно, что дальше?

– Думаю, через год мы ракету по этой схеме осилим и запустим. Правда, придется отказаться от повторного применения спускаемых блоков… Но это на первых порах можно и потерпеть. Зато конструкцию упростит. Ну и массовости можно добиться. К одноразовым изделиям требования по качеству и надежности иные. Вопрос только, где производить и что запускать?

Оказалось, что матушка Россия как всегда в самый нужный момент с голой задницей. Топливную аппаратуру и командные системы придется заказывать в Германии! А когда мы составили список запускаемых изделий, на душе у меня стало совсем тоскливо: если разработку изделий Россия еще могла осилить, то произвести более 15 % потребного для нее неподъемно. С топливом для ракет тоже не все слава богу. Тоже придется заказывать его немецким химикам. Мой вопрос:

– А нельзя ли хоть что-то из этих заводов построить в России или хотя бы начать строить? – вызвал искреннее удивление.

– А зачем? Нужные нам заводы и так находятся на территории нашей империи. Просто владельцы их – не наши подданные.

Все ясно, налоги в казну платят, но прибыль вывозят прочь. Знакомо мне все это. Национализировать? Это возможно. Вот только как национализируешь рынки сбыта продукции? Такое возможно только с помощью войны. Только войны нам для полного счастья и не хватало!

– Ваши высочества! Речь идет о достижениях в таких областях, где желательно не уступать лидерства. Есть ли гарантия того, что причастные к выполнению наших заказов иностранцы не оттеснят нас?

– Гарантий нет, – ответил генерал-адмирал, – но тут нужно что-то придумать такое… Даже в голову ничего не лезет. Давай не будем пороть горячку, время еще есть.

Глава 6

«Челябинский» и прочие синдромы

Ситуация в Челябинске была много хуже, чем мы думали. Нам подгадили средства массовой информации и сами челябинские власти.

Раньше я особого внимания стилю освещения событий не придавала. Выросшая в условиях социализма, я привыкла к тому, что новости в эфир подаются в сдержанной манере. И если бы настал конец света, советский зритель и слушатель узнал бы про это от людей, которые наилучшим образом могли показать пример того, как нужно встречать неизбежное.

В этом мире все было не так. Здесь революция не прерывала традиций, и потому репортеры продолжали любой пустяк подавать как катастрофу вселенского масштаба. А привычка сообщать об этом в истеричной манере? Как выяснилось позже, челябинский метеорит не вызвал ни катастрофы, ни паники среди населения. Люди здесь жили непуганые, а потому вместо страха и ужаса было простое любопытство.

Первым понял, что нужно делать, городской голова. Именно он сообщил населению о нападении из космоса.

Мотивы его поступка были, в общем-то, понятны: кто, как не враги всего человечества, способны покрыть разного рода недостачи, а заодно способствовать притоку дополнительных средств из государственной казны на восстановительные работы?

Нужно отдать этому человеку должное, сработал он мастерски, быстро и убедительно. Все городские информационные службы и агентства были срочно мобилизованы и всем были поставлены четкие и конкретные задачи. Материалы о любых городских происшествиях стекались в городскую телестудию, где и расположился штаб по ликвидации последствий челябинской катастрофы. Вот там и творилось самое изощренное жульничество. Опытные профессионалы из отдельных фрагментов репортажей творили виртуальный Армагедон. В их умелых руках лежащие в отключке обычные алкаши и наркоманы были представлены жертвами нападения инопланетян. Пострадавшие в пьяных драках, жертвы ДТП и семейных конфликтов выдавались за раненых в бою. Работу городских травмпунктов и службы скорой помощи выдали за оказание помощи жертвам войны. Естественно, что показывали и руины зданий. Были, конечно, и реальные разрушения, и реально пострадавшие от действия ударной волны люди, но это не впечатляло. И тогда репортеры кинулись снимать все, что имело ужасный вид. А это, как правило, было то, до чего у городских властей не доходили руки.

Что ни говори, но в тот день челябинские СМИ совершили настоящий трудовой подвиг, сумев в кратчайшие сроки создать убедительную для всех картину внезапно свалившейся на город беды. Страна испытала огромнейшее потрясение. Да что страна? Мир тоже был потрясен, хоть и в меньшей степени. Плохо, что городской глава своим сообщением сумел убедить наиболее легковерных из сограждан. Вот тут и началось! Любители ловить рыбку в мутной воде среагировали первыми. По городу прокатилась волна грабежей и разбоев. Местная полиция как могла выполняла свой долг, но сил у нее на все не хватало. Из-за стремления властей на всем экономить полицейские не располагали возможностями находиться одновременно всюду.

И тогда свое слово сказал обыватель! Нашлись деятельные и активные люди среди челябинских граждан. Как ни странно, но на вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» им дал ответ недавний просмотр нашего фильма. Виновные были определены сразу: парги и их тайные приспешники в Челябинске. Рецепт спасения им тоже подсказал фильм: действенная гражданская активность. Ведь мы весьма убедительно показали процесс быстрого превращения мирных исследователей пространства в экипаж боевого корабля. Оказывается, многие зрители сделали нужные выводы. Три дня в городе творился сущий кошмар. Первые погромы начались ближе к концу первого дня. И много душегубов, мародеров и насильников поняли в свою последнюю минуту то, что хуже смерти бывает только заслуженная смерть. Отвечать им приходилось не только за недавно совершенные преступления, но и за старые грехи, о которых обыватели прекрасно помнили.

А что городские власти? Они как раз оказались на высоте. Продолжая требовать от репортеров дальнейшую подачу кошмаров под нужным соусом, они присоединились к своим согражданам. Не имея возможности предотвратить погромы, городской глава решил их возглавить. А что еще ему оставалось делать? Чтобы не допустить хаоса, он своей властью узаконил стихийно возникшее народное движение, назвав его весьма красиво и привлекательно: Гражданская оборона.

Теперь полиция боролась с безобразиями не только своими силами, а во взаимодействии с отрядами активных граждан. Более того, полицмейстер сделал все возможное для того, чтобы во главе отрядов Гражданской обороны стояли полицейские чины. Это вернее всякого прекратило кровавые эксцессы. Теперь злодеев не вешали на фонарях и деревьях, а задерживали и сгоняли на городской стадион, где с ними разбирались судейские и прокурорские чиновники. Почему на стадион? Оказывается, из-за нехватки средств в городской казне местную тюрьму вот уже пять лет как не могли отремонтировать. К исходу третьего дня, когда в город вошли войска полевой жандармерии из Корпуса внутренней стражи, должный порядок был уже наведен и в помощи жандармов городской глава не нуждался.

Все эти три дня, когда Челябинск испытывал небывалые в тех краях потрясения, мы с Ксенией Александровной пытались вылететь на материк. Но так как погода не позволяла, то ничего у нас не выходило. А попасть на материк великой княгине очень было нужно. Приструнить разошедшихся вовсю щелкоперов, чтобы меньше врали, получалось не слишком хорошо из-за не очень надежной связи.

– Мне, голубушка, очень нужны ваши заатмосферные ретрансляторы. Как только у меня в руках будет дешевая глобальная вещательная сеть, я сумею диктовать СМИ все, что захочу. В том числе правила хорошего поведения в таких ситуациях.

Тут она была права. Помимо челябинских щелкоперов, страхи и ужасы разносили по всему свету и прочие российские новостные агентства, создавая впечатление, что конец света уже не за горами. А последствия их вранья уже чувствовались по реакции населения. Большинство, конечно, верили сообщениям о нашествии инопланетян, но ничего не предпринимали. Люди продолжали жить, как жили до этого, надеясь, что власти как-нибудь справятся с ситуацией. Но не все. Кто-то срочно подался за границу прочь от ставшей такой опасной для них России. Естественно, при этом они не забывали перевести свои деньги на зарубежные счета. Было таких людей сравнительно немного, не более трехсот тысяч. Сущий мизер. Но действия их уже повлияли на ситуацию в сфере финансов. Справиться с этой бедой министр финансов мог и своими силами. Но была и другая реакция. На помощь пострадавшему Челябинску ринулись добровольцы со всей России. Их оказалось значительно меньше, чем паникеров. Не более десяти тысяч человек. Это были находящиеся в отпуске и в отставке медики, пожарные, спасатели, полицейские и военные. Большинство из них еще не успели добраться до Челябинска, но все равно с этим требовалось что-то делать.

