Война, которой не будет?

Улицы там под перекрытиями погребенными толщей снегов днем и ночью освещены крохотными искусственными солнцами. Может быть, поэтому, вырубленные прямо в скальном грунте «дома» редко имеют настоящие окна, и играют яркими красками нарисованных и вылепленных фасадов. Все «строения» примерно семиметровой вышины, но едва ли найдете два похожих. Перед каждым «домом», слитым с соседними постройками материнской породой, располагается то простенький с «альпийской горкой», то экстравагантный или банально экзотический садик. Этакий минидендрариум, площадью чуть больше чем с полторы косых сажени. В большинстве своем эти шедевры миниатюрного ландшафтного дизайна прерываются только неповторимыми входными подъездами, если это жилище; витиеватыми столиками и креслами под цветастыми маркизами, если кафешка; стенами, то строгими, то награжденными совсем уж буйной фантазией, если офис деловой фирмы или магазин по доставке чего бы то ни было. Потом следует выдраенный до зеркального блеска мозаичный тротуар. А далее на центральных улицах и в переулках достаточно далеко закинувших свои хоботы, не слишком спешно текут самодвижущиеся дорожки. Только на главной площади, где семь лучей разбегаются проспектами, а остальные два, это выходы к морскому порту и некрополису, прозрачный купол не часто и скупо подсвеченный живым солнцем, почти теряется в сорокаметровой высоте.

Там же на площади находятся основные святилища государства. Вынужденные мирно соседствовать, располагаются православная церковь и католический костёл, протестантская кирха и синагога, буддийский храм и мусульманская мечеть. Ну и конечно, тут же главные капища – дом правительства и центробанк. Первое устанавливает законы, по которым каждый гражданин и «юридическое лицо» платит прогрессивный налог с дохода. Второе отслеживает – правильно ли уплатил, что в принципе нетрудно, т.к. наличных денег, кроме редко вытаскиваемых на свет монет из драгметаллов не бывает. Все-все расчеты через строго индивидуальные счета единственного банка. Трудно укрыть левые доходы без всякой налоговой инспекции. Может поэтому, на площадях и улицах нервно спешащих людей вы не встретите. Да и редко бывает то, что мы привычно называем толчеей. Вот только по торжествам.

По довольно не редким торжествам, длящимся, как правило, не один день, все свободное пространство забито веселящимся народом. Вот тогда, без часов, вообще невозможно понять, день это уже или еще ночь. Как и на поверхности, разглядывая на звездном небе колоритное полярное сияние, Вас трудно будет убедить, что наступил полдень. В короткие праздничные каникулы, лишенные не только национальностей, но и рас, граждане гуляют от всей души. Большинство патетичных нарядов, особенно у женщин, составляет экзотическая раскраска, наносимая на полностью обнаженное тело, прикрытое только браслетами на руках141. Я, вот лично, могу перепутать когда надо одеть, а когда надеть, поэтому предпочитаю раздеть.

О, а какие там танцы – особенно парные, но при этом настолько естественные, что не кажутся порные, по крайне мере не более, чем известная нам ламбада или танго, которое, в основном, для профи. Видимо всё это влияет на ревностное слежение гиперборейцев за своими фигурами. Вполне возможно, стройными и подтянутыми их делает весьма специфическая пища, состоящая из вымерянной калорийной массы. Этакая жиденькая каша мало привлекательная на вид для приезжих. Жителям континента почти все меню покажется чем-то типа суп-пюре разнообразных цветов и оттенков. Ну а как, когда кроме рыбы почти всё приходится завозить с материка? Правда, большинство овощей и свежие ягоды, включая арбузы, в любое время свои, свежие. Зато фрукты, почти без исключений, и даже репа пареная, – привозные.

