Необыкновенное путешествие Таисии

– Алло, – ответил тот же голос.

– Алло, – неуверенно проговорила Таисия. Несмотря на некоторую их схожесть, голос Таи был гораздо старше.

– Вам кого? – спросил голос на том конце. Таисия вся сжалась, она не знала, что сказать.

– Это Таисия? – спросила она первое, что пришло в голову. В купе стало жарко, воздуха становилось все меньше. Она отчаянно пыталась взять себя в руки.

– Да, это я. А кто вы?

Таисия пыталась что-то сказать, но ничего не выходило.

– Алло, – повторял голос. – Вы слышите? Кто это?

Так и не найдя слов, девочка бросила трубку. Не прошло и минуты, как ее телефон завибрировал. На дисплее все тот же номер. Таисия не поднимала, она с ужасом пыталась понять, что происходит. Звонок не унимался. Палец невольно скользнул по экрану, девочка прижала телефон к уху, как если бы шум вокруг мешал бы ей, но единственный шум издавала она сама. Она неспокойно елозила по койке, сердце ее дико колотилось, а пальцы рук нервно барабанили по столу.

– Алло, – ответила она.

– Это ты, Пецилия? – спросил голос.

– Нет, – тихо ответила девочка. Ее с кем-то спутали, это должно быть какая-то ошибка. Ошибки случаются, такое бывает. Ничего особенного. Сбой в системе, … а имя? Мало ли Таисий на земле. Откуда она знает про Пецилию? Она вообще не уверена, что такое имя есть на самом деле. Конечно есть – проводницу зовут именно Пецилией, она не раз слышала, как ее так называл Капитан…

– Ты еще там? Пецилия?

– Я не … – пыталась возразить Таисия, но голос какой-то другой Таисии перебил ее.

– Ты в поезде?

– Откуда …?

– Послушай, – голос стал мягче. – Подними свою койку.

– Какую?

– Просто встань и подними.

Таисия резко подскочила и, прижав телефон плечом, последовала инструкции. На дне багажного отсека что-то лежало.

– Это факел, возьми его, он пригодиться тебе, – добавил голос.

Таисия, молча, взяла содержимое.

– Зачем он мне? – спросила она.

– С ним ты пойдешь в пещеру.

– С чего я должна туда идти? Скоро утро, мы проедем ее на поезде.

– Утро не наступит до тех пор, пока ты не сделаешь, как я говорю, – голос говорил уверенно. – Иди в пещеру.

– Но, что я … – не успела Таисия возразить, как в телефоне раздались короткие гудки.

