Хроники Омура

Над перевалом сгущались тучи, пугающие совсем не летним дождем, холодным, яростным, долгим. На дворе царил солнечник, но только на равнине, а не в горах. Гном жаловаться не привык, потому плотнее запахнул полы плаща и натянул глубже капюшон, приговаривая:

– Ничего– ничего… внизу будет суше…

Надеждам его осуществиться было не суждено – лето в Яльском княжестве выдалось на редкость дождливым и прохладным. Тяжелые тучи висели так низко над небольшим городком, что, казалось, их темные подбрюшья можно затронуть руками. Дождь лупил, словно одержимый, превращая исхоженный тракт в раскисшее месиво, по которому, ругаясь, ворча и поминая вездесущего хмара, двигались и пешие, и конные.

Рем торопился, как мог – невелика радость волочиться по дождю, осматриваясь в попытках отыскать лиходеев, держа руку на рукояти короткого, истинного гномьего меча. Творение же, тщательно упакованное, было уложено в сундук, который Баламут тянул за собой на тележке – та еще забота!

В город пускали всех, кто был способен заплатить несколько медяков, а разговорившийся со стражником Рем, сумел выведать у него название неплохой таверны. Гномов здесь уважали, в отличие от эльфов и прочих, потому отнеслись вполне радушно. День клонился к вечеру, и Баламуту нужно было срочно отыскать место для ночлега. Приближающаяся гроза настораживала и вынуждала ускорить шаг, а возможность провести ночь под крышей вдохновляла.

Вывеска на таверне была старой, растрескавшейся, но пафосно сообщала «Приют князей» – Рем усмехнулся про себя и толкнул тяжелую, дубовую дверь. Огромная трапезная в самое сердце поразила вошедшего внутрь гнома, особенно своим очагом, в котором можно было легко зажарить целого быка. «Это по-нашему!» – подумал Рем, окунаясь в атмосферу, царящую в зале. Веселье здесь шло полным ходом, всяк сидящий развлекался, как мог. Хозяин лично вышел из-за стойки к вошедшему и, стараясь перекричать шум и гвалт, поинтересовался:

– Вы к нам какими судьбами: по делу али отдохнуть?

– Проездом! – оповестил Баламут, выразительно поглядев на собеседника.

Он сразу смекнул, что требуется и кивнул:

– Все организуем, в лучшем виде, не извольте беспокоиться!

Спустя десять лирн Рему подали кубок, наполненный пенным пивом и плотный ужин, в основном состоящий из хлеба и мяса. Баламут, не мешкая, принялся за еду, а потом – эх, знал бы кто, как молодому гному хотелось развлечься, будто раньше, до того, как он сотворил чудо-меч! Напиться, уплясаться вдоволь, горланя непристойные песенки, влиться в гномью компанию, тем более соотечественники уже вовсю посматривали на него. Но нет – нельзя – у Рема другая цель. Потому он поднялся и, повертев в руках выданный хозяином тщательно начищенный ключ, отправился в левое крыло, туда, где располагались комнаты для гостей.

Ничем особым они не баловали – но главное было тепло, стояла мягкая и чистая постель, а также присутствовал комод и кувшин с колодезной водой. Тележка была оставлена на улице, а вот меч перекочевал вместе с создателем в комнатушку. Едва Рем развалился на кровати, скинув сапоги, как в дверь громко постучали.

– Кого еще там хмар лысый принес? – невежливо отозвался он, но створка уже распахнулась, являя его взору трех мужчин, разодетых в шелка и бархат.

Баламут даже не потрудился скрыть гримасу, возникшую на лице, при виде человеческих дворянчиков.

– Зачем пожаловали? – соизволил подняться, зыркнул из-под сурово сведенных бровей, насупился.

– Многоуважаемый гном, – прозвучало в ответ, – мы совершенно случайно оказались с этой таверне, встретили вас и решили выказать свое почтение гениальному мастеру!

