Куда уходит детство

– Давайте завтра ещё сходим, после уроков? – предложил он.

– Понравилась черноморочка? Я бы тоже не отказался от такой красотки, – скорчил рожу Симак. – Можем и завтра, и каждый день ходить, чать, целый месяц будут крутить, успеем насмотреться.

В шебутной голове его родилась новая идея, и он остановился:

– Пойдёмте со мной, не прогадаете. Я вам таких наших черноморочек покажу, ахнете! Ляжете и не встанете, гадом буду.

Ватага дружно побежала вслед за выдумщиком, и вскоре была возле городской бани. Пацаны недоумённо переглядывались.

– Не пойду я в баню, – заупрямился недогадливый Панька, остальные тоже мало чего понимали, ожидая дальнейшего развития событий.

Симак таинственно махнул им рукой и повёл за угол бани, к окнам, низко расположенным над землёй и замазанным белой краской. Мальчишкам стало беспокойно, они озирались по сторонам, опасаясь, не заругает ли их кто-нибудь из взрослых, если увидит.

Симак ловко подобрался к одному из окон, где краска была соскоблена, и пригласил друзей на просмотр; пацаны по очереди приникали к окну и, смущённые, отходили в сторону.

Настала Ванькина очередь. Он заглянул внутрь; это было женское отделение, и Ванька увидел, как женщины моются, не догадываясь, что за ними могут подсматривать. Они разговаривали, тёрли друг другу спины, мыли детишек, и Ванька вспомнил себя в этой бане с бабушкой в далёком раннем детстве. Но это было так давно, что казалось неправдой.

Женщины наклонялись, мыли толстые ноги и необъятные по разумению мальчишек, задницы, большие груди, окатывали себя водой из шаек, и Ванька засмотрелся, было, такой непривычной была картина, потом отпрянул от окна и подошёл к возбуждённым мальчишкам.

– Ну, как, хороши черноморочки? – ржал довольный Симак, показывая руками необъятность увиденных женских задниц и грудей.

– Так они старые все, – разочарованно махнул рукой Васька, и пацаны взволнованно засмеялись.

– Там есть одна ничего, не скажи, – размечтался Сашка длинный, вызвав новый бурный приступ веселья товарищей.

– В «Октябре» скоро «Тайны двух океанов» показывать будут, две серии! Вот уж тогда поглядим, – размечтался Ванька. – Говорят, про подводников и шпионов. Приключенческий фильм.

– Лады. Пошли к себе в подгорье, покурим, – Симак показал товарищам пачку «Прибоя» и компания поспешила домой, в родное подгорье.

– Хотя Ванёк теперь не наш, он уже городской, – подначил, было, Ваньку злой на язык Симак, но получил от Сашки длинного тычок под рёбра в знак того, что он не прав, и смягчил свою позицию: – наполовину наш, наполовину городской, это уж верняк.

Пацаны не обращали внимания на его трёп, торопясь побыстрее оказаться на месте, в ожидании нового и не менее увлекательного приключения: посмолить папиросками и поболтать о разном. Ведь они сами уже почти взрослые.

Панька старался не отставать от старших, завистливо поглядывая на карман товарища, в котором лежала заветная пачка папирос.

Мария Михайловна взволнованно оглядела свой любимый класс, где принаряженные ученики чинно сидели парами в ожидании прощальной речи своей строгой, бессменной учительницы.

– Ну вот, дорогие мои, сейчас не только последний урок в этом учебном году, после него вы станете учениками пятого класса, и осенью пойдёте уже в другое здание школы. Там у вас будут разные учителя, классный руководитель, новые предметы, и вы узнаете много нового, станете на ступень взрослее.

Ванька переглянулся с Таней Журавлёвой, другие тоже недоумевали, что такое приключилось с их обычно строгой учительницей.

