Цифровое общество в культурно-исторической парадигме

Предметом нашего исследования стало содержание представлений о праздниках «Новый год», «8 марта», «23 февраля» и «9 мая» у разных демографических групп россиян. Различия в представлениях о праздниках у представителей разных поколений в рамках культуры одной страны, на наш взгляд, могут выступать зеркалом достаточно глобальных социальных изменений, которые затрагивают все сферы общественных отношений (Карпова, 2008).

В качестве метода исследования был выбран анализ электронных текстовых документов – публичных записей пользователей социальной сети «ВКонтакте». Использованный нами подход к сбору и анализу документов для исследования сравнительно недавно вошел в арсенал современной социальной психологии, поэтому подробнее остановимся на его описании.

По данным Mediascope – компании, которая является основным измерителем потребления телевидения, интернета и других медиа в России – на начало 2018 года 73% россиян пользовались интернетом каждый месяц или чаще. При этом 43% городского населения России в возрасте с 12 до 64 лет пользовались социальной сетью «ВКонтакте» каждый день. Таким образом, дневная аудитория самой популярной социальной сети лишь на 1% меньше дневной аудитории поисковой системы «Яндекс» (44%), а значит достаточно хорошо репрезентирует российских пользователей интернета.

Выборка нашего исследования была сформирована по методике Web Sensus (Чекмышев, Яшунский, 2014), которая позволяет проводить простой случайный отбор пользователей «ВКонтакте» по возрасту и городу проживания. С учетом размера аудитории этой социальной сети можно говорить, о том, что наша выборка репрезентирует население старше 14 лет в 18 крупнейших городах России. Всего случайным образом было отобрано 2200 пользователей, которые имели общедоступный профиль и оставались активными (посещали социальную сеть) в марте 2018 года.

Через официальный программный интерфейс социальной сети (API) с помощью разработанного для задач исследования приложения на языке Python было получено 13800 публичных текстовых записей, сделанных в интервале двух суток до и двух суток после праздничной даты (1 января, 23 февраля, 8 марта, 9 мая) с января 2010 по март 2018 года включительно. Каждая запись была дополнена общедоступными данными из профиля ее автора – возраст, пол, город проживания и др. Текст каждой записи был очищен от наиболее часто употребляемых слов русского языка и знаков пунктуации. Все слова были приведены к леммам (словарным формам) с помощью пакета PyMorphy2. Подобная предварительная обработка текстов позволила подготовить документы к автоматическому анализу с помощью тематического моделирования методом Латентного размещения Дирихле – LDA (Nikolenko и др., 2015).

Методы тематического моделирования и, в частности, LDA относятся к той группе методов машинного обучения, которые позволяют классифицировать текстовые документы «без учителя» – то есть без предоставленных заранее образцов документов, которые уже были распределены по темам экспертом-учителем. Модель LDA обучается на основании матрицы частотности слов в выборке документов. При этом грамматика и порядок слов в тексте, как правило, игнорируются. В задачи исследователя, применяющего данный метод анализа документов, входит подбор оптимального количества тем, которые будут выделяться алгоритмом, на основании интерпретируемости списков ключевые слов для каждой из тем.

Для каждого из четырех праздников нами была построена отдельная модель LDA из девяти тем. При этом от 5 до 7 тем, которые были автоматически распознаны каждой моделью, отражают различную рекламную информацию: продажа праздничных тортов, маникюр и другие услуги. С одной стороны, подобные сообщения можно классифицировать как «спам» и исключить из анализа. Тем не менее, на наш взгляд, это может отражать активизацию потребительского поведения в период праздников (например, подготовка праздничного стола, внешнего облика) и требует отдельного изучения.

При анализе возрастной специфики тем записей в социальной сети нами была выделена одна тема, по которой наиболее стабильно прослеживаются различия между поколениями в отношении всех четырех праздников. Эта тема представлена следующими ключевыми словами для каждого праздника, отсортированными по степени важности определения для темы: «Новый год» – «открытка новый картинка красивый поздравление здесь смотреть зима привет лошадь счастье петух коза удача собака овца незаменимый пожелание нажать успех», «9 мая» – «победа май картинка открытка днём красивый друг день хотеть великий узнать небо мирный переходить ссылка голова ответить праздник думать сделать», «8 марта» – «открытка март картинка красивый самый хороший женский день рф огромные сегодня праздник солнце радость ваш цвета цвести какой нога свет», «23 февраля» – «картинка открытка февраль красивый защитник отечество день масленица праздник рубль очень место уровень нужный чародей онлайн выручать ресурс редкий мужской». В каждой из выделенных тем присутствует слово «картинка», «открытка» или оба этих слова. Записи из этой темы обычно содержат сопровождающую их графическую иллюстрацию – изображение с поздравлениями.