Она посмотрела на факел в своих руках. Это было полным безумием, но она уже привыкла к подобным вещам. Она тихо, насколько это было возможно, надавила на ручку окна – оно подалось вниз. Запахло прохладой и соснами. Она аккуратно перевалилась через окно и, свесившись, спрыгнула прямо в сугроб. Холод тут же окутал ее с ног до головы. Снег забивался в ботинки и таял. Она отряхнулась и двинулась вперед, держась вплотную с поездом. Вокруг было темно, свет горел лишь в кабине Капитана. Не исключено, что он не спит, а все смотрит во мрак пещеры, как, будто это что-то изменит. Таисия подошла ближе, чтобы оценить, что происходит в кабине, ей снова пришлось залезть в снег, и отползти к лесу, откуда открывался лучший вид на кабину машиниста. Капитана не было видно, должно быть он спит, подумала Таисия и вернулась к рельсам. Пройдя до конца вдоль поезда, она вышла на пустую заснеженную дорогу, ведущую прямиком в пещеру. Она шла, постоянно озираясь назад. Что-то моргнуло в окне машиниста. Это встал Капитан, девочка отчетливо видела его спину. Она быстро добежала до входа в пещеру и, укрывшись за уступом в стене, оглянулась на поезд. Все было спокойно. Лишь бы Капитан не заметил ее следы, думала Таисия. Она медленно вошла в непроглядную мглу пещеры, держась рельс, чтобы не заблудиться. Свет звездного неба у входа уже не доставал до нее, да и сам вход был еле различим. Таисия поднесла к факелу зажигалку и щелкнула ей. Факел вспыхнул, осветив пещеру, холодную и глубокую. Камень вокруг блестел под слоем наледи, с потолка свисали ледяные сталактиты. Девочка шла по железной дороге. Стены постепенно удалялись от нее, тоннель становился шире. От пола до потолка тянулись могучие колонны. Камни стен приобретали форму. Они напоминали зверей, некоторые были похожи на кошек, другие на мамонтов. Сталактиты клыками свисали вдоль стен. Казалось, огромное чудовище вот-вот откроет свою пасть, сотрясая землю. Таисия не заметила, как отошла от рельсов и теперь шла вдоль стены, завороженная фигурами и рисунками, высеченными на ней. Она готова была поклясться, что видела эти рисунки раньше. Пингвинов пролетавших над морем, слонов марширующих по заснеженным равнинам. Все рисунки были бесцветными, но она была уверенна, что слоны на них белые. Таисия замедлила шаг, она с изумлением рассматривала стены и потолок. Напротив одного из рисунков, она застыла. Это был поезд, ее поезд, на котором она прибыла сюда. Он стоял напротив черной пещеры, во мраке которой блестели чьи-то глаза. Огонь в руках девочки задрожал, холодный сырой ветер обдал лицо. Она двинулась дальше, и скоро дошла до прохода, из которого лился лунный свет. Проход вел в грот, заполненный водой. Она была прозрачной по краям, но такой глубокой посредине, что казалась черной. Через брешь в каменной крыше грота, в ней отражалось звездное небо, мягко падали крупные хлопья снега. Таисия перешла на другую сторону грота, ступая осторожно по скольским камням, выйдя на заснеженную равнину. Под сугробами чувствовался лед. Таисия поняла, что идет по замерзшему озеру. В стороне одиноко дремал поезд. Он был хорошо виден из-за деревьев, стоял на железнодорожной насыпи, словно на пьедестале. На середине озера блестел огонек. Он дрожал и переливался. Таисия шла прямо на него. Она не знала зачем и куда идет. Движимая каким-то внутренним чувством, она просто шла. Снег усиливался. Его огромные хлопья, кружили словно бабочки, мягко ложась на волосы и одежду. Они затмили собой все небо, серое и мрачное.

Таисия приближалась к месту, где сквозь облако снега, все отчетливее виднелся огонь. Языки пламени танцевали и отражались в ледовых скульптурах вокруг костра. Его треск и шипение сопровождались тихим всхлипыванием и прерывистым плачем. Плач становился громче. За ледяной глыбой, упершись в колени, сидела девочка. В руках у нее была кукла. Она была сломана, и как девочка не пыталась, у нее так и не выходило ее починить.

– Не плачь, девочка, – попыталась успокоить ее Таисия, но девочка продолжала плакать.

– Что случилось? Давай помогу.

– Отстань! – резко выпалила она. – Ты ничем не поможешь. Никто не поможет. Она сломала ее, она вечно все ломает, – девочка заплакала еще сильнее.

Таисия по-прежнему хотела помочь, но не знала как.

– Ну, не плачь ты, – пробовала она. – Я понимаю тебя. У меня тоже ломались куклы, я знаю – какого это.

