ЗОЛОТОЕ ТОПЛИВО

Но, как ни удивительно, а не на это прежде всего остального обратили внимание герои. Их взору предстала следующая картина: странный объект был подвешен за лианы большого древа и находился в непосредственной близи к строению. Тело давало отблески ещё не до конца заржавевшего металла и слишком сильно походило на «карету» небесного принца. Увиденное особенно ошеломило космонавта, а вместе с ним и Фетиль, которая также нашла непомерное сходство развалюхи с небесным кораблем её господина.

– Как? Фетиль, глянь… – Тихо произнес Тальвер, не в силах поверить, что то, что он видит, есть самая настоящая правда.

– Да, мой господин… – Девушка медленно и протяжно ответила, как бы додумывая за Тальвера, в чём дело. После чего обратила свой взор на онимбийца.

– Так ты не единственный беглец с планеты Онимбия…

Умная девушка определенно попала в точку. Тальвер ничего не ответил. Он и так это понял. Но никак не мог поверить в понятое. А глаза-то ставили космического суицидника перед фактом. Верно, он не один такой, кто додумался до столь безумной идеи. Как такое может быть?

– Эй, в чем дело? – Недоуменно посмотрев на озадаченные лица героев, спросил вождь. – Вы… уже видели такое? К нам спустился один неведомый нам до его появления, конечно, бог вот на этой штуке. – Моджо остановился. – Я немного не понимаю, вы… уже встречались с подобным явлением?

– И да. – Подтвердил Тальвер. – Я с той же Онимбии, что и тот бог. Только дело в том, что вы зря назвали его богом.

Проницательный взгляд Тальвера заставил предводителя племени поверить в сказанное. Но что показалось несколько удивительным для мужчины, так это то, что глаза его видят ещё одного небесного человека, который, как и тот предыдущий, утверждает, что он не бог.

– Тот тоже так говорил. – Заметил Моджо, пытаясь найти в глазах Тальвера скрытое лукавство, но так и не обнаружил. – Что ж, добро пожаловать… кем бы вы ни были, небесные чада Тальвер и Фетиль.

– Ах, вы не совсем верно поняли, – слегка выдавив из себя тихий и скромный смешок, вмешалась Фетиль. – Тальвер, мой господин, и есть небесный принц, а я отсюда, такая же земная, как и вы. Просто он выбрал меня. – Последняя фраза прозвучала особенно нежно и мелодично из уст милой чаровницы, которая в своё время взяла верх над сердцем онимбийца и сейчас, посмотрев на того с неподдельной, искренней любовью и благоговейным восторгом, искала в очах красавца ответные чувства. И конечно же, нашла.

Тальвер, в растерянности взглянув на вечернее небо, возвысив свой взор к заходящему за горизонт солнцу, глубоко вздохнул. Глаза парня не могли уставиться в одну точку, а всё бегали туда-сюда, словно пытались что-то найти. Губы сжались, сердце забилось быстрее… После чего немного погодя, по истечении полминуты неловкого молчания и осмысления всего произошедшего и обговоренного, опомнившийся онимбиец обратился к седому брату.

– Слушайте… давайте я вам позже всё расскажу, кто я и откуда, а пока…

– Ваше преподобие, моему господину нужен отдых. – Закончила за потерявшего субординацию и контроль над ситуацией героя от неожиданно накатившего на того большим потоком волнения.

– Всё к вашим услугам, дитя моё. – Понимающе отозвался преподобный Моджо. – Вы наши гости, и я не позволю, чтобы кто-то причинил вам вред. Будьте как дома…

Эти последние три слова раздались эхом в голове Тальвера, и тот… потерял сознание.

– Друг мой любезный, ты очнулся! – Над Тальвером стояла его верная Фетиль, с умилением взирая на мужчину.

Боец обнаружил себя на соломенной койке, лежащим в покое среди скромного убранства хижины вождя. В стене имелось круглое отверстие, заменявшее окно, и в маленькую комнатушку проникал прохладный ночной воздух. Стена, отделявшая «покои» небесного принца от всей остальной площади жилого помещения, представляла собой сплошное сплетение растительных прутьев, переплетающихся не только между собой, но и змейкой ползущих по вбитым в пол столбикам, дыры меж которыми заполнялись зеленой пеленой разросшегося плюща.

– Ты как? – Поинтересовалась девушка у героя.

– Нормально…

– Там вождь со своей семьей ужинает. Так что подходи, если захочешь.

