Избранное. Том 2

Предприятия надо наделить минимально необходимыми (для нормальной оплаты поставок и выдачи заработной платы) оборотными средствами и минимально необходимыми ресурсами для поддержания в работоспособном состоянии станков, машин, оборудования, обеспечить их заказами на изготавливаемую продукцию. Тогда почти остановившееся производство начнет оживать, а работники смогут зарабатывать деньги на жизнь. И чем больше будет оживать производство, тем, понятное дело, они будут больше зарабатывать и лучше жить.

Однако где взять финансовые ресурсы? Их, как уверяет правительство, нет ни в госбюджете, ни в Банке России, ни у субъектов Федерации. Таковые ресурсы есть на финансовом рынке. Послевоенная Япония, например, где промышленное производство упало на 90 %, именно так и нашла средства для восстановления экономики. Правительство первые 10–12 восстановительных лет не открывало финансовый рынок в стране. Центральный инвестиционный банк аккумулировал значительную часть денежных средств и выдавал их лишь на те нужды, которые признавались важнейшими для национальной экономики.

Надо полагать, и нам для восстановления народного хозяйства следует сжать, сократить либо вовсе закрыть «свободный финансовый рынок», аккумулировать капиталы в находящихся под контролем правительства банках и направить их на ликвидацию неплатежей, на пополнение оборотных средств хозяйств, а также на текущие и капитальные ремонты оборудования предприятий. Когда сегодня повсеместно говорят о необходимости инвестиций в экономику, то почему-то не уточняют, что, прежде всего и раньше всего инвестиции нужны в оборотные средства. Если без вложений в основные средства хозяйство останавливается по мере их износа и счет здесь идет на годы, то без достаточных для нормальной работы оборотных средств предприятия останавливаются, не дожидаясь и конца года. Неплатежи – самый скорый метод окончания работы народного хозяйства. Альтернативой может быть только «натуральная экономика» – без платежей, без денег и становящихся вследствие этого ненужных и излишних хозяйству цен.

Что касается приватизированных предприятий, то к ним может быть дифференцированный подход. Крупные и средние из них, если контрольные пакеты акций остались у государства, ничем не будут отличаться от государственных. Вообще-то по европейским стандартам они и считаются государственными. Другие крупные и средние предприятия в критический период в части заказов, цен, налогов, зарплаты, порядка кредитования должны быть приравнены к казенным, т. е. работать на благо страны. Позднее можно будет разобраться и с ними, с каждым в отдельности: какое приватизировано с пользой для национальной экономики, какое – с ущербом, а какое – «прихватизировано».

Показательно, что, доведя количество акционированных предприятий в стране до 27,5 тысяч и приватизированных – до 12,5 тысяч, ведомство по приватизации, как сообщил его глава, обеспечило поступление в бюджет от приватизации около 1 триллиона рублей из запланированных 8,7 триллионов рублей[10]. Как только катастрофа в экономике будет предотвращена, надо оценить реальную и продажную стоимость приватизированных предприятий. Известно, что 500 крупнейших предприятий страны стоимостью в 200 миллиардов долларов Госкомимущества продал всего за 7 миллиардов долларов. Видимо, подобная практика широко распространена. В таком случае акционерам государство вправе представить следующую возможность: либо доплатить до реальной цены, либо перейти в положение арендаторов невыплаченной части имущества, либо же вернуть собственность государству.

Государство должно взять цены под свой жесткий контроль. Его задача – обеспечить паритет цен по последовательным звеньям народного хозяйства, от угля и нефти до хлеба и обуви. Это значит, что электричество не может быть дешевле используемых угля и мазута для электростанций, зерноуборочный комбайн – дороже собранного с его применением хлеба, добыча угля в Кузбассе – дешевле его перевозок и т. п. Ведь нэп, например, не состоялся бы без паритета цен между городской и сельской продукцией. И американское фермерство без госзакупок зерна правительством Ф. Рузвельта по паритетным ценам полностью было бы разорено.

Во время нефтяного кризиса 1970-х гг. президент США Р. Никсон дважды замораживал цены и доходы. Он называл это «периодом принудительной стабильности». Действительно, если она не получается естественным путем, то приходится прибегать к принуждению. Остановить беспорядочный и бесконтрольный рост цен мы можем лишь таким же образом. Но это мера временная. Она ведь консервирует и все существующие дисбалансы, диспаритеты цен. Поэтому надо подготовить и меры их упорядочения. По опыту современных индустриальных экономик в числе таких мер можно назвать прежде всего закон о порядке отнесения затрат на себестоимость продукции и услуг. Тем самым под угрозой уголовного наказания ликвидируется возможность произвольного взвинчивания затрат и, следовательно, «накрутки» цен. Да и обман налогового ведомства (завышение в цене себестоимости и соответственно припрятывание прибыли) становится тем самым весьма затруднительным.

Кроме того, для обеспечения паритета цен по последовательным переделам государство должно определить нормативы прибыли к себестоимости продукции (единые или дифференцированные в зависимости от капиталоемкости и трудоемкости отраслей – это предстоит выбрать). Сверхприбыли могут быть изъяты в госбюджет через прогрессивные ставки налога на прибыль, рентные платежи. Возможен и такой вариант: государство фиксирует цены на исходные сырьевые, топливные ресурсы и на потребительские товары первой необходимости. А промежуточные звенья производства на основе картельных соглашений определяют свои цены.

Цены на потребительские товары первой необходимости должны иметь четко установленную верхнюю границу. Еще Борис Годунов четыре века назад при сильном недороде устанавливал в Москве казенную цену на хлеб. Якобинское правительство во Франции в конце XVIII в. утвердило «хлебный максимум» – цены не могут расти выше назначенной цены. В послевоенной ФРГ были приняты «социально-приемлемые цены» на хлеб, обувь и товары рядового качества, на жилье. В России на уровне реально прожиточного минимума, а не просто в 48 тысяч или 56 тысяч рублей следует установить минимальный уровень зарплаты, пенсий и пособий. Никакое серьезное правительство в условиях кризиса или катастрофы не оставляло доходы населения без внимания и не устанавливало минимальный доход граждан на уровне вымирания. С другой стороны, всегда определялся прямо или косвенно максимально допустимый уровень дохода гражданина. Чаще всего достигается это так: на высокие и сверхвысокие доходы назначается жесткий налог, даже на уровне 90 % и более. Почему бы российской казне сегодня не последовать этому примеру?

Жесткое наказание за коррупцию, рэкет, обман налогового ведомства. Когда начнется рост производства и, следовательно, доходов, то станет легче и казне, и законопослушному налогоплательщику. Пока же казна должна выжимать максимум с богатого и незаконопослушного, причем не только налоги, но и конфисковать его капитал, который, как правило, создан обманным путем.

Кстати сказать, необходимо вернуться к общепринятому методу расчета прибыли предприятий – на основе выручки от реализации. В последние годы в связи с массовыми неплатежами прибыль в хозяйстве стала исчисляться на основе объемов отгрузки продукции. Тем самым зачастую в доходы бюджета перечисляются не доходы от хозяйственной деятельности, а оборотный и основной капитал плательщиков. При таком порядке невозможно отличить прибыльное производство от убыточного, что никакого отношения к рыночным методам хозяйствования не имеет.

Есть международный правовой режим: если партия товаров или капитал вывезены из страны без уплаты или с недоплатой налогов, то они по заявлению потерпевшего государства возвращаются обратно. Для России – это огромный источник капиталовложений, доходов бюджета. Знают у нас об этом в правительстве? Разумеется, знают, но щадят криминальную буржуазию. Правда, пока Министерство финансов гордится тем, что пополняет бюджет за счет так называемых безынфляционных источников – продажи государственных ценных бумаг, но это ошибка. Ценные деловые бумаги – долговые расписки государства. Через месяц, квартал, год их надо выкупать обратно. За счет чего? Либо за счет новых доходов государства, которых нет и не может быть при падении производства – главного создателя доходов и плательщика налогов, либо за счет новых финансовых пирамид.

Что касается инфляции, она с увеличением кредитов в производство тоже начнет расти. Есть два вида инфляции. Первый – как плата за некое будущее благополучие. Например, в условиях войны доходы государства сокращаются, а расходы увеличиваются, инфляция – итог, а благо – победа. Или послевоенный кризис: сначала надо потратить деньги на восстановление предприятий, их реконструкцию, конверсию, на строительство новых отчасти и за счет инфляции, а «урожай» будет, когда они вступят в строй. В нынешней же России инфляция раскручена правительством не для подъема, модернизации, повышения эффективности производства, а именно для того, чтобы обесценить капиталы государственных предприятий, заодно и доходы населения, чтобы задешево передать все это новой буржуазии (второй вид инфляции). Его надо немедленно остановить, и государство вполне в силах это сделать, используя тот самый первый вид, который и приведет к подъему отраслей хозяйства и предприятий.

Последствия первого вида инфляции для людей будут менее тяжелыми, поскольку государство станет контролировать цены, а на товары первой необходимости вообще их зафиксирует (возможен и вариант нормативного снабжения населения такими товарами по твердым ценам). Рост выпуска товаров и, соответственно, доходов работников инфляцию сведут к минимуму либо вовсе остановят. Как только в последние годы нэпа советская промышленность стала расти на десятки процентов в год, инфляция прекратилась.

Властный контроль Банка России за всей банковской системой страны. Ф. Рузвельт начал с того, что провел сплошную государственную ревизию всех неразорившихся банков и финансовых компаний и закрыл те, бухгалтерские балансы которых были признаны непригодными. Заняло это всего-то две недели. Мало того, президент США объявил, что если банки начнут противиться курсу правительства, то в Конгресс будет представлен закон об их национализации, это подействовало. И нам надо провести такого рода ревизию, закрыть те коммерческие структуры, которые работают не на экономику, а на себя. В запасе надо иметь и вариант национализации.

Кроме того, в соответствии с «Чрезвычайным законом о банках» американское правительство определило, что инвестиционные банки должны сосредоточить свою деятельность именно на инвестициях и, стало быть, не ориентироваться на практику «коротких» денег. В нашей экономике сегодня нужен такой ход: заставить инвестиционные по своему уставу финансовые структуры заняться прямым объектом своей деятельности. Иначе, ожидая низкую инфляцию для перехода к инвестициям в экономику, как делает нынешнее правительство, можно вообще не дождаться роста капиталовложений. Без них же производство в стране через несколько лет просто остановится. Следует отказать хозяйствующим субъектам в праве открывать многочисленные счета в разных банках.

Направление денежных потоков в производство в ущерб спекулятивному финансовому рынку. Государство должно определить приоритеты в экономике и разрешать направлять кредиты и инвестиции только на приоритетные цели. Форма собственности банка или корпорации здесь не имеет значения. Так поступали после 1945 г. правительства Японии, Франции, Англии и других стран. Еще не закончилась Вторая мировая война, а британский премьер У. Черчилль определил приоритеты послевоенной экономики: продовольствие, рабочие места для всех свободных рабочих рук, энергетика, экспорт.

Известны и банковские методы такого гарантированного целевого использования кредитов: спецссудные счета, кредитные линии. Для антикатастрофичного курса правительства эти методы – неоценимое орудие наведения порядка в денежном обороте страны. Почему они у нас не используются в отличие от остального мира? Все потому же: чтобы легче было наживаться приватизаторам и криминальному бизнесу.

Налаживание оптовой торговли в народном хозяйстве. Надо срочно начать создавать в стране крупные производственно-торговые или торговые объединения типа старых советских синдикатов или нынешних западных промышленно-финансовых групп, которые смогут организовать и упорядочить движение товарных потоков. Крупный оптовый купец дает крупные выгодные стабильные заказы производителям. Да и он сам выгодно отличается от мелкого и розничного купца тем, что не гонится за большой прибылью с единицы товара. Он знает и понимает, что и при минимальной прибыли в цене единицы получит высокую прибыль от массы реализованных товаров.

Мало того, такие крупные оптовики чаще всего сами определяют розничную цену автомобиля, телевизора, костюма, пары обуви и т. п., а мелкооптовый или розничный продавец может только договариваться о своей доле в этой цене. В сегодняшнем мире около половины продукции индустриально развитых стран реализуется по ценам, устанавливаемым всего лишь несколькими десятками ведущих транснациональных и национальных корпораций именно по такому принципу. В нашей стране подобными методами можно ликвидировать и невероятные «накрутки» цен, и хаос в производстве и реализации продукции.

Совершенствование валютных и внешнеторговых операций. Разумеется, ни одна индустриальная страна в кризисных, а тем более катастрофических условиях не держит открытыми внешнеэкономические границы. Центробанк должен установить четкий режим ввоза и вывоза валют, капиталов и прибылей. Правило тут простое: разрешается все то, что способствует росту производства в стране.

Сегодня России нужны государственная валютная монополия и определение реального обменного курса рубля на основе «корзины валютных товаров». Экспортом и импортом призваны заниматься крупные государственные или находящиеся под государственным контролем купцы. Их задача – не вывозить из страны задешево все, что только можно вывезти, оставляя миллиардные выручки в зарубежных банках, и не ввозить то, без чего страна сегодня может обойтись. Они должны оградить отечественное производство от гибельной для него зарубежной конкуренции и помогать ему ввозом таких материалов, комплектующих изделий, красителей, станков и оборудования, которые необходимы для подъема хозяйства. После Второй мировой войны странам Западной Европы понадобилось 13 лет для налаживания собственного производства, прежде чем они открыли внешнеэкономические границы, в том числе и валютные.

Регулирование государством внешней финансовой задолженности страны. Если страна пойдет антикатастрофичным курсом, то МВФ и МБРР, западные клубы кредиторов, несомненно, предъявят России к взысканию многомиллиардную валютную дебиторскую просроченную задолженность. Она достигла 130 миллиардов долларов – вдвое больше, чем задолженность бывшего СССР. Как тут быть? У нас есть некоторые резервы, которые можно направить на погашение долгов: продажа на вторичных финансовых рынках денежных обязательств третьих стран (Сирии, Вьетнама, Кубы и др.), что составляет более 70 миллиардов долларов; продажа российского имущества за границей; возвращение через Интерпол десятков миллиардов российских вкладов в иностранных банках. Вероятно, набранной таким образом суммы не хватит для полного выполнения обязательств. Что же, тогда вступает в действие обычно принятый порядок: кредиторам придется пролонгировать сроки ссуд. При динамичном же подъеме экономики России у кредиторов не будет сомнений в том, что она рассчитается по обязательствам сполна. На наш взгляд, реализация комплекса первоочередных антикатастрофичных мер создаст условия для последующего интенсивного экономического роста.

Русская рулетка (1998 г.)[11]

Вместо предисловия: власть утопии

… Вымрут полудикие, глупые, тяжелые люди русских сел и деревень… и место их займет новое племя грамотных, разумных, бодрых людей.

Максим Горький

Двадцатый век для России – время огромных бессмысленных жертв, погони за несбыточными мечтами. Непрерывная, бесшабашная игра против здравого смысла, против исторической логики, против объективных законов социально-экономического развития. Страна на целое столетие превратилась в гигантскую лабораторию, менялись только экспериментаторы. Но при всей несхожести по социальному происхождению, жизненному опыту, убеждениям их объединяло одно – полное равнодушие к «человеческому материалу», над которым они позволяли себе ставить опыты. Беспрецедентное легковерие россиян, граничащее с полным политическим инфантилизмом, – национальная черта, приведшая в XX в. страну к катастрофе. Эта черта выталкивала на вершины власти совершенно безответственных фанатиков, зашоренных абстрактными построениями, считающих естественным разрешать свои личные комплексы неполноценности путем широкого социального экспериментирования.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Петраков Н. И вновь наступая на старые грабли: некоторые мысли по поводу российских реформ // Московские новости. 1992. № 3.

2

Петраков Н. Реформа: скачки на верблюде // Московские новости. 1992. № 28.

3

Доклад, прочитанный на конференции Международного валютного фонда. Москва, 18–19 октября 1994 г. Основные идеи доклада опубликованы в журнале «Обозреватель» (1995. № 5. С. 24–26).

4

Эмиссия наличных денег составила в 1991 г. 26,6 млрд руб., в 1992 г. – 1512,9 млрд руб., в 1993 г. – 11040,4 млрд руб.)

5

Например, могу сослаться на свою статью: Золотой червонец – вчера и завтра // Новый мир. 1987. № 8. См. т. 1 наст, издания (с. 232–254).

6

Петраков Н. Я., Перламутров В. Л. Россия – зона экономической катастрофы // Вопросы экономики. 1996. № 3. С. 74–83.

7

Петраков Н. Я., Ротаръ В. И. Фактор неопределенности и управление экономическими системами. М.: Наука, 1985.

8

Economic Report of the President, Appendix B. Washington, 1989; Социально-экономическое положение России. M.: Госкомстат РФ, 1990–1995.

9

Экономика и жизнь. 1995. № 42. С. 1.

10

Экономика и жизнь. 1995. № 44. С. 1.

11

Петраков Н. Я. Русская рулетка: Экономический эксперимент ценою 150 миллионов жизней. М.: Экономика, 1998. – 286 с.