– Ничего ты не знаешь, – продолжала спорить девочка. – Она ненавидит меня, она специально …

Что-то кольнуло Таисию глубоко внутри, в самых недрах, где воспоминания, словно вода в озере – гладко и безмятежно покоится. Но стоит бросить в воду камень, как на поверхности тут же образуется рябь, поднимутся волны, и захлестнут с головой тебя в прошлое. Эти прекрасные белые волосы Дашки – так звали ее куклу, которую она так сильно любила. Каждый день плела ей косички, по крайней мере пыталась. Выходило неумело, но мило. Был мороз, и Даша пришла в гости к большому плюшевому медведю. Ее щеки должны были покраснеть на холоде. Должны были стать похожими на две большие круглые помидорки. Папа всегда играл с ней после улицы, говоря, что съест эти помидорки. Таисия подставляла свои румяные, еще холодные щеки, и папа крепко прислонялся к ним и целовал. У Дашки тоже должны были быть такие, и у нее должен быть папа, который будет играть с ней. У всех должен быть папа, иначе никак. И у Дашки должны быть краснючие щеки, чем краснее, тем лучше.

– … Она ненавидит меня, – продолжала плакать девочка.

Таисия присела рядом. Кукла в руках девочки смотрела прямо на нее. У нее были большие голубые глаза и красные, измазанные помадой щеки, словно она пришла с мороза.

– Дай посмотрю, – вновь проговорила Таисия. Она тронула куклу, провела рукой по ее шелковистым волосам. Девочка тут же встрепенулась и, нервно одернув руку, отпрянула от Таисии.

– Не тронь меня! Уйди, ты все только ломаешь … – девочка поднялась и бросила куклу в костер.

– Что ты делаешь?! – завопила Таисия. Она резко подскочила и бросилась к костру. Одним движением, она выдернула куклу из огня, и отбросила ее в сторону. Рукав ее куртки охватил огонь, она замахала рукой и, видя, что это не помогает, сунула ее в снег. По щекам катились слезы. Таисия вытерла их рукавом, но он был еще горячим и обжег ей щеку. Девочка чувствовала, как краснеет ее щека, сопровождаясь ноющей болью. Она чувствовала, как если бы секунду назад получила свою первую пощечину от матери. И как теперь внутри бушует самый настоящий вулкан эмоций, необычно сильных чувств, несправедливости и обиды. Таисия тронула щеку, все еще жгло. В ледяной глыбе напротив, она видела свое отражение. Растерянное и напуганное. Слезы блестели на ее глазах, в них отражался огонь костра.

– Почему ты плачешь? – послышался голос девочки, совсем недавно самой нуждавшейся в утешении. Теперь она была на удивление спокойна. Пройдя мимо Таисии, она подошла к ледяным глыбам вокруг костра.

– Я … я не знаю! – ответила Таисия. Она казалась себе маленькой и жалкой.

– Думаешь, мама тебя не любит? – спросила девочка.

– С чего ты это взяла? – разозлилась Таисия.

– Все переживаешь, что, даже убежав из дома, не удостоилась ее внимания.

– Ничего я не переживаю.

– Ты можешь обмануть кого угодно, но только не себя.

– Мне нечего обманывать, – возразила Таисия, но девочка не обращала никакого внимания на ее возражения. Она проводила ладонью по льду. От ее прикосновения с него стекала вода, и глыбы становились гладкие и прозрачные.

– Ты злишься, я вижу.

– Какое твое дело мерзкая девчонка?

– Я такая же мерзкая как и ты. Ведь я это ты.

– Ты не я, – растерялась Таисия.

– Конечно, куда мне до нашей доброй дуры Таисии. Я часть тебя, хочешь ты этого или нет – я твоя злость.

– Нет, нет у меня никакой злости.

– Есть! Я стою перед тобой, ты не можешь сказать, что меня нет. Все твои обиды, все до единой во мне. Я храню их, как ты мне и велела.

– Я ничего не кому не велела, – Таисия старалась держаться.

– Ей нет до нас дела, ты же видишь.

– Неправда! Мама любит меня, – протестовала Тая.

– Она никого не любит, только свою работу. Сколько раз нам приходилось ждать ее дотемна, когда она забывала забрать нас с детского сада.

– Это было лишь однажды. Она не забыла, она была занята и пришла сразу как освободилась.