В буднее время, Гиперборяне, при желании, работают четыре дня из пяти, по десять и более часов, если учитывать все перерывы и часовой послеобеденный отдых. В свободное время они пропадают в клубах, больше напоминающих бани-бассейны-солярии совмещенные с тренажерными залами, и очень неохотно приглашают к себе гостей в дом. Но не надо думать, что вся жизнь свободных граждан протекает только внутри полиса. Едва позволяет погода, устремляются они на поверхность, чтоб оторваться в гонках на снегоходах по снежной целине и автомобилях по специальной ледовой трассе, которую, вряд ли сможет пройти до финиша профессиональный гонщик с «большой земли». И дети, и взрослые с удовольствием несутся на санках по головокружительным желобам ледяных гор, когда потеплеет до минус двадцати или просто катаются на лыжах любуясь северным сиянием. Это зимой длящейся девять с хорошим лишком, месяцев. А в разгар полярного дня, продолжающегося всё лето (примерно с месяц), население отправляется на открытие купального сезона – оно же и закрытие. Действо проходит так – подходит взрослый и в хорошей физической форме гипербореец к оттаявшей луже, глубиной чуть более метра, и опрокинув во внутрь грамм сто чистого девяностопроцентного спирта ныряет в водоем. Через пару секунд он уже снова на берегу энергично растирается полотенцем. Поверхность воды прогревается градусов до пятнадцати Цельсия сантиметров на пять, а около дна максимум плюс четыре. Есть и свои моржи. (Прозываются так за жировые складки на коже?) Некоторые из таковых устраивают заплывы в открытой (ото льда) морской воде. А нормальные граждане как ненормальные орут, подзадоривая своих фаворитов.

Жилье гражданам предоставляет государство на правах бессрочной аренды. Может, поэтому наличию большой квартиры, да и внутреннему убранству её, мало кто придает должное значение. Главное, чтоб вместо привычного для нас окна, всю стену занимал экран, проецирующий хоть новости про ужастики творящиеся на большой земле, хоть фильму про те же ужастики, хоть вид тропического океанского побережья, меняющего свой вид в зависимости от времени суток и настроения хозяина. Кухни с громоздким инвентарём сведены к минимуму, как и искусство индивидуальной кулинарии. Всё по причине дороговизны ввозимых продуктов. Да и зачем самому изгаляться, когда всегда рядом мини предприятие общепита с доступными ценами, знакомыми людьми и привычными яствами.

Так вот с чего они худые – по вечерам около холодильника не тусуются!

Кстати, в упомянутые несколько выше, клубы-бани попасть постороннему не трудно. Там, если вам одиноко иль просто настроение такое накатит, всегда есть подготовленный обслуживающий персонал из жриц всяческих толерантностей, прошедший обязательный медосмотр, который профессионально сработает расслабляющий любой массаж.

Возможно, оттого, что там не бывает отдельно мужских и женских дней. Частенько отдыхающая там пара или распадается, или принимает к себе как другие пары, так и отдельных особ обоего пола, чтоб восстановить статус-кво только на выходе. Государство не вмешивается в семейную жизнь, то есть не регистрирует браки. Пофигу однополые они иль вовсе бесполые. Желающие идут или к нотариусу за оформлением договора, или в церковь, или в мечеть, да хоть к раввину, – веротерпимость такая, что если не особенно возражают служители культа, то можете совершить таинство и там, и там. Со всеми дальнейшими семейными разборками центурионы, обеспечивающие общественный порядок, отправят туда же. Ели, разумеется, нет фактов насилия над личностью, каковое карается очень строго. Почти все уголовные наказания низводятся до административных, т.е. штрафных баллов. Довольно крупных, даже за брошенный мимо урны мусор или курение в общественном месте, то есть почти повсюду. Нет возможности или желания платить, отработай на общественных работах согласно своим умениям иль предпочтениям, хоть в тех же помощниках центурионов. Самое суровое наказание за умышленное лишение жизни, или причинение тяжких увечий. Оные караются, довольно часто, конфискацией всех средств и изгнанием. Обычно изгнанного доставляют в страну по его выбору, если та держава согласится принять десидента. Но в особых случаях, по одобрению приговора большинством граждан, выборные власти могут снабдить виновника теплой одеждой и едой на трое суток, да оставить на ледовом поле посреди океана. Иди куда хочешь, океан-то самый мелкий и маленький, но назад ни-ни. Что поделать, содержание тюрем бюджетом не предусмотрено.

