В пятнице 13 судеб. Роман о демонах в Раю. Книга первая

Молчание повисло на минуты, и демон, явно, не собирался его прерывать. Видимо, был занят другим или другими.

–Не можешь, значит? – с улыбкой спросила Шель, хотя душа её совсем не улыбалась.

–Раз пустыня подкралась к вам, значит, вы этого достойны! – ответил тот жестоким голосом, далёким от прежней нежности. – Значит, жили вы настолько скверно, что стыдно за вас всем предыдущим векам!

–Это не так… – пыталась возразить Шель, но демон пятницы не желал слушать её слепые аргументы.

–Как ты представляешь это? Как из мира мёртвых я могу повлиять на мир живых, да ещё в таких масштабах? Это невозможно! Только, находясь в мире живых, я смогу сотворить подобное!

Демон был твёрд в своём слове, а Шель не верила ему.

Она спокойно поднялась на ноги, подошла к зеркалу и попыталась нащупать взглядом лицо демона, но оно, всё также, неподвластно ей. Это заставляло нервничать.

–Тебе страшно, Шель? – спросил он едким полушёпотом, и она шарахнулась от такого шёпота, что мигом взял в плен все её мурашки.

–Что будет, если он пройдёт сквозь зеркало? – обратилась она к Милоун, яростно сверкая взглядом.

Но Милоун не знала, что ответить ей и боялась признаться, что не имеет представления, как его остановить. Что-то мешало ей раскрыть свою ложь. Она солгала им, что способна изгнать его в любой момент, чтобы те вошли в её логово. Не способна! С демоном она встретилась впервые. Милоун, всего-то лишь, доверилась родному, но далёкому человеку, и, видимо, зря! Сейчас ей, даже было стыдно, что заманила этих девушек в свой дом, не подумав о том, что их троих может ждать.

–Она солгала вам, как лгала тысячу раз многим людям! – воскликнул за неё демон, будто прочёл каждую из мыслей, что посетили голову Милоун. – Никто не должен знать, как меня остановить!

Смех бушевал в зазеркалье – хоть тихий, но мучительный, и он переливался эхом для тех зрителей, что наблюдают из мира живых. Не только демон смеялся над юными девушками, в едином смехе сплелись тысячи голосов, и, во время очередного раската, на зеркале хрустнула трещина и с треском она продолжила свой путь вниз от середины.

Девушки испуганно смотрели сквозь неё, а в их глазах блуждала паника. Она не находила выхода, от того непослушны были руки, и судороги ног подобны удару под дых.

Милоун схватилась за голову, а Кюна за лицо, а Шель встала спиною к страху и попыталась остаться сильной.

–Что нам делать? – закричала она на весь дом, переводя взгляд от одной девушки к другой, но обе были в недоступном ступоре и ничего ответить не смогли.

–Поздно что-то делать! – зарычал демон пятницы, но рёв его был мягок и спокоен, а Шель всё искала и искала хоть что-то глазами, но ничего увидеть не могла…

Кюна подняла руку и не пыталась ею что-то показать. Она, как будто защищалась от чего-то, и в глазах её царил лишь шок. Через взгляд правдивый так легко передаётся, что синеглазой вновь не устоять.

Шель, наконец-то, обернулась и посмотрела на то, что было нарисовано на зеркале.

Сначала бросилось в глаза, что зелёную поляну накрыла чья-то тень, и тень так была похожа на огромные крылья, что очень уж хотелось верить, что это, всё же, ангел…

Один из собравшихся на холме лежал на траве, раскинув свои руки. Он был сражён тем, кто на всех парах мчался в сторону зеркала. Другие, в том числе ангелы, не шевелились, а безучастно наблюдали, как демон пятницы стремится в мир живых! Будто бы ангелы уже были не против!