– Ага…

Тальвер потихоньку пришёл в себя и показался хозяевам дома свежим, сильным и обновленным. Мужчину незамедлительно пригласили к столу и предложили есть. Онимбиец не отказался.

– Тальвер, расскажи нам, что это за место такое, планета Онимбия, кажется? – Начал с нелегкого для Тальвера вопроса диалог Моджо.

– Да, – отозвался космонавт, жадно пережевывая вкусную, свежеприготовленную пищу, – расскажу, если так хотите. В общем, местечко не для слабонервных. Там, если можно так выразиться, практически невозможно нормально жить. Природа почти истреблена людьми, земля страдает от переизбытка веса человечества онимбийской расы, расплодившейся на Онимбии как муравьи. Сами люди эгоистичны, себе на уме. Никто особо не стремится вершить добро и правду, в основном все ищут своей выгоды.

– Печально… – Произнес задумчиво Моджо, потягивая дым из трубки. – И ты решил бежать оттуда?

– Да, верно.

– И ты мог погибнуть в… каком там пространстве? Подруга твоя рассказывала.

– Космическом. Да, мог, но мне повезло, и потому я здесь. Я искренне благодарен небесам за это.

– В твоей истории слишком много вымысла, как может показаться на первый взгляд, но… – Моджо на мгновенье сделал паузу. – Быть может, она тем и реальней всех бабушкиных сказок, что совсем не похожа ни на одну из слышанных кем-либо.

– И тут вы абсолютно правы. – Подтвердил польщенный Тальвер, улыбаясь. – По правде говоря, никому бы не пожелал оказаться в том, в чём я оказался в своё время.

– На выдумщика ты не похож, это видно. – Удостоверил Моджо Тальвера в понимании сути дела. – Но ты не думал, что есть иной выход?

– Послушайте, – начал Тальвер с убедительным видом, едва скрывая раздражение, так как вопрос звучал слишком тупо, ну кто пойдёт на такой шаг, не подумав?! – Вопрос не в этом. Я не хотел что-то менять. Я просто хотел покончить с жизнью. Та единственная, которую я любил и о которой мечтал, погибла в ужасной катастрофе… блин, вы же не знаете этого слова…

– Фетиль уже рассказала об этой страшной трагедии. – Остановил того спокойно Моджо, надеясь, что его тон соответствовал вероятности скорейшего убеждения космонавта в том, что его понимают.

– Ну… – Промычал Тальвер, не желая дальше распыляться в подробностях. – Вот так.

– Даже не знаю, многое ли что тут можно сказать. – Прокомментировал Моджо. – Поскольку я не был в твоей ситуации, из меня выйдет не самый лучший советчик. Заранее предупреждаю. – Вождь остановился. В его голове явно формулировалась какая-то важная мысль, которую лишь оставалось преобразить в слова. – Первое, что приходит на ум, так это то, что ты, должно быть, не жил полной жизнью. Что если ты больше от себя требовал, нежели нужно? Что если ты старался быть идеальным для самого себя? Что если для кого-то ты являлся путеводной звездой, но сам себя не любил и не признавал того, что кому-то по-настоящему дорог? – После сказанного Моджо пристально посмотрел в глаза онимбийцу. – Сам-то как думаешь?

– Не знаю… – Тальвера последний вопрос несколько озадачил. Первая реакция на речи Моджо у него вылезла негативная, космонавт нахмурил брови и вид лица его сделался исключительно серьезным. И вот конечное обращение совсем сбило с толку парня. Тальвер самим нутром чувствовал, что его собеседник лишь желает ему помочь, а вовсе не показаться мудрым и сведущим в подобных вещах. Вовремя пришедшее к герою понимание ситуации значительно того успокоило, и тут можно было обойтись без успокоительных, антидепрессантов и прочей трухни, к которой привык Тальвер, живя на Онимбии. Мужчина внимательно окинул робким взглядом в одну секунду все черты лица своего новоиспеченного советчика (на родной планете бойцу приходилось решать свои проблемы в одиночку), и каждая морщина, каждая извилина обозначала полную проникновенность в суть обсуждаемой дилеммы, где главный вопрос состоял в возвращении онимбийца но родину. До самой точки разговор пока не дошел, но начался с того, с чего должен был начаться, для того чтобы подойти к определенному решению непростой задачи. И хотя Тальвер уже сам намеревался закончить своё путешествие на планете Земля, и выбор этот казался бойцу самым правильным и мужественным, всё-таки такой решительный настрой сталось особо важным закрепить и придать ему соли и вкуса.