– Меч не продам! – сразу заявил Рем. – По крайней мере, пока не угадаете его имя!

– Ну, как же, как же… – засуетился подданный, но был остановлен кивком своего господина.

Высокий человек, закутанный в мантию, отороченную мехом горностая, прошел в комнату и повелел:

– Оставьте нас наедине с досточтимым мастером Карделлом! – Баламут даже крякнул от неожиданности – так его еще никто не называл!

Впрочем взгляд гнома ничуть не потеплел – он выражал всю ту же холодную решимость, но человек не дрогнул.

– Позволите присесть? – указал на единственный стул, стоящий у комода, дождался уверенного кивка, дошел, водрузил бутыль с ядреным самогоном и представился. – Я – правитель Руссы – князь Огнеслав!

– Помню-помню, – Рем не сдвинулся с места, и, видя его нежелание общаться, человек все равно продолжил:

– Я знаю имя сего творения, потому готов назвать его! А чтобы скрепить дальнейшее соглашение принес вот это, – не таясь, указал на бутыль.

– Имя? – твердо промолвил Баламут.

– Богдар! А иначе как? – человек не сомневался в своем слове. – Такой клинок могут подарить сами боги!

– То есть вы отрицаете работу мастера? – прищурился гном, и Огнеслав понял, что сболтнул лишнее, но, не смутившись, предложил. – Выпьем?

– За что? – процедил Карделл.

– Так за сделку… удачную! – человек откупорил бутыль и протянул ее гному.

Рем не торопился принимать дар, сверля Огнеслава оценивающим взором, а после выдал:

– Вы не угадали, господин! Имя меча звучит иначе! – не укрылось от пытливого взгляда Баламута то, как занервничал, заюлил человечишка, а в конце произнес:

– Тогда извините, достопочтимый мастер, просто примите угощение! – оставил бутыль на комоде и широкими шагами покинул комнату.

По укоренившейся привычке Рему выпить хотелось, но не сейчас, потому бутыль была вновь закрыта крышкой, а вот дверь, на сей раз, гном не забыл запереть. И не зря! Ночью – а спал Баламут чутко – к нему пытались вломиться, потому утром, едва рассвело, гном вышел в путь, покинув городок, отправляясь дальше на запад.

Лето в северных краях не балует изобилием жарких дней и душных ночей, но гном был этому несказанно рад. Попутчиков он не искал, предпочитая ночевать на укромных, укрытых от любопытных глаз полянках, не разводя костров. Ложился на мягкую мураву, кутался в плотный плащ, укладывая меч под самый бок, и спал беспокойно, стараясь уловить любой шорох.

Вот и сегодня прилег Баламут на траву, воззрился в бездонное небо, украшенное алмазной россыпью звезд, задумался: «А чего я ищу? Или кого? Неужели тех, двоих, что приснились в колдовском сне?.. А если это все ловушка?!» Вскочил Рем, тяжело дыша, заозирался по сторонам, сплюнул и снова прилег, заставляя себя закрыть очи. А тут и сон налетел незаметно, затуманил разум, увлек в свои объятия.

Приснилась Баламуту пещера, полная несметных сокровищ, таких, какие только драконы хранят в своих чертогах, да рациональные гномы. Усмехнулся Рем, мол, не удивили, притопнул ногой, услышав с каким звоном ударился окованный железом каблук о блестящие монеты, и проснулся. Нехитрый завтрак, запитый родниковой водой из близлежащего источника, и снова стелется ровная тропка под ногами гнома, уводя его все дальше и дальше от родных мест.