– Я никогда не забуду тот вечер, тот взгляд воспитательницы. Темная группа и мы … мы тихонько сидели на лавочке возле шкафчиков, проводив всех остальных детей. Они были радостными, рассказывали своим мамам, что ели и с кем играли. А нам было холодно и хотелось домой. Мы сидели вслушиваясь в тишину коридоров, волнительно вздрагивая от каждого шума. Нам казалось, что мама вот вот придет. Она тут же обнимет нас и, горячо поцеловав, попросит ее простить. И наконец, мама пришла, мы просто оделись и ушли домой, притворяясь, что ничего не случилось. Ты пыталась что-то говорить, но она тебя не слушала, я говорила тебе, что она не будет нас слушать. Она никогда тебя не слушала. Ты помнишь про стих?

Таисия вздрогнула, она помнила про стих. Она написала его в порыве радости, под легкий шепот вдохновения. Ей не терпелось поделиться им с мамой. Как только она вернулась с работы, Тая прочитала ей свое творение, этот шедевр лета, вырвавшийся из ее распахнутой души и радугой разлетевшийся по комнате. Все стихло. Стены снова стали серые. Осталось лишь чувство стыда и слова матери, так хорошо сохранившиеся и по сей день: "Ерунда какая-то".

– Теперь ты мне веришь? – спросила девочка. – Ты должна была послушать меня еще раньше …

Но Таисия не слушала ее. Глубоко погрузившись в свои мысли, она рылась в них, как в старом чулане, пытаясь найти хоть что-то светлое, но каждый раз натыкаясь на обрывки разочарований.

– Что же ты хочешь от меня? – наконец, спросила Таисия.

– Не я, а мы, мы хотим одного и того же – никогда не возвращаться домой.

– Но я хочу вернуться.

– Почему же ты до сих пор не вернулась? Что тебе мешает? Это твой мир, Таисия, и то что ты до сих пор не вернулась – означает, что ты этого не хочешь. Оглянись вокруг, это все твое, это небо и этот снег, – девочка махнула руками, разведя их в стороны. Задул ветер. Он сметал падающий снег, закручивая его вихрями по всему озеру.

– Этот мир весь твой, и ты делаешь его таким, каким только захочешь. Таисия сделала нерешительный шаг в сторону поезда.

Злость снова махнула рукой. Ветер задул с новой силой. Он гнул деревья у берега. Мягкие хлопья снега, теперь летели по ветру миллионами ледяных осколков. Они били в лицо и по рукам, попадали за шиворот и таяли, впиваясь в кожу как пиявки. Все вокруг растворялось в этой белой мгле – лес вокруг озера, и холм с пещерой, ждавший ее поезд вместе с насыпью. Осталась только бескрайняя равнина озера, уходящая в серое небо, вьюга сбивающая с ног, и большая ледяная глыба, напоминающая древний идол, с сидящей на нем ледяной птицей.

Таисия подошла к прозрачной скульптуре. В ней она увидела свое отражение. Ее глаза стали темными, а кожа совсем бледной. В ее руках была кукла. Та самая, что когда-то сломала мама. Прошло столько времени, но память об этом не утихала, как о чем-то незаконченном. Ведь все, что начато, должно быть закончено, оно не может быть брошено и забыто.

– Она выгнала папу, – сказала Таисия сама себе, глядя на свое отражение. – Я не хочу возвращаться к ней. Мне никто не нужен. Я их всех ненавижу, – на ее щеке блеснула слеза. – Она его выгнала, а он просто ушел, он даже не попытался ничего объяснить, им обоим плевать на меня. Им всегда было плевать на то, что я хочу, они не спрашивали меня, хочу ли я так жить. Одна, без семьи… Теперь, я знаю, что хочу. И мне плевать на них. Я ненавижу их.

Она смотрела, как шевелятся ее губы в отражении, неестественно кривясь и ухмыляясь, словно это говорило отражение, а она лишь повторяет это, сама того не желая.

