Долина

В районном центре Арбулак уже ждали два импортных мощных горных грузовичка, произведшие неизгладимое впечатление на местных жителей. Они все очень интересовались, что, куда и зачем, а также – сколько стоит такой грузовик. Крис объяснил без тени улыбки, что грузовичок стоит четыреста двадцать шесть тысяч американских долларов, а купить его можно только по предварительной записи на автомобильной бирже в городе Детройте.

Относительно же целей экспедиции он объяснил, что имеет строжайшее распоряжение записывать всех, кто этим вопросом интересуется, для последующей передачи списков в Службу Безопасности, во избежание проникновения шпионов. Это обстоятельство, а также визит камуфляжного Ардалиона к местным властям резко уменьшили толпу вокруг экспедиции. Местные жители почему-то не сильно любили Службу Безопасности, хотя никто из них никогда с ней дела не имел. Но эта таинственность, увы, была необходима, чтобы местные жители не стали следовать за экспедицией в поисках заработка и не нашли бы проход в Долину.

В грузовички все перегрузили и доставили на удобную для старта поляну на высоте около 2300 м, которую высмотрели еще в прошлом году участники первой экспедиции.

Затем туда прибыл основной состав экспедиции в количестве тридцати двух человек. Передовая группа из восьми альпинистов во главе с Высоким должна была выступить сразу же, забирая часть груза. Ей предстояло поставить лагерь в Предбаннике, затем пройти в Долину, сойти вниз, прокладывая спуск для основной группы, то есть навесить веревочные перила, и сделать промежуточные площадки для хранения грузов. Потом, спустившись, внизу найти удобное место для базового лагеря. Главную группу, которая состояла из специалистов, остальных альпинистов, Эльвиры и Ежика, возглавлял Саныч. Она должна была доставить основной груз, в первую очередь мобильную лабораторию, и подойти дней где-то через шесть. Ежика нес, конечно, Саныч в специально переделанном рюкзаке.

Если несколько забежать вперед, этот план в общем и целом удалось выполнить без больших приключений, хотя мелких неурядиц хватало, как в любой большой экспедиции.

И снова Предбанник

…завтра в горы.Нам надо торопиться.Подъем к шести часам.Кончайте чай, ребята!Оставьте разговоры.Задания и картыя приготовлю сам.(Вс. Рождественский)

И вот снова Высокий с командой в Предбаннике, в старом прошлогоднем лагере. Вокруг столь же пышное буйство природы, дополнительно украшенное множеством синих альпийских незабудок, разноцветных тюльпанов, алых маков, кустами рододендронов и многих иных цветов. Протекавший недалеко ручей обеспечивал путешественников вкуснейшей водой. Готовили в основном на примусах. Правда, за дровами для вечернего костра идти приходилось далековато, но что поделать, в горах это вечная проблема.

Впервые попавший сюда радиоинженер Маркони восхитился:

– Уже здесь так здорово, а что же тогда будет в Долине?

– Ты только увидишь ее, и сразу обалдеешь, – ответил ему Ледокол. – Это как любовь с первого взгляда.

Эти слова были настолько неожиданны в устах Ледокола, что все невольно на него оглянулись. Но никаких шуток и насмешек, как можно было бы ожидать при других обстоятельствах, не последовало. Высокий и Крис, уже видевшие Долину, подумали одно и тоже: «А ведь точно сказано!»

Но, главное, теперь уже не надо было спешить, как в прошлые годы, времени было достаточно. Вечером у костра Высокий отдавал распоряжения:

– Завтра будет пробное прохождение Козленка, только до выхода в Долину. Внимательно смотреть, не произошло ли чего-то за год внутри, осыпа́ния там или что-либо еще. В принципе, я думаю, можно весь путь и часа за полтора пройти, но мы не будем торопиться. Осторожность – прежде всего. Около выхода из Козленка найдем где-нибудь площадку для груза, перебросим часть его туда. Прежде всего, палатки, продукты, основные веревки и крючья. По очереди пойдут все. Зато послезавтра будет существенно легче.

Итак, завтра в первой группе стартуем: я, Крис, Ледокол, Солдат, Лесник. Соответственно, здесь остаются – Гарринча за старшего, Фома, Маркони. Эти трое пойдут во второй группе. Думаю, дважды завтра сходить успеем. Но Маркоша должен сначала добиться нормальной связи, иначе – четвертование, колесование, децимация, а если и это не поможет, то неделя без компота.

