ЗОЛОТОЕ ТОПЛИВО

Во всяком случае, сейчас голова Тальвера была абсолютно свободна от всех тех назойливых вещей, связанных с мировоззрением и так называемым смыслом жизни, который являлся веками вопросом для многих мыслителей и философов. Как считал Тальвер, принадлежащие данному сословию люди, заморачиваясь на каждой из всевозможных, придуманных ими же проблемах мироздания, в большем своем количестве представляли собой бездельников и бездарей. Сам же Тальвер особенно сильно не переживал, насколько он прав или не прав.

Что ж, свобода мысли и свобода слова – это то, что пропагандировалось в современном мире Онимбии. Поэтому Тальвер, беря от того испорченного общества, в котором он жил, хоть что-то хорошее, никогда не связывал себя чужими мнениями, а особенно не боялся задевать чьи-то ЧУВСТВА, ничем не обоснованные. Какое благо, что и на этот счёт космонавт имел полную волю не заморачиваться. Прохладный ночной воздух обволакивал лицо космического рыцаря, и всё нутро бойца преисполнялось гармонией и спокойствием. Столь дивного мира попадан давно не ощущал в своей душе. Насколько порой парадоксален этот мир! Стоит ему прийти, как человек ощущает себя и способнее на какие бы то ни было дела и свершения, и свободнее для самовыражения, для творчества. Но с другой стороны вместе с этим миром приходит и понимание ответственности. Нет, тут речь не идет о банальных вещах, связанных с определённой профессией или деятельностью, с чем в основном связывалось это слово в умах онимбийцев, среди которых довольно долго пребывал Тальвер. Вопрос в данной ситуации совсем в другом. Это вопрос об отношении к жизни и к предначертанной судьбе. Конечно, человек сам вершит свою судьбу. И всё же если он согласится с её волей, то эту самую вершимую судьбу сделает идеальной и неповторимой. Тут и кроется ответственность. Человек, относящийся безответственно к своему предназначению, в конечном итоге ничего не получит, и выше упомянутого мира, что приходит часто лишь с осознанием правильности выполнения определённой миссии или же просто некоторого нелегкого задания. Тальвер совершил многое из того, что должен был исполнить на сказочной планете Земля. Но путь героя ещё не завершён.

Столь потрясающий полёт на величавой, прелестной царице потухшего вулкана освежил мысли Тальвера и освободил в его душе место для прекрасных мечтаний и вожделений. Странно, но теперешнему землянину уже пришла охота снова стать тем молодым и бравым онимбийцем, как мог видеть себя мужчина в картинах своего прошлого, рассматриваемых как бы сквозь мутное стекло. Что удивительно, но в память попадана проникли те воспоминания, что некогда уже закрылись для внутреннего взора Тальвера; те воспоминания, к коим некогда уж прекратился доступ мыслям и надеждам. И теперь, пересмотренные с совсем иной стороны, где имелось радушное приглашение светлому, доброму, приятному и незабываемому, эти переживания, связанные с не таким уж негативным опытом, представились их хозяину очень значимыми и особенными, и действительно важными. Такой перемене собственных взглядов на те и другие события Тальвер неслабо удивился. Так ему сие впечатление показалось нереальным и совершенно новым.

Желание вернуться на Онимбию по-прежнему давало о себе знать, но отчасти мужчина уже привёл данный план в исполнение. Прежде всего возвращение уже произошло у него в голове. Если страх отпрянул назад перед верой в чудо, то остальное уже дело времени. В сие последнее, по крайней мере, Тальвер верил определённо, пусть не имел той самой веры в чудо. И если и сия первая возродится в сердце героя, то тогда уж бойца ничего не остановит. А пока она имела лишь жалкие отпрыски, но и столь малое возможно превратить в нечто большее, в нечто невообразимое.

Надежда возросла в духе Тальвера, герой открыл для неё двери своего сердца. Пусть и выглядело задуманное предприятие и рискованным, и даже безумным (поскольку двадцать восемь лет назад онимбиец бежал со своей планеты), однако внутренний голос Тальвера побуждал того совершить желаемое. Сильному и мужественному парню стоит только убедиться в правильности данного намерения, и тогда всё разрешится обязательно.

Что нашло на онимбийца тогда? Сейчас это уже не важно. Главное, то что всё может преобразоваться своевременно, остаётся только надеяться и действовать. С таким приподнятым настроем Тальвер направил своего крылатого питомца в сторону окрашенного красными лучами закатывающегося солнца леса. Желанием Тальвера сейчас было найти Фетиль. Где она? Не оплакивает ли она уж своего возлюбленного, заливаясь горькими слезами неведения?

