И станешь ты богом

Как угорелые, носились от печей и очага к столу и обратно рабы с тарелками, блюдами, корытами, чашами. Начинался новый торговый день. Народец спешил подкрепиться по самое горло, чтобы до вечера о еде не думалось. А вечером – там видно будет.

VI

Вывалившись из избы-едальни, чудинцы поспешили к себе. Надо было до основного наплыва людей успеть занять на торговой площади места, выставить товар, чтобы смотрелся краше. Вскоре на прилавках заблестели пластинчатые доспехи местной работы, засеребрилась кольцами сложная кольчуга, заискрился отполированный клинок меча, заиграли переливы соболиного и куньего меха. Между основным товаром аккуратными рядками легли женские и мужские украшения из золота, серебра, меди и бронзы. Причудливые узоры невиданных зверей, тонкая вязь рисунка привлекали немало покупателей.

Кудыма немного отошёл, придирчиво осмотрел выложенный товар. Поправил некоторые вещи, чтобы выглядели более броско. Удовлетворённый, сам отправился закупать товар.

Перво-наперво следовало купить пёстрые арабские ткани и багдадские ковры, затем сторговать ряд пряностей из далёкой и загадочной Индии, а после – осмотреть полный пехотный ромейский доспех и сложный хазарский лук.

Везде Кудыму узнавали, раскланивались с ним – покупатель он был более чем выгодный, брал всегда большие партии товара, хотя и отчаянно торговался за каждый дирхем, что, впрочем, только добавляло ему престижа, ибо для купца нет ничего более обидного, чем торговля без торга – в этих случаях могли и заворотить, несмотря на прибыль. Ибо одна из главных прелестей торговли есть азарт, в нем – и искусство, и поэзия, и проза купеческого мира. И покупка товара – тоже целый ритуал. Как гласит купеческая поговорка – «торопливость нужна при ловле блох». Кудыма же всегда свято соблюдал ритуал.

Вот и сейчас, подойдя к купцу, у которого был выложен нужный Кудыме товар, он с равнодушным видом пару раз прошёлся мимо прилавка, приценился к кое-каким мелочам у соседей справа. Купец уже успел почувствовать интерес покупателя к своему товару и, в свою очередь, напустил на себя равнодушный и сонный вид. И только узкие глазки хитро поблёскивали из-под выцветших ресниц.

Наконец, Кудыма подошёл к нему. Погладил ворс ковра, пощупал ткань. Прищурился. Отошёл. Посмотрел. Шагнул вбок. Снова приблизился. Всё это время купец с видимым равнодушием наблюдал за его действиями.

– Здрав будь, Караберей! – поприветствовал Кудыма купца.

– И тебе долго здравствовать, – ответил ему в тон Караберей.

– Как торговля?

– Хорошо.

– Ткани пёстрой много осталось? И вон ещё ковры я бы посмотрел.

– Пёстрой ткани осталось десять рулонов. Ковры смотри.

Купец вновь равнодушно прикрыл глаза. И только подрагивающие четки в его руках выдавали в нем волнение. Кудыма усмехнулся. Если он сегодня сторгует товар, Караберею останется только закупить меха. Ибо уж кто-кто, а Караберей прекрасно знал: если они ударят по рукам в знак совершения сделки, Кудыма заберёт у него весь товар, привезённый на продажу. О, всемогущий Аллах! Не дай сорваться с крючка интереса этому чудинцу!

Товар был превосходен. Но приступать сразу к торгу было бы верхом неприличия. После расспросов о дороге, семье, погоде, урожае и других очень важных вещах Кудыма как бы вскользь сказал:

– Я не буду хитрить, Караберей, товар твой неплох. Хотя, если пройти по рядам, можно найти и лучше. И ты это знаешь не хуже меня. Просто вот времени мало. Давай, сторгуем по-быстрому, ударим по рукам. Ты согласен?

– Можно найти товар и лучше. Кто спорит? Ищи. Зачем нам хитрить? Ковры у меня не очень пушистые, ткани монотонные. Да ты сам видишь. Но и цена по товару.

