Чужие причуды – 3. Свободный роман

– Шекспировские страсти! – что-то такое Алексей Кириллович слышал. – Попили чайку?!

– Увы, – нунций блеснул глазом, – каждый из них выпил чаю с Полонием.

– Кажется, Полоний был дядей Гамлета? – Вронский вдруг полез в азы.

– Гамлет его за своего дядю, – туманно как-то ответил нунций. принял

Глава третья. Темный предшественник

Алексей Кириллович шел по набережной, мало обращая внимания на толпу, сквозь которую он направлял свои одинокие шаги.

Он думал, если он зайдет к Анне – все упадут.

Нет повторения без повторяющего – он, наконец, решился.

Вещи обнаруживали себя как : в штольне оборудовали швальню: в шахте лифта невысокого, но аристократического с виду дома лифтер переругивался с шахтерами. другие

Полувзрослый мальчик открыл ему – бросил на вошедшего полуиспуганный, полувопросительный взгляд.

Вышла пауза. Черная гуттаперчевая тросточка отразилась в старинном зеркале.

Мебель была вся золоченая, обита пестрым ковром, на манер гобеленовых изделий.

Навстречу выйдя в вицмундире, Каренин поздоровался рукой. Он, Анна и Сережа как-то сливались вместе. Вронский расправил полы сюртука и сел на центр стула.

Скоро завязалась беседа.

– Как в своем здоровье быть изволите? – спрашивали друг друга.

На Анне был тюлевый чепец с широким рюшем, надвинутый на самый лоб, так что волос совсем было не видать; тафтяное платье с очень высоким воротом и около шеи – тюлевый же барок; она накинула на плечи черный шелковый палантин.

Из зимнего сада доносилась трансляция речи Ленина:

– Опора в старом дворянстве обеспечивает прочность новой системы! – Ильич хрипел.

Анна, выйдя, возвратилась в белом барежевом платье с кружевною оборкой, сквозь которую бежала пунсовая ленточка.

– Водочки не выпить ли перед обедом? – Каренин упустил нить разговора.

Теперь он отличался во всякого вида спортах и слыл прекрасным стрелком.

– Я отдал дань молодости и давно распрощался с ее увлечениями, – ответил Вронский.

Анна после выпитой рюмки обвела рот пальцем, сказала: «Крепка!» – и рассмеялась.

Никто не держался за мысль – каждый готов был к неожиданностям.

Подали фаршированную щуку, утку, вальдшнепов, бруснику, моченые яблоки, рыжики в сметане, грузди, кисло-сладкое мясо, жареного леща, окорок ветчины и много мацы.

Невольно сравнивая Анну с Владимиром Кореневым, мысленно Вронский складывал их вместе и тогда тот, получившийся третий разворачивал себя в поле осознания ошибки.

– Нет, нет и еще раз нет! – в этих заклинаниях почувствовалась скрытая насмешка.

Древняя еврейская религия, простая, строгая, лишенная утонченной догматичности, состоит почти из одних отрицаний.

Темный предшественник вмешался.

Толстой изобличен был в заблуждении.

– Послушание паче поста и молитвы! – напомнил Ленин.