Вокруг стоит лес, и с каждым шагом он становился все более дремучим, только путешественника почему-то это мало волнует. Чудится, Баламуту, что где-то там, в глубине, он найдет того, кого ищет. Смолкли птицы, померк дневной свет, скрытый за пологом сильно разросшихся деревьев, трава норовит опутать ноги, уронить гнома, а он все идет и идет, точно привязанный. Самое сердце леса – деревья – стены; земля покрыта мхом, как пол мягким ковром; в центре – камень, то ли трон, то ли древнее святилище. Серые бока, ровная поверхность, так и притягивает, манит, приглашает опустить меч. Незнакомые руны светятся, прогоняют мрак, дают обещание помочь. И гном не в силах сопротивляться, достает меч, чтобы в последний раз полюбоваться на него, провести рукой, любовно оглаживая рукоять, всплакнуть. Сверкнул клинок, как будто стараясь вырвать отца из колдовского дурмана, но не сумел, лег на гладкую каменную поверхность, чуть звякнув, понимая, что упал его хозяин к подножию древнего алтаря, сраженный ментальной магией. Потускнел, уснул сам, ложась в крепкую руку похитителя, который с торжеством шептал:

– Пламень! Самый настоящий! Будет семейной реликвией!

Слезы струились по щекам Рема, пока он спал, чувствуя, что меч уносят от него.

Спустя осей эти слезы сменила блаженная улыбка, грезилось, что попал Баламут в самую что ни на есть сказку! Распахнул веки, закрыл – подумал, что все еще спит. Все на той же поляне была раскинута скатерть, и чего на ней только не было: и дымящееся с пылу с жару мясо, и кувшины, наполненные пенным напитком; и хлеба, только-только вынутые из печи. Гном сглотнул голодную слюну, но притрагиваться к угощению не спешил. Пока размышлял, зазвучала на поляне музыка, и из-за деревьев показалась стройная, укутанная в полупрозрачный плащ женская фигурка. Тоща и длинна на взгляд Рема, но то, как незнакомая девица двигалась, заставило засмотреться. Баламут аж присел, когда незнакомка скинула плащ, оставшись в тонком корсете и узкой, с разрезом до самого бедра юбочке. Изящный хвостик так и мелькал перед глазами, норовя погладить гнома, смутить его еще больше. Хорошо, уверенно, соблазнительно передвигалась демоница, подбираясь к Рему все ближе и ближе.

Пока Баламут моргал, пытаясь вспомнить слова, дуайгара наполнила чашу, водрузила на блюдо прожаренную баранью ножку и с поклоном поднесла. Как тут отказать? Тем более, что и желудок напоминает о себе громким урчанием!

– Спасибо, – поблагодарил он демоницу, а она присела рядом, что-то запела, не мешая ему трапезничать.

«Пусть поет! Заливается птахой! – решил Рем, обдумывая сложившуюся ситуацию. – Меч украли, но я так и не догадался кто именно! Как возвращать буду?»

– Вьюжень? Так ты назвал свое дитя? – на самое ухо шепнула искусительница, не забыв провести язычком по коже.

– Нет! – Баламут не дрогнул.

– Как нет? – раздался рык, и на поляне показался молодой демон.

«Так я и думал!» – мысленно кивнул себе гном, а дуайгар заговорил опять:

– Послушай, мастер Карделл, ну продай ты мне этот меч! Не хочешь звать его Вьюженем, вот же выдумала, – с недовольством посмотрел на демоницу. – Имя мечу Хвален! Так ведь?

– Нет! – спокойствию Рема мог позавидовать любой, даже камень за его спиной.

– Как нет! Гном! Послушай! Я накормил, напоил тебя, моя невеста Ирривелла танцевала для тебя, а ты все еще упрямишься? Почему? – Сульфириус искренне не понимал действий собеседника, потому злился все сильнее.

– Нет! Я дал мечу иное имя, – Баламут сделал последний глоток.

– Да, как ты смеешь? – демоница вскочила на ноги, а ее жених и вовсе рассвирепел и принялся угрожать:

– Глупый гном! Да ты сейчас в моей власти! Я уничтожу тебя, а меч заберу!

