Инкубатор

Честно говоря, Вадим предпочел бы оказаться среди этих девяти, поскольку не отличался особой любовью к негласным хозяевам страны. Но не судьба. Конечно, он мог отказаться – прецеденты были. Но отказников моментально отправляли в какую-нибудь точку погорячее – и это считалось удачей. Потому что еще чаще их до конца службы ссылали в глухую тундру или на один из островков в Тихом океане, где если не штормит, то жди землетрясения, и нет женщин, а есть только самки – сивучей, морских котиков, тюленей.

И Вадим благоразумно отправился «по распределению». До недавнего времени служба у Лифшица мало отличалась от курсантского бытия. Только меньше гоняли и куда больше платили. Не всем выпускникам удалось выдержать новое испытание на прочность. Все же за четыре года каждый из них превратился в отлаженную боевую машину. Причем, живую. Это танк может годами стоять на консервации, а когда придет время, с лязгом и грохотом покатить навстречу врагу. Человека не покроешь обильно смазкой и не упрячешь в арсенал. Любой талант требует постоянного развития – художника, ученого, слесаря, воина. Отсутствие настоящего дела заставляло одних поддерживать достойную форму, а других – плюнуть на все и искать смысл жизни в удовольствиях. Дорожка накатанная и все с горы – женщины, выпивка, запои, увольнение с треском и без всяких выплат. Разведка у Лифшица работала безукоризненно. За последние годы отсеялось несколько приятелей Вадима. Начальство этот факт волновал мало. Были бы деньги, и всегда можно будет приобрести новых легионеров по доступной цене.

«Болтунок» сиротливо притулился в углу комнаты, и его свисающие со стола электроды напоминали безвольно опустившиеся руки человека, которому пообещали замечательную работу, а в последний момент не дали.

Котел верно рассудил, что только случайность помешала Дьяконову безжалостно расправиться с ним, и сдавал своего недавнего союзника с потрохами, одновременно пытаясь обелить себя в глазах Нефтяного Барона.

– Значит, именно Дьяконов сообщил тебе, где находится Юрий? – спросил Хомутов.

Егор Афанасьевич сидел в удобном кресле напротив нервно ерзающего на жестком стуле Котла. Кроме них в комнате находился всего один человек – первый помощник и главный охранник хозяина, Янычар, прозванный так из-за отца, наполовину турка. Нефтяной Барон хотел, чтобы их разговор остался тайной. Даже для сына Василия.

– Он, он, – ответил Котел с несолидной для его статуса поспешностью.

– А на Ерофеева кто вышел? – вкрадчиво поинтересовался Егор Афанасьевич.

– Так это… Дьяк откуда-то знал, что у нас есть свой человек в части. Куда мне было деваться, – не смея лгать в главном, пахан явно преувеличил осведомленность Железного Короля и безвыходность своего положения.

– Надо было со мной связаться, мил человек, предупредить об опасности. Тогда бы не ты, а Арсений Викторович трясся здесь от страха, а для тебя сейчас музыка в кабаке играла, женщины голые плясали… Ах, какие женщины, – Нефтяной Барон страстно вздохнул, словно он лично многие годы поставлял авторитету женщин.

– Так это… не мог я. Война же из-за вас началась, без вопросов. Если бы мы с вами скорешились, братва бы меня на кусочки порезала и крысам скормила.

– Ладно, оставим в покое фантазии, займемся фактами. Чьи люди убивали Юрия?

– Так это… Дьяк сам решил, кого взять, постоянно трындел, что хотя бы часть людишек должна быть старыми делами связана с Насреддином.

– Он решил, а кто лично набирал? Патриарх Всея Руси?

– Нет, конечно, – авторитет тяжко вздохнул, горько сожалея, что не Патриарху досталось столь щекотливое дело. – Я набирал. Так это… если б не я, Дьяк нашел бы другого человека, а меня кореша… – Котел запнулся.

– На куски порезали и крысам скормили, – охотно подсказал Хомутов.

Котел вздохнул. Мол, раньше за меня решали, теперь – договаривают, а я человек маленький, мое дело – со всем соглашаться. Он словно забыл, что является главарем мощной бандитской группировки, и Нефтяной Барон прекрасно об этом знает. Но тут и Хомутов решил подчеркнуть, что Котел всего-то пешка в затеянной Железным Королем игре.

– Так, значит, Дьяконов говорил, что я тебе не по зубам, меня он возьмет на себя?

