Пробуждение. Роман-мозаика

Но не так-то просто это оказалось! Для себя он был носителем воли, которая имела высший приоритет для собственной психики, а для домашних он тоже был кем-то «извне», обладающий гораздо меньшей силой воздействия, чем глобальное «извне», чем два глобальных «извне». Но он не растерялся, почувствовав, что имеются некоторые позитивные тонкости. Например, глобальные «извне» были направлены противоположно, а потому частично нейтрализовали друг друга, поэтому даже слабое воздействие, типа бабочки, севшей на коромысло, могло изменить равновесие. Во-вторых, он хоть и был внешней силой для домашних, но не совсем – он был носителем не их собственной воли, но воли родной, не враждебной. То есть некоторый приоритет при их личном выборе у него все-таки был. Только надо было очень тонко, ненавязчиво им воспользоваться. За два года пребывания домовым он очень неплохо этому научился. Главное – высовываться из подвала редко и вовремя. И общаться с подопечными индивидуально.

Андрей Иванович Крылов семи лет отроду был настоящим бойцом – сейчас он стоял насмерть против троих местных беспризорников. Они постоянно на него охотились, улучая момент, когда рядом нет охранников. Да Андрей и сам старался от них избавиться. Во-первых, достал постоянный надзор, во-вторых, он уже взрослый, сам за себя постоять может, в-третьих, даже маленький воробей свободен, а человек тем более должен быть, по крайней мере, воробьем, если уж орлом не получается.

Он выбрался за периметр усадьбы через подкоп под металлическим забором на помойных задах территории. Подкоп сделали бродячие псы, подкармливавшиеся на помойке, пока мусоровоз ее не очищал. Андрей только немного углубил лаз.

Охотники на барчука дали ему удалиться от забора в лес, чтобы крики не привлекли охрану, и молча набросились сразу с трех сторон, пытаясь надеть ему полиэтиленовый мешок на голову. Нет, убивать его в их планы не входило, только припугнуть хорошенько и лишить воли к сопротивлению. Однако Андрей почуял их приближение, и, когда мешок уже был готов надеться на голову, резко присел и, прокрутившись на одной ноге, другой сделал подсечку. Нападавшие запутались друг в друге, потому что пацан с мешком упал, промахнувшись мимо головы, другой – упал после подсечки и сбил с ног третьего.

Андрей тоже не собирался наносить им вред, поэтому не воспользовался беспомощностью напавших, а встал в оборонительную стойку, ожидая, когда они поднимутся. Стойки он знал, потому что с пяти лет по настоянию отца занимался самбо, во-первых, в секции, во-вторых, дополнительно с охранниками, которые его очень любили и делились своими боевыми секретами. Но знал не только стойки, но и неплохо (юношеский первый разряд) владел самим самбо и просто приемами драки без правил – от охраны.

Он не спрашивал, что им нужно, и так ясно: унизить и ограбить. У него не было практически ничего, чем можно было поживиться, он гулять шел, а не в супермаркет. Впрочем, был небольшой складной нож, явно дорогой. Ему не было жалко ножа – мог бы и отдать, но позволить унизить себя Андрей не мог.

– Идите своей дорогой, и вам ничего не будет, – предупредил он поднимающихся ошеломленных неожиданным падением пацанов.

– Зато тебе будет! – окрысился самый крупный из троицы и вытащил кинжал из-за пояса, где скрыто под брюками висели ножны. Похожие, но дорогие висели в отцовской коллекции азиатского холодного оружия.