Рем махнул рукой:

– Делайте, что хотите со мной! Вот только меч я вам все равно не отдам, даже при всем желании!

– Это к-как? – Сульфириус начал заикаться от гнева.

– Так! У меня его уже украли… – вздохнул и взялся за новый кусок мяса.

– Кто? – до того угрожающе вопросил дуайгар, что его невеста предпочла сделать вид, что упала в обморок.

– Если бы я знал! – не отвлекаясь от трапезы, сообщил Баламут. – Этот лиходей заманил меня сюда, усыпил и умыкнул меч, называя его совсем не так, как нужно!

– А как? – поневоле Сульфириус заинтересовался, уже догадываясь, как зовут вора и негодяя.

– Пламень, – припомнил гном, и демон взревел:

– Р-рронвин! – перевоплотился, взмыл ввысь и был таков, демоница с визгом:

– Погоди! – ринулась за ним, Рем отсалютовал им полной кружкой, наслаждаясь тишиной.

Сражаться хоть с демоном, хоть с драконом он был не в силах, и, понимая это, Карделл все же был не вправе отступать. Потому, собрав еду (чего зря добру пропадать?), обращаясь с просьбой к Гористу, гном потопал дальше, надеясь выйти на тракт.

Долго вилась едва заметная тропка, но под конец сдалась упорству путешественника и вывела оного на широкую дорогу. Но в довершении ко всем неурядицам грянул гром, хлынул ливень, моментально превративший утоптанную дорогу в покрытую жижей одну сплошную лужу. Рем присел под разлапистой елью, закутался в плащ, не отводя взора от скрывающейся за пеленой дождя местности. Потому и подпрыгнул, когда за спиной услышал завораживающий голос:

– Вас подвезти?

Баламут открыл рот, ибо прямо из серебристых струй, словно сотканная из прозрачных капель, к нему двигалась прекрасная эльфийка. Точно лучик солнца пробился сквозь серую пелену, осветил пространство, превратился в радугу, огорошил сурового гнома, да так, что он кивнул. Поплелся за чудным видением, прямо к богато украшенному экипажу, запряженному изящными лошадками, укрытому невидимым пологом от непогоды.

Очнулся от наваждения Рем только тогда, когда оказался внутри кареты, уносящей его в неизвестность. Прекрасная белокурая эльфийка, тонкая, изящная, как хрупкая статуэтка, сидела рядом, а напротив него, смотря так, будто готовятся к убийству, расположились два эльфа, и обоих Баламут уже видел.

– Гном, – обратился светловолосый, – ты не передумал насчет меча?

Рем нашел в себе силы и помотал головой, тогда притворно тяжело вздохнул темноволосый и, будто невзначай, уронил:

– Может, упокоим его по-тихому и заберем меч! А это всего лишь гном…

– Аривел! Калинор! – всплеснула точеными ручками эльфийка. – Ну, как можно? Это же мастер! Вдруг он сумеет создать еще много прекрасных вещей, а вы его упокоить собираетесь!

– Госпожа Эрриниэль, – улыбнулся светловолосый, – мой брат пошутил, – ткнул локтем в бок черноволосого. – Верно?

Тот со скучающим видом кивнул и изрек:

– Небодар! Ты не мог назвать клинок иначе!

– Не-ет! – прохрипел Баламут, с надеждой поглядывая на дверь экипажа.

Поймав его взор, Аривел широко ухмыльнулся:

– Ладно, угадываем дальше! Я считаю, имя меча Розарус! Так? – он уже праздновал победу.

– Нет, – Рем оставался верен своему слову, и тогда в дело вступила эльфийка.