Оставалось всего несколько метров, и его бледное, красивое лицо было, как на ладони, а глаза, его бешеные глаза, с жадностью сверлили взглядом только Шель! Будто лишь она тот лакомый кусочек, который так и хочется вкусить! А, может быть, и съесть…

Через секунду он прыгнул, как зверь, расправив свои когти во все стороны, и на лице его написана улыбка, ну а в глазах его безумный огонёк. Как-будто демон беспредельно счастлив, как будто демон хочет жить, и ничто на свете не способно помешать…

И Кюна, и Милоун сочли, что это их конец! Но Шель так не считала, она желала жить и опередила демона пятницы. Схватила обречёнными руками главную свечу вместе с подсвечником, и свеча вспыхнула в руках зелёным пламенем и чуть не обожгла её красивые глаза, но была с силой отброшена в зеркало, уже готовое сломаться на куски. И зазвенели королевские ноты разбивающегося стекла, и по полу деревянному рассыпались. Мелодия тех нот чиста, как кристалл, несмотря на то, что режет слух, но появляется надежда, что у демона не вышло проникнуть в мир живых.

За тем, что миг назад было зеркалом, возникла пугающая темнота, а в комнате в который раз повисла тишина! На этот раз длилась дольше минуты, и спокойствие с каждой, пройденной секундой постепенно возвращалось к ним.

Кюна облегчённо выдохнула, оглянулась по сторонам, боясь застать что-то за спиной, и обратилась к Шель своим благодарным взглядом.

–Я думала, у меня разорвётся сердце! Спасибо тебе, Шель, – призналась она, а потом с укором взглянула на Милоун и добавила, – что не струсила, как мы!

–Зачем ты солгала? Ты, ведь, не знала, как его остановить! – закричала Шель на Милоун, проигнорировав искренность Кюны.

Её глаза рвали и метали, в них было желание придушить эту темноволосую девушку за то, что подвергла их такой опасности.

–А ты что ли не лжёшь? – зарычала Милоун, вскочив на ноги. – Вспомни, какая жизнь у нас, и сколько миллионов раз нам приходится лгать! В этом городе никто не знает о твоей жизни, что была до того, как ты пришла в него! Тебе каждый день приходится лгать о себе! В прочем, как и мне! А ты, Кюна, – переключилась она на вторую девушку более разъярённо. – Сколько раз в день ты лжёшь, прикрывая своего прадеда? Думаешь, я поверю, что ты ничего не знаешь о создании этого города? Да, твой прадед любит тебя больше всего на свете, и любовь раскрывает все свои секреты, но мы имеем право знать, как был создан этот город! Я уверена, раскрой ты этот секрет, то мы могли бы спасти его, а ты жертвуешь всеми нами ради одного человека, которому жить то осталось от силы год! А моя ложь – благородна! Я хотела спасти этот город, и я его спасу!

Милоун, явно, стало легче после того, как сорвалась на девушках, хоть и солгала в последнем предложении, ведь желала совершенно другого. И уже рвалась выйти из дома, чтобы подышать успокаивающим воздухом, но что-то её остановило. Ей, словно пришла мысль, которую нечаянно забыла где-то, а сейчас она сама предстала перед ней, как на блюдечке. Юная ведьма повернулась к Шель, расправив свои руки, и посмотрела ей в глаза с наигранным презрением. Улыбка занимала пол лица.

–И, кстати, Шель! – воскликнула она, всем сердцем обратившись синеглазой. – Разбив зеркало, ты открыла ему дверь…

–Вот именно! – раздался томный голос из темноты разбитого зеркала. – Все двери нараспашку…

Три пары юных глаз набросились на раму старого зеркала, и их сердца готовы были разорваться. За рамой объявилась бледная рука с острыми, аккуратными когтями, но девушки не успели ощутить всю значимость страха. Что-то похожее на ультразвук заложило их уши, поцарапало мозг, а затем загремело громкое «Бум!», и потухли три свечи, а весь дом разлетелся на щепки…

Осторожно, в Раю снова демоны, и не писан им чей-то закон. На запреты махнули манерами, и кто скажет, что мысли неверные они снова поставят на кон?!…

Г

лава 3

От Бога до дьявола – пара шагов.

