На васильковой стороне

Эххх, до чего же терпеливые у нас люди! Вот такое малодушие во всей красе – смотри в рот любому идиоту, и получай за это 4 600 рублей.

Так, в первый раз в трудовой деятельности я столкнулся с концентрированным дебилизмом, который явно заразен, поскольку за очень короткий промежуток времени захватывает все вокруг.

Хомяк, услышав, что я ухожу в почетную отставку, нисколько не смутился и сказал не теряться из вида. Настроен он был позитивно, так что и я был настроен позитивно. Мои мысли развеять пепел университетского диплома над рекой в тот момент практически исчезли.

Лето 2007 года было просто шикарным. На улице, вопреки прогнозам Гидрометцентра и сложившейся вековой практике трехмесячного сезона дождей стояла жаркая и солнечная погода. Кругом колосилась рожь, летали цветастые бабочки и ползали навозные жуки. Так, что даже при практическом отсутствии денег, жизнь была насыщенной и интересной. К тому же, этим летом у меня родился сын.

До этого момента мы с женой жили в квартире с тестем и тещей, братом жены и его женой, и отцом тестя. Хоть квартира и была четырехкомнатной и 60 метровой, но для семерых разновозрастных человек это явно было перебором. Поэтому мы втроем, то есть нашим кровным боевым патриархатом, перебрались в пустующую квартиру моей матери. Там было бедновато, но все же более комфортно. Древняя мебель, древние обои и отсутствие элементарной посуды наталкивали на мысли о необходимости срочно найти клад с золотыми слитками. Ну, или, как минимум, найти на улице хоть сто рублей на прокорм.

В любом случае, к этому времени нужно было начинать жить самостоятельно, поэтому, собрав в охапку тюки с тряпьем и купленную с рук коляску и детскую кроватку, мы ринулись в распрекрасную ту благодать. Со счастливыми лицами прямо как в знаменитой песне Высоцкого.

Так мы и жили вполне себе припеваючи все это отличнейшее лето, в конце которого я все-таки прошел злополучный полиграф. Психолог был тот же – Очкарик. Правда ему пришлось сделать вид, что он видит меня впервые, а это было одновременно и смешно, и торжественно. Я ответил правдиво на все его вопросы за исключением момента, касающегося употребления марихуаны. Дабы не наполучать от Хомяка затрещин, мне пришлось откровенно соврать, что я никогда ее не пробовал. Очкарик на подобный поворот событий даже не повел бровью. Так что, как и предсказывал Хомяк, все было на мази.

Поскольку сэкономленные в великих муках деньги в условиях безработицы постепенно заканчивались, ждать манны небесной уже не было никакой возможности. Питаться же святым духом на тот момент мы с семьей еще пока так и не научились, поэтому, в очередной раз, пришлось попросить тещу подыскать мне хоть что-нибудь на короткий промежуток времени. Чудесным образом, благодаря ее протекции, через несколько дней я устроился юристом в отдел образования администрации. Зарплата там была уже веселее, в районе 14 тысяч рублей. Для нас это было просто шикарно. Интересная работа, замечательный коллектив, крайне интеллигентное и практически полностью бесконфликтное начальство. При этом от работы веяло дикой пафосностью и обманчивой значимостью.

Так, дело моего трудоустройства в контору дотянулось до зимы, когда меня в очередной раз вызвали в управление сдавать нормативы по физподготовке. Расчетным методом итоговых оценок служила какая-то идиотская бальная система, в которой я так ничего и не понял. Первый раз я подтянулся 18 раз и пробежал стометровку за 14,8 секунд. К сожалению, трехкилометровый марафон я пробежать не смог и сошел с дистанции.

Если честно, не знаю почему, но бег мне до сих пор дается крайне плохо. Одним словом, «Ни шагу назад!». Хотя, при своих небольших на тот момент габаритах в 175 сантиметров роста и 58 килограммов веса, я явно должен был бегать быстрее. Но, даже подгоняемый сзади очередями из немецкого МР-40, я ничего не мог с собой поделать. Каждый раз на третьем круге я падал как подкошенный и начинал окапываться прямо на резиновом покрытии стадиона. Особенно комично смотрелось, когда меня легко обгоняли подростки из местной легкоатлетической секции, перешагивая через мое ползущее и почти бездыханное тело, смеясь при этом в полный голос.

В один из таких марафонов ко мне подошел довольно коренастый и колченогий кадровик управления, явно похожий на бывшего самбиста, и сказал.

– Слушай, вот мне сорок четыре года, и я стометровку бегаю за 14,4 секунды. А тебе 24 года, и бегаешь ты как инвалид. Ну, или как Форест Гамп в железных скобах.

Я знал, что ему ответить, но промолчал. Если бы мы рубанулись с ним в шахматы, я бы гарантированно его порвал на британский флаг. Вот такой у меня страшный дефект, я плохо бегаю. С другой стороны это и замечательный плюс! На моем месте отступать бесперспективно и бессмысленно, так что все относительно.