Тема «поздравительной открытки» оказалась наиболее специфичной для пользователей социальной сети старше 39 лет и практически не встречается у более молодых пользователей. Этот факт может свидетельствовать об изменении роли поздравительной открытки как элемента праздничных ритуалов. С самого начала массового выпуска бумажных открыток в послевоенном СССР и до настоящего момента поздравительная открытка является наиболее доступным подарком, который может себе позволить каждый. Развитие информационно-коммуникационных технологий привело к изменению формата открыток, но их важность для старшего поколения россиян сохранилась.

Наше исследование показало, что методы тематического моделирования позволяют понять и визуализировать специфику культурных традиций и ее рефлексию в разных социальных группах (в частности, возрастных), наблюдать трансформацию культурной памяти, динамику представлений о прошлом и их включенность в конструирование образа настоящего.

Библиографический список

1. Васильев А.Г. Традиция и культурная память в контексте социальных инноваций // Человек и культура. 2015. № 1. С. 72–91.

2. Карпова Г. Праздник в контексте социальных изменений: традиции и власть. Саратов: Научная книга, ЦСПГИ, 2008.

3. Хальбвакс М. Социальные рамки памяти. М.: Новое издательство, 2007.

4. Чекмышев О.А., Яшунский А.Д. Извлечение и использование данных из электронных социальных сетей // Препринты ИПМ им. М.В. Келдыша. 2014. № 62. С. 16–22.

5. Nikolenko S., Koltcov S., Koltsova O. Topic modelling for qualitative studies // Journal of Information Science 2015. Vol. 43. Iss. 1. Р. 88–102.

6. Wertsch J.V., Roediger H.L. Collective Memory: Conceptual foundation and theoretical approach // Memory. 2008. № 16(3). Р. 318–326.

7. Mediascope Web Index. 2018, 7. URL: http://mediascope.net /services/media/media-audience/internet/information (дата обращения: 15.08.2018).

The study of translation of cultural memory in social networks: possibilities of the methodFolomeeva T.V., Vinokurov F.N.,Lomonosov Moscow State University, Moscow

Abstract. The article discusses the preliminary results of studying the translation of cultural memory about four Russian holidays on social media. The automatic analysis of 13 800 posts on holiday dates published by a representative sample of 2 200 VK users older than 14 years involved topic modelling with LDA. The resulting topics were mostly connected with consumer behavior on holidays, but one topic was found to be specific for authors older than 39 years – greeting cards – the most affordable and familiar element of a festive ritual. Our research illustrates the advantages and limitations of automated analysis of textual big data in social psychology.

Keywords: cultural memory, social representations, праздник, social media, big data, topic modelling.

Исследование феномена «глубинной медиатизации» повседневности

Хорошилов Д.А.,Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва

Аннотация. В настоящих тезисах аргументируется теоретическое положение, согласно которому классическая концепция социального познания как конструирования образа социального мира требует существенного дополнения и пересмотра с точки зрения феномена глубинной медиатизации повседневности. Новая концепция медиатизации в социологической теории устанавливает взаимосвязь между изменениями медиа и социальными изменениями. Стало возможным говорить о медиа-конструировании образа мира. В процессе медиатизации, по-видимому, складывается новый язык социального познания, где доминирующим средством репрезентации становится не слово, а замкнутая на себе визуальность, которая может быть проанализирована в оптиках эстетической парадигмы (начиная от Н.В. Гоголя и заканчивая сериалом «Черное зеркало»). Основной эффект медиатизации повседневности заключается в следующем: любое персональное высказывание переносится пользователями в широкий виртуальный контекст («лайк», «шер», «ре-пост»), где личность пользователя становится визуальным знаком для обозначения уже не самого себя, а процессов и состояний массового сознания и поведения (как в случаях уголовных дел за репосты и публичных разоблачений в харасменте).

Ключевые слова: медиатизация, повседневность, социальное познание, образ социального мира, эстетическая парадигма в психологии.