«Где же, где же мой ангел порхает? С кем пылит он свои вечера? Обо мне ничего он не знает, а я взглядом в окно – тот взлетает, и мне легче дышать до утра! Где ты? Где ты? Никак не найти мне. Не прошу у тебя я крыла. Не желаю я в небо проникнуть. Приручи меня Богом, молитвой и позволь мне увидеть тебя. Где же, где же мой Рай начинается? С кем в нём буду я жизнь утешать? Я листал её всю – не читается! В ней начало концом притворяется, и кого-то из них надо ждать…». – это мысли, это, всего лишь, мысли демона пятницы, когда его холодная рука проникла в мир живых и насытила себя человеческим жаром…

Рука демона раскрепостила свои пальцы, сжалась в кулак, нащупала когтями воздух и несколько мгновений наслаждалась этим прикосновением. Она, будто не верила, что уже в мире живых, и ей позволительно всё.

Комнатный воздух исчез вместе со стенами, окутал со всех значимых сторон, и пальцам ледяным от этого приятно.

Всего лишь, один шаг, и демон пятницы предстал во всей красе пред долгожданным, живым миром. Предстал он так, что растопил сердца, а не запугал до смерти трёх девиц. Перед ними, отныне, он вечный должник, ведь подаренное ими называют: «второй шанс» …

Не сказать, что его костюм современен, но и запах древности в нём не присутствовал. Белая жилетка, чёрная рубашка, чёрные штаны, белые туфли. Рубашка не полностью темна, присутствовали бежевые полосы на воротнике и на рукавах. Обычно, если человек одет в такой манере, то он предпочитает золото, а не серебро, но манжеты у демона именно из серебра, выкованы мастером, полюбившим фантазию.

Но то, во что он был одет, всех героинь не волновало. Три пары глаз не могли себя оторвать от его лица. Они не были очарованы, они не были заколдованы его очами, но что-то им мешало спрятать себя от этого демона.

Не похож он визуально на сильнейшего из демонов. Наверное, поэтому и стал таким. Пока никто не ждал от него великих свершений, он, молча, творил свои дела. Быть может, он и сейчас остался тёмной лошадкой, но никто об этом не задумается – ни в мире живых, ни в мире мёртвых.

Демон стоял перед ними и сиял своей белоснежной улыбкой. Казалось, на лице его застыл оргазм от «нового рождения». Настолько велико было его наслаждение от совершенно нежданной победы. Каждая чёрточка его лица была тонка и выразительна, но холодна, как лёд. Кожа голубоватого оттенка, под глазами синие круги, и губы были синими. Не сказать, что глаза его – карие, ведь зрачки настолько велики, что оставили от прежних цветов лишь тонкую полоску. Но глаза сияли, глаза беспрерывно сияли. Волосы тёмные, короткие, чуть взъерошены. Щетина отсутствовала. Нос ни раз был сломан, но всё ещё дышит.

Хоть как опиши образ, каждый представит его по-своему. Образ его величественен, не смотря на средний рост. Создавалось ощущение, что перед ними не демон, а король, что нарядил себя в то, что ему не подходит…

Он огляделся и удивлённо развёл руками, увидев, что стены дома, и всё, что было в нём, лежит среди деревьев. Крыша повисла на их макушках, а всё, что осталось от дома это фундамент, деревянный пол, разбитое зеркало, три девушки и три свечи.

Судя по его выражению лица, он, будто сам себя пытался убедить, что к разрушению совершенно не причастен. Не ожидал такого выхода и был поражён не меньше девушек, но исправить всё желание возникло. Он щёлкнул пальцами, и у всех на глазах возникли новые стены. Правда, уже были белыми, а не коричневыми. Всё, что было в доме Милоун Крышу демон возвращать не стал.