Чувак-спортивный организатор, принимавший зачеты, тоже посмеялся надо мной и сказал тренироваться до следующих Паралимпийских игр. Так что с этого момента я полностью погрузился в самосовершенствование по данному направлению.

Примерно в то же время я познакомился с начальником отделения ФСБ, которое подбирало меня на службу. Он был бывшим военным-ракетчиком и довольно замкнутым человеком, как и любой среднестатистический дед. При этом, он все же был доброжелательным и разносторонне развитым интеллигентом советской закалки, так что общее поле для дискуссий нам легко удалось найти.

Этот самый Дедушка надавал мне поручений и сказал написать справки по заданной тематике. Все задания касались оценки оперативной обстановки в районе обеспечения. Спортивно-криминальные группировки, незаконный оборот наркотиков, душевнобольные последователи «Черносотенцев», ожиревшие и подтирающие зад пятитысячными купюрами коррупционеры и торговцы арбузами из южных широт – все это было объектом сбора информации и скрупулезного составления справок.

Видя мою прыть в физкультурных подвигах и стертые спортивные кеды, Дедушка посоветовал мне тренироваться без фанатизма. В то время я еще слабо понимал намеки, поэтому решил наоборот усилить тренировки. До физического и умственного изнеможения, о котором на тот момент также имел крайне слабые представления. Благо времени на все эти жалкие потуги для достижения спортивных рекордов было выделено достаточно. Целых полтора месяца.

С неизбежностью крутого облома, который уготован для любого неподготовленного спортивного стахановца типа меня, в назначенное время я снова пришел сдавать те же самые нормативы на тот же самый стадион. Размяв раздутые икроножные мышцы и стопы, я решил начать акробатическое выступление со своего конька – подтягивания на перекладине. Подтянулся 20 раз и продолжил выполнение упражнения, но меня остановили. Далее я решил размять руки и плечевые суставы, после чего пробежал стометровку за 14,4 секунды, уложившись ровно в норматив на тройку. Немного порассуждав о тленности бытия, я метнулся вихрем по кроссовой дистанции, но опять же предсказуемо ее не добежал. На четвертом овале стадиона я понял, что явно не вписываюсь в заданные рамки, поэтому разбрасывать по периметру эпилептическую пену изо рта дальше не было никакого смысла.

К моему глубокому удивлению, на этот раз вопросов не было. Но насколько я понял, баллов для прохождения испытания на этот раз мне все же хватило. Теперь все этапы унижений и бесцельной траты калорий были позади. Оставалось только ждать своей участи.

В один из декабрьских вечеров 2007 года мой телефон зазвонил. На том конце телефонной трубки совершенно неожиданно обнаружился районный прокурор, который предложил мне на следующий же день выйти на должность помощника в общий надзор. Я был крайне удивлен такому развитию событий и ответил, что обязательно приду. После завершения этого разговора мне пришлось тут же связаться с Дедушкой и сообщить, что меня уже точно берут на работу в конкурирующее ведомство. Он спросил, что я думаю по этому поводу, и пойду ли завтра на встречу? Я ответил, что пойду в любом случае, так как неудобно перед человеком. Вроде как большой босс. Тем более я с ним лично знаком. Дедушка посоветовал мне не дергаться. Он также сказал, что мой крест почти донесен до Голгофы, и теперь нужно просто ждать аттестационную комиссию. Вопрос с устройством решенный. С другой стороны, после года ожиданий и обещаний его слова не очень-то меня мотивировали.

На следующий день я пришел в прокуратуру, уже четко осознавая, что придется от этой работы отказаться. Не зря же я целый год бегал как цирковой осел по кругу испытаний! Как старый знакомый я побродил по кабинетам и со всеми поздоровался. Обстановка в ведомстве уже не была такой благоприятной как несколько лет назад. Следователей завалило уголовными делами по самые уши, поэтому они были нервные и злые.

Прокурор выслушал меня и очень удивился отказу, к которым он явно не привык. Когда ты являешься зятем регионального прокурора – генерала, то на жизнь начинаешь смотреть совсем по-иному. Сурово предупредив, что это последний шанс, он наткнулся на мое категорическое нежелание стать государевым оком. Я еще раз его поблагодарил за проявленное доверие и сказал, что уже пообещал выйти на службу в другом месте, не уточняя в каком именно. По его взгляду было практически наверняка ясно, что он раскусил мой план и дальнейший жизненный путь. Поэтому без лишних вопросов он пожелал мне удачи и тут же закрыл перед носом дверь.

После этого я просто продолжил ходить на работу в районную администрацию. На моем попечении в тот момент находились двенадцать школ и около тридцати детских садов, за каждым из которых был необходим тщательный присмотр. В отсутствии такого присмотра максимум через несколько дней они забывали любые нормы действующего законодательства, откапывали где-то последнее издание «Русской правды» Ярослава Мудрого и принимались вырывать друг другу ноздри, глаза и языки. Я же был в этих спорах верховным арбитром миротворческой миссии, и каждое утро пришивал пострадавшим все оторванные части тела на место.