– Я хочу, чтобы вы всегда помнили свою первую школу, не забывали и обо мне, своей первой учительнице. Вы всегда останетесь в моей памяти такими, как сейчас, даже когда вырастете и станете взрослыми людьми.

– Мы вас никогда не забудем, Марь Михайловна! – вскочила отличница Галя Петрова и, подбежав к учительнице, прижалась к ней.

Мария Михайловна приложила платочек к повлажневшим глазам, в классе все взволнованно задвигались. Прозвенел последний звонок, разряжая обстановку и все шумно вскочили из-за парт, обступили свою учительницу.

Они ещё не осознавали важности происходящего. Они радовались, что закончились уроки, и впереди у них целое лето, каникулы. А что будет после, так до этого ещё так далеко, когда это ещё будет?..

– А сейчас сделаем фото на память. Все идите за мной, и тётю Дусю позовите, – ученики вышли из класса следом за Марь Михайловной и выстроились вдоль стены коридора.

Фотограф установил треногу с фотоаппаратом, усадил и расставил учеников вокруг своей первой учительницы. Марь Михайловна сидела в центре на стуле. Сбоку к стоящим ученикам пристроилась тётя Дуся, и все впервые увидели её смущённую улыбку.

– Приготовились! – скомандовал фотограф и приник к фотоаппарату.

Вспышка на миг ослепила всех:

– Есть, все свободны …

Ванька с Вовкой, как соседи, спешили домой уже вместе. На Кировской их настигли Васька с Симаком, и все радостно засмеялись, размахивая портфелями. Со школой покончено до осени. А впереди их ожидало долгожданное лето.

– «Черноморочку» твою наконец-то убрали, – сообщил Симак Ваньке. – Теперь «Подвиг разведчика» идёт. Железный фильм, сгоняем, дружбаны?

Дружбаны согласно закивали, продолжая путь к дому.

У Ванькиного крыльца компания остановилась. Подошли Толька Чистяков со своим извечным адьютантом Витькой, оба из соседнего двухэтажного барака, вышел Юрка Откосов из своего дома.

Хулиганистый Толька Чистяков оглядел мелюзгу, покуривая папиросу. Он был старше года на два и важно вытащил из кармана пачку «Беломорканала», протягивая ребятам и предлагая закурить.

– Ух, ты, ништяк, – не стушевался Симак и вытянул из пачки сразу две штуки. – Это про запас, хорэ?

Остальные не решались, переглядываясь.

– Давайте на огородах покурим, вечерком, – предложил Симак, и все согласились. На крыльце показалась Ванькина мать, подозрительно оглядывая компанию и особенно Тольку Чистякова с Симаком. Они ей явно не нравились, те тоже не питали нежных чувств к этой строгой, и сердитой соседке.

– Ваня, пора домой, – скомандовала она и улыбнулась Ваське, игнорируя других: – Вася, заходи к нам в гости, давно тебя не видела. У Вани много книг по искусству, заходи, не стесняйся.

– Зайду, тётя Тося, – отвечал Васька под смешки приятелей.

Ванька попрощался с друзьями и пошёл домой, сопровождаемый насмешливыми комментариями Тольки Чистякова:

– Ваня, пора домой, заходи Вася, не стесняйся, – передразнивал он Ванькину мать под гогот приятелей. Ванька сердито оглянулся на насмешника.

– Он ещё оглядывается, напужал меня, ой, помираю! – ёрничал Толька, но компания после Ванькиного ухода распалась; Васька с Симаком побежали в подгорье, Вовка Косырев домой, Юрку Откосова позвал отец и он тоже ушёл, а Толька Чистяков с адьютантом Витькой большим побрели к своему бараку…

Родное подгорье утопало в цветеньи своих садов; цвела сирень пышным цветом, черёмуха, вишни и яблони, по откосам оврагов сплошным ковром раскрылись ландыши, стайки птиц перелетали с дерева на дерево, над смородинными кустами порхали бабочки, жужжали шмели, майские жуки и мухи.