В современном обществе, где доминирующим кодом репрезентации становится уже не слово или понятие, а чистая визуальность, замкнутая на самой себе и не предполагающая вербальных конструкций (основной принцип Инстаграма – картинка без комментария), анализ повседневности требует включения медиа как источника порождения и циркуляции образов, а классическая концепция социального конструирования реальности П. Бергера и Т. Лукмана нуждается в дополнении понятием медиатизации (Thompson, 1995), благодаря чему сегодня принято говорить о медиа-конструировании социального мира (Couldry, Hepp, 2017). Приставка «глубинная» к процессу медиатизации указывает на взаимосвязь между изменениями технологий и социокультурными изменениями, которые выходят за пределы физического пространства и времени в виртуальные жизненные миры, артикулированные через медиакоммуникации (Ним, 2017).

Глубинная медиатизация социальной реальности заключается в том, что образ мира выходит за пределы частного мира человека и все чаще складывается из представлений и переживаний, все менее специфичных для него лично, но рассчитанных равно на всех: опыт замещается переживанием, а нарративность, повествование – информацией (Черных, 2015). Психологические исследования скорее дескриптивны в изучении феномена медиатизации социального познания как высшей психической функции, преобразованной виртуальными технологиями (Рассказова, Емелин, Тхостов, 2015; Солдатова, Нестик, Рассказова, 2017), но следует обратить внимание на тот момент, что медиа – не просто культурный инструмент, это новый язык социальной репрезентации реальности. Сказанное позволяет рассмотреть феномен медиатизации в оптиках эстетической парадигмы и психологии повседневности.

Эстетическая парадигма в психологии повседневности – исследовательский тренд, который реализует идеалы трансдисциплинарности (устранения дисциплинарных границ и смешение различных концепций) в изучении репрезентаций повседневной жизни общества, «кристаллизуемых» в символических формах культуры, науки и искусства. Методологией эстетической парадигмы в психологии выступает сравнительный анализ различных языков конструирования образа социального мира, например, языков психологических понятий, образов современного искусства (Марцинковская, 2018) и визуальности медиа. В эстетике повседневности скрываются латентные изменения социального познания, «пропускаемые» традиционными научными теориями и методами (Хорошилов, Машков, 2017).

Эстетическая парадигма в исследовании медиатизации повседневности восходит к Н.В. Гоголю, который дал следующее определение современных ему медиа-технологий: чтение журналов и газет – «страшное царство слов вместо дел» и «стремление к новости», которое поглощает все время и не оставляет места для практической жизни («Рим», 1842). Когда Ж. Бодрийяр рассуждает об исчезновении социального, то он фактически повторяет гоголевское изумление пустыми знаками. Интерактивность и моделирование – принципы виртуального и медиа-искусства – стали элементами жизненного стиля ХХI столетия.

В популярном сериале «Черное зеркало» воссоздаются медиатизированные формы повседневности, которые иной раз производят фантасмагорическое впечатление: например, социальный капитал личности оценивается с помощью специальных приложений, при этом без высокого рейтинга невозможно снять хорошую квартиру или купить билет на самолет; в интернете разыгрывается анонимное шоу – общественное мнение «приговаривает» людей к физической смерти, а впоследствии за счет технологий массового контроля и поражения умирают участники голосования, наивно считавшие свои «дислайки» безнаказанными. На этом фоне подглядывание за частной жизнью через взлом скайпа и шантаж кажутся вполне невинным развлечением.

Эстетико-психологический анализ медиатизации повседневной жизни от Гоголя до «Черного зеркала» уводит от дескриптивных характеристик медиа-конструирования образа мира к эпистемологической проблеме соотношения индивидуального и социального, ибо медиа становится новым культурным знаком или, точнее, знаковой системой, снимающей это условное и роковое для истории социальной психологии разделение. Основной эффект глубинной медиатизации повседневности заключается в следующем. При максимальной интеракции и индивидуализации виртуального медиа-пространства профиль пользователя становится визуальным знаком не его личности, а макропроцессов и состояний массового сознания и поведения, об участии в которых он может даже и не догадываться, пока его не обвинят в харасменте или репосте экстремистских материалов (разновидности тотальной и чистой визуальности, значение которой нельзя дискурсивно эксплицировать). Устранение старых оппозиций воображаемого/реального, частного/публичного в медиатизированной повседневности дает право пользователям размещать любые персональные представления, переживания и идентичности в глобальном виртуальном контексте без ведома их автора (за счет стратегий «лайк», «шер», «репост»), вследствие чего личность человека превращается в «отчужденный» визуальный образ – структурный элемент социальных представлений. Это открывает методологические перспективы анализа единичного «виртуального» случая (например, с помощью нетнографии) как репрезентанта латентных и неартикулированных в публичном дискурсе социальных изменений и проблем.