– Изверг, – буркнул Маркони.

– Это еще слабо сказано, – поддакнул Крис. – Я уже давно заметил, что у него пунктик на этом компоте. Просто маньяк какой-то. Видно, детдомовский.

– Так, остряки, ладно. Завтра подъем в шесть, выход в восемь. Дежурит утром… ну, допустим, Фома. Ну, все, барбосы, спать пора.

– Значит, так, Фома, лично мне утром кофе подашь прямо в палатку, – томным голосом изнеженного римского патриция изрек Крис, – очень крепкий, с сахаром. Можно даже без сливок, я согласен просто с горячим молоком.

– За такую наглость я могу тебе только холодной воды вылить в спальник, – смеясь, отвечал Фома.

– После этого ты – грубый, неотесанный мужлан, которому не дано понять мою тонкую душу!

– Да где уж мне!

Народ веселился.

Два слова курсивом. Фома

Еще с Политеха он был известен своим скептицизмом во всех изучаемых предметах. Постоянно требовал от преподавателей доказательств делаемых ими утверждений, чем многих из них весьма раздражал. Прославился тем, что в физлаборатории оказался единственным студентом за три года, кто не смог получить правильный результат по теме «Математический маятник».

– У нас тут какая-то странная гравитационная аномалия, – сказал он преподавателю. – Частота получается выше теоретической на два процента. Я два раза переделывал.

– Да, именно на два процента. Давайте зачетку, – ответил тот. – Первый раз за три года пятерка. Только тут не гравитационная, а магнитная аномалия. Я давно уже под столом вделал магнит, чтоб проверить, кто меряет честно. У них-то и не должно было совпадать с теорией. Так вот, только у вас одного и не совпало. Поздравляю. Вы – настоящий ученый.

Однажды давно он чем-то поранился на даче, ему сказали это, но он, не почувствовав боли, утверждал, что это томатный сок. И только лизнув свою руку, с удивлением констатировал:

– А действительно, кровь!

Оттого и получил прозвище – Фома неверующий.

Крис говорил, что если Фоме отрубить голову, то Фома этому не поверит, пока не увидит своими глазами.

Во многих экспедициях нередко оказывался завхозом. У него получалось.

Два слова курсивом. Лесник

Лес он действительно любил – так же, как и горы, но прозвище получил не поэтому. Как-то ездил по турпутевке в Норвегию и там удивительным образом ухитрился заблудиться в местном лесу. Благополучно нашелся и вернулся домой уже с новым именем – Норвежский Лесной. Имеет кота той же породы. Впоследствии плавно сократился до Лесника.

Два слова курсивом. Гарринча

В детстве был маленьким и легким, вырос и окреп только к концу школы. Много играл в дворовый футбол, и ему здорово доставалось в жестких стычках. Однажды, ему было лет двенадцать еще, его здорово «подковали» в одной игре, и на ноге образовался громадный синяк. Мальчишке было больно, он чуть не плакал, но продолжал играть, хромая. И при счете 9:9, ковыляя, как подстреленная птичка, непостижимым образом ухитрился просочиться между двух здоровенных защитников и пробил вратарю «в домик».

– Ну, ты даешь! – заорали ребята.

– Такое мог только Гарринча! – сказал кто-то восхищенно, и эти слова сделали его абсолютно счастливым. Так и родилось это прозвище.

Вход в Долину

Сегодня утром в горы,чуть зорька тьму разгонит,За розовою медью,за голубым свинцом!Сегодня утром в горы.Оседланные кониХрапят, звеня подковой,перед пустым крыльцом.(Вс. Рождественский)

Высокий был ранней пташкой и вставал легко. Ровно в шесть он расстегнул спальник, сел и пропел соседу по палатке Крису:

Вставайте, граф,Рассвет уже полощется,Из-за озерной вынырнув воды…

И тут же вылез наружу. По привычке прежде всего обратил внимание на погоду, которая была совершенно распрекрасной. Высокий улыбнулся: «Все будет хорошо!».

Крис же был «совой» в крайней степени, и ранние подъемы в горах были для него мученьем. Когда минут через десять Крис выполз-таки из палатки и стоял, пошатываясь, с полузакрытыми глазами, он услышал рядом:

– А вот и вышеупомянутая «прекрасная молочница». На вот тебе, пей.

Крис открыл глаза. Перед ним стоял Фома, протягивая кружку с горячим кофе с растворенным в нем сухим молоком. Крис протянул обе руки, взял горячую кружку и с наслаждением сделал глоток.