Ребята расположились по склонам своей любимой воронки, оглядывая окрестности и любуясь птицами. Взрослых рядом не наблюдалось, и они вольготно покуривали папиросы, подражая всё тем же взрослым.

– В дальний лес, за кордон надо сходить. Там грибов и ягод, говорят, не меряно. Завались, – Симак показал в синеющую даль за Сурой, все тоже поглядели: далеко придётся шагать, путь не близок, но заманчив.

– Это ещё не скоро, – отмахнулся Сашка длинный.

– Я сеть плету, сам: ячейки мелкие делаю для верности, сетками рыбу ловить будем, – похвалился трудолюбивый Васька, и ребята уважительно поглядели на него, соглашаясь.

– А я попросил отца велик мне купить. Представляете, на велике по городу разъезжать, – размечтался Ванька, и ребята тоже оживились.

– А у меня самокат есть, брат Саня сделал. С настоящими подшипниками, – гордо сказал Панька и все добродушно посмеялись над недомерком. Панька был необидчив и смеялся над собой вместе со всеми.

От переулка к ним бежали через огороды троюродные Ванькины братья Юрка со Славкой, и Ванька призывно замахал им руками.

Наверху, на горе показались Вовка Косырев и Юрка Откосов.

Они заинтересованно глядели в их сторону, и ребята засвистели им призывно, предлагая присоединиться к компании. Те стали спускаться вниз, привычно прыгая по склону, словно альпинисты.

Компания сразу разрослась, и смех из воронки стал разноситься далеко вокруг, вспугивая птиц и подгорных собак, которые загавкали из своих дворов и подворотен, захлебываясь от злобы на нарушителей тишины и спокойствия.

Вся эта какофония звуков отразилась и на взрослых.

В огороде показалась Васькина мать, и Васька вынужден был покинуть коллектив под улюлюканье новоприбывших озорников.

– Маменькин сынок, отличник, – скривился Юрка Откосов, и они с Вовкой Косыревым насмешливо заржали вслед послушному паиньке.

– Нам тоже приходится подчиняться, – вздохнул Славка Карачаровский, вспомнив про свою строгую бабку. А Юрка Борисов добавил, ухмыляясь:

– Попробуй, ослушайся нашу бабу Груню, так врежет по затылку, голова потом неделю целу раскалывается. С детских лет над нами лютует, старая карга.

Ванька, вместе с другими, сочувственно выслушал обиды братьев на свою бабушку и вспомнил, как он сам в детстве побаивался грозного вида бабы Груни.

– Я бы не позволил своей бабушке бить меня, – возмутился, было, Вовка Косырев, но под насмешливым взглядом соседа Юрки стушевался. Тот видел, как отец порол Вовку ремнём под руководством бабушки.

Наслушавшись страшных историй и увидев свою мамашу, появившуюся в огороде, Панька со всех ног припустил к дому, поднялся и Ванька:

– Пойду и я домой, мать ждёт. Завтра увидимся.

Проводив ушедших насмешливыми взглядами, оставшиеся парни закурили ещё по одной; в воронке стало потише, и только табачный дым от папирос стал стлаться над ней ещё гуще. Примолкли птицы, угомонились собаки.

Вечер опускался на родное для них всех подгорье.

Седьмая глава

И снова «Лето на Суре»

Ванька, с братиком на закорках, резво спускался сначала от дома по узкой крутой тропинке вниз, на огороды, пробежав через огороды, стал спускаться по переулку, к Суре; Вовка вцепился в братнину шею и с ужасом глядел сверху по сторонам, боясь свалиться на землю и разбиться.

– Не бойся, Вовка, я держу, – успокаивал старший брат младшего, выбегая, наконец, к реке. Увидев друзей, резвящихся в воде, он призывно заорал им, махая рукой, и Вовка чудом удержался на его спине.

Сбросив братика на песок, Ванька нашёл прут и очертил круг вокруг Вовки, так, чтобы ему было, где поиграть.