– Так что думаешь? – Моджо повторил вопрос.

– Я… я не знаю. – Признался Тальвер. – У меня есть только некоторые мысли по… нет, лучше сказать, только догадки по этому поводу. – Мужчина не очень любил об этом говорить, так как в этот момент его душа раскрывалась такой, какая она есть, показывая всю свою наготу. – Я потерялся, находясь там, вот что правда. Я хотел отыскать истину, она была где-то рядом. И… стоит сказать… в твоих словах есть смысл, Моджо.

Тальвер не нашел, что ещё сказать. Но, признав хотя бы отчасти правоту Моджо, он сделал немалый шаг к достижению той самой истины. Когда смотришь правде в глаза, она зачастую может предстать весьма неожиданной и сбить с толку. Она ущемляет гордость, подавляет эго. Осмеливаясь заглянуть в её чистые очи, человек не может перед ней устоять. Ему вольно-невольно приходится признавать, что запас его знаний не так уж и весом. А вот прежде чем чему-то научиться, нужно ещё смирить себя.

– Ладно, нам всем пора ложиться спать. – Решил вождь. – Тальвер, мы с тобой ещё обязательно поговорим о твоем замысле покинуть нашу планету, и, быть может, я тебе даже чем-то помогу.

– Спасибо. – Поблагодарил космонавт, вставая. Новые мысли, пришедшие на ум, не хотели так быстро взять и оставить воина, пусть у того уже и давала о себе знать определенная цель, ради которой он предпринял немало.

Ночью двум влюбленным не спалось. Тальвер, выходя на балкон, встретил там прекрасную Фетиль, чьи волосы при свете луны отливали серебром и платиной. Почему-то именно в этот момент они оказались особенно прелестны. Тальверу так и не удалось понять разумом эту возвышенную красоту, рядом с которой он находился уже так долго. Что если такое и нельзя постичь головой, что если такое достигается только сердцем? Слишком много времени прошло с тех пор, как Тальвер впервые увидел её. Она стала для него совсем другой. Она давно уже не являлась для него тем успокоением и умиротворением, чем она была для него вначале; нет, теперь она значила для воина гораздо больше. У небесного господина возникло ощущение, будто в ней сосредоточена вся его жизнь. И вот тут-то он ошибался.

– Ты не спишь? – Потревожил одиночество Фетиль Тальвер риторическим вопросом.

– Как видишь. – Ответила красавица. – Знаешь, после разговора с Моджо разные мысли стали приходить на ум.

– Тебе тоже?

– А то ты не знаешь! – Повернувшись к мужчине, девушка улыбнулась. – То, что связано с тобой, касается и меня.

– Правда?

– Для этого и существует любовь. – Утвердительно, с большим убеждением в тоне произнесла мудрая особа. – Ты выглядишь потерянным, Тальвер, это правда. Я бы если знала, как, то обязательно тебе бы помогла. – Призналась обворожительная при свете луны и звезд Фетиль своему другу, заглядывая тому в родные до боли глаза. – Ты удивительный мужчина, Тальвер. Можешь не сомневаться в этом. Понимаешь… в нашем мире-то довольно много правил, которые никак нельзя преступать. Вот взять тех же жрецов, что ищут убить тебя. Они с самого детства вырастают во всей этой обстановке, где каноны и их родовое кредо играют значительную роль. Потому они не умеют любить. А называются служителями храма… – Тогда девушка остановилась, когда почувствовала, что, как кажется, почти дошла до сути. Переосмыслив сказанное, она продолжила:

– Тебе просто не хватало любви, мой друг. – Сделала вывод принцесса солнца, что означало восхитительное имя им обладающей. – Но тебе не следовало оставлять всё как есть. – Продолжала девушка. – Что если тебе стоило попытаться найти эту любовь в лице кого-то, кому бы ты был очень дорог, прежде меня?

– Всё, это лишь догадки, моя Фетиль. – Возразил Тальвер, устремляя свой взор в прекрасное ночное небо.