С надеждой в глазах Тальвер всматривался в темное пространство среди затемненных деревьев сонного леса. Летчик в какой-то момент почувствовал невероятное побуждение… в первый раз до его истерзанного сердца дошёл этот внутренний призыв: начать молиться. Поначалу одинокий парень не решался на такое, настолько ему казалось это неестественным и нереальным. Но в конце концов герой смирил себя перед тем, чтобы просто попробовать.

– Боже… Я не знаю, есть Ты, или Тебя нет, но… если Ты слышишь меня, то… Для начала я… попрошу у Тебя прощения, что так бездарно долгое время относился к своей жизни. А что я хотел, чтобы Ты сделал для меня, так это то, чтобы Ты помог мне найти мою драгоценную Фетиль. – У Тальвера на глаза навернулись слёзы. Настолько сейчас испытанное переживание достигло глубины его души. Красавец даже не подозревал о том, что те самые глаза, что в данный момент наполнялись соленой влагой, имевшие в себе дивную атмосферу света и любви, прежде всего и привлекли, и притянули к храброму юноше сердце очаровательной Фетиль. Кто знал, кто из них больше нуждается в другом?

– Я… благодарен Тебе за Твою милость. – Продолжил Тальвер, обращаясь к Отцу, и слова сами собой выходили из его сердца. – За то, что даровал мне встретиться с Фетиль. За то, что даровал мне жизнь.

– Эй! – Послышался громкий, звонкий девичий крик откуда-то снизу.

Тальвер посмотрел в ту сторону. Небеса великие! Эта была она! А рядом с ней… его верные спутники и друзья – Айван и Кириокас!

– Тальвер! О, Тальвер! – Фетиль бросилась к своему возлюбленному, как тот только слез со своего «пегаса» и с раскрытыми объятиями направился к своей ласточке, к своей подруге молодости, к своей любви.

– Ты только глянь… – Обратился тронутый Айван к Кириокасу, вытирая скупую мужскую слезу, застывшую у левого глаза.

Вся четверка была безумно счастлива от неожиданной встречи. Никто не мог больше проронить и слова. Сердце каждого было преисполнено мира и радости. А здесь уже не требовались изысканные речи и выводы. Ибо какая разница, когда и так всё ясно, когда всё предельно понятно и без слов? Да, именно такое ощущение полного понимания произошедшего чуда сейчас испытывал не только Тальвер, но и все собравшиеся.

– Так, а чего мы это все тут так стоим? – Кстати спросил Тальвер, освобождаясь из крепких и нежных объятий прекрасной Фетиль.

– Ваше слово, небесный принц! – Последовал ответ Айвана.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Следующее утро по-доброму поприветствовало героев лучами солнца и лесными ароматами, и тогда друзьям снова пришлось разъединиться. Сирена, как Тальвер назвал свою новую крылатую подругу, не смогла бы унести четверых, и поэтому оставалось смириться с необходимостью расставания. Конечно же, оно вышло особенно трогательным и душещипательным.

– Моя честь была служить вам, небесный принц. – Высказал Айван онимбийцу своё почтение.

– Друзья, не стоит! – Смущенно возражал Тальвер, улыбаясь. – На самом деле, вы мне очень здорово помогли, и я останусь вам навек благодарным.

Было произнесено ещё несколько добрых и теплых слов до наступления самого тревожного и болезненного момента: Тальвер с Фетиль поднялись в воздух, в то время как Айван и Кириокас, махавшие паре вслед, всё отдалялись и отдалялись в поле зрения детей воздуха, пока совсем не исчезли.

Прошло не так много времени от тяжелой минуты разлуки, и Фетиль, обхватив Тальвера, держась за него, подвинула к уху того свою голову, чтоб мужчина лучше слышал, и спросила:

– Тальвер, а какой самый приятный момент тебе запомнился из жизни на Онимбии? – Девушка ошеломила таким неожиданным вопросом одинокого героя.

– Что ж, думаю, такой даже не один. – Отозвался Тальвер, бодрой интонацией подчеркивая правдивость сказанного.

– Ну, тогда я готова тебя послушать! – С искренним желанием Фетиль поддержала бойца.