– Вот за эту черту, если выползешь, – поднёс он кулак к личику братика, – враз башку отверну, понял?

Вовка понял как нельзя лучше, кивая в ответ.

А Ванька мгновенно разделся и бросился догонять друзей; поплавав и поныряв, все разлеглись отдохнуть, отгоняя назойливых слепней. Ванька оглянулся и ещё раз посмотрел в сторону брата: тот играл в песок.

Тогда он вскочил и, как всегда, подзадорил встрепенувшегося Ваську:

– Ну что, рванём наперегонки?

Затем быстро вошёл в воду, Васька за ним. Симак и Сашка длинный тоже вскочили, и лишь Панька трусливо остался сидеть, опасливо глядя на ту сторону реки: до противоположного берега было далековато, да и течение быстрое, снесёт или в воронку попадёшь, тогда хана, закрутит и головой об корягу на дне.

Опасно плавать через Суру и Панька знал об этом. Потому и сидел; пускай насмехаются, он потерпит, не гордый.

В это время друзья изо всех сил плывут, плывут на ту сторону, стараясь перегнать один другого. Переплыв, бегут по берегу вверх по течению.

Отдохнув, снова бросаются в воду и плывут, что есть силы, выгребая как раз к тому месту, откуда приняли старт…

К их возвращению набежало ещё несколько знакомых мальчишек, которые стали нырять на глубину, стараясь достать донный песок и, вынырнув, показать его в знак доказательства, что достиг дна.

Ванька свечкой ушёл на глубину: вода потемнела, в ушах зазвенело, но он достал рукой до дна и, схватив горсть песка, пошёл вверх; вода посветлела, и на последнем дыхании он вынырнул, показывая всем руку с зажатым в ней песком.

Мальчишки одобрительно загалдели, ещё один пацан ушёл под воду свечкой, и все замерли в ожидании: но назад он не вынырнул. Все ждали, зачарованно глядя на стремнину, и когда до них дошло, что пацан утонул, ужас охватил мальчишек, и все разом бросились из воды на берег, а вдруг утопленник схватит их под водой за ноги и потянет за собой на дно реки.

Страх погнал их ещё дальше, домой. Ванька подхватил Вовку и побежал, стараясь догнать убежавших друзей. Впереди всех нёсся Симак.

Добежав до середины переулка, Симак присел в облюбованном всеми для большого дела месте и с испугу наложил огромную кучу: подтянув трусы, он оглянулся посмотреть и замер в недоумении; куча получилась в виде серпа и молота. Симак онемел в полной прострации.

Набежали другие мальчишки и тоже, зажав носы, останавливались полюбоваться произведением искусства. Пробегая мимо, Ванька привычно зажал нос и замер на мгновение, затем побежал дальше, восхищённый:

– Ну и Симак, настоящий художник, скульптор!..

Во дворе дома ребята обсуждали происшедшее, Вовка играл в камешки.

– Это Витёк с Киевского переулка утонул. Я видел, как он нырнул и капец, с концами, – рассказывал герой дня, Симак. Остальные сидели смирно, подавленные происшедшим.

С реки пришли взрослые ребята, ходившие поучаствовать в поисках: Саня Дамарин, старший брат Паньки и Толя Шлепнёв, живущий теперь на месте Лабуркиных, недавно переехавших всей семьёй куда-то в город.

Вот из их квартиры показался дядя Федя, отец Толи, выбежали сёстры на выданье – Зойка и Валька, местные красавицы. Даже Панькина мать подошла и молча слушала, что говорят ребята.

– Мужики баграми ищут, шарют по дну. Не скоро найдут, унесло, поди, далеко парнишку-то, под железнодорожный мост, – серьёзно говорил Саня присутствовавшим, жадно внимающим ему. Толя подтвердил:

– На самой стремнине утонул, конешно унесло. Теперь ищи-свищи.