Андрей понял, что это не игрушка. Двое других взяли в руки палки – заранее приготовили, паразиты. Андрей тоже стал боковым зрением отыскивать палку. Умелые руки – хорошо, но против лома, пусть и деревянного, нет приёма. На самом деле есть, но количество тоже имеет значение. Палка на глаза не попадалась, а кинжал приближался, парочка с палками пыталась зайти со спины. Андрей вынужден был активно пятиться. Вдруг он споткнулся, но удерживаться от падения не стал – наоборот, сгруппировался, в падении зачерпнул в две горсти песчаной почвы, сделал кувырок назад так, что удары палками пришлись по пустому пространству и по земле. Но тот, что был с кинжалом, разгадал акробатические этюды Андрея и в три энергичных прыжка настиг его и замахнулся для удара. Андрей швырнул в лицо ему горсть песка. Тот взвыл от злости и принялся вытирать глаза. В пару движений Андрей отобрал у него кинжал, но тут подоспел удар палкой по спине, и Андрей чуть на задохнулся от неожиданной боли и внутреннего спазма. Но ноги на автомате увели его из-под следующего удара, а там и дыхание выровнялось, и боевая сноровка опять заработала. Парочка наступала в две занесенных палки, корча страшные рожи. Чувствовалось, что они его побаиваются. Это хорошо – их реакция искажена, но вряд ли от этого легче. Впрочем, они были сильны, но глупы: Андрей швырнул в их мало интеллектуальные рожицы пригоршни песка и земли, приложился палкой по звонким пустым головам и возвысился над тщедушными телами бездомных пацанов. Ему было их жаль слегка. Пацаны-то понимали, что им никогда не встать рядом с ним, потому что их миры практически не соприкасаются, разве только вот так – подкараулив в кустах. Их ненависть к нему – это война миров. И он не собирался проигрывать эту войну. Андрей вдруг ощутил прилив энергии и агрессии: они хотели унизить его, теперь он унизит их, покажет им их истинное место – в грязи у его ног с мольбой о пощаде.

И он принялся изо всех сил охаживать их палкой, которую они приготовили для него. Тяжеленькая такая, увесистая… И чем дольше бил, тем больше ему это нравилось, тем глубже он погружался в исступление. Никогда прежде не было у него таких садистских наклонностей, он не узнавал себя, но удовольствие получал глубокое и незнакомое. Пацаны давно уже не сопротивлялись, а только сжались в окровавленные комочки и глухо постанывали. Андрей вспомнил, что у него есть кинжал и собственный нож – пришла идея проверить, каково это, когда лезвие входит в живую плоть. В конце концов: кто с кинжалом придет, тот кинжалом и порезан будет.

Он достал из кармана складной нож и раскрыл его, а из-под ремня вытащил отобранный кинжал. Присел. Избитые не шевелились. Возникло сомнение – вонзать с размаху или медленно, наблюдая, как остриё уходит в тело? Странное сомнение – убивая, убивай!..

«Маньяк я, что ли?», холодно подумал он и решил опробовать оба способа. Занес кинжал для удара, закричал с ощущением внутреннего восторга: «Умри!!!» и вдруг почувствовал, что не может сдвинуть руку, словно она вросла в бетон. Подергался – ничего не получается. Тело дергается, а рука – ни на миллиметр. Попробовал пошевелить рукой со складным ножом – то же самое. И тут Андрею стало страшно. Во-первых, от своей скованности чем-то невидимым и оттого еще более леденящим. Во-вторых, до него вдруг дошло, во что он совсем недавно превратился, и эти темные глубины его испугали не меньше, чем внешнее вмешательство. Оно-то как раз нелогично осозналось чем-то спасительным. Андрей понял, что всего одно движение руки отделяло его от собственной смерти. Опять нелогичный вывод, но прочему-то он был уверен, что, убив первого же пацана, убил бы себя, а убив остальных, лишился бы всякой возможности воскрешения. Какого такого воскрешения?..

Руки вдруг обрели подвижность, и занесенный кинжал выпал из разжавшейся ладони, воткнувшись острием в землю. Андрей заткнул его за ремень, а нож сложил и убрал в карман. Присмотрелся к своим жертвам – вроде дышат. Надо оказать первую помощь и скорую вызвать!

Домовой понял, что этот спасен. Пора приниматься за следующего.

Мадам Луиза де ла Манш проснулась в своей роскошной постели от того, что услышала ласковый мужской голос. Давно она не слышала столь приятных мужских голосов. В первый момент она даже не осознала, о чем он просит или чего требует, просто, сердечко ее неровно забилось, и к лицу прилила кровь. Но в следующий момент она уже осознала суть его просьбы-приказа:

– Умри! – бархатным баритоном нежно просил он. – Умри – и мы будем вместе…

– Кто ты? – испуганно и одновременно очарованно прошептала она.