– Чтоб меня на зоне опустили, если я вру! – поклялся авторитет, в запале строя слишком радужные планы на будущее. О зоне он теперь мог только мечтать.

– Все ясно, – Егор Афанасьевич посмотрел на Котла и вдруг улыбнулся. – Ну вот, мы тебе даже по морде как следует не врезали, а ты нам все выложил, будто на исповеди. Кстати, может на небесах тебе это зачтется?

– Может, – безразлично согласился Котел.

Он давно знал, что Хомутов его убьет. Не мучают перед смертью – и на том спасибо.

Авторитета увели. Янычар по-прежнему оставался рядом с хозяином.

– Да, крепко обмишурился Арсений Викторович. Рассказал этому ничтожеству о своих планах, не сомневаясь, что распинается перед живым трупом, а мы его опередили, – самодовольно заявил Хомутов.

– Может не стоит пока кончать уголовника? Пусть он расскажет о подлянке дьяконовской Ахтубу, Чачину и остальным.

– Думаешь, они не в курсе? Кроме Ахтуба с Крапивиным и, возможно, Бугрова, которые мне и на слово поверят, все жаждут моей крови. Одна шайка.

Хомутов замолчал. Поняв, что хозяин не собирается продолжать, Янычар спросил:

– Подобрать людей для ликвидации Дьяконова?

Нефтяной Барон недовольно глянул на своего не в меру ретивого помощника и совершенно неожиданно спросил:

– Как там море? Говорят, вода уже двадцать градусов. Не пора ли нам к нему перебираться?

Янычар изумленно посмотрел на хозяина. Над ним нависла смертельная опасность, а он, вместо того, чтобы немедленно обрушиться на еще не готового к схватке врага, собирается к морю. Купаться ему, видите ли, приспичило. Эх, старость, что же она с людьми делает. Или у Хомутова из-за гибели сына мозги в разнос пошли? Сперва незаметно было, а вот накатило?

Но Егор Афанасьевич знал, что делает, и продолжил, теперь уже безапелляционным тоном:

– Оборону дома сделать непробиваемой, по всему периметру участка расставить мины. Там рядом с Ботсадом торчит двухэтажная халупа – снести к чертовой матери, чтоб ни снайперам, ни козлам с базуками негде было пристроиться. Да что я тебе говорю, ты же лучше меня знаешь. Я собираюсь перебраться туда как можно скорее, потому что мои бывшие друзья, в отличие от уголовников, здесь, в Москве, могут меня достать, и останусь там надолго, чтобы у тебя было время подготовить идеальную ликвидацию Дьяконова. Идеальную, понимаешь? Если у него будет хоть один шанс выжить, забудь о такой идее и давай новую, ясно?

Янычар не знал подробностей задуманного Железным Королем грандиозного проекта. А Хомутов своими глазами видел «пересаженного» и понимал: на уничтожение Дьяконова у него есть только одна попытка. Если после нее Железный Король останется жив, то перепорхнет в другое тело и поминай, как звали. Эх, почему же он с самого начала не установил слежку за хирургами? Сейчас бы прихватил их, и мог диктовать остальным свои условия. И тогда бы все приспешники мигом оставили уважаемого Арсения Викторовича. Ради вечности на что угодно пойдешь. И все. Был король железным, а стал голым. Но, увы. Теперь придется безвылазно сидеть у моря, уповая на расторопность Янычара.

На секунду задержавшись у распахнутых швейцаром дверей, Удо недовольно посмотрел на жену. Илона, как и много лет тому назад, провожала его до выхода, только раньше она целовала его на прощание. Теперь нет. Этого Шлиц не смог бы вынести. Раньше Илона годилась ему в дочери, сейчас – в матери. В первые дни своей новой жизни Удо как-то не замечал что привычное и некогда любимое лицо покрыто морщинами, кожа утратила свежесть, а тело, несмотря на усилия диетолога и инструктора по гимнастике уже не приковывает взгляд, а заставляет отводить глаза в сторону. Вернее, замечал, но относился к этому спокойно.

