Усену: Дорога к Телецкому озеру. Цикл «Усену». Книга Первая

Переведя взгляд на Усену и Риша, манул обратился к ним:

– Следуйте за мной!

– Прощайте друзья! Прощай и ты, Охва, век не забуду, все, что ты сделал для меня и таких как мы! – сказал на прощание Ямаус, и тихо побежал в горы, не желая явно затягивать прощание.

– И снова, прощай, друг мой! – тихо прошептал старичок, провожая старого друга печальным взглядом.

– Идемте, здесь недалеко! – подозвал за собой друзей манул и направился вперед.

Усену и Риш, последовали за ним.

Пройдя около получаса, и забредя в горную котловину, покрытую густым кустарником, запорошенную снегом, манул остановился, осмотрелся.

– Ступайте за мной!

Усену и Риш, увлекаемые манулом, подошли к расщелине в скале, скрытую от лишних глаз за кустами.

– Это я! Выйди, помоги! – крикнул Охва.

На его голос выбежал небольшой котенок манула.

– Помоги лисенку!

Молча, он подбежал к Ришу. Облокачиваясь на плечо котенка, лисенок, а вслед за ними и Усену, вошли в ущелье.

– Остановитесь, дальше вам не пройти! – остановил их манул, показывая взглядом в глубь пещеры, что ссужалась. И пройти туда мог только небольшой зверек.

– Ложитесь, отдохните, а мы пока все приготовим.

Охва и котенок вышли. Усену и Риш, почувствовав резкий прилив усталости, легли отдыхать. Здесь, как не где, они почувствовали себя спокойно, как если бы оказались в родных краях.

Усену очнулся от легкого прикосновения мягкой лапы Охвы. Осмотревшись, Усену заметил, что Риш уже проснулся. Вся пещера была забита всевозможными корнями и растениями, почти сухими и пахнувшими перегноем.

– Я не представился, меня зовут Енуохваохолеиш, – начал манул, а заметив недоумение на лицах лиса и барса, продолжил:

– Ладно, можете звать меня просто – Охва. А это Ита, я нашел ее в начале лета. Она не многословна, но хорошо все усваивает и помогает мне.

– Она!? – удивленно переспросил Риш, и взглянул на Иту, тщательно перебирая лапками по его спине, очищая его шерсть от грязи.

Охва кивнул в ответ.

– Ита, ты закончила? – спросил он.

Кошечка кивнула.

– Тогда начнем с лисенка.

Охва неуклюже переваливаясь, начал выбирать нужные корни и сухие травы, складывая кучкой около себя. Усену и Риш внимательно наблюдали за его действиями.

– Ита, принеси снега и почище! – сказал манул, закончив сбор трав.

Ита поспешила наружу. Охва стал брать траву в рот и медленно разжевывать. Прибежала Ита и начала прикладывать снег к ранам и ссадинам лисенка. В пещере было тепло, и снег быстро таял, промывая раны, от остатков застывшей грязи.

– А теперь, – начал Охва, вынув изо рта пережеванные растения.

– Я приложу их, они обеззаразят раны.

Ощутив прикосновение жвачки, Риш вначале расслабился, успокоился, но вскоре ему очень сильно захотелось чесаться.

– Ита, успокой его! – сказал Охва.

– Риш ты должен успокоится, трава высасывает из тебя болезнь. Потерпи, а то до крови расчешешь, скоро пройдет.

Ита подбежала к Ришу, попыталась успокоить его лапы. Но вскоре поняла, что это не так легко. Тогда она взяла в лапы мордочку лисенка. Риш, почувствовав нежное прикосновение ее лапок, начал успокаиваться, утопая в голубых глазках кошечки, в которых читалась грусть и печаль. Но причину которой, Риш никак не мог разгадать.

Пока Ита успокаивала Риша, Охва принялся собирать новую партию растений. Собрав кучку, он разломил кедровый орешек об камень.