– Пришло время сделать выбор, – отражение смотрело пристально ей в глаза, своим темным, наполненным холодом взглядом. Ощущение дежавю на мгновение сковало Таисию. В голове слышался голос странного попутчика, встретившегося ей в поезде. Ее рука скользнула в карман куртки, она вытащила перо. Мягкое и такое легкое, оно не ощущалось в руках. Она разжала пальцы. Перо тут же выскользнуло у нее из рук. Оно закружилось в воздухе, то поднимаясь высоко, то вновь опускаясь, и наконец, когда ветер замер, оно мягко запарило и легло на ледяную птицу. Птица повернула голову в сторону пера, только что упавшего на ее бок. Она больше не казалась ледяной, это был большой белый буревестник. Он почесался своим мощным клювом и, расправив крылья, поднялся в воздух. Таисия наблюдала, как он планировал, ловя потоки воздуха. Вскоре он затерялся вдали, слившись с линией горизонта. Таисия ждала. Она не знала чего, но знала, что должна ждать. Ровная гладь заснеженного озера зарябила вдали. Что-то стремительно приближалось к ней, поднимая за собой шлейф снега.

Таисия встала за ледяным идолом. Она вновь глянула на свое отражение, но его не было. Она протерла лед ладонью, дыхнув на него, но пара не было. Ее дыхание было холодным. Лед от него затянуло морозным узором. Послышался мягкий топот по снегу, воздух наполнился уже знакомым ароматом мандарин и непонятного торжества. Девочка осторожно выглянула из-за идола. Два белоснежных тигра, смотрели на нее своими кошачьими глазами. Они были запряжены в ледяную карету на санях. На конусе ее крыши сидел буревестник. Серебряная нить, привязанная к его лапе, блестела и уходила в карету, дверь которой раскрылась, и оттуда вышел уже знакомый Таисии мальчик. Его милое лицо было искажено не по-детски суровым и вдумчивым выражением лица. Он спустился с кареты и молчаливым взглядом пригласил следовать за ним. Она по-прежнему держала куклу, но румян на ней больше не было. Тая подошла к костру и бросила ее в огонь. Затем повернулась и последовала за мальчиком. Дверь кареты захлопнулась за ней. В печальных глазах буревестника отражалось пламя. В нем медленно таяла кукла, огромная часть жизни, некогда наполненная радостным и беззаботным звоном, теперь была охвачена огнем. Она чернела, пузырилась и, прогорая, исчезала, оставшись лишь горсткой пепла, раздуваемой ветром.

9

Заснеженное поле уходило далеко за горизонт, где сливалось с облаками, закрывшими небо. Воздух казался серым. Местами, словно оазисы в пустыне, появлялись островки невысоких деревьев. Все вокруг было нетронутым, первозданным. Холод, серый морозный воздух, облака, падавшие на землю. Два белых тигра, запряженных в блестящую карету, быстро пробирались через сугробы. Передвигаясь мягко, они словно плыли. Ныряли и вновь выныривали, сверкали черными полосатыми мордами с ядовито желтыми глазами. Снег за ними тянулся длинным шлейфом, в тумане которого виднелся блеск ледяной кареты.

Таисия смотрела в окно. Лентой пролетал однообразный пейзаж белой пустоши, безжизненной и холодной. Мальчик сидел напротив нее. Они долго молчали, и наконец, оторвавшись от окна, Таисия посмотрела на спутника. Его глаза блеснули, будто улыбнувшись, и снова застыли в безразличии, от которого у девочки пробежали мурашки.

– Куда мы едем? – неуверенно спросила она. Мальчик ничего не ответил. Он повернулся к окну и искоса посмотрел на Таисию.

– Не хочешь – не отвечай, но нечего так пялиться, – буркнула она и тоже отвернулась к окну.

Что-то сверкнуло далеко впереди. Девочка внимательно разглядывала горизонт. Над ним висело темное серое небо. Снег закручивался вихрем, ветер поднимал целые сугробы и, расщепляя их, мчал обратно на небо. Метель стеной стояла перед ними.