А затем что-то произошло. Наверное, гормоны, активно вырабатываемые железами молодого тела, как в компьютере, стерли программу стариковского восприятия действительности и стали безостановочно записывать новую. Знания и мысли оставались прежними, но эмоции, желания с каждым прожитым днем все больше соответствовали возможностям нового тела. Заметив как-то на улице стайку по-летнему одетых девушек, Удо вдруг ощутил, что рассматривает их не как экспонаты выставки «Молодость и красота», а как желанных и, наверняка, доступных созданий. В той, первой молодости Шлиц был слишком поглощен карабканьем на вершину делового мира. Там ведь, как в альпинизме: надо безостановочно лезть вверх, пока не доберешься до места, где можно устроить небольшой привал и отдышаться. А остановишься не вовремя – и кубарем покатишься вниз, пока твое, все переломанное, а то и бездыханное тело не окажется у подножья. Вот и получилось, что не успел Шлиц взять от жизни положенной ему доли нормальных человеческих радостей: не выпил своего на дружеских пирушках, не побывал просто из любопытства ни в одной экзотической стране, не долюбил всех, кого бы мог, щедро тратя энергию молодости. А когда появилось время и возможности, желания осталось только на то, чтобы найти хорошую девушку и жениться на ней.

И прожили они вместе с Илоной почти тридцать лет. Срок вполне достаточный, чтобы досконально изучить привычки супруга и стать для него незаменимым. Шлиц не представлял, как он после стольких лет сможет ужиться с другой. Новая женщина, которая не знает даже того, что Удо не выносит никакой музыки, кроме простеньких, незатейливых мелодий. Кошмар. Опять тратить годы на то, чтобы приручить друг друга.

И Шлиц все больше склонялся к мысли, что надо оставить Илону. Точнее, ее привычки, характер, знание мужа. Что же касается внешности жены, то тут Удо мог дать волю своей фантазии. Желательно, чтобы она походила на самую известную сейчас фотомодель, как ее там, Хельга Левински. В идеале, конечно, хотелось бы точную копию, но Шлиц понимал, что исчезновение такой знаменитости, а затем появление как две капли воды похожей на Хельгу красавицы в его доме может привести к большим неприятностям. Ладно, ограничимся просто очаровательными, хотя и мало популярными женщинами. Лучше из России, тогда уж точно все обойдется. Лишь бы Илона не заупрямилась, как идиот Кречмер. Не должна, она женщина умная. Правда, ей только исполнилось шестьдесят и на здоровье не жалуется, может упереться. Но ничего, какая женщина не мечтает вновь стать двадцатилетней.

Кстати, о Кречмере. Дурацкая смерть – оступился на лестнице и размозжил себе голову. Врачи считают, что старость виновата. Закружилась голова не вовремя, вот он и приложился ей о ступеньки. Эскулапы, конечно, дело свое знают, но и люди, подосланные Бреме, тоже. Мастерски они устроили несчастный случай, возможно, и сам Кречмер ничего не понял. Не успел.

Что ж, со следующим кандидатом на вечную жизнь надо говорить осторожнее, сначала выяснить его отношение к пересадке вообще, и только потом переходить на личности. А то количество несчастных случаев среди преуспевающих бизнесменов и банкиров превысит все разумные границы. Впрочем, хочется верить, что Кречмер является вовсе не правилом, а исключением. Да и Франц перестал бы молоть чепуху, очутись хоть на часок в новом теле. Вот он, пока единственный, уникальный случай, когда и старость умеет и молодость может, и все в одном человеке.

Между прочем, многие конкуренты и даже партнеры корпорации Шлица сильно обжигались, видя перед собой молодого человека и рассчитывая урвать себе лишний кусок, воспользовавшись его неопытностью. Ведь Удо не спешил оповестить о своем чудесном превращении, и почти все видели в нем молодого и глупого счастливчика, которому по невероятно удачному стечению обстоятельств привалило миллиардное наследство. И каждый, даже обладающий кристально чистой репутацией, бизнесмен, глядя на идиотскую улыбку, не покидающую лица Удо, невольно думал:

– Этому придурку и так слишком повезло. Почему бы не кинуть его на пару миллионов.

Шлиц жизнерадостно выслушивал все деловые предложения, почти в каждом обнаруживая небрежно замаскированную ловушку, рассчитанную на его слабое знание законов и рыночного спроса. Благодаря огромному опыту, он быстро находил решение, которое приводило не совсем к тем результатам, на которые рассчитывал партнер, и тут же заключал сделку. Через недельку-другую незадачливый аферист, узнав о крахе своей хитроумной затеи, долго сокрушался:

– Как же так? Он же не мог этого знать, ведь только месяц занимается делами. Везет же молокососу. Так меня обчистить!

А поскольку желающих отхватить себе часть состояния Шлица для такой добропорядочной страны, как Германия, оказалось до неприличного много, уже через месяц Удо компенсировал едва ли не треть средств, затраченных на пересадку.