– Хорошо. – Согласился вдохновленный поэт, видя, с каким нетерпением ждёт от него находящаяся радом с ним восхитительная особа его невероятных историй. – Ладно, начну вот с чего. Это произошло со мной, когда я поступил в художественную школу. Первым уроком была лепка. Не сказать, что у меня получился какой-нибудь там бесподобный шедевр, но эта была маленькая плиточка из пластилина с барельефом в виде веселого мишки с цветочком. Преподаватель меня похвалила, и… даже не знаю, я после окончания того первого занятия почувствовал себя таким счастливым, что домой я уже не мог нормально идти, а бежал от радости. Вот. Тебе нравится эта история?

– Здорово! – Искренне ответила Фетиль. В её интонации ощущалась настоящая проницательность в суть рассказанного. После чего снова последовала та же просьба:

– Мой Тальвер, ну расскажи что-нибудь ещё…

– Ты так сильно хочешь? Что ж, давай. Особенно приятным мне показался оставшийся в моей памяти момент, когда я возвращался с тренировки по самбо (у нас так называется один стиль борьбы, заключающийся, прежде всего, в самообороне) довольно поздно, на улице уже давно стемнело, а я был маленьким тогда. В один момент ко мне подошла молодая женщина, до этого следовавшая позади меня. Она спросила меня, не страшно ли мне так поздно возвращаться домой одному и проводила меня до одной автобусной остановки, откуда до дома оставалось рукой подать. Ну а дальше она пошла своей дорогой, а я… благополучно пришёл домой.

– Классно.

И так Фетиль и Тальвер общались, делились друг с другом подобными историями до тех пор, пока не подходило время закончиться одним и вслед за ними пойти другим. В конечном итоге пассажиры завербованной чудо-птицы освободили несчастную на время сна, спустившись с неё на твердую поверхность и двинувшись, не торопясь, вдоль берега реки.

– А знаешь, когда я была маленькой, – начала вдохновенно повествовать забывшаяся в упоении дивных воспоминаний Фетиль, – бабушка мне рассказывала чудные истории об ангелах, добрых существах, посланниках великого, всемогущего Бога, в своем народе называемого Яхве. Они называют его Богом Авраама, Исаака и Иакова. Эти люди были родоначальниками одной из земных наций – евреев. Так вот, увидев Тебя, я вспомнила в один момент эти светлые и добрые бабушкины рассказы и решила, что ты… один из них…

– Ээээ… – Тальвер замялся. – Это, конечно, очень приятно…

Космонавт невольно засмеялся от легкого, приятного волнения. Кое-кого эта прекрасная душа ему напоминала. Собственно, поэтому Тальвер, должно быть, и выбрал её от начала.

Да, Фетиль напоминала ему её…

– Тальвер… – Послышалось тихое, нежное и спокойное, как дуновение ветра, обращение.

– Да, Фетиль?.. – Сам не зная, почему, но Тальвер как-то интуитивно почувствовал, каким примерно будет следующий вопрос.

– Расскажи мне о ней.

Верно, именно про ту самую, про ту единственную, существовавшую для Тальвера на Онимбии, и хотела узнать прекрасная землянка. В дивной красавице взыграло любопытство и интерес; ведь она сама изначально из нескольких претенденток была выбрана Тальвером, и, быть может, тогда она чем-то похожа на ту несчастную жертву страшной аварии, о которой рассказывал онимбиец. Что если в её лице он нашёл ту свою самую первую любовь? Что если в нём в тот момент проснулись те же чувства, что влюбленное сердце питало к той, из-за гибели которой он и находился здесь, и существовал в жизни возвышенной и прекрасной Фетиль? Вдруг тем самым одним присутствием рядом с ним она утешала и успокаивала его, да ещё и вдохновляла на подвиги?

– Ах, Фетиль… – Тальвер нежно и с прискорбием взглянул в очи прелестного существа. – Она была такой же, как ты.

Эти искренние слова словно дождём пролились во время засухи в нутро завороженной столь чудесной истиной Фетиль. Красавица не смогла удержаться и растрогалась до слёз: настолько показался глубоким и проникновенным тот взгляд, исходивший от её героя; удивительно и громкими за счёт их значимости, и сладостными тихо произнесенные слова представились мечтательной Фетиль как самый вожделенный и восхитительный букет пышных цветов со сказочными ароматами; столь всё объясняющей и всё раскрывающей явилась для неё сия необыкновенная правда.