–Я демон-созидатель! – тут же объяснил он свой поступок, и это были его первые слова в этом, уже незнакомом мире живых.

От его первых слов им стало немного спокойнее, но страх пред неизведанным не оставляет никого.

Две девушки всё также сидели на полу, целые и невредимые, во все глаза глядели на демона, который в этот миг похрустывал суставами своей шеи. Лишь Милоун пребывала в позе лёжа, упав после потустороннего взрыва. Потихоньку приходила в себя, но ещё не решилась встать на ноги.

Взгляд демона коснулся Шель и очень долго всматривался, пытаясь что-то разглядеть. Его ноги медленно и осторожно приближались к ней. С каждым его шагом, душа Шель содрогалась и желала заплакать, а тело предавало её так откровенно, так безбожно. Её руки сжались в кулаки, а ногти до крови впились в кожу и резали её, но боль сейчас не ощутить.

Он приблизился вплотную, потянулся к ней своими когтями и прошептал ей очень нежно:

–Я так долго искал тебя…

Шель сама не ожидала от себя, но оттолкнула демона ладонями! Тот отошёл на шаг и разочарованно уставился на неё. Сожаление так и плещет, хоть и злости в его взгляде нет. Судя по взгляду, такого поворота не предвидел.

«Я вас не знаю! Что ещё сказать мне? Ваш трепет мне сегодня не знаком. Не таю с ваших глаз, нет сил мять платье, но кто-то в вас, конечно же, влюблён…».

–Кто ты? – спросил её демон так, словно не знал.

–Я Шель.

–Имя не суть!

–С чего бы это?

–Кто ты? – повторил он вопрос.

–Я не знаю.

–И я не знаю. – задумчиво промолвил он и спросил. – Судьба или случайность?

–Случайность. – уверенна ответила Шель.

–Сомневаюсь. – не согласился демон.

–Почему?

–Знаешь, в мире мёртвых ты, либо ищешь своих близких, либо ищешь путь домой, то есть, в мир живых. Никому не удавалось найти этот путь, и никто не нашёл, если бы не вы трое. Разве, это не судьба?!

–Рядом с тобой стояли ангелы. – прошептала Шель то, что никак не выходило из головы и спросила. – Кто они тебе? Близкие? Или те, кто пытался тебя остановить?

Её слова задели его чувства, что всем показалось странным. Всё-таки, вопрос об ангелах вызвал в демоне высокие эмоции, и это интересно. Кому-то даже показалось, что у него заслезились глаза, но слеза так и не покинула их. Демоны не могут плакать так, как это дано людям. Да и вообще, мало, кто из них проливал слезу, ведь время более безжалостно над ними, чем над человеком.

–Не все из них меня пытались остановить. – уклончиво ответил демон пятницы, чем лишь разогрел их жгучий интерес к своей персоне.

–То есть, ангел может стать другом демону?

–Я не знаю. – ответил тот растеряно, ведь несколько минут назад сам впервые говорил с ангелом, хоть с ними все века речей не заводил. – Стать ангелами могут способные любить, и я сомневаюсь, что кто-то из них отвернётся от своего близкого, даже, если тот превратится в абсолютное зло…

Ни слова не сказал о себе, но обобщил достаточно, чтобы девушки думали о ангелах, а не о демоне, представшем перед ними.

–Ты мечтаешь о мире без пустыни? – спросил он Шель так, словно уважал её мечту.

–Да! – призналась она и впервые ощутила доверие к демону.

–Это прекрасная мечта. – поддержал её он, не взвесив шансов на успех.