Главой этого государства является самопровозглашенный Великий князь, (говорят почти каждый сам-десятый является претендентом на наследство). Но господина много лет уже никто не видел. К нему, как к господу можно обратиться в трудную минуту. Шансов не много, но всегда хочется надеяться на вдруг да …. Здые языки чешут, что в недалекой древности, когда еще велось строительство купола, отец основатель спаивал рабочих после каторжной смены. Ну и сам пристрастился. Проспиртовался настолько, стал как бы бессмертным, но как и любой заспиртованный экспонат видимой агрессии не проявляет. Распоряжается от его имени всеми государственными делами, назначаемое с согласия премьера правительство, которое в свою очередь выдвигает премьера, с одобрения большинством граждан, сроком на пока не начнет раздражать две трети дееспособных жителей, согласно ежемесячных опросов. А поскольку участие в таких рейтингах занятие сугубо добровольное, то возможно, до естественной смерти от старости. Главное не нервировать народ без толку слишком длинными речами, да чтоб всё было стабильно. Правительство же вообще не может принять ни одного решения без одобрения большинства граждан. Главная обязанность всех жителей пред государством, кроме уплаты налогов с доходов, участие в голосовании по действительно важным вопросам. Благо, сделать то просто по своему индивидуальному телефону, и уж компьютер отследит, кто за кого проголосовал, или не проголосовал. Голосование получается не совсем тайное, но тут надо знать гиперборейцев, которые практически везде кроме стен дома и клубов находятся под прицелом камер слежения. Но по этому поводу не ахают, поскольку понимают, камеры-то пишут, да просматривать их записи будут, только если в зоне просмотра произошло что-либо сверх ординарное. Вот и нет почти преступности, даже мелкой.

Но если к взрослым законопослушным гражданам общество почти равнодушно, то дети, другое дело. Уже при рождении государство выделяет определенную крупную сумму на счет ребенка, из которой же и оплачивает воспитание и обучение. Мать может воспитывать своего ребенка до трех-четырех лет, если пожелает. Но потом, видеть его будет только по выходным и праздникам. А в остальное время он под надзором педагогов в группе не более семи человек. Любопытно, что при общей слабой семейной привязанности гиперборейцев, любовь к отцу и матери там очень высока. Может оттого, что у родителей и деток почти нет возможности выказать друг перед другом раздражение по каким-то поводам.

Малыша, примерно с двух-четырех лет, начинают мягко обучать счету, грамоте и нескольким иностранным языкам. Прививают соображение физкультуры. С младенческого возраста и до наступления зрелости разнополые дети нагишом плескаются в общем бассейне. Если вдруг да проявляется интерес к некоторым противоположным органам, это не считается чем-то предосудительным. Что естественно, то не может не вписываться в рамки морали. Аморально подглядывание исподтишка и любое обсуждение. Может быть, поэтому отношения полов и у взрослых несколько фривольное. Но если отбросить все ханжеское и жить в соответствии с разумом, то не знают они обездоленные, что такое изнасилование, маниакальные отклонения и даже самое страшное – сексуальное домогательство. Все боятся лишь одного – стать сексуально недомогливым.

С шести лет дети сами убирают свои комнаты и всячески приучаются к труду, а с двенадцати обязаны участвовать (согласно своих сил и пожеланий) в общественных работах. Становятся наставниками младших. Причем наставничество продолжается, иногда долгие годы, и случается, сложившиеся отношения становятся крепче, ежели родственные связи. С четырнадцати лет подросток, прочитав в торжественной обстановке слова обязательной присяги, получает полное гражданство, право голоса и остаток суммы полученной при рождении. Еще четыре года специальные государственные чиновники курируют расходование средств со счета и продвижение в обучении. Дальше гипербореец может хоть для продолжения образования, хоть навсегда, покинуть страну. Но очевидно не многие на это решаются, как благодаря привычке жить при постоянной температуре и своеобразном питании, так и потому, что никакое другое общество не находят достаточно комфортным.

Пожилые люди и просто «уставшие» от забот живут, в основном, своими небольшими сообществами, рядом с которыми почему-то любят селиться практикующие врачи. Очевидно у эскулапов только здесь более-менее широкое поле для изображения деятельности. Гиперборея, как государство, не озаботило себя выплатой пенсий и пособий по нетрудоспособности. Зато «геронтологические и старческие в смысле усталости от общества» коммуны обеспечивает полностью и добросовестно. Престарелые индивидуалы тешат себя тем, что успели накопить за трудовую жизнь. В случае неизлечимой болезни или дряхлости любой гражданин имеет право потребовать эвтаназии, после чего либо кремируются, либо при наличии желания и средств замораживаются и покрывшись позолотой упокаиваются в специальной крипте в вечной мерзлоте.