Через некоторое меня вызвали в управление на заключительное мероприятие – аттестационную комиссию. Перед ней был инструктаж о том, как себя вести и что говорить. Мне показали ведомость сдачи нормативов по физподготовке, в которой напротив моей фамилии стояли совсем другие цифры результатов, и сказали их запомнить. Я немного этому удивился, но все же принял этот факт как должное. Не мог же я в тот момент воскликнуть – «Ага! Попались! Я вас всех выведу на чистую воду!». Я же все-таки устраивался на службу, а не ложился на стационарное лечение в дурдом.

Уже более высокий чином кадровик, беседовавший со мной перед самым моментом истины, посмотрел сначала на меня, потом на эту ведомость и сказал на самом полном серьезе, что подтягиваюсь я крайне мало и должен делать минимум 50 выполнений. При этих словах у меня зашевелились пока еще не седые волосы на голове, но я их успел пригладить, чтобы не привлекать внимание. В тот момент очень хотелось, чтобы он своим задорным примером показал, как это делается.

– А что же вы, Штирлиц, не рассказали, что были лишены права управления транспортными средствами на год за пьянку? – спросил он загадочно в самом конце инструктажа.

К такому повороту я явно не был готов, но вовремя нашелся.

– Это было пять лет назад. А кодекс об административных правонарушениях предусматривает, что уже после года с даты окончания административного наказания лицо считается ранее не привлеченным к ответственности. Зачем об этом вспоминать?

– Мда, тут вы правы. Но впредь будьте аккуратнее, у нас здесь не пьют.

К слову, в моей биографии это был не единственный смутный момент. В своей первой школе я был неоднократно уличенным в хулиганстве, бил стекла и беспощадно дрался. Меня поставили на учет в детскую комнату милиции, и каждый месяц до 5 класса уже в новой школе ко мне приходила женщина в милицейской форме и расспрашивала о моем житье-бытье. На новом месте учебы такое же мелкобуржуазное отребье оценило мои навыки в разведывательно-подрывной деятельности, подкрепленные излишним интересом людей в погонах, и тут же от меня отвязалось.

Странно, но по этому поводу в конторе ко мне никаких вопросов не возникло. Уже потом я понял, что так глубоко биографии никто не копает, и все поставлено на самотек с видом глубочайшего контроля.

Пришлось немного подождать самого вызова на аттестационную комиссию в коридоре управления перед «красным уголком», после чего меня, наконец, пригласили в одно из помещений. Проходило это обрядовое действо в довольно просторном актовом зале с кафедрой и трибуной, покрытой красной материей. В самом зале, как и за трибуной, сидела значительная толпа народа в темных деловых костюмах.

– Кандидат на службу Штирлиц для прохождения аттестационной комиссии прибыл – отрапортовал я после восхождения к «лобному месту».

– Здравствуйте, Штирлиц. Скажите нам, пожалуйста, а почему вы выбрали для службы ФСБ? – спросил у меня председатель комиссии и по совместительству предводитель местного дворянства с типажом Ипполита Воробьянинова.

– Мне хочется служить своей стране и делать то, что я умею лучше всего.

– Судя по вашему диплому, вы готовились к работе в следствии прокуратуры. Мы здесь таких преступлений не расследуем – он пробрюзжал что-то еще и скуксился, демонстрируя явно недовольный вид.

– На мой взгляд, служба в органах является самой почетной из всех и, в то же время, самой сложной. Смысла ставить для себя легкие цели я не вижу, поэтому выбрал сложный путь.

– Как вы относитесь к тому, что вас на год отправят учиться в ведомственный институт? Потом, кстати, будут командировки в «горячие точки».

– Если Родина прикажет, я готов – ответил я, пытаясь разглядеть разом лица всех этих людей. Их было довольно много как в зале, так и на трибуне. Дополнительные уточняющие вопросы при этом раздавались с разных сторон, и было не совсем понятно, кому же конкретно отвечать.

– Вы рассуждаете слишком приземленно. Что значит, если Родина прикажет? Если она прикажет, каждый из здесь присутствующих пойдет выполнять свой долг. А если нет? Ваше желание не должно отталкиваться только от приказа – на этом он оборвал свою глубокую мысль и перескочил на следующую.

– Хорошо, другой вопрос. Чем, по-вашему, служба в ФСБ отличается от службы в других органах?

– Служба в органах является военной службой со своими ограничениями, запретами и порядком прохождения – ответил я, пытаясь хоть как-то парировать его хитрые словесные туше.

– Ну, это все ясно. С точки зрения закона, вы правы. А с моральной точки зрения?

Я немного помялся, явно не понимая, что от меня хотят услышать.

– Если говорить не казенным языком, а своими словами, мне кажется, что Федеральная служба безопасности хоть и не является надзорным органом, но все же стоит выше по отношению к другим структурам. По подбору кадров, по материально-техническому обеспечению, по сложности решаемых задач. По сути, сотрудники органов являются образцом для подражания…

– Достаточно – перебил меня этот седовласый старичок – Товарищи офицеры, есть еще вопросы? – вокруг было гробовое молчание – Тэээк. Вопросов нет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.