– Кажется, там буран впереди, – заметила Таисия. – Снежный, – добавила она, и убедившись что собеседник ее не слушает, вцепилась в ручку сиденья.

Буран был все ближе. Град дробью колотил по карете, от чего ее трясло и бросало в разные стороны. Вокруг свистел ветер. Стало темно. Вместо привычной заснеженной дали за окном все кипело и сверкало. Карета подпрыгнула, с хрустом разбила очередной сугроб, и словно так и не приземлившись, плавно поплыла по воздуху. Впереди послышалось рычание тигров, мимо врассыпную бросилось стадо жирафов, неуклюже переваливаясь с задних ног на передние. Стало светлее, лед крыши медленно расползался и паром растворялся в воздухе, открывая ярко голубое небо, и впуская теплый ветер, оставляющий ванильный привкус на губах. Огромные кучерявые облака переливались розовым и золотым цветами, в их сиянии блестели горы вдали, зеленые холмы, луга усеянные цветами вокруг, яркая изумрудная вода в озере.

Они проехали еще немного и остановились. Мальчик вышел первым, следом за ним, неуверенно ступая на мягкую землю, вышла Таисия. Множество звуков вокруг смешивались в единый шум восторга. Занятые своими делами птицы, пролетали сквозь густую шелестящую зелень деревьев. Туда же спрятали свои головы жирафы, дергая ветки за листву. Пара белых тигров мирно урчали, лежа на траве. Облака были красивы, как при красном закате и в тоже время светились золотом рассвета. Словно солнце, которого нигде не было видно, было везде, за каждым из них оно вставало и садилось.

Смех и радостные крики детей порывами ветра расносились по всей долине.

– Где я? – спросила Таисия, но обернувшись обнаружила, что мальчика нигде не было. Мимо бежали три маленькие девочки. У одной из них на длинной палочке был большущий шар мороженого.

– Девчонки, вы куда? – спросила их Таисия. Та, что была с шаром, остановилась и недоверчиво посмотрела на девочку.

– Мороженое есть, – ответила она нахмурившись.

– А где мы, вообще?

– Ты чего, глупая что ли? – засмеялась девочка.

– Что ты там застряла? – закричала одна из ее подруг, выглядывая из-за дерева.

– Хочешь с нами? – предложила Таисии девочка.

– Я не знаю, я… – растерялась Таисия.

– Ну, ты точно куку, – вновь засмеялась девочка. – Вот, держи! – она сунула Таисии свое мороженое и, продолжая смеяться убежала.

Таисия с интересом осмотрела подарок. Верхний слой мороженого аппетитно подтаивал, капли скользили по шарику и падали на траву. Она пошла в сторону леса, куда минутой ранее убежали те веселые девчонки. Лес был густой, но очень светлый. Где-то за ним шумела вода. Она заглушала детские крики и смех. Таисия быстро шла мимо деревьев, и вскоре, за ними замелькали все те же розовые облака с золотой короной, белая пена воды, шумно спускавшаяся с гор, зеленые холмы, усыпанные цветами. Посреди поля возвышался гигантский рожок разноцветного мороженого, обвитый до самого верха лестницами, по которым бегали дети.

– Осторожно, – крикнул кто-то совсем рядом.

Таисия обернулась и, отскочив от чего-то большого, летящего прямо на нее, упала на траву. Прямо перед ней пробежало несколько жирафов. На одном из них, ухватившись за рога, сидел парень. Он живо подогнал жирафа к ближайшему дереву и, спустившись по нему, подбежал к девочке.

– Ты не ушиблась? – спросил знакомый голос.

– Вениамин, ты? – удивилась Таисия.

– Как видишь, – усмехнулся парень. – Извини, что так вышло. Они порой просто неуправляемые. Но в целом очень даже покладистые.

Девочка никак не могла прийти в себя от потрясения. Она удивленно разглядывала Вениамина, пока тот с упоением и восторгом рассказывал про жирафов. Его глаза горели, а рот не закрывался. Тихий замкнутый, сейчас он был бурей, вылетевшей на свободу.