– Лезут куда не следовает, а матери-то теперя каково?! – вспылила вдруг тётя Дуся и треснула Паньку по затылку для профилактики.

– А я чево, я тама и не купался, – заныл незаслуженно обиженный Панька.

Сёстры засмеялись над ним и побежали вверх по переулку – гулять. В нарядных платьицах, туфельках, ладные и складные, стройные, на загляденье.

Саня с Толей тоже пошли переодеваться, пока младшие приходили в себя, и вышли в костюмах, белых рубашках и при галстуках, в новых кепи.

– Пойдём, прошвырнёмся, в горсад заглянем, – сообщил Толя отцу и тот согласно кивнул, любуясь красавцем-сыном. Тётя Дуся поддержала:

– Конешно, дело молодое. Это нам, старым пням, на крыльцах сидеть да вокруг глядеть, лясы точить да семечки лузгать.

Взрослые оживились, мальчишки завистливо смотрели, как старшие ребята чинно поднимаются по переулку. Солидно переговариваясь.

А навстречу им спускались пьяные в дымину Васькины родители: дядя Антон держался за забор, чтобы не упасть ненароком, Марь Васильевна шагала посреди переулка, так что ребята едва обогнули её огромную фигуру.

Дядя Федя с тётей Дусей переглянулись и ушли по домам, Васька тоже сбежал от стыда подальше, Ванька взял Вовку за руку и потащил к деду с бабушкой в гости. И лишь оба Сашки выбежали в переулок и наблюдали, как Васькины родители добираются домой с работы, насмехаясь над ними и копируя их пьяные походки…

Вовка сидел у деда на коленях и радовался, подпрыгивая на них, как на лошадке. Дед подарил ему деревянный пистолет, точно такой же, как и Ваньке когда-то, и Вовка цепко держал его обеими ручонками.

– Тоже вояка вырастет, наше племя, – усмехался дед, запыхавшись.

– До Ванюшки нашего ему далеко, не та прыть, – возражала бабушка, угощая внуков наспех сварганенными блинцами, да чаем с вишнёвым вареньем.

Наверху что-то тяжко упало, аж потолок затрещал.

– Опять Антоша с кровати упал, – резюмировал дед, бабушка сокрушённо покачала головой, поглаживая Мурку, вьющуюся у её ног.

– И как это у них утроба выдерживает, кажный божий день вдугаря с работы приходят. Вечером дома тоже без бутылки за ужин не садятся.

– Нам домой пора, скоро мать явится, – вскочил Ванька, глянув на ходики. Он схватил Вовку в охапку и, сопровождаемый бабушкой, выскочил во двор и помчался напрямик, через огороды, затем вверх по тропинке рысью.

Бабушка опасливо смотрела им вслед; не упали бы с горы-то.

Только Ванька отдышался, усадил братца в угол к игрушкам, наспех вымыл пол, отжимая тряпку и бегом протирая пол насухо, как хлопнула входная дверь и вошла мать, как всегда с сумками в руках, пытливо всматриваясь в озорника-сына, и оглядывая содеянное им по дому.

Найдя содеянное удовлетворительным, она захлопотала по хозяйству.

– Завтра у меня выходной, Вовик со мной будет, а ты можешь рыбалкой своей заняться, как хотел, – обрадовала она сына. В знак благодарности тот налепил солдатиков из пластилина для братца, и Вовик восхищённо наблюдал за волшебными руками старшего брата.

По радио задушевно пел русский народный хор, день – такой насыщенный впечатлениями, завершался тихим мирным вечером. И ужином втроём: Ванька с матерью ели гречневую кашу с молоком, Вовик сидел рядом с ними за столом, как взрослый, и питался кашей манной. Он очень старался, но получалось у него ещё плохо, и мать время от времени вытирала ему рот салфеткой.

– Отец наш совсем заработался, денег наверно кучу привезёт, – высказал им Ванька наболевшее, но мать не поддержала разговор, и тогда он скорчил брату такую смешную рожу, что Вовик прямо зашёлся от смеха.