Библиографический список

1. Марцинковская Т.Д. Язык искусства и язык науки: парадоксы сближения // Психологические исследования. 2018. Т. 11. № 59. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 28.09.2018).

2. Ним Е.Г. Исследуя медиатизацию общества: концепт медиатизированных миров // Социологический журнал. 2017. Т. 23. № 3. С. 8–25.

3. Рассказова Е.И., Емелин В.А., Тхостов А.Ш. Диагностика психологических последствий влияния информационных технологий на человека. М.: Акрополь, 2015.

4. Солдатова Г.У., Рассказова Е.И., Нестик Т.А. Цифровое поколение России: компетентность и безопасность. М.: Смысл, 2017.

5. Хорошилов Д.А., Машков Д.С. «Социальное воображаемое» в психологической структуре повседневности // Психологические исследования. 2017. Т. 10. № 56. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 28.09.2018).

6. Черных А. Ритуалы и мифы медиа. М.: Центр гуманитарных инициатив, Гнозис, 2015.

7. Couldry N., Hepp A. The mediated construction of reality. Cambridge: Polity Press, 2017.

8. Thompson J.B. The media and modernity: a social theory of the media. Stanford: Stanford University Press, 1995.

Aesthetic paradigm in researsh of «deep mediatization» of everyday lifeKhoroshilov D.,Lomonosov Moscow State University, Moscow

Abstract. The paper presents the theoretical position: the classical concept of social cognition as the construction of the image of the social world requires a substantial addition and revision from the point of view of the phenomenon of the deep mediatization of everyday life. A new concept of mediatization in sociological theory establishes the relationship between media changes and social changes. It becomes possible to talk about the image of the world, that is media-constructed. In the process of mediatization arises a new language of social cognition. In the new language the word is not the dominant way of representation anymore, but a self-contained visuality. This visuality can be analyzed in the optics of the aesthetic paradigm (from N. Gogol to "The Black Mirror" series). The main effect of the deep mediatization of everyday life is the following: any personal statement is transferred by users to a wide virtual context ("like", "share", "repost"), where the user's identity becomes a visual sign that reflects not himself but processes and states of mass consciousness (social representations) and collective behavior (as in criminal cases for reposts and public exposures in the harassment).

Keywords: deep mediatization, everyday life, social cognition, image of the social world, aesthetic paradigm in psychology.

Научные и обыденные представления о личностных изменениях19

Гришина Н.В.,Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург

Аннотация. Ряд направлений современной психологии объединены общим интересом к психологии изменений, что требует осмысления проблематики изменений и самого концепта изменения. Масштабные эмпирические исследования в социальных науках, посвященные формированию современного типа личности, подтверждают возможность личностных изменений через столкновение с новым опытом. Один из современных трендов в изучении изменений человека – это проблема возможного человека и проблема возможного для человека. На готовность человека к изменениям оказывают влияние его имплицитная концепция изменчивости человека. Исследование имплицитных представлений людей о возможностях изменения показало, что их обыденные представления ограничивают жизненные изменения изменениями объективных обстоятельств жизни человека в основных сферах жизнедеятельности, а изменения человека рассматривают как вынужденную реакцию на эти изменения. Представления обыденного сознания входят в противоречие с представлениями научной психологии, акцентирующей внимание на активности самого человека в процессах изменений.

Ключевые слова: изменение, психология изменений, концепция возможных Я, обыденные представления, имплицитная концепция изменений.

Тема изменений человека в изменяющемся мире за последнее десятилетие стала одной из самых обсуждаемых в гуманитарной и психологической литературе. Проблемы транзитивного общества, цифрового мира, существования человека в условиях неопределенной и сложной реальности становятся частью проблемного поля новой области психологии – психологии изменений. Осмысление содержания и характера процессов изменений личности, поиск методологических решений, позволяющих проведение корректных эмпирических исследований, требуют в том числе и разработку самого концепта изменения.

Понятие изменения широко используется в современной литературе, хотя и не имеет терминологически определенного статуса. Фактически оно начинает приобретать самостоятельное значение именно в связи с обсуждением тенденций изменения современной реальности. Понятие «изменение» оказалось наиболее релевантным для описания феноменологии и процессов, в которые вовлечен человек, существующий в постоянно и непредсказуемо изменяющейся среде с характерной для нее ненаправленностью перемен.