Взяла его за руку, улыбнулась нежно, и гном расплылся в ответной улыбке. А красавица обратилась с просьбой:

– Глубокоуважаемый мастер Карделл, не могли бы продать нам свое творение? Оно столь великолепно, что затмевает свет солнца, его клинок искрится, словно небесные звезды, а металл звенит, напоминая о песне весенней капели! Лишь этот меч достоин пребывать в Сверкающем Доле, служить эльфам, вести их за собой! Согласны? – и опять этот взор, которому отказать невозможно. Будь клинок при Реме, он бы отдал его эльфийке, не задумываясь, а так просто сказал:

– Госпожа, вам я готов отдать даже свою жизнь…

– Зачем ей твоя никчемная жизнь? – перебил гнома Калинор, протягивая жадные руки вперед, пока не услышал вопль брата:

– А где меч?

– У драконов, – с чистой совестью ответил Баламут, вызывая шипение обоих эльфов и мечтательную улыбку эльфийки:

– Давно хотела познакомиться с Рронвином Торргаррским…

Шипение усилилось, карета замерла, и гнома попросту выпихнули из нее. На прощание Эрриниэль улыбнулась и бросила оторопелому Рему браслетик со своей ручки. Ошалело поймав его, сидя в луже, Баламут несколько минут глупо моргал и только спустя лирну сумел выдохнуть.

Сидеть в луже – не велика радость, благо хотя бы дождь кончился, потому Баламут выбрался из нее, огляделся и решил развесить мокрую одежонку на кусте. Ожидание было долгим, прошедший ливень основательно промочил ветви, тяжелые капли срывались с вышины, с хрустальным звоном падая вниз, заставляя Баламута встряхиваться время от времени, как это делает мокрый пес. «Ни еды, ни денег!» – думал Рем, бессмысленно раскручивая подарок эльфийки на указательном пальце правой руки.

Браслет выглядел довольно просто, но опытный гномий глаз сразу определил, что вещичка – не безделушка, а вполне стоящая. Тонкий золотой ободок, усыпанный, точно пылью, мелкими алмазами, отчего украшение блестело и переливалось в ярких лучах показавшегося из-за туч солнца не хуже раскинувшейся радуги.

«И с чего бы эльфийка расщедрилась?» – про себя озадачился Баламут, внимательнее приглядываясь к украшению. Так и хотелось бросить браслет, потому что никогда эльфы ничего хорошего не делали для гномов и уж тем более не дарили подарков! Однако, выбор у Рема оказался невелик – либо бросить браслет, либо попытаться выгодно продать. А разве гном упустит выгоду, пусть и призрачную? Выбор был сделан, и Карделл-младший принялся натягивать все еще мокрую одежду.

В двух людских поселениях он не стал даже и предлагать браслет, просить тоже не умел, потому нанялся на работу, и под смех парней вскопал огород старушке за тарелку ухи и ломоть хлеба. На постой его тоже пустили, а уже утром гном с новыми силами отправился в путь. Теперь его дорога лежала на юг – через земли людей до самого Солнечного океана, а там, если повезет, то кто-нибудь доставит его до Торр-Гарра – острова драконов.

Очередной человеческий городок, домишки сплошь деревянные, но добротные, а за ними прячутся ухоженные огороды и небольшие садики. Рем остановился, закурил трубку, не обращая внимания на ребятишек, прибежавших поглазеть на нелюдя-коротышку.

– Эй! – окликнул Баламута какой-то мужичок в мятой и не слишком чистой одежде, но гном приветливо отозвался:

– Вы что-то хотели?

– Идем, гном! – кивнул в сторону мужичонка. – Разговор есть!

– Прошу прощения, но я не привык беседовать с незнакомцами, – все еще почтительно откликнулся Рем, но местный староста посчитал иначе.

– А ну-ка! – гаркнул он. – Ребятушки, скрутите-ка вы этого нелюдя!

Рем бросился прочь со всей возможной скоростью, на которую был способен. Проблема только в том, что гномы совершенно не приспособлены бегать, потому его настигли быстро и повалили наземь. Кулаками махать Баламут умел неплохо, потому тумаки раздавал направо и налево весьма и весьма действенно.