Мать не стала ругаться, вопреки обыкновению, и даже улыбнулась своим детям, а им только этого и надо. Однако, когда игры братьев достигли апогея, и в комнате настал «дым коромыслом», она быстро навела порядок, и снова тишь да гладь да божья благодать воцарились в их маленьком домике…

Друзья ловили рыбу круглыми сетками на палках. Опуская по очереди сетки в воду, они юлили ногами в воде, привлекая этим рыбу, но на отмели, где они находились, попадались только пескари.

– Вон там вчерась Витёк утонул, – Симак огляделся. Они были довольно далеко от вчерашнего места происшествия, но всё-таки им было не по себе.

– Не нашли ещё его, – ответил Васька неохотно.

– Ты чо, его, поди, под мост утащило, ищи-свищи теперь, – авторитетно пояснил Сашка длинный, насаживая на кукан очередного пескаря.

Ребятам надоело ловить пескарей, и они выбрели на берег.

– Твоя мамаша на работе? – спросил выдумщик и заводила Симак у Паньки, тот кивнул утвердительно и Симак бурно обрадовался: – Побежали к Паньке домой, в картишки сразимся!

Ребята помчались вверх по переулку. Пробегая мимо куч в углу дома, они зажали носы, не забывая посмотреть на вчерашнее произведение Симака.

Оно ещё не утратило вида, и Симак гордо полюбовался им, пробегая последним. Налюбовавшись, рванул вдогонку: он не любил быть последним.

Очутившись во дворе, рыболовы и картёжники вдруг увидели соседок, удобно расположившихся на огороде.

Валька с Зойкой загорали, лёжа на одеяле и томно поворачиваясь.

Мальчишки взволнованно любовались стройными фигурками девушек.

Симак стрельнул камешком и попал в старшую, Зойку. Она лениво приподнялась и погрозила мальчишкам кулачком.

Они засмеялись, довольные вниманием.

– Кто там, Зойк? – поинтересовалась Валька сквозь дрёму.

– Пацаны, мелюзга соседская, – нарочито громко и презрительно ответила Зойка и снова улеглась на одеяле, оттопырив задницу.

Смущённые мальчишки ретировались к Паньке домой, играть в карты.

– Давай бей, тетёха, чего заснул? – пихнул Симак задумавшегося в нерешительности Паньку, тот несмело положил карту на стол, застеленный старой клеёнкой, опасливо поглядывая на приятелей.

– Крести, дураки на месте! – тут же отреагировал Симак, кидая ему следующую карту, приятели тоже подбросили по одной. Панька молча сгрёб карты к себе, обиженно хлюпая носом.

– Не можешь в подкидного играть, не садись, – авторитетно заявил Сашка длинный, и приятели снова приготовились обыгрывать своего младшего кореша.

Как-то незаметно для окружающих и самих себя они вытянулись, подросли и из детей давно уже превратились в подростков. Сашка длинный стал просто большим, даже Панька являл из себя коренастого крепыша. Васька с Ванькой сидели рядом, они тоже вытянулись и окрепли. И только Симак оставался таким же щуплым и плюгавым, как раньше, только стал ещё нахрапистее и наглее. Хотя в душе они были ещё всё теми же детьми, что и раньше.

И Ванька часто думал: «Когда же я вырасту, наконец, и буду такой же большой и красивый, как Толька Шлепнёв, или хотя бы, как Санька Дамарин. Так надоело быть маленьким и беззащитным, все взрослые только и делают, что командуют: иди туда, иди сюда, делай то, делай это».

Симак лихо махнул рукой и нечаянно опрокинул красивую герань на окне. Все проследили, как цветок упал на пол, а горшок разбился вдребезги. Панька бросился подбирать черепки, и тут вошла его мамаша.