– Фомушка, родной, это же просто нектар. У меня нет слов! Спасибо тебе. Это чудо!

– Но, Кристобаль, должно же быть когда-то на свете счастье! Вот я тебе его и принес.

Крис отхлебнул еще и добавил:

– Вот ты даже сам не понимаешь, Фома, какую ты великую вещь сейчас произнес!

– Ну, где уж мне понять такую тонкую душу!

Высокий тоже пил кофе и слушал их, улыбаясь. Сегодня ему не хотелось никого торопить. Предстоял Великий День!

* * *

Как обычно, выход немного задержался, но в девять утра первая четверка вошла в Козленка и собралась в Холле (напомним, так назвали заметное расширение прохода метрах в двадцати от входа).

– Так, парни, смотрим очень внимательно, что нового по сравнению с прошлым годом, особенно признаки осыпания, если есть. Осторожность – прежде всего. Я впереди, Ледокол замыкает.

Шли спокойно, и никакого нервяка, как в прошлом году, Высокий не ощущал. По следам на полу было видно, что животные по-прежнему здесь ходят, но немного. Ничего вызывающего опасения не было.

В этот раз, хоть и с рюкзаками, но прошли до конца Козленка довольно быстро. Снова вошли в зеленое буйство Долины, и снова радостное солнце пробивалось сквозь листву. Какие-то сильные цветочные запахи кружили голову. Все сидели на рюкзаках и улыбались. И Солдат, и Лесник молчали, но видно было, что они впечатлены.

– Это еще что, здесь почти ничего не видно, – нарушил молчание Ледокол, – а вот тут рядом есть полочка, оттуда такой вид!

– Вот, кстати, вы с Крисом и навесьте туда перила, – приказал Высокий. – Останется время – дадим ребятам, Солдату и Леснику, взглянуть оттуда. Это действительно нечто удивительное. А мы пока поищем место для склада.

Быстро нашли неплохую площадку недалеко от выхода, чуть правее и ниже, расчистили кое-как от травы. Забили несколько крючьев и навесили карабины, к ним прицепили рюкзаки. Вскоре Ледокол заорал, что у них все о’кей.

Через полчаса вся команда сидела на Балконе – так назвали ту полочку – и любовалась Долиной. Впечатление от нее было еще радостней, чем в прошлом году.

– Похоже, что девушка тоже подготовилась ко второму свиданию, – Ледокол напомнил Крису его прошлогоднее высказывание.

– Ей и готовиться не надо, она прекрасна всегда, – ответил Крис как-то неожиданно серьезно.

– Ну, а ты что молчишь, Солдатик-братик? – это уже Ледокол.

– А что тут скажешь? Я балдею, – и тихо добавил, отвечая каким-то своим мыслям: – Все теперь будет оправдано, все!

Тут Лесник первый очнулся и достал кинокамеру.

– Такая красота, – бормотал он – но интересно, что получится.

Через некоторое время Высокий пробормотал:

– Ох, сидел бы тут вечно, да надо дело делать. Значит, так. Давайте попробуем сегодня метров пятьдесят пройти вниз. Посмотрим, каково это. Пойдем не по самому дну расщелины. Там мягкая почва, какой-то ручеек хиленький, и все травой поросло. Правее ручья, видите, эта бульба нависает, неудобно вдоль нее будет идти.

Бульбой он назвал громадный, метров сорок-пятьдесят высотой, каменный выступ.

– Потом как-нибудь слазаем на нее. А вот на нашей стороне, слева от ручья, похоже, идет поросший травой не очень крутой каменный склон. Там и будем навешивать перила. Вдоль них и проложим тропочку, чтоб ходить было в дальнейшем удобно.

Следующий час прошел в попытках найти правильную тактику спуска сквозь заросли, прежде всего, правильную прокладку пути по склону, и часам к двум упомянутую тактику вроде нащупали. Первые метров шестьдесят веревочных перил были навешены. На маленьком привале Ледокол торжественно указал на следы прохождения каких-то животных.

– Значит, мы правильно идем!

– А может, это тот самый прошлогодний козленок?

– Он сейчас уже, небось, не козленок, а горный козел!

– Это волшебный крылатый козел Гиркус, римский побратим эллинского Пегаса, – вдруг заговорил Крис театральным голосом. – Служит послом по особым поручениям… э-э… при Юноне и Диане.