Но все равно Карделл бы проиграл, если бы на поле брани не появился новый участник – большой серебристый волк. Деревенские с воплями:

– Перевертыш! – разбежались кто куда, как-то разом позабыв, что на дворе солнечный день.

– Бежим скор-рее! – рыкнул истинный оборотень, и гном, особо не раздумывая, скакнул ему на спину, будто на настоящего коня.

И они понеслись к ближайшему перелеску, а после пересекли луг и попали в сосновый лес. В чистое, голубое небо взмывали темные вершины, светились, будто внутренним светом, золотистые стволы. Воздух был напоен хвойным ароматом, так что и оборотень, и гном глубоко вдохнули и облегченно выдохнули, осознав, что никто за ними не гонится.

– Что? – после небольшой паузы поинтересовался Рем. – Тоже угадывать будешь?

Волк сменил ипостась, и теперь напротив гнома стоял высокий светловолосый мужчина с глубокими серыми глазами. «Вожак клана!» – узнал Баламут, ничего не произнося вслух, давая возможность собеседнику высказаться. И тот не заставил себя долго ждать:

– Лунолуч, – выдал и вновь умолк, а Рем поморщился:

– Нет, – и в сердцах воскликнул. – Ну, неужели так сложно угадать?

Оборотень задумался и вкрадчиво изрек:

– А вот если бы я еще хоть разок посмотрел, то, возможно… – многозначительная пауза, и Карделл показательно развел руками:

– Может, и увидите, достопочтенный господин, ежели не поленитесь и отправитесь в Торравиль!

– Неужели Рронвин успел умыкнуть клинок? – удивление оборотня выразила только приподнятая бровь.

– Угу! – Баламут присел на пенек и опустил голову на сплетенные руки.

– Ну, бывай! – вожак долго думать не привык, узнав, что искомого предмета у гнома нет, он потерял к мастеру всяческий интерес.

Перевоплотился и исчез среди золотистых стволов, оставляя Баламута в мучительных раздумьях.

***

Произошедшее научило Рема обходить стороной мелкие человеческие поселения, но лишь спустя седмицу ему удалось добраться до крупного городка под названием Кровлус. Улочки довольно широкие – непривычное зрелище для гнома, дома крепкие – низ каменный, верх – деревянный, украшены резьбой. Люди спешат по своим делам, никто не обращает внимания на одинокого путешественника, светит с небес яркое солнце, освещает приграничный городок. Радует усталого Рема только одно – он ступил во второе княжество людей, а, значит, его цель стала хоть чуточку, но ближе. В окружающем воздухе помимо запахов людского жилья чувствовалось приближение скорой осени, а за ней последует зима, и Баламут знал точно – это не время для путешествий.

Уставший задумчивый гном завернул в первую попавшуюся таверну, имеющую название неказистое «Хмель и солод», но Рем твердо знал – там ему должны подсказать о том, где найти гнома-ювелира. В этом городишке Баламут надеялся сбыть эльфийский браслет и разжиться звонкой монетой, эти две седмицы путешествия ему удавалось обходиться без них, но дальше так продолжаться не может!

В зале таверны, несмотря на полуденное время, было весьма многолюдно, хоть и не очень шумно – пора плясок и хмельных песен начнется несколько позднее, а пока посетители трапезничали. Гномов среди них не наблюдалось. Беглый осмотр зала и Рем уверенно двинулся к стойке, за которой хозяйничал внушительных размеров мужчина с грозным взором. Пока шел, Карделл мысленно готовил речь, об испуге речи не велось, но слова подходящие подобрать было необходимо. Гномы никогда не славились особенным красноречием, от того Баламуту пришлось основательно напрячь мозг, вспоминая нужные фразы.

Но дойти до хозяина заведения Рему не удалось, по пути его перехватил огромный орк. Оторвал от пола, схватив за грудки, прижал к могучему торсу и возопил:

– Здрав будь, мастер Карделл! Давай к нам за стол! – развернулся, указывая оторопелому Баламуту на компанию своих соотечественников.