Соответственно изменились и слухи, которые не могли не сопровождать появления из неизвестности наследника Шлица. Молодой человек был хорош собой, и поначалу все дружно заговорили о том, что Удо был замечательным конспиратором и только после его загадочной смерти можно точно определить истинную сексуальную ориентацию усопшего. Один предприимчивый торговец-оптовик придал этой сплетне окончательную завершенность, решив, что наследник не должен в сексуальном плане отличаться от Удо и, прихватил на деловую встречу популярного в некоторых кругах стриптизера-гея. Только нежелание Шлица иметь дело с властями позволило обоим выбраться на улицу живыми и невредимыми.

К тому времени Удо провернул массу блестящих сделок, и теперь заговорили о том, что безнадежно больной Шлиц хотел видеть свой концерн процветающим и, поскольку на собственных детей особых надежд не возлагал, тайно нашел талантливого парня и сделал из него своего приемника.

После неудачи с Кречмером Шлиц не торопился вступать в новые переговоры, тщательно подготавливая для них почву. А заодно наслаждался жизнью во всех ее проявлениях. Что касается работы, то сейчас у него уходило всего три-четыре часа на то, что лет пять тому назад, когда он еще был в состоянии лично заниматься делами, требовало целый день. У Шлица появилась масса свободного времени. Не теряя его даром, он познакомился с Хельгой Левински. У той как раз завершился разрывом бурный роман с известным поп-музыкантом. Он уплыл от Хельги в море своих поклонниц, а фотомодель зализывала душевные раны, гуляя в одиночестве по живописным берегам маленького тихоокеанского острова, подаренного ей Шлицем. Впрочем, Удо регулярно навещал ее, и тогда они вместе энергично забывали легкомысленного и ветреного представителя богемы.

– Значит, опять война! – Огнетушитель опустил голову вниз, избегая встречаться взглядом с Дьяконовым.

– Какая война, о чем ты? – искренне удивился Арсений Викторович. – Усвой одну элементарную вещь. Наше дело отличается, как говаривали раньше, большой степенью обобществления, особенно топливный клан. Тот же Бугров может руководить людьми Хомутова и Крапивина.

– И он возьмет на себя все их дела?

– Взять-то бы взял, да кто ему даст? Не хватало нам еще одного Хомута на свои шеи. Не о том речь. Просто я хочу тебе втолковать, что ни о какой войне речи не идет. Надо всего лишь убрать двух человек. Вернее одного – Хомутова. А Крапивина взять живым. Он, недоносок, в свое время любил надо мной поиздеваться. Неплохо бы отплатить ему той же монетой.

– Легко сказать. Это ж не парочку алкашей подстеречь в закоулке. Люди серьезные. К Хомутову сейчас вообще не подступиться. Охраняет себя почище российского золотого запаса. Да и с Крапивиным возни хватит, особенно если брать живьем.

– Живьем-живьем, – усмехнулся Дьяконов. – А с Хомутовым я тебе помогу, есть идея.

Огнетушитель изумленно уставился на хозяина. Откуда у него могут быть идеи? Он уже сто лет не занимается делами такого рода. Выдумал, небось, какую-нибудь глупость, теперь, вдобавок ко всему, придется соображать, как от нее отбрехаться. Будто и без того мало проблем. Шутка ли – убрать двоих самых влиятельных членов «семерки».

– Так говоришь, Хомутов решил отсидеться в своем особняке? – спросил Дьяконов.

– Боюсь не только отсидеться. Янычар что-то больно засуетился, не к добру это.

Железный Король моментально сообразил, чем вызвано суечение Янычара. Разведка донесла, что Хомутов лично посетил генеральскую дачу и в качестве приятного сюрприза захватил с собой «болтунок». Вскоре после этого на территории Котла обнаружили три искореженные машины и кучу трупов. Все они еще недавно составляли главную ударную силу авторитета… Увы, тела самого главаря среди них не было. Даже двоечник школы для умственно отсталых догадался бы, что это означает: Хомутов вычислил Котла, взял его живым и с помощью «болтунка» узнал о роли Железного Короля в убийстве сына. Теперь они на равных: Хомутов охотится на Дьяконова, Дьяконов на Хомутова. Разница лишь в том, что Янычар не прекратит этого увлекательного занятия даже после смерти хозяина, а вот в Огнетушителе Арсений Викторович вдруг засомневался.