– Скорее, не послом, а козлом по особым поручениям, – вставил Ледокол.

– Ну, Пегас – это, кажется, что-то по искусству, а вот этот Гиркус по каким таким особым поручениям? – иронически заинтересовался Солдат.

– Ну, разное, там… по лечебной физкультуре, например, – ответил Крис несколько туманно.

– Это с кем он там, с Дианой лечебной физкультурой занимается? Ну-ну, – ухмыльнулся Солдат.

– Ну вот, опять они все опошлят, – засмеялся Крис.

– А что ж тут пошлого? – подхватил шутку Криса Лесник. – Богиня охоты, носится по лесам целыми днями, наверняка у нее есть сопутствующие профзаболевания. А тут как раз и волшебный козел с полезной гимнастикой. И вообще, Козел – это звучит гордо! Вы только послушайте – Гиркус!

Народ веселился: Крис в своем репертуаре!

– Не, парни, а вы чуете, какие ароматы? Просто как оранжерея в Ботаническом саду. С ума сойти можно! – говорил Лесник. – Вы только посмотрите. Хвойные все тут, и сосна, пихта, лиственница, елок еще, правда, не видел. И можжевельника.

– Точно, – добавлял Ледокол. – И здесь не только альпийские… А вот я чую и можжевельник. О, а вот и снова рододендрон, кстати!

Возвращались в базовый лагерь еще засветло, в прекрасном настроении. Лесник, проходя по Козленку, все время распевал что-то вроде: «Родо-додо-додо-дендрон, родо-дендрон, дродо-до», но это никого не раздражало, а только веселило.

В лагере Маркони доложил, что связь здесь по-прежнему очень неустойчива, большие помехи. С группой Саныча удалось связаться только два раза, на одну минуту и на тридцать секунд.

– Это бывает в горах, особенно когда поблизости какие-то большие рудные месторождения залегают. Но я понял, что они двигаются по графику. Ну, еще пока и прохождение радиоволн нестабильно. Может, завтра лучше будет.

– Нам надо будет завтра попробовать связаться с тобой из Козленка и из Долины, – сказал Высокий.

* * *

КСС. У вечернего костра прошло совещание. На следующий день был назначен спуск в Долину.

Пришли!

Утром вышли: Высокий, Крис, Ледокол, Солдат, Лесник, Фома.

Несмотря на крутизну склона, и густую траву, и кустарник, спуск вниз шел удачно. Через каждые метров двадцать-тридцать старались найти опорные площадки, с учетом дальнейшего использования этого пути. Между ними навешивались перила.

Ущелье расширялось, появились группы лиственных деревьев – буки, дубы. Слышались детски-восторженные крики:

– Ой, вот и шелковица!

– Абрикос! Почти созрели уже…

– Дикий миндаль!

– Яблоня! Яблочки кисленькие, но приятные!

* * *

Пейзаж быстро менялся на равнинный, вскоре невдалеке внизу сверкнула река. Сверкающий поток метров двадцати шириной быстро двигался перед ними слева направо, создавая водовороты и воронки. Высокий послал народ в разведку.

Вверх по течению виднелись симпатичные лужайки, покрытые цветами, за ними смешанный лес. Места для лагеря там, видимо, значительно больше.

– Вода-то, вода какая чистая!

– Ребята, ребята, сюда! – раздался радостный голос Фомы.

Часть опушки вдавалась в лесной массив как бы заливом, и эта поляна, шириной метров шестьдесят примерно, вся была покрыта земляникой. Спелой, крупной, красной-прекрасной, совершенно роскошной ягодой!

– Господи, ну ведь бывает же такое чудо на свете!

Уже было четыре. Надо было ставить лагерь, и народ вопросительно посмотрел на Высокого.

– Командир, что скажешь?

Высокий был высок не только ростом и знал, что иногда можно нарушать все правила. Надо только хорошо понимать, когда бывает это «иногда».

– Ну, ладно. Пятнадцать минут даю. Не больше! Ну, прямо, как маленькие…

Но радость не меряется секундомером. Здоровенные парни больше часа бродили по поляне, иногда сидели с блаженными улыбками, как дети, перемазанные красным соком. Время было забыто.

В полшестого Высокий обещал всем Варфоломеевскую ночь, и публика потянулась назад к рюкзакам.

– Это Долина нас так приветствовала. Эта Земляничная Поляна – это ее хлеб-соль нам, – сказал за ужином Крис.

Никто и не возражал. Усталость навалилась мгновенно, и все быстро заснули. Высокий включил рацию, попытался было связаться с Маркони, но, кроме дикого воя в наушниках, он ничего не услышал. Лишь на несколько секунд вдруг прорвалась из какого-то безумного далека и полоснула его по сердцу мелодия из далекого прошлого:

Мне б забыть,не вспоминатьэтот день, этот час…* * *

Зато следующий день был полон забот и прекрасных открытий.

– Так, – сказал за завтраком Высокий. – Общий план такой. Пока остаемся здесь, если не найдем чего-то радикально лучшего. Окончательно решит Саныч. Далее, разведка территории вверх и вниз по течению. Кстати, предлагаю назвать речку Живинка. По глазам вижу, что все «за». Так, утвердили. Далее, поиск места для переправы. Это сделаем мы с Лесником. Остальные – подготовка мест для палаток основной экспедиции. Не знаю, есть здесь сушины или нет. Пока их что-то не видно, надо поискать. Найти удобные подходы к воде для разных нужд. Найти два места для туалета. Стоять долго, сами понимаете. Потом сколотим там какие-нибудь будки.

Так, внимание! Очень важно. Принцип – не гадить! Здесь должен быть совсем особый режим. Долина нас пустила, она смотрит, как мы ведем себя. Думайте, что хотите, но она на нас смотрит. Мы должны ее беречь и не обижать. По минимуму рубить. Без нужды лучше вообще ничего не рубить. Жечь костры тоже будем по минимуму.

Так, что дальше? Мусорную яму надо будет сделать. Непищевой мусор будем стараться выносить из Долины, а то быстро тут загадим все. Хоронить его будем в Предбаннике или где-то еще подальше. Да и пищевой, может быть, тоже. Надо подумать.

Да, и пока что поодиночке стараться не ходить. И кто-то всегда чтоб был в лагере. Осторожность пока не помешает…

– А можно хотя бы пописать сходить поодиночке, гражданин начальник? – съехидничал Крис. – Ну, что ты, Высокий, так смотришь, правда? Я, что, теперь и слова не могу сказать, да? Я вообще молчал всю дорогу.

Все засмеялись: Крис молчал всю дорогу – отличная шутка!

* * *

А вечером у костра все вперебой делились впечатлениями.

– Запахи везде – это с ума сойти!

– А это вот что за цветок, Ледок? Лесной, а ты знаешь?

– А я нашел вишню! Правда, кисловата еще.

– Для мусорной ямы место вроде есть, туда вот метрах в ста.

– А на том берегу какие-то, вроде как, зайцы днем бегали. А может, и барсуки, не разобрал.

– Ну да, конечно, они же практически неотличимы!

– Мы с Лесником присмотрели место для переправы. Завтра попробуем. Вот, думаю, что еще нам надо сверху взять из снаряжения, – говорил Высокий.

– А мы вон там видели кедр.

– Не может быть! Здесь – сибирский кедр?

– Точно! Ледокол его чуть не завалил лбом. Но кедр в последний момент увернулся!

Ледокол добродушно отбивался от дружеских подколок:

– Да ну вас, трепачи!

* * *

– Тут вообще такой, можно сказать, зоопарк для растений.

– Флоропарк.

– А птицы!

– Да, как здорово здесь птицы поют!

– Ага, особенно дятлы.

– А, кстати, знаете, что у дятлов стук – это их телеграф такой?

– Да, это они передают друг другу, что приплыл Ледокол, а это значит, что всем – крышка!

Тут Ледокол встал и медленно, с расстановкой произнес:

– Некоторые, – выдержав тяжелую паузу, он обвел всех суровым взглядом, – ошибочно полагают, что мое терпение беспредельно.

На несколько секунд стало тихо. Потом был взрыв восторга:

– Ледокоша, это гениально!

– Вот это сказал, так сказал!

– Высечь на мраморе – на века!

– Шекспир отдыхает!

– Это будет посильнее, чем «Фауст»!

– Чем «Илиада»!

– Чем «Колобок»!

Ледокол не выдержал и сам засмеялся:

– Да идите вы, звездоболы хреновы!

* * *

– Вот что здесь радует – никаких следов человека.

– В этой ситуации – радует.

– Вообще, какое-то радостное место.

Так шумели они целый вечер, делясь впечатлениями, смеясь, перебивая друг друга, как мальчишки. Высокий же все это время делал записи в дневнике.