– Эта сволочь градоначальник создал кучу проблем для нас. Нужно гасить панику, разбираться с реальным ущербом и что-то делать с «инопланетными прихвостнями». Не верю я, что они реально существуют. Ты ведь правильно говоришь: это всего лишь рикошет. Вряд ли парги даже подозревают о нашем существовании.

– И как вы, ваше высочество, поступите с городничим?

– Поступать буду не я, а мой брат. Я могу лишь свое мнение высказать. Думаю, что со мной согласятся.

– Будете наказывать?

– Нет, милочка, наказать его стоило бы, но вместо этого придется наградить. Удивлена?

– Я так понимаю, наградить за то, что другие на его месте показали бы себя еще хуже?

– Примерно так. Как ни смотри, но он справился с ситуацией до того, как ему смогли помочь и губернские, и имперские власти.

Не нравился Ксении Александровне еще один момент: в Челябинск спешили не только добровольцы. Быстрей людей оказались деньги. Люди со всего мира жертвовали деньги на восстановление пострадавшего от бомбардировки города. В этом плане репортажи с места событий достигли своей цели: в городскую казну хлынули целые денежные реки.

– А что тут плохого?

– Залповое финансирование тоже может привести финансы в расстройство, как и любой внезапный перевод крупной суммы. Бороться с этим можно, но у спекулянтов на биржах появился очень хороший повод для разнообразных махинаций. Трудно сказать заранее, к чему они приведут. А реакция европейских правительств? Кто знает, какая она будет?

Судя по новостям, в Европе пока что ничего не поменялось. Но кое-где произошли неприятные эксцессы. Королевство Галиция и Лодомерия, входящее в состав Австро-Венгерской империи, вдруг начало доставлять своему монарху беспокойство. Народ там жил разный. Были патриоты Габсбургов, были патриоты Романовых, а были мечтатели-сепаратисты. Вся общественная активность этих людей не шла дальше споров за кабацким столом. На них полиция давно перестала обращать внимания. Как выяснилось – зря. Российские передачи там смотрели всегда. И никому это жизнь не портило, ни властям, ни обывателям. Естественно, что смотрели люди и наш фильм. И даже вносили свои кровные на его съемку. Чего они там съели, выпили или скурили, я не знаю, но репортажи из Челябинска местных так впечатлили, что они, забыв о разнице в политических убеждениях, начали выявлять, задерживать и сдавать в полицию шпионов паргов. Как они их выявляли? А по одежде! Всякий странно одетый прохожий попадал под подозрение. И Габсбургам с этим нужно было что-то делать. Они и сделали: запретили трансляцию российских телепередач. Правда, оговорили, что это временная мера. В общем, борьба с возникшим бардаком нарастала…

Вернулась я домой с опухшей от проблем головой. Василиса Егоровна, только глянув на меня, сразу запричитала:

– Машенька! Да ты совсем на себя не похожа стала! Бросала бы ты все эти хлопоты. Что там, без тебя никто не разберется? Или тебе денег твоих мало? Так ты не волнуйся, мы с отцом как жили на жалование, так и дальше станем жить. Ванька, так он вообще сейчас на казенных харчах…

– Кстати, как он там?

– Вот! Сестра, называется! Бог знает куда мотаешься: то в Лондон, то в Арктику, а навестить братца ей и в голову не приходит!

– Навещу я его, мама, не волнуйся. Дела чуток разгребу и съезжу.

– Съездит она! – досадливо махнула рукой Василиса.

Нет, с этим что-то нужно делать. Я понимаю Василису Егоровну. То, что дочка успешна и пребывает в славе, ее радует. А вот то, что она забывает близких людей – совсем никуда не годится. Задуматься надолго о делах домашних мне не дал звонок от Бонифации. Судя по голосу, ее буквально распирало от радости. Оказывается, она сумела решить проблему с инженерами наилучшим образом! Причем так, что отнять новые кадры у нас никакой Ледовый флот не сумеет. Правда, сообщить подробности она сможет только при личной встрече.

Любопытны не только кошки. Я была ничем не хуже пушистиков. Когда Бонифация объяснила мне, как она выкрутилась, мне чуть не стало дурно.