Словно, прочитав мысли Железного Короля, тот осторожно заметил:

– Вам бы пока хорошо вообще не выходить из дома.

– Нет, я сейчас же возьму любовницу и поеду с ней в чистое поле, загорать и пьянствовать, – злобно выпалил Дьяконов. – Для таких советов я мог бы взять самого дешевого юриста. На четверть ставки. Ты лучше думай над своими проблемами.

Закончив разговор, Арсений Викторович спустился вниз, к бассейну, в котором плескалось что-то большое и темное.

– Ну, как наше животное? – спросил он у подбежавшего неуклюжей рысью человека в белом халате.

– Чувствует себя превосходно, аппетит зверский. Но лучше поторопиться. Почему-то эти твари в неволе долго не живут.

– Кто должен торопиться, я или вы? – Железный Король еще не отошел от предыдущего разговора и вновь повысил голос.

– Так у нас все готово, – заверил его белый халат. – Даже провели три успешных операции такого рода. И вы не хуже меня знаете, в чем причина задержки. Честно говоря, даже обидно…

– Ну-ну, вы не волнуйтесь, – пошел на попятную Дьяконов. – Я сегодня что-то не в духе, вот и погорячился.

Белый халат облегченно вздохнул. Он не чувствовал за собой никакой вины, но разве в этом дело. Если хозяин вдруг тебя невзлюбил, никто не будет взвешивать твои достоинства и недостатки. Хорошо, если просто вышвырнут на улицу. Но не всем так везет.

– Вы уверены, что… э… операция пройдет успешно? – поинтересовался Железный Король.

– Конечно, условия не совсем обычные. Придется стоять по грудь в воде. Да и анатомия несколько отличается от человеческой. Но здесь будут задействованы наша лучшие силы. К тому же вы предоставили нам идеальные условия, обеспечили лучшим в мире оборудованием, – не упустил случая польстить хозяину белый халат.

– Вот и чудесно. Завтра утром вы должны быть готовы.

Озадачив собеседника, Арсений Викторович вновь поднялся в свой кабинет и надавил кнопку селектора:

– Ко мне эту падлу.

К счастью, для невидимого слушателя «эта падла» в особняке была всего одна, так что ему не пришлось, обливаясь холодным потом, мучительно размышлять: кого же именно хочет видеть хозяин. Через минуту в комнату ввели молодого парня, который вздумал переметнуться к уголовникам, но был схвачен.

– Дурак ты, Вовчик, – поприветствовал его Дьяконов. – Чтобы отважиться на такие фокусы, надо быть круглым сиротой.

– Так я и есть сирота. Родители при взрыве дома погибли.

– Родители – ладно, земля им пухом. Но у тебя, оказывается, есть сестра-красавица. Живехонькая, что характерно.

Вовчик резко побледнел. Дьяконов это заметил и гнусно ухмыльнулся:

– Любишь, значит, сестру. А мы ее, лапушку, бойцам моим бросим. Как собаке кость. Знаешь, что собаки с костью делают?

Если бы не мертвая хватка охранника, Вовчик сейчас впился бы в горло Дьяконову. Зубами, руками – чем удалось.

– Не дергайся, а слушай внимательно, – заявил Железный Король. – Ты, небось, все это время голову ломал: почему мы тебя до сих пор в бетон не закатали. А потому. Есть дело. Справишься – и сестру твою никто не тронет, и сам выйдешь на волю с чистой совестью и хорошим денежным вознаграждением. Ну как, будешь слушать, не станешь делать глупости?

Вовчик с готовностью кивнул головой.

– Отпускай его, – приказал Дьяконов охраннику и сказал Вовчику: – Подойди сюда.

Когда Железный Король шепотом сообщил ему все, что хотел, Вовчик с отвращением затряс головой.

– Дурень! Так ты стопроцентно покойник, а согласишься – скорее всего уцелеешь, а уж сестру точно сбережешь. Понял?

– А можно я подумаю? – тихо выдавил из себя парень.

– Нашел занятие. Да за тебя уже другие подумали, тебе действовать надо.

Зазвонил телефон, обрывая утренний сон на самом интересном месте. Вадим схватил трубку, молча выслушал, а когда понеслись короткие сигналы отбоя, дал волю своим чувствам:

– Тревога, час на сборы. Идиоты. Можно подумать, я собираюсь прихватить на задание все вещи, включая телевизор. Хватило бы и десяти минут. Лучше бы еще поспать дали.