– Да, но в моих словах всё же должна содержаться доля правды. – Настаивала настоящая подруга, сильно желавшая помочь своему возлюбленному. – Знаешь, я могу предполагать, что ты сейчас возразишь, скажешь, что ты уже так пробовал… но с каким сердцем ты это делал? Возникало ли у тебя действительно сильное желание превратить все эти «нет» в «да»? Я считаю, что, если жизнь и посылает тебе определённые трудности, это значит, что ты способен с ними справиться. – Тут девушка остановилась, перебирая наплывшие в голову мысли и в один момент остановилась на одной наиболее важной; это было легко заметить потому, как она спустя несколько секунд, расширив глаза и открыв рот, с волнением во взгляде повернулась к любимому мужчине. – Подожди, я, кажется, вспомнила. Ты говорил, что твои проблемы нельзя было назвать проблемами для других, и вот это как раз то, что сильно тебя удручало, так? – Красавица, – особенно очаровательная в своих стремлениях добраться до истины, что сопровождалось и обозначалось гаммой разных эмоций, меняющихся на её лице и преображавших его в самые восхитительные для Тальвера черты и нежные до боли изгибы, и плавные, подобные морской волне, линии, будто нарисованные приноровленной рукой романтичного художника; – обратила свой проникновенный и глубокий взор на верного ей сказочного рыцаря и продолжила:

– Прости, если тебя чем-то зацепила… – Возвышенная душа искала подходящие слова. – Я думаю, это не так сложно, как кажется. – Губы принцессы света слегка подрагивали, и во всех извилинах её искаженного всепоглощающей вдумчивостью прелестного чела читались тихая скорбь и участие к проблеме, гнетущей принадлежавшее ей сердце родного человека. – Да, я чувствую. Что-то мне подсказывает, что разгадка твоего вопроса где-то рядом. – В заключение сказанного прелестное создание кивнуло головой, как бы подтверждая тем собственные доводы.

– Дорогая моя, я тебя слушаю предельно внимательно, продолжай. – Попросил онимбиец, поддержав свою верную советчицу необходимым той ободрением.

– Хорошо. – Дивная особа собралась с мыслями и, легко улыбнувшись с оттенком безмолвной грусти, пустилась дальше в рассуждениях:

– Так вот. Скорее всего, дело обстоит в том, что ты, наверное, боялся делать что-то не совсем стандартным образом, делать что-то так, как другие не делают и никогда бы не подумали. Такова моя идея относительно тебя. И происходил этот страх не только из-за недостатка любви от других, но, может, и твоей нелюбви к самому себе? Что если ты ненавидел себя за свои странности, считая, что, живя и действуя как-то иначе, ты притом совершаешь какие-то немыслимые вещи, нелепости, проще говоря, глупости? Но тогда какой с тебя толк, останься ты похожим на всех остальных? Смысл твоей жизни, если она должна быть оригиналом, пусть и совсем неординарным, а ты позволяешь себе копировать чужую, которая итак уже есть и ей не нужны её двойники? С момента сотворения Богом этой планеты, где ты сейчас дышишь воздухом, прошло более, нежели тысяча лет. И на протяжении всего этого времени люди живут по устоявшемуся шаблону. Да, ты как-то объяснял мне значение этого слова.

– Отличная память. – Восторгаясь своей избранницей, похвалил ту сам склонный к гениальности парень.

– Спасибо! – Весело рассмеявшись, добросовестная ученица поблагодарила за комплимент своего учителя, кто в то же время тоже был её учеником. – Так, на чем мы остановились? – Растеряно произнесла девушка.

– Слушай, я тебя вообще-то только что похвалил за прекрасную память! – Весело заметил космонавт, слегка подтрунив над подругой.

– Ах, точно… – Прелестная леди, закинув легким движением головы волосы назад, обнажила своё ровное и нежно-бледное чело перед очаровательным шутником. – Горазд ты подшучивать надо мной! – Изобразив искусственно возмущение на лице, чаровница не удержалась и, слегка выдохнув неслышный смешок, пресладко улыбнулась, приподняв подбородок и закатив глаза, так что её прелестная шея вытянулась в некое до невозможности восхитительное живое изваяние, будто одержимый страстью к самой возвышенной и небесной красоте скульптор, закончив последний изящный и точный штрих, попросил Господа вдохнуть во всё существо плода самоотверженного труда жизнь, что так и заискрилась, и засияла всеми радужными красками в лице чистого и целомудренного существа.

– Знаешь, а ты так очаровательна! – Восхищенно взглянув на Фетиль, нежно промолвил небесный принц, не веривший тому, что владел столь обворожительной девчонкой. Удивительно, неужели в поисках любви человека может занести на иную планету?