– На, пусть он съест их, – протянул орешки Ите, начавшей кормить ими Риша.

Затем Охва продолжил жевать травы. Быстро закончив, он вынул их, снял старые.

Ита приложила новую жвачку из трав к ранам лисенка.

– Эти травы помогут заживлению ран, – пояснял Охва.

Перебросив взгляд на Усену, он продолжил:

– А теперь твоя очередь.

– Да-а, не легко тебе пришлось!? – протянул он, рассматривая его раны.

– Укусы на шее, неглубокие, но крайне болезненные. Задняя лапа сломана!

Остановив на ней свой пристальный взгляд, Охва поспешил возразить сам себе:

– А, нет! Не сломана, но обездвижена. Причиной всему… Дробь! – чуть громче проговорил Охва, узнав чей подчерк, нес на себе барсенок.

– Значит, это был человек!? – тяжело вздохнул Охва. – Снова.

– Ита, если ты закончила, принеси снега и побольше.

– Начнем с небольших ран, – сказал Охва Усену, и принялся жевать растения из первой кучки.

Разжевав, Охва и Ита принялись прикладывать ее к многочисленным ранам и укусам. Как и Риша, Усену обуяла жажда чесания.

– Ита помоги ему! – сказал Охва, но Ита не двигалась с места, боясь приблизиться к барсу ближе, чем была сейчас.

Ее маленькие глазки поглядывали на него изредка из-под лобья с некой осторожность и тревогой.

– Не надо я сам, – сказал Усену, заметив, что Ита его побаивается.

Чтобы успокоит зуд, барсенок подмял хвост под переднюю лапу и вцепился в нее когтями. Это действие осталось не замеченным для Охвы, но не для Риша и Иты.

– Я сейчас вернусь, – сказал Охва, уходя вглубь своего жилища.

– Теперь я займусь твоей лапой, – начал Охва выходя из темноты, со свертком древесной лозы, порезанной на полоски.

Разжевав еще травы, но изменив состав, Охва сам начал осторожно прикладывать жвачку к ранам.

– Ита, осторожно обмотай лапу, надо обездвижить ее! А ты, – обращался он к Усену:

– Постарайся не двигать ею.

Ита осторожно начала обматывать лапу лозой, с приложенными травами на ней. Усену почувствовал резкую боль. Не выдержав ее, он опустил голову и вцепился себе в лапу зубами, тихо сопя и хрипя.

Охва и Ита аккуратно замотали лапу от ступней до колена, полностью ее обездвижив. После чего Усену вздохнул с облегчением, но ненадолго.

– Теперь самое важное! Надо приготовиться, – сказал Охва, собирая новые кучки растений.

– Ита принеси орехи, цельные!

– Мальчик, тебе придется потерпеть еще немного. Я буду вынимать дробь из твоего бока!

– Ита начинай жевать! А я буду вынимать! На, закуси орехами, – подойдя к Усену, протянул их ему.

Усену взял два ореха и закусил их дальними зубами.

– Ты готов!? – спросил Охва.

Усену кивнул.

– Тогда начнем!

Охва выпустил из подушечек коготки и принялся вынимать ими дробинки, осторожно орудуя когтями на живую.

Усену почувствовал боль, еще более невыносимую, чем от ноющей лапы. Он выл от боли, стал сжимать челюстями орехи, а лапами вцепился в землю и рыл ими до камня.

Риш, видя как тяжело приходиться другу, забыв про свою боль, кинулся к нему, и прижался к его лапе, чтобы хоть как-то успокоить его. Перед глазами Усену мелькали образы: матери, сестры, борьбы с собаками, люди с ружьями, выстрел и потеря семьи. Из глаз потекли горькие слезы, а от напора на орехи, кожуры лопнули и выпали из пасти. Пещеру оглушил рев барса.