То, что Шель чем-то интересна и симпатична ему, было заметно, каждому в этой комнате. Демон ни на ком ещё не задержал свой взгляд, только на ней. И, несмотря на то, что Милоун обвинила Шель в том, что она открыла дверь демону, сам демон не пытался вызвать в ней чувство вины, не стремился настроить против неё остальных присутствующих. Не желал он, чтоб те сожгли её душу своими обвинениями и разъедающей злостью.

Все здесь понимали, кто был инициатором задумки, но не всякий виноватый сочтёт себя виновным, ища вину во всех, но не в себе. Милоун так и сделала и уже начинала ненавидеть Шель. Когда демон пятницы произнесёт следующую фразу, её ненависть достигнет эпопея, ведь будет ущемлено самолюбие.

–Пойдёшь со мной? – спросил демон у Шель. – Я покажу тебе весь мир!

Он протянул ей свою длинную руку, но сжать её в своей Шель не спешила. "Кто он такой, чтобы идти за ним? Кто он такой, чтобы ему поверить?" – размышляла про себя, не зная, что всё слышно. – «Слова его сильны, конечно! Последней фразой так и манит сжать его ладонь и отправиться с ним, хоть на край света, но найду ли я на том краю то, что, действительно, ищу?!» …

От чёрных очей демона её отвлёк еле заметный, красный дым, что появился у остатков зеркала. В нос ударил сладкий запах чего-то приятного и незнакомого, и голова закружилась от нового вида опьянения. Глаза на миг закатились под веки, и Шель чуть не упала, но что-то удержало её на ногах.

Ни один нюанс не сбежал от глаз демона, и он, немедля, обернулся к зеркалу, но не успел – красный дым уже исчез. Шмыгнул носом, принюхиваясь к новому, тающему на губах, аромату, и подозрительно посмотрел на Шель, не роняя слова. Ни Милоун, ни Кюна почему-то не узрели дым, хотя глаза их были напротив разбитого зеркала.

До Шель только сейчас дошло, что она пропустила тот момент, когда её страх перед демоном испарился. Наверное, когда спросил: «Пойдёшь со мной?». Или нет?! Что-то она совсем запуталась.

Глаза демона были непроницаемы, по ним не понять, почему никому сейчас не страшно. В них лишь читалось: «Если бы хотел убить, то за секунду растерзал бы!», но кроме этого ничего в них не присутствовало. Точнее, не увидеть, пока тот сам того не пожелает.

Взглянув на Кюну и Милоун, Шель убедила себя, что демон пятницы лишил их всех троих немого ужаса, который они испытали минутами ранее. Судя по тому, как они впивались взглядом в его образ, он им, явно, чем-то нравился, не смотря на бледность кожи, дикость черт лица и зверство длинных рук.

На руки его она, как раз, перевела своё внимание, когда ранее незнакомая ей ревность заполыхала в юном сердечке болезненным огнём и зашипела на тех, кто с чувством смотрит на то, что ей любо. Нежданно для неё, в ней начали просыпаться чувства к этому незнакомому существу, хоть Шель пыталась себе лгать, что это невозможно: «Он же демон! Он же зло! Как добру может нравится зло?».

Демон не заметил всех этих сомнений из-за вспышки ревности, что и вызвала их на обречённый поединок. Обычно, мужчины любят эту, так называемую, ревность, но он ни в одном из миров обычным не будет, и ревности он не был рад. Почему-то в его глазах впервые мелькнул страх. Рука потянулась назад, но Шель успела схватить её и крепко сжать в своей ладони, ощутив на себе весь лёд её кожи. Ей было холодно, но ледяные покалывания были, довольно-таки, приятны.