В классической психологии проблема изменений, в основном, обсуждалась как проблема «изменяемости – неизменности» личности, как вопрос о том, насколько способен индивид меняться в течение жизни. Как известно, в разных подходах в психологии личности представлены различные точки зрения по этому вопросу.

Помимо разных позиций, занимаемых учеными, возникает и ряд теоретических проблем. Что имеется в виду под психологическими изменениями? Какова должна быть исследовательская методология, релевантная изучению изменений человека, каким образом сами эти изменения могут быть измерены? И наконец, как соотнести изменения современного мира с его вызовами к культуре, сообществам, отдельным людям с изменениями отдельного человека? (Гришина, 2018).

Мир меняется, если меняются люди. Теоретическое обсуждение детерминант изменений социальных сообществ традиционно было в центре внимания социологических теорий. Предпринимались и попытки эмпирических описаний происходящих процессов социальных изменений.

Одно из самых значительных исследований, посвященных изменениям людей в меняющемся мире, было предпринято группой социологов во главе с Алексом Инкелсом в 60-е годы ХХ века (Inkeles, Smith, 1974). Авторы исследования обозначили в качестве важнейшей задачи социальной психологии объяснение того, каким образом люди двигаются от традиционности к современности, к современному типу личности.

Исходной теоретической позицией, положенной в основу исследования, стала убежденность ученых в том, что люди становятся современными через новый опыт, с которым они сталкиваются и благодаря которому они могут переживать существенные личностные изменения, иногда настолько глубокие, что позволяют рассматривать их как трансформации личности.

Масштабные эмпирические исследования подтвердили существование современного типа личности, который, на основании данных своего исследования, авторы описали в следующих основных категориях: активная позиция в отношении собственной информированности и интереса к событиям в обществе; чувство персональной эффективности как убежденности в своей способности влиять на ход своей жизни и жизнь своего сообщества; активные усилия по улучшению собственной жизни и жизни своей семьи; способность занимать независимую и автономную позицию по отношению к традиционным источникам влияния при принятии жизненно значимых решений; открытость новому опыту и идеям, техническим инновациям и социальным нововведениям.

Авторы исследования настойчиво подчеркивают, что люди могут меняться, меняться достаточно фундаментально, независимо от того, в каких традиционных условиях им приходилось расти. Решающим является тот опыт, с которым человек сталкивается в жизни.

Важнейший вывод, который был сделан на основе результатов исследования, – социальное развитие, в том числе достижение необходимого уровня жизни людей, требует трансформации в самой природе человека, трансформации, которая является как результатом процесса развития, так и средством дальнейшего роста и развития. Изменения в установках и ценностях людей являются одним из важнейших условий эффективного функционирования социальных институтов.

Психология: человек в мире возможностей. В психологии изменения человека традиционно изучались в возрастном аспекте как процессы развития и описывались скорее как изменения отдельных процессов и характеристик. Несмотря на накопленный психологией большой объем эмпирических данных, отражающих различные аспекты индивидуальной вариативности человека, не прекращаются теоретические дискуссии относительно соотношения изменяющегося и неизменного в структуре личности. Сохраняет свое влияние и традиционная парадигма психологии личности, фокусирующая внимание на устойчивости основных личностных структур во времени (Journal of Personality, 2018); соответственно проблема изменений личности также раскрывается как изменение ее отдельных характеристик.

Один из современных трендов в изучении изменений человека – это проблема возможного человека и проблема возможного для человека. Эта тема имеет свою историю в психологии. Как известно, еще У. Джеймс предлагал различать «потенциальное Я», «настоящее Я» и «Я прошлое»; в концепции К. Роджерса существуют понятия актуального Я и идеального Я и др. Противоречия реального и идеального Я рассматриваются как задающие внутреннюю динамику развития человека, как источник возможных изменений человека. Стоит отметить, что для большинства традиционных подходов в психологии личности характерна локализация, «вписывание» источников изменений во внутренние структуры личности.

Методологически принципиальный шаг был сделан в концепции жизненного пространства К. Левина, в которой изменения человека рассматриваются через соотнесение с контекстом его существования и в которой существенное место занимает проблема возможного. Психологическое жизненное пространство характеризуется Левином как множество возможных событий. Любое изменение жизненной ситуации означает, что события, которые прежде были «невозможны» (или «возможны»), теперь являются «возможными» (или «невозможными»).