Она поставила кошёлку с продуктами на стол и грозно оглядела расшалившихся картёжников. Увидев разбитый цветок на полу, разгневалась:

– А ну марш отседова! Лето на дворе, нечего тут дурака валять. Я вам покажу кузькину мать. Кто цветок разбил?

Она приготовилась отвешивать оплеухи направо и налево, но пацаны ловко поднырнули под её руку и бросились в коридор, так что оплеуха досталась, как всегда, замешкавшемуся в дверях Паньке, и тот с воплем выбежал во двор вслед за более ловкими приятелями.

Дядя Федя дымил на скамеечке перед входом в свою полуподвальную квартиру, наблюдая за расшалившимися вконец пацанами.

Мимо них прошествовали утомлённые загаром Валька с Зойкой, и скрылись в недрах квартиры, не замечая мелюзгу, но и пацанам было не до соседок. Они вошли в раж.

Симак цыкнул слюной в Паньку, но промахнулся и попал в Ваньку. Утеревшись, тот схватился с приятелем биться на кулаках. Остальные с интересом наблюдали, Панька отбежал в сторонку на всякий случай.

Получив от Ваньки удар в скулу, Симак отбежал и стал метать в него камни, один из них попал Ваньке в лицо и он бросился на приятеля, но тут вмешался дядя Федя, как опытный рефери:

– Давайте-ка все в переулок, хватит хулиганить, лучше в лапту сыграйте, или в мяч, больше пользы будет. Кому я сказал?

Его грозный рык возымел действие, и драчуны переместились в переулок…

Ванька потрогал ссадину на щеке и, поморщившись, хотел, было, продолжить схватку, но время для этого было упущено: внимание мальчишек переключилось на прохожих.

Мимо них проходил сосед из Сандулей, и мальчишки поприветствовали взрослого мужика, сняв кепки, один Симак стоял, засунув руки в карманы и не думая снять свою фуражку, за что тут же поплатился.

Сосед треснул ему по затылку, и фуражка сама слетела с головы неучтивого пацана. Симак оторопел от неожиданности и злости.

– Здороваться надо со взрослыми, как полагается, – научил его уму-разуму сосед и Симак сразу же вынул руки из карманов.

Подобрав фуражку, он картинно растопырился, не изменяя своей натуре, и нарочито подобострастно прокричал вслед взрослому обидчику:

– Здрасьте вам, дяденька, извиняйте!

– Так-то лучше будет, – оглянулся на него сосед, не заметив фальши, а Симак горделиво нахлобучил фуражку на место, восстановив пошатнувшийся было авторитет в глазах друзей.

– Панька, за мной, мяч с битами принесём, – скомандовал Васька, и они помчались в дом, оставив приятелей в нетерпении от предстоящих сражений.

Из калитки напротив вышла соседская Наташка.

– Натаха, подь сюда, шестой будешь, – обрадовались наконец-то её появлению пацаны, и девочка недоверчиво приблизилась к ним.

– Теперь порядок, трое на трое махнёмся. Я с Сашкой большим и Васька с нами, а Ванька с Панькой и Натаха с ними, ну держись! – ярился в предвкушении интересной баталии Симак.

Сашка большой критически оглядел девочку, но промолчал. В переулок выбежали со двора Васька с Панькой, и игра началась…

Бабушка вышла из сеней и прислушалась к шуму из переулка: услышав голос внука, улыбнулась и оглянулась на деда, ковыряющегося у верстака. Дед силился строгать по привычке, но получалось у него плохо.

– Иди лучше на солнышке погрейся, отец, – позвала она мужа, с жалостью наблюдая за его усилиями. – Вот силов наберёшься, тогда и строгай себе на здоровье. А пока отдохни, наработался на своём веку-то, поди.

Дед послушно отложил рубанок и тоже показался на дворе. Отдышавшись, присел на табуретку перед окнами и дрожащими руками стал сворачивать козью ножку. Табак просыпался меж пальцев.