Одну за другой, Охве удалось удалить все дробинки. Закончив свой нелегкий труд, тяжело дыша Охва сел и проговорил:

– Тебе повезло, дробинки вошли не глубоко. Как видно выстрел прошел мельком! – начал Охва, но видя, что Усену лежит с закрытыми глазами, перешел на шёпот:

– Пусть отдохнет, он натерпелся за сегодня, – кивнул он Ите, которая стала прикладывать к кровоточащим ранам травы.

– Оставайтесь здесь, отдохните, – прошептал Охва Ришу.

– А мы с Итой что-нибудь принесем вам поесть.

– Я могу вам помочь?! – поднялся на ноги Риш.

– Нет, вы должны остаться.

Охва кивая в сторону его друга, тихо прошептал:

– Ему сейчас как никогда нужна твоя поддержка.

Риш все прекрасно понял, кивнул в ответ. Проводив уходящих манулов взглядом, он подошел к другу и прошептал еле слышно:

– Усену, ты спишь? – ответа не последовало.

Барсенок только приоткрыл глаз.

– Усену поешь орехи, они полезны! – начал Риш, не зная как взбодрить друга, понимая, что ему сейчас вовсе не до еды, и уже тем более не до разговоров.

Но все же, оставлять его одного он не собирался. Видя, что Усену, обездвижим, Риш взял орех и поднес к пасти друга.

Усену ничего не ответил, а только грустно улыбнулся уголком рта, и открыл рот.

– Усену, я знаю, слова сейчас лишни, но ты должен знать! Мне… мне… очень жаль… твою сестру… твою… – не договорил он, так как боялся разбередить и без того кровоточащие раны на сердце друга.

– Я лишь хочу сказать, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я… Буду с тобой, и помогу… Какой бы невыносимой и страшной не оказалась наша последующая судьба – я всегда буду рядом, друг мой!

Последние слова Риш прошептал прочувственно и горячо, не оставляя сомнений в их искренности. Затем он, лег рядом с Усену, прижимаясь к его ранам, закрывая их собой.

– Я не бросил тебя тогда – не брошу и сейчас, – прошептал он напоследок, и тихо засопел.

Усену не поднимая головы, не раскрывая глаз, все прекрасно слышал. Он почувствовал, как между ним и лисенком рождается дружба, крепче любой беды, и сильнее самого страшного горя. За один день он потерял все, что любил. Его мир рухнул, а вместе с ним ушло его детство, родные, его дом.

Отныне все стало лишь воспоминаниями, из которых он бы ни за что не вылезал, окутавшись в них с головою. Если бы не слова его друга, которые вывели его из них, и возвращали в реальность. В страшную, жестокую жизнь, на которую его обрекла неожиданная встреча с человеком…

Часть II: Я буду жить!

I Ох уж эта молодежь

Наступила зима. Горы покрылись снежными шапками, леса укрылись белым покрывалом. Луга и поля, что простирались некогда вплоть до лесной полосы, превратились в снежные степи. Ветер, почувствовав свободу, гулял по горным вершинам, степям не встречая преграды. Кружа и зазывая, он гнал снежные хлопья снега с гор в степи, а оттуда в лес, и обратно. Проникая даже в самые глубокие расщелины, котловины, пещеры, ветер везде нес холодный пронизывающий сухой воздух зимы.

В широкой просторной пещере спали четыре зверька. Свернувшись в калачики, мирно спали Усену и Риш, Охва и Ита. Манулы спали в глубине пещеры, оставаясь почти в недосягаемости от холодного ветра.

Подул сильный порыв ветра, завывая и шепча на своем, понятном только ему языке. От резкого порыва холодного воздуха первым проснулся Усену. Вздрогнув, он поднял голову, огляделся. В пещере царила тишина и покой.

На протяжении целого месяца, Усену не выходил из пещеры. Повязку с его лапы сняли давно, и все раны затягивались, но ему воспрещалось много двигаться и тем более выходить из пещеры.