Фетиль, стоя перед своим возлюбленным со слезами радости на глазах, рассмеялась как дитя, чистое, невинное, не ведающее несчастий и страданий. Точнее, лучше сказать, покрывающее их любовью и светом. Тальвер, словно поднявшись на седьмое небо от счастья, вызванного такой неожиданной и искренней реакцией на его признание Фетиль, с великой нежностью и с глубоким почтением приблизился к принцессе солнца (таким возвышенным и чудным являлось значение её имени), простерев к той свои объятия. Чадо света с целомудрием самых прелестных и проникновенных чувств, их неизмеримостью и тихим торжеством ощущаемого единства и неразрывной связи двух обновленных сердец, с премилой заботой притянуло к себе за плечи мужественного и стойкого парня.

Так они стояли вдвоем, обнявшись, на берегу спокойно и одновременно немного шумно журчащей, отражающей свет луны яркими блесками, реки. Звук течения свежей и прохладной воды гармонично сочетался с пением ночных птиц. Мелодии сказок и волшебных историй слышались в сих серенадах и незамысловатых композициях. Стояла абсолютно безветренная, теплая погода. Но лица героев обдувало прохладным, насыщенным свежестью и минералами воздухом от движущейся по своему извилистому руслу реки. Кончики волос на головах обоих слегка трепыхались, приоткрывая испытанные любви и света лица. Исходившая из изнуренных, но верных и добрых сердец искра струилась и переливалась бы всеми цветами радуги, если её можно было бы узреть. Нежная и душевная мелодия этого непрерывного потока во много раз превосходила по своей красоте и полноте тихий и приятный звук освещённой приглушенным светом луны и звезд воды. Над её поверхностью скромно свисали тонкие и легкие ветви плакучей ивы. Деревья кидали жуткие тени на гладь воды, придавая ей таинственности и призрачности. И на фоне всего влюбленная пара выглядела самой прекрасной и самой неслучайной среди великого множества трав, кустарников, пней и коряг, и поваленных обрубков; спящих с сопением и шмыганьем зверьков в норах и бодрствующих по ночам светлячков и сверчков, чей непрестанный хор напоминал некую чудную колыбельную, которой дружно и весело вторили неугомонные лягушки и жабы.

– Я возвращаюсь на Онимбию, помнишь? – Тальвер с вопросом заглянул в глаза Фетиль.

– Ты возьмешь меня с собой? – Девушка плавным движением откинула свои светлые волосы назад и открыла перед космонавтом своё белоснежное, прекрасное чело.

– Знаешь, Фетиль, ты… такая… такая… – Тальвер остановился, глядя, как внимательно и испытующе смотрит на него прелестное существо, – красивая.

– Ах! – Вздохнув как бы с облегчением, Фетиль смущенно немного отвернула взгляд в сторону, широко улыбаясь, и ряды её белых зубов так и заблестели при белом освещении ночного светила, являющегося объектом многих сказок и удивительных историй в книгах, а в данный момент – объектом, свидетельствующим о любви и единении двух влюбленных, чья верность друг другу никогда не прекратится и не перестанет существовать.

– О, Тальвер! – С выражением произнесла любимое имя красавица. – Ты… если ты не ангел и не бог, как ты сам утверждаешь, то ты… просто самый лучший. – Закончила Фетиль предельно ясно и без особых раздумий. – Да, ты лучший, Тальвер.

– Ты так думаешь?

– Я уверена!

Сии слова своей любовью и светом проникли в самое нутро любимца судьбы, с одной стороны, обреченного на постоянные поиски счастья; с другой стороны, уже приобретшего его.

Счастье то герой нашел, а вот топливо таки нет.

Последующие несколько дней ознаменовали себя весьма красочными и яркими событиями. Фетиль и Тальвер летели, восседая на чудо-птице туда, куда глаза глядят. И так они добрались до одного необычного племени, представители которого не слишком-то вышли ростом… и напротив, головы их особенно выделялись на фоне невзрачного, неказистого тела. Большинство из этих интересных чудиков имели рыжие волосы и внушительных размеров бороду.

В один прекрасный день…

– Варух, смотри, что это?

– Злая птица, Глай. – Ответил светловолосый мужчина средних лет рыжему собрату.

– Да, но на ней, кажется, кто-то сидит!

– И правда… ты ещё молод, Глай, чтобы хорошо видеть, а мои глаза меня подводят…

Охотники не успели и глазом моргнуть, как птеродактиль опустился перед ними наземь, и Тальвер и Фетиль поприветствовали представителей вышеупомянутого племени. В другом случае два низкорослых удальца бросились бы прятаться, завидев птерозавра, но вовремя очи Глая остановили обоих.