Что ощутил демон от её прикосновения, она не знала и не почувствовала, а черты его лица остались молчаливыми. Почему мелькнул страх на его лице при виде её ревности, ей было не важно, не ясно и даже не любопытно. Демон пятницы сам способен напугать кого угодно, а тут всё вышло с точностью, да наоборот. И, всего-то лишь, ревность, но это такая мелочь для неё…

Не отпустив её руки, он сделал шаг вперёд и повёл свою избранницу к новенькой, узорчатой, сиреневой двери, которая сейчас откроется впервые. Но, прежде, чем выйти, он подарил свой взгляд другим девицам, и их мурашки не заставили себя ждать. Дыхание застыло, и два сердечка рвались из груди. Особенно, у Милоун, которую демон хотел научить правильно смеяться. Но на Милоун взгляд задержался всего на секунду, улыбка скривилась в ухмылку, и взгляд перешёл на ту, что послабее. В Кюне демон блуждал долго и сосредоточенно, чем вызвал ещё одну вспышку ревности у Шель. Затем поднял палец вверх, засиял счастливой улыбкой и промолвил ей, глядя в глаза:

–В нас течёт одна кровь! Ты потомок моего брата!

Кюна вздрогнула так, словно демон раскрыл её величайшую тайну. Очи забегали, пытались спрятаться от трёх пар глаз, что в этот миг уставились на неё и жадно изучали, а разум, наконец-то, осознал, кто перед нею стоит и кем он был в мире живых!

Как на ладони было то, что слова демона для девушки нежданность, и от глаз его не скрылся факт, что две фразы стали открытием для неё. За секунду Кюна заново раскрыла для себя тайну Райского города и всю горечь его существования. «Только вот, что с этими знаниями делать, раз рассказать никому не могу?!».

Демон пятницы сиял от её мыслей – они его умиляли, заставляли легонько посмеиваться про себя над её наивностью, но последняя мысль белокурой девушки его насторожила, хоть через минуту уже будет думать, что тайны Райских городов совершенно его не касается.

–Твоё имя Триум? – нежданно для всех спросила его Кюна.

И в мыслях двух девчонок звучал один вопрос: «Тот самый Триум?!». Ещё более нежданно он ответил ей на это:

–Да. – и добавил. – Много знаешь обо мне?

–Для меня ты был лучшим из людей своего времени…

–Однако, я стал демоном! – резко порвал её слова на клочья, не дав блондинке договорить, и их короткий диалог был навсегда окончен.

Осмотрел небогатую комнату, покружив по ней глазами, затем прошёлся взглядом по звёздному, ночному небу, а потом только промолвил, обратившись к обеим, но больше к Милоун, чем к Кюне:

–Я советую вам бежать из этого места, спрятаться где-нибудь, где вас не найдут! Вы мне не враги, я вам зла не желаю, но глаза, что наблюдали за вами… – сделал намеренную паузу и продолжил. – Думаю, эти глаза не умеют правильно преподносить правду, но его губы любят много говорить…

Затем сиреневая дверь впервые отворилась и без скрипа захлопнулась, и демон пятницы исчез вместе с Шель в ночном, Райском городе, оставив после себя и тишину нелёгкую, и страх, что покорил обратную дорогу, и пронизывающий холод под кожей, и тысячи поводов для беспокойства о своей жизни.

–Что нам делать, Милоун? Что нам делать? – первой нарушила тишину кареглазая, и от голоса её сквозило страхом.

Кюну трясло, дрожит, как лист осенний. Присела в мягкое кресло на дорогу, а её тело так и раскачивает из стороны в сторону, а душа её никак не может отдышаться и прийти в себя. Нет сил в этот миг здраво мыслить! Лишь потихонечку, болезненно переваривала всю многогранность сложившейся ситуации, где каждая грань ничего хорошего ей не сулит, ведь, наконец-то, наступила решающая пятница тринадцатого.

–Закрой свой рот! – ответ был кратким, но действенным.

Истерика Кюны получила пощёчину, и стала без притворства заикаться!

–Но, ведь, это сам Триум…

–Да мне плевать, кто он! – воскликнула Милоун, и очи засияли. – Я не собираюсь бежать, потому нам с тобой не по пути.