Усену вздохнул полной грудью морозный воздух, и выдохнул с мыслью, что сегодня он точно должен выйти на природу. От того ли, что он громко подумал, или тяжело вздохнул, проснулся Риш. Вскочив на лапы, лисенок пристально принюхался, не подошел ли кто близко к пещере. Почти сразу из глубины пещеры вышли Охва и Ита. Усену видя, что надсмотрщики проснулись, резко погрустнел и опять лег с открытыми глазами.

– Усену что с тобой, тебе не хорошо? – спросил взволнованно Риш.

Подбежала Ита, успокаивать, метавшего из угла в угол Риша.

– Охва, нужна еще трава! Ему плохо, орехов сюда, быстрее!

Охва, уже привыкший к таким проявления заботы Риша, только улыбнулся и поковылял, как обычно утром, из пещеры, подышат свежим воздухом.

– Риш, Риш, успокойся все со мной в порядке, – успокаивая его, нарушил молчание Усену.

– Точно?! Покажи свою лапу! Теперь раны! Ты точно уверен, что все в порядке? – начал Риш, обшаривая Усену с головы до пят, – Хвост, с ним все порядке, он опух!

– Риш, это зимний мех, я им весь покрылся, – сказал печально Усену.

– Ну-ка, ну-ка, а да, по правде, – успокоившись, присел Риш.

– Я здоров, здоров. И сегодня я намереваюсь отправиться на охоту с вами.

– Нет, нет! – поменявшись в лице, закричал Риш.

Ита отмахивалась, заволновавшись, как и Риш.

– Ну вот, опять – сказал Усену, с улыбкой наблюдая, как Риш и Ита разыгрывают трагедию.

– Послушайте, – не выдержав Усену, и прижав одной лапой Риша, а другой Иту, четко произнес:

– Я сегодня пойду на охоту с вами или без!

– На охоту? – послышался старческий голос Охвы, – Тебе еще рано!

Усену, от неожиданности отпустил Риша и Иту.

– Вот и мы про это ему твердим, – отдышавшись, сказал Риш.

– Но, я здоров! – запротестовал Усену.

– Ни каких – но и точка. Ложись спать! – сказал, как отрезал Охва.

Усену уважал старика и не хотел его сердить. Кивнул головой он лег отдыхать.

– А вы отправляйтесь на охоту, удачи вам! – сказал Охва лисенку и Ите.

Не смея ослушаться, Риш и Ита выбежали из пещеры.

Лежа на своем привычном месте, Усену начал размышлять.

– На охоту они обычно уходят вместе. Охотятся почти до темноты. Приходят – опять вместе. Они весь день на свежем воздухе, им нескучно. А я, остался один… Лежу и скучаю, вспоминаю прошлое, скорблю. А после охоты они веселятся вместе, играют, а я всего лишь наблюдатель. Такое ощущение, что я в этом мире никому не нужен…

От всех этих мыслей у Усену закружилась голова, и он задремал. Охва видя, что барсенок засыпает, пошел к себе вглубь пещеры. Как только кончик хвоста манула скрылся в темноте, Усену приоткрыл глаза. Немного подождав, барс привстал, подвигал лапой. Она больше не ломила и не болела. Тихо ступая на подушечки, Усену направился к выходу. Оказавшись снаружи, он побежал рысцой, ослепляемый светом.

Спустя несколько секунд в темноте пещеры загорелись глаза с круглыми зрачками.

– Ох уж эта молодежь, – прошептал Охва, еще заранее раскусив барсенка.

Наблюдая как тот исчезает за порогом его дома, он тяжело вздохнул и побрел к себе в глубь пещеры.

II Где все началось

Погода стала резко меняться. На смену хмурому, сухому дню, пришло солнце со своим веселым, ярким убранством. Перестал идти снег. Но ветер оставался все так же суров и непреклонен.