* * *

Из дневника Высокого

«…июля. Это был наш первый полный день в Долине. Пока все нормально, тьфу-тьфу. Похоже, тут много необычных растений. Вся листва какая-то пышная, сочная. Настроение у народа приподнятое, как будто все под хмельком. Воздух пьянит. Действительно, радостное место!»

* * *

Потом он велел Крису и Леснику рано утром идти обратно в базовый лагерь База-0 в Предбаннике. Надо было проверить, реально ли обернуться за один день туда и сюда, узнать у Маркони о движении Саныча с основной группой, и притащить сверху побольше крючьев и веревок для переправы.

– Крис, хронометрируйте весь путь. После пятнадцати назад выходить нельзя, а то придется спускаться в темноте. Тогда вернетесь послезавтра. Лесник сменит Гарринчу. Лес, ну, не дуйся ты, потом и тебя сменят. Ну, кто-то же должен быть в Базе-0.

– Ну, а теперь, – продолжал Высокий, – смертельный номер. Повторять запрещаю.

И он легонько чиркнул себя острым лезвием ножа по тыльной стороне запястья. Сразу же неровной полосой выступила кровь.

– Ты что, охренел?

– Спокойно. Вот перекись, бинт. Кристо, перевяжи, давай. Завтра посмотрим. Крис, я сказал, не вздумай повторять!

Но Крис и не стал повторять, а, взяв головню из костра, прижег тыльную сторону ладони.

– Да вы что, парни, ё…улись тут все?

– Это просто эксперимент, мы ведь ради этого и пришли.

Вот и Саныч

КСС. За следующие несколько дней была налажена переправа через Живинку, выкопаны ямы для мусора и туалетов, поставлены жилые и технические палатки, сложены очаги, повешены тенты для кухни и столовой, и сделано еще многое другое.

* * *

Через три дня подошли Саныч с основной группой. Туда же, в Предбанник, вышли Высокий, Крис, Ледокол. Много тут было всякой суматохи, рассказов, упаковки, перевязки и перекладки грузов. Особенно много проблем было с мобильной лабораторией, которую надо было аккуратно распределить по рюкзакам. Больше распоряжался Высокий, а Саныч много внимания уделял Ежику, который неважно себя чувствовал из-за акклиматизации и высоты.

Вновь пришедших, альпинистов и специалистов, провожали в Долину группами по три-четыре человека люди из группы Высокого. Особо внимательно сопровождали и в Козленке, и вниз, в Долину, Ежика, в спецрюкзаке Саныча, под конвоем трех человек. Эльвира шла позади мужа, все время подбадривая сына.

– Смотри, малыш, этот путь нам показал один маленький козленок. Папа и Высокий его видели. У него болела ножка, но он ее вылечил.

– Мам, а почему темно? Я боюсь!

– Не бойся, малыш, мама и папа с тобой. Мы идем в одно чудное место. Будем собирать землянику.

Но Ежик боялся необычной темноты и все время плакал. Однако когда вышли в Долину, он перестал плакать и с интересом стал озираться вокруг.

– Смотри, малыш, смотри, зайчик побежал!

– Зайка! Мама, зайка!

Когда спустились, очень уставший ребенок тут же заснул. Палатка для него и Эльвиры была уже готова, и она тут же унесла Ежика в нее.

– Так, народ, – выступил Саныч, – распределяйтесь по палаткам и устраивайтесь. Завтра же все химики, ботаники и прочие наукообразные начинают свою работу. Времени терять нельзя. А альпинисты завтра обустраивают лагерь. Перебазироваться не будем.

* * *

Поздно вечером у костра, когда большинство уже спало, остались лишь несколько человек.

– Саныч, смотри на запястье! – Высокий протянул руку.

И что такого в твоем запястье?

– Не видишь?

– Ну, не вижу, и что?

– Вот эта узенькая полоска?

– Ну, полоска, еле видна, и что? Слушай, хорош уже тут ребусы мне…

– Это же прекрасно, что ты ничего не видишь! Помнишь Ледоколову царапину? Так вот, четыре дня назад я резанул здесь ножом. А теперь уже ничего нет. У меня давно похожий же шрам был, так он пять лет уходил.

– Ага! А ты еще по шее полоснуть не пробовал?

– Дуралей! – засмеялся Высокий. – Кстати, а где Крис? Кристо, как твой ожог?

Подошел Крис, размотал бинт.