Это золочение к ряду с заморозкой является неплохим источником доходов Гиперборея, так как многие богатые иностранцы, не особо веря в загробную жизнь, веруют в торжество науки, когда-нибудь способной достичь способа воскрешения. Но основную прибыль получают от продажи надежной электроники и всяческих роботов, собираемых в стерильной обстановке. Богатеет, не признающая себя таковой, демомонархия и от экспорта инструмента с резцами из искусственных алмазов, от продажи минералов из океана и поставок ледниковой воды. Главное же, Гиперборею, как государство, озадачивает не сверх ВВП и количество заначки центробанка, а мудрое и социально равноправное распределение доходов. Общность, в которой человеку не навязывают мораль и обязанности, а воспитывают их. Общество, которое не требует отчитываться за какие-то долги перед собой, а просит осмысления того, что отношение к тебе возникает из твоего понимания – свобода, это всего лишь осознанная необходимость….

ЗАВОЛЖЩИНА II

Выспаться всласть так и так не пришлось бы. Часа через четыре майор поднял бойцов, повел знакомиться с новой техникой. (откель пригнали-то). Машины по внешнему виду не очень отличалась от «малышек», только двигатель более мощный, зато почти бесшумный. Широкие, довольно высокие ребристые колеса на регулируемой подвеске и сглаженное днище позволяли двигаться даже по болоту или глубокому снегу. Для защиты от морозного ветра предусматривалось пластиковое забрало, которое довершал снизу грязно-белый фартук, из тяжелого, но слегка эластичного материала, отдаленно напоминающего брезент. Вооружение, кроме привычного пулемета с гранатометом составляли четыре небольшие управляемые ракеты земля-земля, способные сбивать не слишком высоко наблюдаемые цели. Еще в оборудование входили прибор ночного видения и, что самое приятное, термос с каталитической горелкой, этакий самовар способный даже почти вскипятить воду.

Сашка, восхищенно рассматривая и ощупывая машины, напевал словами из давнишней телевизионной рекламы: – «О, рама карбон, задние амортизаторы…». Лие в ответ недовольно проворчал: – Запас хода только маловат, километров двести – двести пятьдесят по такой местности будет, а по снегу и того не больше. Придется поэтому некоторое время промеж коленок дополнительные канистры с горючим держать. Щурка, закатив глаза и покачивая головой, запел где-то однажды услышанное: – «О, если б к этой бы милашке, добавить ангельски крыла…». Лие в ответ грубо прервал: – «Но если б был бы он у бабки, то баба б дедушкой была». Если вопросов нет, то поехали, в дороге все освоите, если что непонятно будет, не стесняйтесь, спрашивайте – связь дуплексная. Но рот лишний раз не открывать.

– 

Как? Уже поехали? А пожрать? А горяченького?

– 

Будет вам и горяченькое, поближе к вечеру. А кому повезет, так и со следущего с утра. Сейчас быстро по кружке растопленного шоколада и через четверть часа, чтоб даже дух от пребывания нашего на данном месте развеялся.

– 

Вот так всегда в армии, – пять минут перекурить, через минуту строиться.

Только к полудню достигла троица того, что осталось от ханьской бронированной армады. Не передовых частей, с которыми вели бой, а ядром корпуса или дивизии. Вид сожженных вздыбившихся и перевернутых громадин наполнял душу малопонятным трепетом. Столько народу здесь погибло, но не в гости они приехали, не с халтурными своими товарами, а на смертоносных машинах, – убивать. Поэтому смерть их славна душе, хоть и недостойно, грешно употреблять данное слово в таком контексте.

Майор, приказав остановиться в отдалении и быть начеку, сам осторожно приблизился к опаленному огнем, чуть припорошенному долгожданным снежком, скоплению начинающей ржаветь техники. Через некоторое время начавший скучать Шурка подъехал вплотную к напарнику, прильнувшему к сорокачетырех кратному биноклю, чтоб перемолвиться без всяких телефонов.