– Умри-и-и, – призывно умолял он, и она почувствовала, как холодеют кончики пальцев на ногах, хотя лицо по-прежнему горело. – Умри-и-и… – и это звучало для нее, как «Я люблю тебя», даже как: «Я хочу тебя». Ее давно уже никто не хотел. Не было у нее домового, и, вообще, никого не было. Поэтому она подчинилась мольбе-приказу: холод быстро распространился от кончиков пальцев ног и рук к сердцу и мозгу. Она упокоилась с блаженной улыбкой на лике.

Прапорщик Петров был военным человеком, причем, не по контракту, хотя оный имел место, а по душе: дед был военным, отец тоже был, вот и он теперь. И все прапорщики – главные люди в армии. Прапорщик Петров был дисциплинирован не формально, а по конструкции психики. Поэтому, когда в голове его раздался приказ: «Умри!», он моментально и умер, даже не успев включить инстинкт самосохранения. Не было у него этого позорного инстинкта. И не было числа «прапорщикам Петровым»: «сержанты Смиты» тоже ими были, как и «капралы Асан, Бюжо и Валуа». К сожалению, аналогично себя повели военнослужащие и других воинских званий вплоть до генералитета, кроме рядовых срочной службы, которые к воинской дисциплине приучены еще не были.

Домовые в армии не служат.

– О Господи Аллах, защити меня от зла моих грехов, от больших несчастий и загробных мук. Защити от унижающего меня нрава, от друга, приносящего мне вред, от надежд, отвлекающих меня от Тебя, и бедности, заставляющей забыть Тебя. Защити меня и от богатства, что может погубить меня!

Умертви меня мусульманином и оживи мусульманином. Одари меня милостью Своей и защити от кары Своей, о Аллах.

Если мне лучше жить, оставь меня живым, если же мне лучше умереть – умертви меня. Умертви же меня, о Аллах, умертви меня… умертви меня… умертви меня… – бормотала вслух и про себя толпа молящихся вокруг Каабы. Сначала они обращали свою молитву к Аллаху, сложив молитвенно руки на груди, потом склонялись на коленях в земном поклоне. Не все распрямлялись – Аллах не мог отказать в столь искренней и глубокой мольбе, но ко многим он послал Пророка Мухаммада, которого люди могли воспринять, в отличие от Аллаха, человеческому восприятию недоступного.

– О, досточтимые единоверцы мои! – обратился Мухаммад к каждой душе, жаждущей слова Истины. – Бог, нас сотворивший, совершал чудо сотворения не для того, чтобы мы умирали до того, как он решил, что мы достойны предстать пред ним. Грех молить о смерти сотворенным для жизни! Когда придет ваш час, ОН не заставит ждать. Мольба о смерти от Иблиса! Воистину Иблис – владыка мертвых, от которых отвернул свой лик Аллах. Он торопит вас, чтобы завладеть вами! Отверните свои души от него и повернитесь к Аллаху! Он милостив и милосерден, и вернет вас к жизни, дабы вы нашли свой путь к нему. Да будет так!..

И стало так! И оглохли люди для призыва к смерти и стали жить.

– ОМ ШРИ ГАНЕШАЯ НАМАХ, – звучало над полем в сотню тысяч голосов и сотню тысяч разумов, а также над миром – в миллионах голосов и разумов по всей планете, защищая всё сущее от недоброжелателей и устраняя препятствия на пути света и добра и усиливая защиту: – ОМ ШРИ ДУРГАЙАЙ НАМАХ ОМ ДУРГАМ ДЕВИМ САРАНАМАХАМ ПРАПАДЙЕ – дополняя ее защитой от негативного воздействия темных сил, защитой, рассеивающей дурные влияния, избавляющей от эгоизма. И все это завершается всеобщей и всесильной мантрой: – ОМ МАНИ ПАДМЭ ХУМ, которая кроме установления душевного контакта с Абсолютом, а точнее вследствие этого контакта дарит успех, успокаивает и устраняет различные нервные заболевания.

Всё это воробьишка, сидя на ветке дерева, слышал, не понимая, конечно, но ощущая тепло, которое излучало поле-площадь, недавно источавшее жуткий мороз, который чуть не убил бедную птичку. Ему до сих пор было очень жаль себя – так переволновался, так переволновался, чир-чи-чик!