– Мне повезло с тобой, мой господин. – Призналась откровенно честная девушка. – Нет, не стоит возражений, – добавила она, заметив, как Тальвер, сохраняя улыбку на лице, слегка наклонив голову, приподнял брови в небольшом, но удачно наигранном удивлении. – Ты можешь утверждать обратное, что это я для тебя всё и даже больше, но останусь на своём. Если б не ты, я бы не пришла к тому, о чем сейчас говорю. Я всегда думала о том, насколько некоторые неприятные мелочи, такие незначительные на первый взгляд, могут повлиять на человека. В конечном итоге к ним прибавилась и та трагедия в твоём случае. И знаешь, в тебе я нашла живой пример в подтверждение тому, что, пожалуй, так оно и есть: ничто не маловажно.

– Ты в этом уверена? – Уточнил у лучшей советчицы мужчина, всегда желавший услышать от кого-то подобное. Как ни странно, но именно последние три слова пробудили в Тальвере то живое, что давно умерло. Онимбиец чуть не всю жизнь недооценивал себя и свои зачастую совсем неординарные действия, вызванные непреодолимым желанием как-то повлиять на происходившее безумие, что терзало парня и отравляло тому жизнь, превращая её в жалкое, никчемное существование. – Повтори ещё раз, что ты сказала. – Попросил мужчина с чувством.

– Ничто не маловажно. – Вторила Фетиль нежно и мелодично, и душа Тальвера открылась для сих столь важных для него слов. Казалось бы, неужели ему сталось так необходимо преодолевать двадцать восемь световых лет для того, чтобы услышать лишь это? Пожалуй, можно было бы и обойтись без таких отчаянных предприятий, но что Тальвер сделал, то он уже не мог изменить. Но мужчина мог взять пережитый им на планете Земля опыт и превратить его в новый запас знаний. Тех, что помогут ему во всём разобраться. Правда, в лице Фетиль космонавту уже открылся целый мир, даже гораздо более прекрасный и нереальный, чем голубая планета.

– Послушай, мой принц, – снова обратилась девушка к уже почти нашедшему себя среди большой неразберихи парню. – Я тебе скажу ещё вот что: воспринимай любую непонятную ситуацию как вызов. Не важно, что станут делать другие в любом подобном случае, важно, как ты отнесешься к тому или иному новому повороту судьбы, пусть оно и будет выглядеть как пустяк. И если ты принимаешь вызов и, относясь к проблеме, как ко врагу, преображаешь неудобное обстоятельство в нечто полезное для себя, то ты переходишь на новый уровень. Но, ориентируясь на слабости, связанные с определенными привыканиями и устоявшимся образом жизни, то есть, на бесполезные мысли вроде «зачем?» или «какой смысл?», ты унываешь духом и вслед за тем – падение.

– Верно. – Задумчиво произнес мужчина, до сих пор остававшийся в состоянии забытья, будто открывшиеся ему тайны до их разоблачения были спрятаны за семью стальными замками, и добравшись до них, искатель столкнулся с тем, что нашёл совсем не то, что искал, но нечто лучшее. И несмотря на внешний вид Тальвера, обозначавший вдумчивость и полное внимание, и усталость от всех этих раздумий, выдаваемые всеми чертами лица парня, душа героя проснулась и вдохнула долгожданный воздух; в то время как ранее физическая форма и веселое выражение лица при людях у спортсмена и у общепризнанного жизнелюбца всегда сохранялись в норме, но внутреннее же существо миловидного красавца пребывало в мучительном летаргическом сне.

– Фетиль, драгоценная моя, ты золото! – Молвил не перестававший удивляться учености девушки преподаватель по космической динамике. Потрясающе, эта прелестная особа носила в своей восхитительной голове столько знаний в области психологии, что небесный принц мог смеяться над всеми психологами и философами Онимбии. Ясно, что вся истина идёт от сердца, нежели от головы. Но что-то возвышенное существо всё же скрывало от своего собеседника. Если она так хорошо говорит о том, что связано с предназначением и осуществлением мечты, то уж наверняка и в её жизни давали о себе знать неудержимые и неистовые поиски… но чего?

– Моя очаровашка… откуда же ты всё это знаешь? – Рано или поздно должно было дойти до этого вопроса.

– А то ты не знаешь, мой друг, – тихо и умиротворенно ответила принцесса света, желая лишь одним таким ободрительным обращением навести героя самого на правду.