– Слушай, только вглядись в эту даль, в эту близь. Ты поймешь, все вокруг заеись, заеись.

– 

Вечно ты с отмороженными шуточками. Лучше скажи, чего Лие там возится? То гнал, как одержимый, а сейчас застыл столбом.

– 

Он какие-то приборы достал, видимо замеры делает.

– 

А почему железо уже ржей покрылось?

– 

Дай-ка мне оптику. – От сильного пламени окислилось. Ты вон лучше туда посмотри, только сначала вспомни, как надо креститься.

– 

Что там такое? Никак не пойму. В маскхалатах кто лежит среди крестов каких-то, что ли?

– 

Кладбище там разворотило, покойников из земли наружу выкинуло. Как в Апокалипсисе: и восстали мертвые из могил….

Лие вернулся поникший, сразу велел осыпать его порошком из огнетушителя похожего на маленькую хлопушку. – Там радиация? Мы нарушили вето на применение ядерных взрывов? – обеспокоился Пашка. Майор нехотя ответил: – Не было там никакого ядерного взрыва. Атомный грибок, из космоса моментально весь мир засечет. Зато была серия микро ядерных, что в итоге получается не слабее чем над Хиросимой. Но вас рядовой это не касается. Вы лучше ответьте, кто без команды разрешил сблизиться больше чем на полста метров?

Рация майора неожиданно коротко пискнула. Некоторое время он колдовал над маленьким компьютерным ровербуком, экран которого высвечивал карту местности. Потом буднично сказал: – Изготовиться к бою. Без команды не стрелять. Вести огонь ракетами сразу на поражение. Первая цель второго номера, вторая твоя Пашка, дальние беру на себя.

«Малышки» резво рванули с места, но и через полчаса бешеной езды противник не был обнаружен. Наконец Лие, двигавшийся по центру но немного впереди, дал рукой отмашку, – команду остановиться и замереть. Минутная стрелка «Командирских» часов, как словно кляча на последнем издыхании описала по циферблату полукруг, когда замерзающий Пашка сквозь слипающиеся глаза заметил двигающиеся навстречу по снежной целине три точки, медленно разрастающиеся в грязно-белые бронетранспортеры. Сонливость моментально исчезла. Сверлила мысль – видят ли врага остальные. Стараясь не шевелиться, он поймал в прицел причитающуюся по раскладу машину и, сжав от волнения зубы, ждал команды. А снежинки ласково и неспешно опускались на грешную землю, бережно стараясь укрыть под своим покровом человеческие безобразия. Наконец в наушниках раздалось короткое – «Пли». Три ракеты выплеснулись одновременно, и с яркой вспышкой вспороли слишком слабо бронированные борта БТР. Весь бой, ожидание которого так выматывало, продолжался не более пары секунд. Не дав насладиться разгорающимся пламенем, наушники снова оживают командой. – За мной! И снова гонка сквозь летящий горизонтально снежный ураган, рожденный редкими снежинками и скоростью. Часа через полтора езды, до которой далеко специалистам ралли любого уровня, снова знак рукой, – ко мне.

– 

Теперь ребятки, в этом лесочке можно отдохнуть вволю, до наступления темноты.

– 

Это часа полтора? Ничего себе вволю.

– 

Боюсь что меньше. Нужно проверить масло в моторе, все ли в порядке с колесами и амортизаторами, дозаправить баки. В общем чтоб ночью, когда оторвемся на полную катушку, машина не подвела.

С прибором ночного видения лучше передвигаться, нежели в полной темноте, но неестественные краски и немного плывущая на скорости картинка быстро утомляет зрение, да и расстояния до встречных предметов определяются не всегда верно. Это вносит постоянный элемент опасности столкновения с равнодушным до человеческой суеты пнем, или обеспечивает возможность перевернуться на полном ходу, просмотрев слишком крутую колдобину. А Батя в таком случае непременно бы выдал что-то навроде: – Хрен с тобой, может встряска, тому, что у тебя вместо мозгов на пользу пойдет, а вот машину жалко. Она не виновата в том, что такому долбню досталась.