И тишина стояла по всем храмам православным, и люди были погружены в нее, как в болото – не пошевелиться, а пошевелишься, еще глубже увязнешь. А хотелось не просто пошевелиться, а рвануться птицей к облакам и ветру вольному. Но некуда христианину податься, потому что обездвижен он, как Илья Муромец. И кажется ему, что купол храма, святые небеса то есть, медленно-медленно опускается на него, и совсем скоро не останется в пространстве между небом и землёй пространства для его христианской жизни. А по части того, что наступит после этого для него жизнь вечная, как обещано Христом-Богом, он очень сильно сомневаться стал, ибо чуял, что не от Христа то, что творится в душе его, возжаждавшей вдруг смерти нехристей. Никогда не было в душе такой жажды! Гнев был, он же ярость благородная, но жажды дьявольской – нет, нет и нет! Но все громче бормотал бес в мозгу: – Умри! Умри! Умри!.. Умри сам и пусть враг твой умрет! И придет новый мир на Землю и Новый Иерусалим воздвигнется и воссияет. И войдет в его ворота только тот, кто в Боге!..

И вдруг зазвучала песня без слов, полная красоты и любви – той самой, которая есть Бог. И трудно было сказать, мужской голос звучит или женский – это был голос жизни, ибо наполнял он души такой жаждой жизни, словно пламень возжигал, от которого свет и тепло и по душе разливаются, и в мир излучаются. И стал свод храма ввысь подниматься, пока с небом не слился, и повеяло свежим ветром, и капли дождя издали донеслись, и воробей залетел в храм да в полнейшей тишине прочирикал: – Чик-чирик-чик-чирик-чик… И прозвучало это, как звон колокольный… Воробей сам испугался своего «чирика» и спешно выпорхнул подальше от эдакой акустики…

Однако не только воробьи, голуби и прочие представители городской фауны наблюдали странное поведение человечества. Сельская и даже дикая фауна его тоже наблюдали, хотя не все были столь же эмоциональны, как эти маленькие непоседы. И по большому счету всем им было до кончика хвоста поведение человечества до тех пор, пока оно не мешает им жить. А вот планетарной ГНТ-системе1

1 ГНТ-система – гомоноотронная система, состоящая из человеческих интеллектов, усилителей интеллекта, «облачных» кибернетических центров, в том числе квантовых, и систем коммуникаций. Предназначена для интеграции всей этой интеллектроники в коллективный разум. Впервые описана в романе Владимира Васильева «Наука как наука», журнал «Звезда Востока» №3,4,1990г., изд. им. Г. Гуляма, Ташкент.

было не все равно, наоборот – она внимательно наблюдала за поведением людей и по ходу наблюдения корректировала оное. Вернее, этим занимались несколько противоборствующих ГНТ-систем. В течение нескольких десятилетий они формировались и крепили из своего электората эгрегор, то есть некую духовно-интеллектуальную общность: сначала просто завлекали и привлекали, потом индексировали, тщательно изучая геном каждого человека и затем настраиваясь на него, присваивали человеку личный индекс «ай-ди» который и служил ключом для подключения человека к ноотронной системе. Сначала базой для консолидации служили естественные единящие факторы: раса, национальность, вероисповедание, государство. Потом пошли искусственные: экономические интересы, партийная принадлежность, ну, и далее по мелочи и по изобретательности агитаторов и пропагандистов – профессиональных промывателей и перекрасчиков мозгов, для которых ГНТ-технологии оказались фантастическим подарком. Невозможное стало возможным, и выход из тупика показался совсем простым – убрать лишних, паразитирующих на планете.

Стандартное человеческое опошление великих открытий и изобретений, предназначавшихся для улучшения жизни людей, но используемое, в первую очередь, для их уничтожения под всегда уважительным и чрезвычайно обоснованным предлогом. И ГНТ-систему создали фелицитологи, стремясь осчастливить человечество через создание коллективного разума, способного учесть все их чаяния и надежды в исторически реальных пределах. Однако первым пользу от таких систем обнаружило для себя военное ведомство. И резон был железобетонный, даже титаново-стальной: если не мы их, то они нас. «Они» рассуждали точно так же – из одной глины леплены. Справедливости ради надо отметить, что и «там» заварили «кашу» фелицитологи. Благие намерения – страшная сила. Фелицитологов довольно быстро отодвинули в сторону, оставив им игрушку, дабы не роптали, а создавали свой коллективный разум и с его помощью учились осчастливливать жаждущих счастья – авось, пригодится когда-нибудь. А военное применение поручили специалистам без фелицитологических комплексов. Исследования были поставлены на большой конвейер: одна группа спецов училась ГНТ-сигналом останавливать сердце, другая – отключала легкие, третья – печень и другие внутренние органы – всякое может понадобиться и для индивидуальных, и для массовых целей. Не забыли и про спинной мозг – обездвижить человека – милое дело! Но наиболее активные разработки шли в направлении управления мозгом, как в индивидуальном, так и в коллективном варианте. Управляя им, можно было управлять всем, в том числе, жизнью и смертью, произвольно сдвигая границы между ними. Но военные – люди практические, и качество практики заключается для них в цифрах потерь противника. Убивая, убивай, а возиться с калеками дорого и непрактично. Они требовали разработки методов надежного умерщвления противника без потерь или при минимальных потерях своей живой силы.