Рем успел кивнуть, лишь только для видимого соблюдения приличий, чтобы никто не подумал, что гном испугался, а его уже тащили к сдвинутым столикам. Здесь сидели орки и во все глаза рассматривали гнома, а первый вещал на весь зал:

– Ребят, я вам рассказывал про замечательного мастера Карделла! Того, что вот этими вот руками, – поставил Рема на ноги и поднял его верхнюю правую конечность, – сотворил чудо-меч!

Тут в таверне стало довольно шумно – вся орочья компания решила выяснить подробности. Баламуту был оказан почет – ему выделили место, придвинули кружку с хмельным напитком и блюдо с куриными бедрышками и хлебом, мол, угощайся. Первый орк представился:

– Ар Грант! – ударяя себя кулаком в грудь.

– Рем Карделл, – проявил вежливость гном, притягивая к себе тарелку с едой.

Рассказ вел Ар, пока Баламут наслаждался горячей и сытной пищей и крепким пивом, изредка кивая, подтверждая слова орка. В конце Грант с широченной улыбкой заявил:

– Яроцвет! – и с надеждой прибавил. – Ну?

Рем, медленно прожевывая очередной кусок, раздумывал над ответом, опасаясь нарушить законы гостеприимства, но все же не в силах солгать:

– Нет! – ответ его был краток, как и вздох, невольно сорвавшийся после.

– Хм-м… – глубокомысленно протянул Ар, а за ним повторили остальные:

– Хм-м-м…

– И меча при мне нет, так что не нужно меня пытать! – Баламут решил выложить все и сразу, с тоской поглядывая на остывающее мясо, готовясь к тому, что его выгонят из-за стола.

Этого не произошло, только кто-то спросил:

– А что с мечом случилось?

– Украли, – хмуро поведал Рем, и Ар крикнул хозяину таверны:

– Неси самогон! Будем пить с горя!

Баламут с тоской покосился на запотевшую бутыль, любезно выданную обрадованным хозяином, отказаться повода не нашел и определился, что выпьет всего одну, малюсенькую стопочку, но не получилось…

Три дня выпали из памяти гнома-путешественника, а на четвертый он очнулся в… озере, куда его окунули с головой. На чем свет стоит проклиная хмара, Баламут принялся поносить окунающего его в ледяную воду мужчину, а вот когда проморгался и понял, кого видит перед собой умолк, решив, что за ним пришла смерть.

Высокий, смуглый, сильный представитель драконьей расы, закатав рукава, вполне был способен вытрясти из гнома душу, если бы тот не прокаркал:

– Хватит!

– Уверен? – Рронвин прищурил синие глаза, перестав окунать несчастного гнома в озеро. Дождался нервного кивка и вытащил тело жертвы на берег.

Рем прокашлялся и воззрился донельзя хмурым взором, будто говорящим: «Что вы еще от меня хотите?» на Повелителя всех драконов.

Рронвин удивил, да так, что брови Баламута непроизвольно полезли на лоб. Дракон бросил перед мастером меч, присел на пожухлую травку, росшую на берегу, уронил голову на сплетенные ладони и умолк.

Вернув отвисшую челюсть в прежнее положение, Рем поинтересовался:

– Вы возвращаете мне меч?

– Угу! – ответ Рронвина был утвердительным.

Баламут вскочил, но к творению своему подходил с опаской, поглядывая больше на расположившегося на бережке дракона. Тот оставался недвижим, угрюм и не предпринимал попыток вернуть поднятый гномом меч. Повертев в руках оружие, любовно огладив рукоять, Рем улыбнулся, клинок в его руках сверкнул. Рронвин встрепенулся, отчего Баламут невольно попятился, прижимая меч к самому сердцу, вот только дракон нападать не спешил. Его ответ был неожиданным: