GLASHA. История скайп-школы

Да, к сожалению, не все наши ученики были паиньками. Зажигали не только взрослые, размахивающие частями тела и пугающие нас уголовным преследованием, но и тинейджеры. Эти вообще удивляли не по-детски.

Однажды позвонил Рик – добрейший и старейший наш учитель, который обычно занимался с детьми, а тут его студент внезапно вырос и превратился в двенадцатилетнего самоуверенного подростка. «Алекс обозвал меня толстой свиньей, – сообщил учитель с обидой. – Так и сказал: fat pig!» В глазах его стояли слезы.

Хорошо, что мы уже давно записывали все занятия – как раз на такой случай. Я тут же позвонила маме ученика, терпеливо выслушала возражения, что сыночек не мог так поступить, и отправила ей запись. К счастью, мне не приходится лебезить перед хамоватыми клиентами и их родителями, поэтому я безжалостно исключаю таких учеников из GLASHA и без сожалений возвращаю им оплату.

Впрочем, таких «приключений» было немного. Может, потому они и запомнились.

***

Когда количество учеников перевалило за четвертую сотню, я поняла, что мне нужны ассистенты. Особенно очевидным это стало после глобального сбоя в «Скайпе». Сотни наших уроков по всему миру оказались под угрозой срыва. К счастью, на ситуацию с быстротой молнии отреагировал незаменимый Шахин: он в два счета нашел сервис Zoom, аналог «Скайпа», и всю канадскую ночь обучал европейских учителей приемам работы в новой программе. Я же инструктировала учеников.

К концу этих нескончаемых суток я подумала, что умру от изнеможения. Зато все уроки были проведены вовремя. Надо ли говорить, что это случилось прямо накануне моего дня рождения?..

Делегировать полномочия чужим людям было нелегко, ведь за много лет я хорошо узнала всех своих учеников, а со многими мы стали друзьями.

Я старалась каждый год устраивать очные встречи со студентами и их родителями. Обычно это были веселые новогодние тусовки с играми, подарками, поздравлениями от учителей, сладкими застольями.

Первый «слет» состоялся в Москве, и я выложила видео в наши группы в соцсетях. Ученики из других городов и весей очень расстроились, что не смогли прийти. Поэтому вторая встреча была уже в Питере и затянулась надолго – мы всю ночь гуляли по набережной Невы и не могли расстаться.

Я испытывала удивительное чувство, встречая вживую детей и родителей, а также взрослых студентов, с которыми провела так много времени в чатах. И конечно, было приятно слышать об их успехах и получать слова благодарности. Я наглядно видела, что мой труд, забота, бессонные ночи приносили результат.

Третья встреча была организована в Израиле. И тут я оторвалась по полной программе: студенты возили меня по стране, кормили вкуснейшими фруктами и требовали, чтобы я пришла в гости к каждому из них. Последнее, конечно же, было невозможно, поэтому я пообещала приехать еще раз.

На четвертую встречу в Москве начали съезжаться из разных стран учителя – Джениффер из Канады, Жан из Франции и любимый всеми Фран из Испании. Тут уж студенты сами принялись таскать их по всей Москве, ревниво споря, кого в какой день кому забирать. Общение на английском, испанском и французском шло в режиме нон-стоп. С Джениффер я проговорила десять часов без перерыва. От «перегрева» меня спас Алексей – наш студент и по совместительству артист Большого театра. Он не только достал нам контрамарки на вечернее представление, но и провел за кулисы, а потом еще дал концерт прямо у нас дома. Джениффер была в неописуемом восторге.

В завершение визита она спросила: «А что такое „хоррор-шоу“? Вы так часто используете это выражение в речи». Я честно ответила, что на русском это означает «Ок». Впервые она посмотрела на меня с недоверием.

На этом фоне появление в команде GLASHA ассистентов вызвало в нашем дружном сообществе настоящее «хоррор-шоу».

И студенты, и преподаватели неожиданно для меня перестали писать в общий «Скайп», предпочитая отправлять личные сообщения.

Ассистенты, которых я подбирала с таким трудом, на первых порах обижались.

***

Сначала я предложила «нелегкую долю» помощника руководителя Татьяне – маме двух мальчиков, которые давно занимались у нас. Я знала ее как очень организованного и ответственного человека, всегда четко контролировавшего процесс обучения своих детей.

Татьяна была супругой российского представителя миссии ООН. Из-за специфики папиной работы близнецы практически все время переезжали из города в город и из страны в страну. А их маме было нереально устраиваться на работу в каждом новом месте. Таким образом, у Татьяны было много свободного времени. Однако объем работы ошеломил мою новую коллегу.

«Катя, это невероятно! Как вы одна мониторили всю эту разновозрастную и разноязыкую постоянно мигрирующую толпу народа?» – восклицала она, пытаясь рулить формированием расписания.

Ее дебют пришелся на ежегодный «кошмар», связанный с переводом часов в разных странах. К этому времени ученики и преподаватели нашей скайп-школы проживали в 26 странах на разных континентах.

Обычно я старалась составлять расписание преподавателей так, чтобы уроки у них шли один за другим и всем было удобно. В итоге, например, Морис, преподающий из Бразилии, по очереди проводил занятия со студентами из России, Израиля, Канады и Франции.

Так они спокойно учились примерно до середины февраля, то есть до того момента, как время в Бразилии – вернее, в том регионе, где жил Морис, – менялось на зимнее.

Как узнать, когда наступит этот момент? Очень просто.

Полное правило звучит так: «Третье воскресенье февраля, за исключением случаев, когда на него приходится карнавал».

В том году, когда мне на помощь пришла Татьяна, карнавал, видимо, состоялся, потому что переход случился внезапно 17 февраля.

После получения информации от Мориса мы должны были передвинуть всю «вавилонскую» команду учеников на час позже или предложить ему давать уроки для них на час раньше. Решили этот вопрос? Ура! Можно расслабиться до 3 ноября – обратного перехода половины Бразилии на летнее время. Если, конечно, Морис за это время не уедет в Китай или не вернется в Голландию, откуда он родом…

К счастью, другая наша преподавательница, англичанка Рэйчел, живет в другой части Бразилии, где, несмотря на все карнавалы и праздники, время не меняется. Повезло.

К еще большей радости, в 2019 году Бразилия отказалась от сезонного перевода часов, решив жить в течение всего года по зимнему времени.

Ладно, со страной карнавала, футбола и кофе разобрались, теперь «переезжаем» в Австралию.

Живущая там Алессандра придерживается только своего жесткого зимнего расписания и не может начинать занятия раньше. Поэтому, когда в Австралии начинается зима, приходится сдвигать всех ее учеников на один час. Это требует много времени и усилий, поскольку некоторые взрослые студенты занимаются в обеденный перерыв на работе, а у младших учеников четко расписано время кружков и секций. Звонки с просьбами о перестановке уроков не прекращаются.

***

Расскажу еще немного о путешествиях во времени.

В феврале на зимнее время (плюс один час) переходят австралийские штаты Новый Южный Уэльс и Виктория, столицами которых являются Сидней и Мельбурн. И тогда разница с Москвой там составляет плюс семь часов. Точно так же живут Канберра и остров Тасмания.

В штате Западная Австралия время не меняют, и пятичасовая разница с российской столицей остается неизменной.

Не меняют время и на северной территории, где разница с московским временем всегда составляет шесть с половиной часов. А вот в штате Южная Австралия (не путать с Новым Южным Уэльсом!) стрелки перевели на час назад.

Всё, наконец-то зима в Южном полушарии стартовала. Выдыхаем – пару недель до марта можно пожить спокойно.

Почему только до марта? А потому, что во второе воскресенье этого месяца США и Канада переходят на летнее время (а обратно – в первое воскресенье ноября). Исключением являются только Гавайи, Пуэрто-Рико и Виргинские острова.

В Канаде никогда не меняется время только в провинции Саскачеван. Огромный привет нашему преподавателю Брайану!

Аризона не переводит часы, но это не касается северной части штата. Забавно? Только не для меня.

Ну, и в качестве вишенки на торте, чтобы ваш мир больше не был прежним, добавлю, что разница Москвы с Непалом составляет плюс два часа сорок пять минут!

В общем, обычный план нашей работы на март такой: в середине месяца мы на две недели меняем расписание студентов из России и европейских стран. В конце марта время в Европе гармонизируется с США и Канадой, и можно вернуть всех европейцев на свои места.

Обычно часы переводятся в ночь с субботы на воскресенье, но Израиль переходит на летнее время чуть раньше, в пятницу. Потому что на ночь субботы приходится религиозный шаббат.

Соответственно, мы должны сделать небольшие перестановки для пятничных уроков перед глобальным сдвигом для пяти сотен студентов в воскресенье.

Мы неизменно становимся с ног на голову и просим студентов передвинуться, ищем удобные для всех варианты, но каждый раз части учеников приходиться менять учителя. А это означает дополнительные тестовые уроки, психологический дискомфорт и нарушение учебного процесса, потому что студенты и преподаватели обычно привязываются друг к другу и нелегко соглашаются на замены.

В марте 2019 года все страны – члены ЕС последний раз перешли на летнее время, а к октябрю следующего года каждое государство Евросоюза должно самостоятельно решить, оставаться ли в летнем времени или переходить на зимнее.

Похоже, это нововведение добавит нам головной боли.

Теперь вы понимаете, почему на удивление Татьяны я со смехом отвечала: «Вот вы и узнали, сколько труда вложено в то, чтобы ваши дети могли спокойно заниматься английским и французским из Найроби или Сиднея, не меняя привычного графика и стабильно начиная свои уроки в 17:00, независимо от локации».

***

Вторым ассистентом стала Вероника, мамочка четырех детей и – простите за сложную конструкцию – жена коллеги моего мужа. Денис, ее супруг, здорово упростил нам процесс работы, создав специальную платформу для контроля уроков.

Теперь в одном файле хранится вся история студента: оператор учебного процесса может увидеть не только его ФИО и расписание, но и всю информацию о нем, и быстро сориентироваться в случае задержки урока.

Денис стал для нас настоящей находкой. Он умеет устранить любой технический сбой. Мы немного волновались, когда он удаленно, находясь в Москве, исправлял неполадки в компьютере работника службы ООН в Сиднее, – не забылась еще история о нервном дядечке с грузом советского прошлого… Вдруг он все-таки обратился в ФСБ и мы находимся под «колпаком у Мюллера»? Но, к счастью, все закончилось хорошо.

Сейчас операторов в «Глаше» уже четыре. Практически все они наши студенты. Обычно по утрам дежурит суровый Александр из Минска, а вечером – смешливая Анастасия из Киева. Поэтому со стороны может показаться, что в GLASHA утром все серьезные, а вечером веселятся, выпивают и ставят кучу смайликов. У многих из моих помощников со временем появились свои фанаты, которые пишут им на «Вотцап» и в соцсети по любым вопросам, и я уже не знаю всех студентов по имени.

«Ночь наступает, и начинается мой дозор…»

Когда никто из моих ассистентов по какой-то причине не может заступить на ночное дежурство, в скайп, как в старые добрые времена, выхожу я.

В мерцающей полутьме я смотрю на экран ноутбука и вижу, как бьется сердце нашей школы.

Приходит сообщение – от англичанина Гленна, нашей «притчи во языцах». Он мигрирует в поисках лучшей жизни из Англии во Францию, из Франции в Корею, из Кореи в Канаду, собирая все контракты на преподавание, какие только можно. Повсюду его сопровождает верный рояль, следуя за ним через океан или весь европейский континент.

Сейчас наш меломан традиционно жалуется на еду в Канаде – точно так же, как перед этим жаловался на азиатскую кухню. Быстро всплывают на мониторе строчки на английском, расцвеченные разнообразными эмодзи.

Я знаю про Гленна всё. Как зовут его жену и сына, за какую футбольную команду он болеет, почему он не ладит с мамой и боится стареть.

Отвечаю ему подбадривающими восклицаниями.

Параллельно завязывается вторая беседа – соотечественник Гленна Дэн, волнуясь, спрашивает меня еще раз про свое расписание. У него повышенная тревожность. Все время беспокоится, что что-то напутает или не успеет. Даже купил второй будильник и выставил на нем московское время.

Сообщения идут практически без перерывов. Яков, солдат из Израиля, просит перенести завтрашний урок, так как Ашкелон опять бомбят палестинцы. Солдаты армии Израиля – очень ответственные. Я решаю уточнить у других израильтян, не планируют ли они отмены.

Керен, наша учительница иврита, известная писательница, а по совместительству «ученица английского», отзывается моментально: «Постреливают, но уроки я не отменяю. Может, выбегу на пару минут в бомбоубежище, а потом нагоним».

Я тут же вспоминаю, как Шахин вел для меня урок из пустого университета в Оттаве в октябре 2014 года, когда фанатик расстрелял несколько человек из канадского парламента. Тогда из ближайших зданий эвакуировали всех людей, но Шахин продолжил занятие.

***

Вообще, так получается, что почти все глобальные новости я узнаю от учеников и студентов – как раз во время таких скайп-дежурств.

Помню, например, землетрясение в Эквадоре, случившееся 16 апреля 2016 года: в те дни «негодяй» Эдвард трое суток откапывал эквадорцев из-под завалов. Кажется, потом его даже за это наградили. Уроки, понятное дело, пришлось отменить: в разрушенном Кито было не до преподавания…

***

Зная, что GLASHA всегда на связи, пишет Эрик из Огайо – он дежурит на срочных переводах.

Недавно мы заключили контракт с одним изданием, журналистам которого круглосуточно нужны переводы – и текстовые, и устные. Пара текстов уже сделана. Эрик волнуется, что скоро новые технологии отнимут хлеб у переводчиков. Я отвечаю, что электронный интеллект никогда не сможет заменить эмоциональную составляющую речи.

«Человеку нужен человек», – соглашается американец цитатой из стихотворения Марины Бойковой.

На почту приходит новое письмо: опять кому-то нужен арабский. Как только наши войска вошли в Сирию, заявки на изучение этого языка заняли пятое место в импровизированном рейтинге школы, сместив на строчку ниже итальянский.

А вот очередное письмо от Женьки. Денис, его младший сын, уже не говорит по-русски. В принципе, это было ожидаемо. Эмигранты, много лет живущие за границей, вдруг осознают, что их дети и внуки теряют родной язык, который закономерно вытесняется языком среды. Наивно думать, что если родители говорят дома на русском, то дети автоматически станут двуязычными. Но Женька решил бороться за родную речь. Назначаем для Дениса уроки русского. А сколько же у нас в школе таких детей-билингвов сейчас? Из интереса смотрю статистику. Число изучающих русский как иностранный перевалило за шестой десяток. Среди них – малыши первых клиентов Женькиного брачного агентства, им уже по семь лет.

Особенно языковой барьер печалит бабушек, оставшихся в России. Внезапно они понимают, что не могут общаться с внуками без переводчика. И у нас появляются студенты старшей языковой группы. В шестьдесят и семьдесят лет, потихонечку, начинают они разбирать буквы доселе неведомых им языков: иврита, корейского, греческого…

В Петропаловске-Камчатском полдень. Готовится к дистанционному собеседованию на вакансию логиста в международную компанию наша студентка Анна. Я обещаю держать за нее кулаки.

Пока я пила чай, на mail булькнуло сообщение из Японии. Мой бывший шеф Владислав Сергеевич немногословен, но фотогеничен: позирует на фоне только что купленной «праворульки». Завтра погонит через тысячи километров в свой Смоленск «Тойоту Сурф Хай Люкс». Наконец-то нашел достойный себя автомобиль. Рядом фото Никиты. С волнением читаю новость о том, что мой бывший ученик получил в Японии награду за разработку нового химического состава автомобильной краски. Все таки мои уроки химии даром не прошли! С волнением пишу: «Рада за тебя, Владислав Сергеевич, Никите привет!»

Контролирую последний урок ночной смены. На часах 6:30 по Москве. В Сингапуре – 11:30. Начинаются долгожданные роды у нашей ученицы Ольги. Я желаю ей удачи и отменяю уроки на весь следующий месяц. Уважительная причина для отмены, ничего не скажешь!" Надеюсь, что ее роды пройдут не так как у меня в московской больнице много лет назад, а в более дружелюбной и комфортной обстановке

Часто, пролистывая «Фейсбук», я чувствую себя проводником на горной тропе, дающим смельчакам, перебирающимся из киберпанка в «зеленую зону», фонарик, карту и поддержку на их нелегком пути.

Вглядываюсь в смеющиеся лица давних учеников, живущих и работающих теперь в разных странах, и горжусь тем, что в их успехах есть и моя заслуга. Я надеюсь, что они никогда не столкнутся с непрофессионализмом и халатностью в медицине, с беспределом в бизнесе, с которыми столкнулась я когда-то. Что их дети не окажутся жертвами глупых реформ, будут расти в безопасности и станут русскими Илонами Масками и новыми Сергеями Бринами, которые принесут славу нашей стране.

7:15. Сдаю смену Александру, готовлю завтрак для семьи, провожаю домашних на работу и учебу и ложусь спать…

Мне снится, как кто-то из моих учеников только начинает свой день утренним уроком, а кто-то из учителей, наоборот, заканчивает работу прощальным смайликом и, получив расписание на следующий день, устало погружается в сон…

Марк

В середине 2015 года в Москву впервые за много лет прилетел Женя. Консультации потенциальных эмигрантов оказались настолько успешным делом, что нам понадобилась стационарная команда сотрудников в России. Для респектабельности сняли небольшой офис на Большой Грузинской, и я дала объявление о вакансии специалиста по международному праву.

Желающих получить второе гражданство, ВНЖ или статус постоянного жителя другой страны было предостаточно.

Задача нашего будущего менеджера состояла в том, чтобы выбрать оптимальную стратегию для получения клиентом желаемого с учетом всех его обстоятельств. На вакансию откликнулись пятьдесят четыре человека. Мы с Женей дневали и ночевали в офисе. Интервью шли в режиме нон-стоп. Однако Женька, задавая вопросы из личного опыта, браковал всех. Ни дипломы МГИМО, ни опыт работы в международных компаниях не гарантировали успеха. Кандидаты не понимали разницы между выездами по профессиональным иммиграционным программам и по рабочим визам, между долгосрочными студенческими визами и визами, полученными по грантам зарубежных вузов. Практически никто не говорил на английском свободно. Это была катастрофа.

У Женьки оставался один день до отлета в Канаду. В середине предпоследнего дня я на пару часов отъехала по делам, а вернувшись, увидела сияющее лицо друга.

– Я нашел его, – ликующе прошептал он.

На «пыточном» кресле для соискателей сидел черноволосый приятный мужчина лет тридцати пяти. При виде меня он учтиво привстал. Женя представил меня по полной программе и продолжил собеседование.

Кандидат по имени Марк блистал. Сходу предлагал стратегии для эмиграции гипотетическим клиентам, получившим приглашение на работу, но имеющим проблемы с образованием, опытом и подтверждением квалификации. Объяснял нюансы получения ВНЖ для профессионалов в сфере финансов, менеджмента и маркетинга. Поражал знанием тонкостей юридических правил переезда на основании заключения брака и воссоединения семей. Словом, это было стопроцентное попадание в яблочко.

Папа у Марка был канадцем, и мальчик часть жизни провел в странах Британского содружества. Английский его был идеален. Потом по неясным причинам он с мамой вернулся в Ярославль и там окончил школу, поступил в Плехановку. Пробовал переехать в Канаду, но что-то пошло не так, и на момент нашей с ним встречи он с женой снимал комнату в Москве, занимаясь в основном переводами.

В общем, уезжал Женя, как сейчас говорят, «с горящими глазами», оставляя компанию в надежных руках.

Новый сотрудник оказался невероятно трудолюбивым и, вне сомнения, гением юридической практики. Он мотался по всей России, встречаясь с потенциальными клиентами в любое время дня и ночи. Казалось, он знал все, что только можно знать в области международного права. Его работа в тандеме с зарубежными консультантами ежедневно укрепляла репутацию GLASHA.

Вскоре одним из наших клиентов стал Лева Зильберштейн. Он был полностью очарован Марком. Глядя на сумму, которую Лева переводит на счет канадского банка, я не смогла сдержать волнения и спросила:

– Лев Семенович, а вы не боитесь?