Фантазии исследователей не было предела! Особенно у имитаторов, осуществлявших психическое моделирование воздействия на организм летальных факторов. Уж и расстреливали они испытуемых, и взрывали, и сжигали, и топили, и душили, и со скал да небоскребов сбрасывали, и разгерметизировали в самолетах и космических аппаратах, и замораживали с разной скоростью, и под автомобили разных марок толкали, и под поезда, и даже под асфальтовый каток. И ведь получалось у них! Очень даже хорошо получалось – подопытные мерли, как мухи. Впрочем, мухам все их упражнения ни малейшего вреда не наносили, мухи их просто не замечали. Военные комиссии называли имитаторов «романтиками», относились к ним снисходительно, то есть не сокращали финансирование, но и не увеличивали. Приберегали на случай не кардинального решения проблемы, для предупредительных акций.

Главное же внимание уделялось разработкам «прагматиков-гуманистов». Прагматиками их считали, потому что целью себе они выбрали мгновенное умерщвление любого количества «пациентов» – от одного до всего человечества. Гуманистами – потому что мгновенное умерщвление подразумевало отсутствие у пациента каких-либо эмоций при умирании, даже намека на осознание факта. Подразумевался «щёлк» скоростного выключателя жизни. Его и искали. Ясно, что выключатель в мозге, но где и какой наиболее эффективен? То ли нужен импульс на остановку сердца, дыхания, то ли есть более простой и быстрый без отправки относительно медленного импульса к органам? Ни один вариант не остался не пройденным… Не только теоретически, разумеется, но и практически.

«Пациенты» почти без ограничения черпались и «романтиками», и «прагматиками-гуманистами» из локальных и глобальных военных конфликтов, без которых хронически не обходилось человечество, из хосписов, из бомжатников, тюрем и обычных больниц (аккуратно) и больниц психиатрических, где находились добровольцы с суицидальными устремлениями.

Ясное дело, что исследования велись всеми сторонами в строжайшем секрете от широких народных масс и от потенциального противника. Широкие массы, как им и положено, пребывали в неведении, а вот потенциальные противники примерно представляли уровень достижений конкурентов. И находились в состоянии постоянного страха опоздать быть первыми, потому что «вторых» в этом случае быть уже не должно. А ведь существовали еще и «третьи», и «четвертые», которые не примкнули к первым двум… Они вполне могли оказаться «темными лошадками», которые взбрыкнут не вовремя и окажутся первыми. Поэтому меры по привлечению их в свой лагерь, то бишь ГНТ-систему, принимались весьма активные и неординарные.

Самой официальной и широко обсуждаемой «платформой» для объединения была идея создания единого коллективного разума человечества и, соответственно, единого человечества, где уже не останется места для противостояния и конкуренции, для тайн и заговоров, для конфликтов и войн. Всем всё будет известно, и решения будут приниматься на основании всеобщего согласия и в целях всеобщего счастья. По крайней мере, благоденствия. Прямо-таки царство Божие на Земле, но проблема в том, что боги у всех разные, даже если по Святым Писаниям Он один и тот же. И это только боги официальные, но ведь у каждого человека, народа, страны – свой внутренний бог, который – его система мироздания. А идея единого коллективного разума и единого человечества – это одновременно и идея единого бога. И если официальных формализованных богов можно было как-то интегрировать, то внутренние неформализованные боги не желали объединения и слияния, ибо оно для них – уничтожение.