– Выходит, ты проходила через подобное? – Не унимался боец, видя, что он близок к истине.

– Да, ты прав, именно так.

Собственно, Тальвер догадывался, в чем дело. А загвоздка в том, что мирный воин сам всё носил это внутри себя, но содержимое богатство его духа редко поддавалось рассмотрению и подходило к применению; Фетиль раскрыла перед ним все карты.

– Неужели… – Герой внезапно столкнулся с настоящей и истинной доселе сокрытой ему тайной в лоб. В сердце онимбийца не могло не возникнуть хотя бы небольшого сожаления о том, что те жизненные принципы, до которых он сам добрался и сам их достиг, так и не нашли своего часа, так и остались в зародышевом состоянии, ещё не увидев свет солнца. Правда, насчёт небольшого сожаления – тут можно поспорить. Чего смеяться – столько лет жизни в хлам, двадцать восемь световых лет от дома, для того чтобы наконец во всём разобраться! По крайней мере, начать. Стоит сказать, что герой и пробовал, и действовал иногда согласно высказанной идее Фетиль про несоответствие жизни и предназначения избранника, так чтобы найти выход; как жаль, что смелый и сильный воин света не остался твёрд на правильном пути, как жаль, что многое уж позади и ничто из потерянного не вернуть.

– Что неужели? – Взбодрила ненавязчивым вопросом девушка парня, пытливо и внимательно посмотрев на того.

– Как… получается, что ты тоже всё это знаешь, а мне казалось, что я совсем одинок в том, что имею, но не могу ни обговорить и обсудить ничего ни с кем, ни, соответственно, помочь самому себе… – Тальвер поделился одной из самых сокровенных сердечных тайн со своей возлюбленной. – Неужели… я тебя нашёл?

Очи небесного принца устремились на ту единственную и неповторимую, ради которой он находился на удивительной планете. Герой и не заметил, как они уже давно держались за руки… или недавно? Быть может, только что они протянули их друг другу? Время куда-то исчезло для космонавта, хотя тот и не находился на борту корабля. Оно словно испарилось, будто его и не было; всё остановилось, предстало пред героем совершенно чистым и обновленным, замерло в дивном упоении перед ожидаемым чудом. И та обстановка, среди которой находилась очаровательная пара – о, только бы им не уходить никуда отсюда! Самое невероятное в ней состояло в том, что она умопомрачительно подходила как для душевного разговора, так и для молчаливого воссоединения родственных душ. Так они и стояли в умиротворенном безмолвии, будто в ожидании чего-то сказочного, лучшего; никудышное прошлое словно кануло в ту бездну, в которой хотел некогда сгинуть Тальвер. Слава Господу, он здесь. Та участь не для него, но для того мусора, чем была забита голова ученого. Романтик с глубоким уважением и почтением обратил свой взор к субъекту самых необыкновенных и пронзительных чувств. Как ни прекрасно, а в удивительных очах того субъекта он узрел то же самое…

– Чудный мой свет, мальчик мой, иди ко мне! – Нежно и ласково позвала к себе принцесса солнца друга своей молодости.

Тальвер не успел и глазом моргнуть, как оказался в теплых и необычайно сладких объятиях восхитительной принцессы. Вряд ли такое счастье можно чем-то заменить… Комфортом, отсутствием сложностей и разных передряг, пусть они и на каждом шагу! А ведь благодаря всему тому он тут, с ней. Искупление чудовищного насилия над душой воина наконец-то восторжествовало. Держа в своих мускулистых, крепких руках самое драгоценное, парень просто стоял и плакал. Нет, не просто от счастья, от переизбытка чувств. Они так и переполняли его, так и захлестывали гавайскими волнами. Мужественный герой не давал себе в том отчета, ему лишь нравилось то, что сейчас с ним происходило. Вся душевная боль и злоба, и негатив, и сожаление уходили прочь, как по повелению грозного гласа небес; душа рыцаря света раскрылась для принятия той истины, что исцеляет, в коей есть освобождение. Ей сопутствовала самая неукротимая и могучая сила во вселенной – любовь. Благодаря этой силе был сотворен мир через Слово, благодаря ей весь космос, вся вселенная движется и существует по установленным физическим законам; неужели она при всём том не сможет залечить раны истерзанного сердца? Слёзы, горячие и соленые, текли по ланитам героев, преображая их лица в само воплощение искренности и преданности.