– У вас есть дать нам поесть? – Первый вопрос Тальвера несколько озадачил охотников, которые, не стоит удивляться, восприняли спустившихся с неба на Злой птице как неких божественных существ.

– Ээээ… Ну… пойдёмте, ээээ… как вас величать, всадники Злой птицы? – Варух растерялся. Резонно, не имея опыт общения с «богами», любой растеряется.

– Я Тальвер, а это Фетиль. – Представился мужчина, помогая Фетиль слезть с царственного создания небесных просторов. – Ну а эта Злая птица, какой вы её обозвали, хотя она очень даже добрая, – Сирена.

– Прошу меня простить, мой господин…

– Э, нет, вы не поняли! – Неловко рассмеявшись, остановил того космонавт в распространении любезностей. – Я не господин. Я человек. Фетиль – моя подруга. Договорились?

– Понял… – Озадаченно произнес светловолосый брат. – Идемте.

Шли Фетиль и Тальвер за двумя новыми проводниками к населенному пункту, где они смогут поесть, выспаться, после чего двинуться дальше в путь, достаточно долго. Вели молодую пару, увлекающуюся катанием на птеродактиле, два необычных типа по всяким разным тропам и перелескам, огибая всевозможные буреломы и разросшиеся чащобы. Да, местность сия, представшая вниманию поклонникам «воздушного спорта», пришлась несколько непривычной их глазам, долго видевшим один голубой цвет и размывающий его солнечный отсвет пушистых и легких облаков днем, и темную синеву ночью, испещренную звездами. Теперь же героям пришлось окунуться в совсем иной мир…

Сирена тем временем куда-то улетела, видимо, на охоту. Странное, однако, попалось в руки Тальвера существо. Любое другое подобное ему отродие уже бы не осталось с людьми, поработившими его, и при первой удачной возможности бы совершило побег. Но Сирена оказалась отнюдь не такой, какой ожидал вполне узнать её сам Тальвер. Похоже, что каждое Божие создание стремится к какому бы то ни было общению, пусть оно и может выглядеть странным и неестественным. Однако что-то же притягивало прирожденное к полетам существо к очаровательной паре, заставив то прилепиться к своим новоиспеченным хозяевам. Да они-то и не вели себя, как собственники или господа какие, хотя тут и давала о себе знать некая непринужденная форма порабощения; но больше всего всех трех тянуло к тихой и славной дружбе, непохожей на привычные отношения между людьми и их питомцами, но имеющей не иначе как один небольшой секрет. Наверное, люди и другие живые твари, наделенные душой, нуждаются друг в друге не только в защите и в чувстве безопасности, но и кое в чем ещё…

В данном случае Фетиль и Тальвера заставляла следовать за бородатыми мужичками надобность, нежели что-либо из душевной части, включающей в себя чувства и эмоции. Героям реально сталось необходимо хорошо поесть, быть может, переодеться и заодно нормально выспаться. Когда находится такая чудесная возможность, почему бы не воспользоваться?

Именно это и руководило Тальвером, который, ещё сверху завидев какое-то шевеление в нескольких милях от охотников, решил спуститься на землю. И очень удачно они с Фетиль наткнулись на людей. Не их заприметил зоркий мужчина, однако, должно быть, его глазам открылось тогда их поселение, скрытое в лесной глуши. Не удивительно, что космонавт не мог четко различить человеческих фигур. Ребята реально не вышли ростом. И всё же…

Наконец сынам света предстало одно весьма интересное зрелище. Поселение низеньких дикарей было устроено прямо в лесу; маленькие домишки с выступающими на все стороны света смотровыми площадками размещались чуть не на каждом достаточно толстом и ветвистом дереве. Выглядела сия обстановка очень уютной и по-особенному домашней, и немало привлекательной: у Фетиль и Тальвера дух перехватило так, словно они узрели нечто совсем невероятное и грандиозное; но парадокс состоял в том, что отнюдь ни пафоса, ни особой торжественности и величия не наблюдалось в сих вроде и незамысловатых, но завораживающих своей прелестью и дышащих тихим умиротворением ветхих избушках. В общем, дизайн и проектировка глухой, спрятанной глубоко в лесной тиши деревушки произвели на не менее очаровательную пару неизгладимое впечатление. Прекрасные лица выделяющихся среди физиономий низкорослых гуманоидов молодых людей особенно удачно вписывались в общую атмосферу.

– Они мне нравятся! – Восторженно и громко воскликнул Тальвер.