Почувствовав волю и простор, Усену решил проверить себя в бегу. Побежав несколько десятков метров, он остановился, осмотрелся. Его взгляд привлекли горы, расположенные рядом. Измерив их хмурым взглядом Усену, бросился бежать. Достигнув первую преграду, Усену собрал все силы, и с разбегу прыгнул на камень. Поскользнувшись при приземлении Усену, все же устоял на выступе. Присмотрел еще один по выше. Еще раз прыгнул. Взобравшись через пару минут повыше, Усену обернулся. Его взору открылся бескрайний снежный пейзаж. Внизу, у подножия горы начиналась степь, а вдали виднелся лес, серый и угрюмый.

Долго Усену всматривался в местность. Пока вдруг его внимание не привлекли две серые точки в степи, что чернели на снегу. Они бегали, без остановки, то появляясь, то исчезая в небольших кустах. Смотря на метавшиеся точки, он вскоре понял, что это Риш и Ита охотятся на мелкую дичь.

Усену решил присоединиться к ним, но пробраться к ним незаметно. Барс мигом спрыгнул на землю. Осмотревшись кругом, он не заметил ни одного укрыться, снова скрылся в скалах, присматривая удобный путь к друзьям. Наконец он нашел один такой, но для этого надо было подняться повыше, пройти скалы, и спустится и затеряться в кустарниках.

На этом и порешив, Усену, совершая высокие прыжки, начал подниматься выше в горы, стараясь оставаться незаметным. Вдруг он остановился. Перед ним оказалась пропасть, хоть и не глубокая, но возможности ее перепрыгнуть было мало. Немного подумав, он решил не рисковать, и обойти её. Поднимаясь еще выше, барс увидел заметенную снегом тропинку, и решил пойти по ней.

Идя узкой горной тропой, барсенку вдруг показалась, что она ему знакома. Ступая все медленнее и медленнее Усену, чувствовал, что сердце его готово выпрыгнуть. Остановившись от страха, он замер на месте. У барса расширились глаза, дыхание участилось. Ему вспомнились события того дня. Те трагические моменты, эта тропа, по которой Усену и Олеаш вели тяжелораненую мать в пещеру.

Да эта была та самая тропа. Именно следуя по ней, они были вместе в последний раз… Именно здесь Олеаш начала отвлекать охотников от тропы… Здесь она решила пожертвовать собой ради него и матери. И кинулась на пса, чтобы не дать ему отыскать дорогу в их дом…

Все эти события мигом пролетели в голове Усену. Барс начал нервно оглядываться, задыхаться.

– Бегите, я их задержу…

– Не-е-е-т, ма-ма…

– Ступайте с миром… – то тут, то там, слышались Усену голоса из прошлого.

Не в силах противостоять страху, он бросился бежать прочь. Спасаясь от призраков прошлого, Усену побежал обратно, к пропасти. Не успев остановиться перед ней, он перепрыгнул через нее. Сам не понимая, как это ему это удалось, он продолжил бежать дальше, и вскоре очутился на тропе. Немного остановившись, он заметил пару выступов. Прыгнул, потом еще раз. Затем кубарем скатился в кустарники.

Распластавшись в них, лежа на снегу лицом, Усену немного отдышался, приподнял голову, осмотрелся. Вскочив на лапы, более не оглядываясь, он рысцой побежал прочь от этих мест, что были пропитаны прошлым…

Его бег остановился, лишь когда неподалеку послышался знакомый голос.

– Ита, тебе показалось, – раздался голос Риша.

Усену приник к земле. На время забыв о друзьях, он вспомнил о своем плане. И начал подкрадываться к ним.

– Нет здесь Усену, он в пещере, набирается сил. А теперь пошли, мы удачно поохотились, всем хватит. Вечером продолжим.

Усену подкрался поближе, подглядывая за ними из кустов. Он увидел Риша, а рядом Иту, нервно оглядывающуюся и пристально всматривающуюся в кусты.

Усену случайно сделал неосторожное движение, задев ветку, с которой повалился снег.