Кюна вскочила на ноги, и её доброе сердечко разрывалось на молекулы от неминуемого. В эту минуту девушка больше всего боялась остаться одна, но, видимо, именно это её и ожидало.

–Мы должны… – начала она, но Милоун не дала ей закончить своим жестоким словом.

–Что должны? Держаться вместе? Кто тебе это сказал? В каких мирах ты летаешь? Ты слабая и избалованная! Ты ни к чему не приспособлена, ничему толковому не научена! С тобой шансов выжить – ноль! Без тебя они есть…

–Но это ты всё устроила! – кричала ей Кюна, сжав кулаки, как будто собиралась ударить. – Это ты втянула меня во всё это! Во всём виновата только ты!

–И что? – была непробиваема Милоун. – А Шель выпустила демона из той клетки в нашу клетку, но, однако, меньше всего шансов выжить у тебя! Мы то с ней переживём всех демонов! И кто сказал, что мир несправедлив?!

Пауза была недолгой, но за эти секунды Кюна смирилась, что ей придётся уйти и уже представляла, как будет бежать по окраине города, как будет прятаться от всех прохожих, поглощённых радостью праздника, ведь Бернард, возможно, уже рассказал всему Райскому городу, что они сегодня натворили.

–Сам мир и сказал! – ответила она, ухмыльнувшись, решив позлить ту на прощание. – Ты ничего не знаешь о Райском городе, о моём Роде и о моём прадеде, чтоб быть уверенной, кто здесь будет жить, а кто останется гнить навечно!

К словам её прилипли капли яда, потому и ответ был подобным.

–Убирайся отсюда! – зарычала Милоун, и её зелёные глаза, пропитавшись гневом, стали очень яркими.

Конечно, в Кюне мелькнуло желание ответить на её слова коварной злостью и раскрыть ей частичку тайны Райского города, дабы поставить на место много возомнившую о себе. Но сдержалась самая юная героиня этой истории. Ей двадцать лет всего, но очень рано научилась контролировать всё неразумное, что было в голове.

Повернулась спиной к зеленоглазой ведьме и вышла вон, даже не хлопнув дверью, и в доме наступила тишина…

Милоун прижалась к стене, плавно спустилась по ней на пол и горько зарыдала, уткнувшись глазами в свои колени, что были объяты обеими руками. Было очень стыдно пред собой за все эти злые слова, за свой некрасивый поступок, а перед мамой за то, что её дочь рыдает из-за совести!

Ей казалось, что Мама смотрит на неё сейчас без капли жалости и не понимает дочь за её слабость. Но это не так, она совсем не знает свою маму.

Милоун ненавидела себя и ругала, не произнося ни слова. Всю свою жизнь она боролась с совестью, но чаще с распростёртыми объятиями её ожидали лишь поражения. Совесть не любит проигрывать тем людям, которые скрывают своё истинное лицо и человечность.

Пять лет назад она столкнулась с мамой в Райском городе, но не сказала ей, что перед нею её дочь. Та посмотрела на неё изучающим взглядом и промолвила ей тусклым голосом, лишённым чувств:

–Единственное, что нас старит и быстрыми шагами ведёт к могиле – это совесть! Побори её, и ты победишь, даже саму смерть!

Милоун горько улыбнулась её слову, решив в этот момент, не оставить той ни единого шанса на воссоединение. Сказался и переходный возраст, и спросила Милоун свою матушку с вызовом:

–А у тебя совесть есть?

Ответа не услышала, его и не было, он не существует. Вопрос, к сожалению, из важного превратился в риторический. И каждый, измерив друг друга нехорошим взглядом, пошёл своей дорогой и с тех пор, молча, проходили мимо друг друга.

Дети долго сомневаются над советами родителей, а когда принимают их, как по насмешке судьбы, бывает слишком поздно. Но это не касается Милоун. Матушке её смерть оказалась не по зубам, не смотря на величайшую победу над совестью, потому её дочь сомневаться имела право…