Он заварил себе кофе и стал не спеша его пить, вдыхая аромат. Кто знает, доведется ли попробовать еще. Не все возвращались домой после таких звонков. И зачем брать с собой личный пистолет, если на базе хватает более серьезного оружия. Хотя сказано «с глушителем». Значит тайная операция. А до глушителей на гранатометы еще никто не додумался. Ладно. Побриться, что ли, раз времени навалом или не стоит – дурная примета?

Их собралось человек двадцать, лучшие бойцы Хозяина Горы. Вадим ждал, что перед ними поставят боевую задачу, но вместо этого их рассадили по машинам и повезли в аэропорт. Это настораживало куда больше, чем то, что им не дали ни серьезного оружия, ни бронежилетов. Значит, предстоит скрытая атака, скорее всего ночная, и «броники» будут сковывать движения. Но почему держат в секрете план операции? Раньше от них ничего не скрывали, каким бы серьезным не было дело. Явно готовится что-то чрезвычайное. Может, требуется убрать президента? Или хуже того – самого Хомутова? Ведь поползли неясные слухи, что в «семерке» начались серьезные раздоры. Похоже, очень похоже. И морды у главных начальников до противного мрачные. Да, если предстоит ликвидация Хомутова, мало им не покажется.

Наконец их привезли в аэропорт, рассадили по самолетам.

– А чего в два, мы бы все в одном запросто поместились? – спросил Вадим.

– Начальство считает вас слишком ценным грузом, чтобы везти в одном самолете. Вдруг он разобьется.

– Ясно. А если наши самолеты столкнутся в воздухе?

Никто не отреагировал на черный юмор. Неизвестность томила всех больше самой мрачной перспективы.

Когда самолеты приземлились, их снова объединили в одну группу, из которой выбрали пятерых человек, в том числе Вадима. Оставшиеся, о чем никто не догадывался, должны были вместе с бойцами еще трех членов «семерки» лететь в Крым на подстраховку, а всю пятерку, отобранную потому, что они имели опыт ведения боевых действий в ночных условиях, усадили в закрытый фургон и куда-то повезли. Выгрузили ребят во дворе у неказистого с виду домишки, обставленного внутри без вызывающей роскоши, но добротно. Там уже находилось десять незнакомых парней, а вскоре прибыло еще пятеро.

– Да это же Москва! – воскликнул один из них, выглянув в окно.

– Откуда ты знаешь? – сразу человек восемь задали один и тот же вопрос.

– Да вон Кремль на горизонте.

– Какой Кремль! Что ты мелешь! Тут из окна кроме забора ничего не видно.

– И все равно Москва. У большого города атмосфера особенная, ее сразу ощущаешь.

– Да какая тут атмосфера, смог один, – подал голос Вадим и хотел еще что-то добавить, но не успел.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел мужчина, чей вид почему-то ассоциировался с каким-то еще не созданным человечеством, но, безусловно, смертельным оружием. Хотя почему не созданным? Вот он, Огнетушитель, вполне материальный и всегда готовый к действию. Вадим не знал почти никого из бойцов других членов «семерки», но главного боевика Железного Короля несколько раз видел издали и отлично понимал, что присутствие здесь Огнетушителя говорит о чрезвычайной серьезности предстоящей операции. Так оно и случилось.

Когда после детального инструктажа бойцы остались собираться и дожидаться наступления темноты, даже записные оптимисты прикусили языки. Если и вспыхивали разговоры, то исключительно по делу. Люди тщательно проверяли свою экипировку и снова прокручивали в уме нюансы предстоящего задания. Еще бы. Им приказали взять живым самого Крапивина.

Смеркалось. Волны с коротким всхлипом выбрасывались на берег, и галька, дробно постукивая, отряхивала с себя капли воды. Смолкли птичьи крики, и лишь откуда-то издалека доносился шум работающего мотора.

Молодая девушка в сопровождении двух мужчин подошла к самой кромке воды.

– Это здесь, – сказал один из провожатых, заметив скалистый уступ с росшим на нем одиноким деревом. – Скоро вы убедитесь, что мы не кучка сумасшедших, бежавших из дурдома и создавших тайную лигу шизофреников и параноиков. Я понимаю, милая девушка, что вам легче было бы поверить в летающие тарелки, набитые маленькими зелеными человечками, как трамвай в час пик, но чего нет, того нет. Впрочем, мы предлагаем вам не менее захватывающее зрелище: родной брат в… постойте, куда же вы?