Шерсть встала дыбом на Ите, ее хвост расфуфырился, и она начала показывать на кусты лапами. Риш с опаской подошел к кустам, заглянул в них – никого.

– Успокойся, пойдем лучше проведаем мою семью, – успокаивал ее Риш.

Развернувшись к ней, он направился в сторону леса.

– А это у тебя здорово выходит, изображать Усену… Особенно расфуфыренный хвост, в точности, как у него, – залился чистым радостным смехом Риш, удаляясь с Итой в сторону леса, что лежал неподалеку.

Затаившийся Усену, не мог поверить услышанному.

– У Риша есть семья, – прошептал он.

Он ни разу о ней не рассказывал ему. Подождав пока Риш и Ита удалятся, барсенок решил проследить за ними. Идя по их следам, все ближе приближаясь к лесу, Усену не переставал думать:

– В чем же причина молчания Риша?

В голову лезли самые странные мысли, перемешиваясь со всевозможными страхами и сомнениями.

Вскоре до слуха Усену начали доходить голоса. Приближаясь все ближе и ближе, голоса становились отчетливее и понятней. Дойдя до места, где заканчивались кусты, Усену увидел Риша и Иту в окружении трех лисов, одного покрупнее, и двух ровесников лисенка.

Понимая, что спрятаться уже негде, Усену затаился. Все лисы собрались около опушки леса, рядом с норой. Со всех сторон росли деревья и кустарники, поэтому они не опасались быть замеченными.

– Да все со мной в порядке, – отвечал Риш, пытаясь выбраться из объятий лисицы.

– Сынок ты же знаешь, после тех дней, я боюсь за вас, и трясусь при каждом шорохе…

– Мам я уже всему научился, – вырвался из ее объятий Риш.

– Мы вместе с Итой охотимся самостоятельно месяц, и нам хватает и на Охву, и на Усену.

– Кстати, а как на счет твоего друга?! Я его когда-нибудь увижу? – спросила мама Риша.

– Мам, мы уже об этом говорили!

– Ну как знаешь, – встретила на его лице упрек лисица, и вспомнив, что хотела ему рассказать, проговорила:

– Я хотела сообщить тебе новость… Но думаю, что твои сестра и брат сами скажут.

– Мы тут по сообщались, – начал его брат, – И решили…

– Что с наступлением весны мы уйдем из дому, и начнем жить самостоятельно, – перебила его сестра.

– Самостоятельно?! Но вокруг полно опасностей. А кто будет заботиться о маме? – всполошился Риш, впив в них взгляд полный упрека.

– За меня не волнуйся сынок, я еще сильна и молода духом. Пусть живут как им заблагорассудится – это их выбор… А ты Риш – что решил? – обняла сына мама, видя его беспокойство за нее.

– Пока не знаю…

– Пока не знаю, не будем об этом! Вот так друг, – начал бубнить себе под нос Усену, теряя терпение.

Куда больше он начал злится, когда лисы начали играть и резвиться. А он вынужден был наблюдать за всем этим со стороны. Не выдержав, Усену, встал во весь рост, и не боясь быть замеченным, развернулся к ним спиной. Он тихо побрел прочь, бубня себе под нос, и глотая горькие слезы обиды.

Играя, Риш и Ита не заметили Усену. Зато он не остался незамеченным матерью Риша.

– Я пойду, прогуляюсь, а вы пока побудьте здесь, – сказала она детям.

– Ладно, только недалеко, – ответил Риш, отбиваясь от брата и сестры.

Лисица, засомневалась, друг ли это Риша, или другой барс, и решила проследить за ним.

Сначала Усену хотел идти к Охве, но перехотел. Он еще до конца не успокоился, чтобы возвращаться домой.

– Я должен побороть себя, – сказал сам себе Усену, и бросился бежать прочь от леса, в сторону скал.

Добежав до них, Усену, начал пристально вглядываться, стараясь вспомнить, где начинается тропа, ведущая домой. Наконец, после долгого обхода вдоль нагроможденных камней, Усену нашел узкую тропинку между скалами, ведущую наверх. Немного постояв в нерешимости, Усену решился ступить на неё.