– Мне тоже! – Живо согласилась Фетиль, поглаживая по голове подбежавшего к ней ребенка с одуванчиком в нежной, маленькой детской ручке, вынимая из которой даримый ей цветок, девушка так и прониклась материнскими чувствами к забавному малышу.

– Фетиль, смотри, теперь ты королева! – Поддержал свою подругу любви Тальвер.

– Ах, Тальвер, они все такие милые! – Произнесла возбужденно Фетиль, когда увидела, как дюжины искрящихся радостью и восторгом восхищенных глазок устремились на двух необычайно красивых людей.

– И правда, милые… – Смущенно промолвил мужчина, заметив то же, что и Фетиль.

– Чувствуйте себя, как дома! – Посоветовал гостям рыжий Варух. – К вам тянутся дети, и для нас это добрый знак.

– Спасибо. – Вежливо поблагодарили немного покрасневшие от неловкости симпатичные необычному племени гости, озадаченно и весело улыбаясь, поглядывая друг на друга.

Спустя некоторое время герои подошли к одному ветхому расписному древу, где сидевший под его раскидистыми ветвями вождь разговаривал с одним из своих соплеменников, что-то вырисовывая на песочной почве усыпанного листвой корневища великолепного, величественного растения. Должно быть, оно лучше всего подходило в качестве приметного указателя места торжественных встреч, важных переговоров и советов старейшин. Седовласый брат, завидев незнакомцев, сделал знак своему собеседнику и встал, дабы поприветствовать странников.

– Кто вы такие, молодые люди? – Прозвучал первый вопрос со стороны предводителя племени.

– Меня можете звать Тальвером, а это моя подруга Фетиль. Мы к вам с дороги. Устали в пути и не отказались бы от воды и пищи, и ночлега… – Смело выложил мужчина суть дела серьезному дядьке.

– Преподобный Моджо, эти дети света прилетели к нам на Злой птице! – Вмешался опытный Варух, знавший своего вождя как охотника до всех мелочей и подробностей. Резонно, когда лежит на плечах ответственность за всю деревню.

– Я вижу… – Начал предводитель несколько внушительно и таинственно, притом глаза его были полны мудрости и проникновения. – Вы люди весьма необычные, как кажется мне, и похоже, вам можно доверять…

– Извольте, та Злая птица, как вы её называете, вовсе не злая. Её зовут Сирена, и она очень даже хороший друг… для нас. – Вставил Тальвер, последние два слова чуть не выдавив из себя так, как зубную пасту из сплюснутого до предела тюбика.

– Я надеюсь, она не будет представлять для нас опасность? – Насторожившись, спросил предельно внимательный ко всем эмоциональным сигналам со стороны непрошеных гостей вождь.

– Вы действительно можете нам доверять. – Перейдя на сугубо серьезный и деловой тон, заключил Тальвер.

– Хорошо. Идемте со мной.

Фетиль с Тальвером переглянулись. Молодым людям оставалось лишь последовать за старцем с длинной бородой. Дед опирался на посох, и было видно, что предводителю племени осталось совсем немного. Тем не менее, тому это не мешало руководить и давать мудрые наставления вопрошателям. В какой-то момент и парень, и девушка решили, что действительно хотят прийти в дом этого человека. В одном его взгляде сочеталось столько проникновенных эмоций, включающих в себя чувство удовлетворения и жажда проникать в глубь всего сущего…

Не успели Фетиль и Тальвер сконцентрировать своё внимание на чем-либо конкретном, ведь всё кругом казалось таким интересным и необычным, как их пригласили войти в жилище самого вождя. По дороге ищущая принятия у неведомого племени пара наблюдала, как и чем люди занимаются, кто строительством, кто земледелием, кто ремеслом. Жизнь так и кипела в деревне. В конце же пути герои так и ахнули: им открылось то, что они никак не ожидали здесь увидеть. По крайней мере, Тальвер точно. Хижина седовласа представляла собой вполне прочную и надежную конструкцию, весьма удачно нашедшую себе место под солнцем на одном из самых крепких и здоровых деревьев, какие только могли заметить здесь парень и девушка. Аккуратно идущие друг ко другу бревна, скрепленные древесными прутами; раскидистая соломенная крыша, живописно сливавшаяся с кроной ветхого древа; упирающиеся в основания ветвей подпорки, поддерживающие стены со всех сторон – всё было сложено строптиво и гармонично, так что радовало глаз, и трудно сталось оторваться от такого восхитительного произведения человеческого труда.