– Ну, если не вам с Марком доверять, то кому еще в этой жизни? – философски ответил он вопросом на вопрос.

Постепенно выяснилось, что нам нужны еще сотрудники. Марк рьяно взялся проводить интервью, и к концу года в GLASHA работал уже целый штат. Скромная Маргарита, консультант по Западной Европе, немолодой, опытный адвокат-международник Борис Соломонович и секретарь Татьяна, которая была выручалочкой для всех. Но первую скрипку по-прежнему играл Марк.

Было невероятно увлекательно следить за его работой. Например, обращается к нам с заказом на бизнес-эмиграцию в Канаду предприниматель, занимающийся колбасами. Через пару дней у него на столе уже лежат не только все экономические расчеты по финансовым вложениям в экономику Канады (необходимые для получения долгосрочной визы), но и бизнес-план по открытию производства колбас в местных реалиях, все технические регламенты, анализ рынка и деятельности конкурентов и т. д.

Однако на этом Марк не останавливался. Он пробивал самого клиента на предмет судимости, нахождения в списках Интерпола (а такое тоже бывало) или визовых нарушений. В решении вопросов бизнес-эмиграции ему не было равных.

Кроме всего прочего, у него было еще особое качество: в беседе с ним появлялось ощущение, что разговариваешь с лучшим другом. Это чертовское обаяние чрезвычайно привлекало и располагало к нему клиентов и особенно клиенток.

«Какой потрясающе умный, тонкий человек! – не раз и не два я слышала от посетителей восторженные отзывы о нем. – Редко такого встретишь!»

«Знай наших!» – мысленно улыбалась я с гордостью за такого замечательного Марка.

Естественно, я старалась при любом случае повысить ценному сотруднику зарплату или выплатить премию, так как отчетливо понимала, что именно на нем держится вся наша деятельность. Однажды я предложила ему стать генеральным директором фирмы, на что он со смехом ответил отказом: нет, мол, такого счастья мне не надо – слишком большая ответственность, а у меня совсем нет лидерских качеств. «Я – гений коммуникации».

Вскоре его зарплата превысила мою и Женину вместе взятые. Наступал Новый, 2016 год. Зильберштейны получили визы и отправились строить новую жизнь.

А я прямо перед праздниками разболелась. Врачи подозревали воспаление легких. Но, несмотря на это, я помнила: сотрудникам надо раздать премии, а все деньги хранятся в рабочем сейфе.

Я решила ехать в офис как можно раньше, чтобы не стоять в пробках, и, наглотавшись таблеток, заказала такси на шесть утра.

Мы быстро домчались до центра по еще сонной заснеженной столице. В окне моего кабинета почему-то горел свет. Я тихонечко открыла дверь и поднялась на второй этаж.

Марк стоял возле распахнутого сейфа. В руках он задумчиво крутил банковскую резинку. Металлический шкафчик был пуст. Машинка для пересчета денег тихо шуршала на столе. Рядом стоял полуоткрытый кожаный портфель, внутри него виднелись запакованные купюры.

Смысл этой сцены не сразу дошел до меня. Ее можно было интерпретировать как угодно, но я точно знала одно: «ценного сотрудника» в этом кабинете не должно быть ни при каких обстоятельствах.

Гений коммуникации

– Доброе утро, – холодно поздоровалась я.

Он вздрогнул, испугался. Лицо по-бабьи расплылось, рот задергался…

– Что ты здесь делаешь? – в моем голосе зазвучали чужие металлические нотки.

– Привет, – он сглотнул и облизал пересохшие губы. – Тебе уже лучше? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я хотел зарплату ребятам раздать, пока ты болеешь.

– Откуда у тебя ключ от сейфа? – продолжала я допрос.

– Ты сама мне дала, забыла, что ли? – он наконец расплылся в своей фирменной открытой улыбке.

– Я сама раздам зарплату, спасибо за помощь.

Я все еще не могла поверить в происходящее.

– Кать, да ты чего? – заговорил он со мной, как с малолетней дурочкой. – Думаешь, я себе беру, что ли? – Он натужно рассмеялся: – Ничего себе заявление, вообще-то я могу и обидеться.

– Просто положи деньги обратно, – сухо произнесла я.