Каждый шаг давался с трудом. Постоянно озираясь по сторонам, на каждый шорок, он двигался все выше и выше. Достигнув поворота, Усену остановился.

– Она там, за поворотом! Наша пещера, мой родной дом… Где все началось, и где все кончилось…

Усену тяжело опустил голову, дрожа все телом от страха и волнения. Он тихо вздохнул, и пошел дальше. Завернув за поворот, он остановился. Барсенок вспомнил эту площадку, где они любили играть, и осматривать близлежащие территории. Как через игры осваивали основы охоты. Вспомнил свою маму, сестричку…

Не ощущая такого горя, как в первые дни, после их утраты, страшась этого больше самого страха, Усену направился в пещеру. Возле входа, он замер на доли секунды, не смея сделать шаг внутрь. Неописуемый ужас сковал его тело, лапы не слушались, глаза застелила пелена, все перед ним поплыло. Разум толкал его прочь – бежать, спасаться, но сердце… Сердце тянуло его туда, где он впервые увидел свет, познал счастье, теплоту и нежность любящего сердца. Сделав последнее усилие, Усену сдвинулся с места. Через мгновение он исчез в расщелине скалы, оставив позади настоящее, и вступил в прошлое…

Вышел из пещеры Усену немного успокоенный, сконцентрированный на одной мысли, со сдвинутыми хмуро бровями.

– Я обязательно ее найду! Я буду жить ради тебя мама, и ради сестры! – тихо шепнул Усену, достигнув края площадки, с которой некогда осматривал этот мир, от которого ожидал много чудесного и прекрасного. Но судьба распорядилась иначе, и преподнесла ему в первые месяцы жизни такое, что и врагу не пожелаешь.

– Я буду жить! – не выдержав наплыв эмоций, крикнул Усену, задрав голову к небу.

Мокрый снег начал падать на его лицо и тут же таять, стекая вместе с горячими слезами на голый камень.

Усену начал тяжело дышать, нахмурив брови и смотреть в одну точку, погрузившись в мир мыслей и воспоминаний. Со временем дыхание его успокоилось, разум начал проясняться.

Вдруг он услышал знакомый голос, позади себя:

– Это правда ты – Усену!

Услышав свое имя, барсенок повернул голову. Рядом с ним сидела мать Риша.

– Ты удивлен, что я тут? Я шла за тобой от самой норы. Я видела тебя, и все поняла.

Усену ничего не ответил, а только отвернулся, пряча от не слезы. Он стал шмыгать носом.

– Послушай Усену, Риш не говорил о нас потому, что не хотел бередить твои душевные раны.

– Не получилось, – коротко ответил Усену.

– Вижу, вижу… Но знай, Риш заботился в первую очередь о тебе. Теперь ты его семья, а он твоя!

Усену молчал, но слова матери Риша взволновали его.

– Узнаю Риша, – сказала мать, откапав в снегу пахучую траву, неподалеку от входа в дом барсенка.

– Этому я его научила. Он применил навык, чтобы спасти вас… И после всего, ты на него сердишься?! – немного подумав, лисица продолжила:

– Я предупреждала Риша, что все этим кончиться.

– Чем?

– Ваша дружба рухнет, – отвечала лисица с хитростью.

– Нет, не рухнет, – ответил Усену, задумавшись над ее словами.

– Но твое доверие… Оно подорвано. Он утаил от тебя столь важную деталь, как свою семью. Это было с его стороны несправедливо, после всего, что с тобой произошло. Он прекрасно знал последствия своего поступка, но так и не нашел в себе силы обо все тебе поведать.

– Но почему, почему?!

– Потому что я попросила его об этом.

– Что?! – впил в лисицу вопросительный взгляд Усену, и встретившись с ее виноватыми глазками, не находил себе места.