– Мы должны найти и тебе жирафа, – предложил он.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Ха! Что хочу! – вскричал он.

– Разве ты дома не делал что хотел?

– Что хотел отец, но не я.

– Так, поговорил бы с ним и сказал чего хочешь. Ты ведь собирался с ним поговорить, помнишь?

– Я и поговорил. Только он меня не понял. Он считает, что лучше знает, что мне надо. Какая скука – живешь как по написанному. Вот я и убежал. Как и ты. Мы теперь оба в бегах, – парень улыбнулся. Казалось, он гордится собой, и от того Таисии стало не по себе.

– … Сбежавшие от своих предков, непонятые.

Пока Вениамин говорил, он все время улыбался. Они прошли через небольшой лесок и оказались на поляне перед водопадом. Вода пенилась и шумела под ним, и снова стихнув, медленно текла по широкому руслу, вдоль берега. Никогда еще Таисия не видела столько жирафов. Одни лежали в тени деревьев, другие, осёдланные детьми, бегали по лугу. Некоторые подходили к водопаду и, засунув голову под струю воды, пили ее, разбрызгивая во все стороны. Напившись, они отходили от воды, вытягивали шею вперед и отряхивались, словно собаки. Таисия с удивление наблюдала за происходящим. Она видела жирафов вживую, когда была маленькой, и то, это было в зоопарке, и жираф скучающе наблюдал за толпой зевак. Эти же были совсем другие, они вели себя крайне спокойной и дружелюбно, давали себя гладить, не обращая никакого на это внимания, а иногда даже приветливо улыбались в ответ.

Ребята подошли к жирафу, лежащему под большим тенистым деревом.

– Вон тот, – указал на него Вениамин и, схватив Таисию за руку, потащил в сторону животного. – Смотри, какой милый. Вы поладите.

Жираф приподнял голову и внимательно посмотрел на Таисию. Она погладила его мохнатую голову, и он склонил ее перед ней, словно призывая забраться.

– Вот видишь! – обрадовался парень. – Ты нравишься ему. – Или ей.

– Ты мой хороший, – приговаривала девочка, гладя жирафа. – Я буду звать тебя Рыжик. Ты не против?

В ответ, жираф лизнул Таисию в щеку, и она засмеялась. Вениамин подошел к Рыжику и, погладив, надел ему на голову что-то вроде седла с ремешками.

– Ой, а это зачем? – спросила Таисия.

– Чтобы ездить верхом.

Рыжик склонил голову перед девочкой, потеревшись об ее руки.

– Ну же, залезай, – подтолкнул Вениамин Таисию. – Не бойся.

– Я и не боюсь, – ответила она, устраиваясь в седле.

Переполненный гордостью Рыжик тут же встал во весь рост. Таисия взвизгнула и крепко вцепилась в шею животного. Жираф оказался гораздо выше, чем было видно с земли. От одного взгляда вниз у девочки захватывало дух. Она осторожно смотрела по сторонам, привыкая к таким переменам. За зелеными шапками деревьев открывались голубые поля, окутанные туманом, сорвавшимся с розовых облаков. Рядом, верхом на своем жирафе стоял Вениамин. Он смотрел на Таисию, в ее глаза полные очарования, не смея спугнуть тот маленький огонек неподдельного детского счастья. Почувствовав на себе его взгляд, Таисия повернулась.

– Ну что, вперед? – предложил парень.

– Вперед? Я не совсем уверена что смогу.

– Сможешь.

– Я, конечно, умею ездить верхом, но… – Таисия перешла на шепот. – Но ведь это не конь.

– Тем лучше. Они превосходно управляемы, и совсем не упрямые, как это может показаться. Просто слегка потяни на себя за рожки. Ты быстро научишься. Вперед! – скомандовал он и, потянув за рога своего жирафа, рванул с места.