Несмотря на явное понижение температуры воздуха, струйки пота явственно бежали по спине Павла. Когда выдался новый привал, майор, словно заглянув под нательную фуфайку, предупредил, если кто вспотел, то дальше может не волноваться, пойдут предельно осторожно. Враг близко. Но пока можно немного расслабиться и кому невмоготу, даже покурить, последний раз на будущие сутки.

Очередной перелесок, приютивший разведчиков, настороженно молчал, вытянув изящные ветки – лапы к проясневшему звездному небу. Сладкий дым сигареты, спрятанной в рукаве, успокаивал, бешено колотящееся сердце и казалось, нет нигде никакой страшной войны. Зачем она нужна кому-то под этой алмазной россыпью, притягивающей взгляд воспаленных глаз. Может далеко, там в другой жизни, смотрит на эти же мерцающие точки, одна девушка, которой так хочется крикнуть, – люблю! И крик этот отразившись от далеких чужих галактик, обязательно донесется до нее. Коснется нежной волной ее милого лица, обнимет едва ощутимо, родное и столь желанное тело.

Шурка активно разминающий озябшее тело толкнул в бок. Шо, на звезды загляделся, вот бы немного да на погоны просыпалось?

– Да пшел бы ты со своими приколами. Я вот это…. Вроде бы у моей Гули сегодня-завтра день рождения, а я не знаю как поздравить.

– Вот звезды и разглядываешь – какую бы подарить? Настоящий мужик! А так, чего проще – пошли телеграмму с ближайшей почты. Лучше в стихах. Хочешь, экспромтом выдам, почти за безплатно. Типа:

Твои волосы вобщем вполне обычные и по моде, довольно коротко стриженные.

Но пусть кому-то и покажется неприличным, я балдею, твоими волосками нижними.

Твои губы, ты знаешь, тоже обычные. Не хуже, не лучше чем у любой женщины.

Но зато, это глубоко личное, твои губки божественны, и те что самые-самые и по назанию внешние.

            Такое моё послание, конечно, не очень-то тянет на нормальное поздравление.

            Но я тебя, дорогая мне женщина, всёж поздравляю с твоим днём рождения….

– Ну, тыы….. Сказал бы я тебе …, да ты не обидишся. Вдарил бы да вон командир подваливает.

Эх Павлуха, реальный вроде бы парниша, но ханжеское воспитание давит на открытость чувств. А вот одна бывшая любимая на такое послание ответила:

Я прижимаюсь совсем не нежно губами к твоим дорогим губам.

Но, кайф особенный, непревзойденный, когда твои губы коснутся там.

Твой наглый язык весь мой рот заполнил и этого я никому не отдам.

Но только прекрасней, до слез, до беспамятства, когда твой язык прикасается там.

Я вся горю прижимаясь просто. Едва прикасаясь к твоим ногам.

Я жду с вожделеньем когда все сбудется, когда прибудешь, ты знаешь, – там.

Впрочем, потому и бывшая, что такая любовь быстро сгорает. Но ведь до сих пор греет.

– Я вот тоже смотрю, прояснилась погодка, а для нас бы лучше, метель погуще, – говорит подошедший майор. – Ну, отдохнули, и хватит, не в планетарий пришли. Двигаться строго за мной. След в след. Интервал прежний. Радиообмен в исключительных случаях.

Как Лие узнавал о препятствиях впереди или о поджидающей опасности? Толи компьютер его все знал, толи сам он предвидел недоступным нормальным людям чувством, – одно слово – экстрасенс. Передвижения команды, если кто-то вздумал прорисовать их на карте, напоминали бы схему причудливого вальса устремленного в одну сторону, и по широкой дуге обходящего многочисленные препоны. Тяжело, очевидно, приходилось офицеру, но и солдатам, следовавшим за ним, было не сладко. Машина впереди вдруг исчезала, и нужно было догадываться о необходимости добавить газу и мчать, попадая точь в точь по оставленной колее. То вырастала прямо перед носом, тогда резко затормозив, переходить на самый тихий ход и затаив дыхание ждать крутого разворота, почти физически ощущая, как костерит майор за несоблюдение дистанции. Ближе к рассвету, Лие влез в какой то овражек, друзья осторожно втянулись за ним.