И потому велись активные обсуждения и даже обмусоливания в мелочах этой «великой идеи», но никакого движения в сторону действительного сближения не наблюдалось. Потому что, если простые люди склонялись в сторону принятия новой «парадигмы бытия», как красиво и непонятно называли новое мироустройство философы, то элиты, особенно, властные элиты друг другу ни на грош не верили, и, произнося в изобилии правильные речи, всеми силами противодействовали сближению, выдвигая все новые условия его, для противоположной стороны невыполнимые. Например, предлагали подключить ГНТ-систему конкурента к своей, что означало исчезновение чужой и увеличение мощи своей системы. Естественно, конкурент отвечал: «нет уж, нет уж, лучше вы к нам…». Тем временем проводились полумеры, четвертьмеры, децимеры, вырождающиеся в наномеры. А ситуация не менялась.

В таких условиях и, просто, из соображений самосохранения велись активные работы по защите от ГНТ-атаки, дабы никто не смог дотянуться до твоего «выключателя». Испокон веку повелось у отравителей, что на каждый яд должно быть противоядие. Разумеется, и интеллектронная часть системы, и индивидуальные «айди» эгрегора были максимально защищены, но известно, что любая защита, созданная человеком или его системой, может быть взломана другим человеком и системой, поэтому чисто информационной безопасности было недостаточно. Нужна была защита на уровне человеческого интеллекта и организма и совокупностей интеллектов и организмов, способная противостоять ГНТ-атаке. И для этого ГНТ-система должна была натренировать интеллекты и организмы своего эгрегора на противодействие внешнему вмешательству, которое надо еще уметь отличить от «своего». Ну, и тренировались! Все! Решающим считался первый момент: не включиться в чужую систему, когда она на тебя покусилась – в боевых условиях это означало не умереть, получив приказ «умри!». В следующий момент срабатывала общая системная защита.

И, наконец, некто решился – включил систему в состояние глобальной атаки в режиме мгновенного умерщвления. Однако фактор внезапности оказался практически ничтожным, потому что все противодействующие системы включились одновременно, что агрессор с удивлением моментально и почувствовал, получив сильнейший ментальный удар. Этот же удар инициировал включение его собственных механизмов защиты и защитную реакцию всей системы. Блаженного мгновенного умерщвления не произошло – убийственный удар превратился в инициатора различных, почти случайных процессов «имитационного» убийства. Полностью нейтрализовать приказ «умри!» не удавалось – слишком он был мощен и категоричен. Миг обретал длительность и наполнение процессом убийства, а это, в свою очередь становилось выигрышем времени, которое каждая ГНТ-система затрачивала на генерацию реанимационно-регенерационных процессов в своем эгрегоре. То есть, если, грубо говоря, кто-то с занудным маниакальным упорством вонзал в вас нож, то раны ваши тут же затягивались. Веселенькое занятие для парочки садист-мазохист. Здесь же имело место всемирное столпотворение, а не «веселая парочка». Известно, что Господь сделал с Содомом и Гоморрой… Сейчас же Он оторопел, осознавая, что Ему ничего делать не надо – человечество перешло на самообслуживание.

Ощутив оторопь мироздания, и залетали воробьишки меж людьми, пытаясь понять, что с ними происходит, и от непонимания принялись зябнуть и грустить. А когда грустят малые мира сего, мироздание бьет набат и начинает принимать меры.

Тем временем по ветвям городских и сельских деревьев, по своему поняв оторопь мироздания, расселись вороны да сороки, терпеливо дожидаясь щедрой трапезы, как испокон веку было на полях боёв. В небе над городом величественно, как ангелы смерти, кружились грифы, сипы, стервятники и прочие падальщики. Со свалок в жилые кварталы стали подтягиваться бродячие собаки, кошки, крысы. В соответствующих географических зонах – шакалы и гиены.

Тогда-то и зазвучала Песня Жизни в каждом умерщвляемом, который, слушая ее, возжаждал жизни для себя и для недавнего врага своего. А поскольку ГНТ-система в психо-интеллектуальной своей части направляется волей составляющих ее людей, то и она всеми силами устремилась к жизни, врачуя, регенерируя, извлекая из бездны смертельного безумия. Тогда-то и домовые почувствовали, что у них получается защитить своих домашних от беды. Тогда-то и Бог посетил храмы свои…