Кудыма включился в игру. Главное в ней было – не называть цену первым. Ибо кто первым назвал цену – уже проиграл в споре, так как это даёт противнику ту опору, от которой уже можно отталкиваться. Не прошло и трёх базарных часов, как Кудыма нащупал слабину в «обороне» купца. Оставалось окончательно договориться о цене. После яростных споров, заверений, хлопанья по бокам и коленям, деланных изумлений и возгласов, около полудня нужный товар наконец-то был продан за ту цену, которая устраивала обоих. Еще после нескольких воздыханий, что Караберей только из уважения к Кудыме продаёт ему товар себе в убыток, и клятвенного заверения Кудымы, что он покупает так дорого ткани и ковры исключительно из глубочайшего уважения к Караберею, они ударили по рукам. Кудыма отсчитал монеты. После чего они омочили пересохшие в спорах глотки дорогим китайским напитком под названием «чай». Напиток Кудыме очень понравился, и он попросил купца со следующим караваном обязательно привезти ему этой чудесной травы.

Тем временем рабы купца нагрузились тюками с товаром. Кудыма тепло попрощался с Карабереем и, во главе небольшой колонны, отправился к своему лабазу. Когда рабы разгрузили товар, Кудыма дал каждому из них по мелкой монетке и отпустил восвояси. Когда рабы, наконец, ушли, Кудыма отправился к своему прилавку посмотреть, как идёт торговля.

Там разворачивалось зрелище, собравшее вокруг себя плотное кольцо хохочущих и кого-то подзадоривавших зевак. Кудыма пробился сквозь толпу в первые ряды. То, что он увидел, ввергло его в гнев, который, однако, моментально растворился в смехе над комичной ситуацией. Несколько чудинцев тщетно пытались отбиться от огромного человека в разорванной до пупа рубахе. Грязный, истоптанный богатый халат валялся рядом. Из разбитого носа на могучую плиту груди текла кровь. Несмотря на численное превосходство противника, человечище, в котором Кудыма узнал утреннего едока, явно одерживал вверх. Пара человек сломанными куклами валялась у перевёрнутого прилавка. К счастью, секира у варяга оставалась на ремне за спиной, а чудинцы не вынули мечей и ножей. Бой шёл чисто на кулачках. Оглушительно ревя разъярённым медведем, викинг ловко и быстро отбивался от десятка чудинцев, что со всех сторон налетали на него взбеленившимися псами. Вот ещё один попал под его могучий удар. Взлетев на воздух, он обрушился на зевак, сбив собою несколько человек. Перевернувшись со спины на живот и с трудом встав на колени, выплюнул на землю пару зубов из окровавленного рта. В толпе оглушительно захохотали.

Тут выступил вперёд Кудыма. По его знаку чудинцы отошли назад.

– Что ж ты, голубь, тут буянишь? – Кудыма без трепета взглянул в белые от бешенства глаза варяга. Толпа затихла в предвкушении нового спектакля. Многие знали Кудыму. Никто не хотел бы с ним сразиться один на один, хоть на кулачках, хоть на оружии. Однако уж больно могуч на этот раз был его противник. И не только силён, но также очень опытен и проворен. В толпе принялись делать ставки, азартно ударяя по рукам и кидая наземь шапки.

Не отвечая на вопрос, варяг молча кинулся на нового противника. Проделал каскад блестящих ударов кулачищами и ногами в… пустоту. Сзади раздалось деликатное покашливание. И снова спокойный, слегка насмешливый голос спросил:

– Что ж ты, голубь, тут буянишь?

Варяг стремительно развернулся, наотмашь выкинув ладонь на звук. Тут же ударил локтем. И снова удары ушли впустую. В толпе уже откровенно захохотали. Дико завизжав, залётный гость в прыжке поймал Кудыму в свои железные объятия, стремясь его раздавить. Кудыма сделал несколько гибких, малозаметных движений, выскользнул под правую руку варяга, хитрым замком заведя её кисть вперёд и в сторону. Огромное тело грохнулось наземь. Моментально Кудыма довернул руку, заставив варяга буквально повиснуть на ней, просунул напряжённую ладонь ему под кадык и с силой надавил. Через мгновение у варяга глаза практически вылезли на лоб от нестерпимой боли и удушья. Лицо его побагровело. А Кудыма вдруг решил не убивать этого сильного и ловкого человека. Отпустив ему горло и руку, он исполнил мягкий удар раскрытой ладонью по затылку. Но этого удара вполне хватило, чтобы «голубь» успокоился. Варяг сидел в пыли и бессмысленно шарил вокруг себя могучими руками. К льющейся из носа крови добавилась ниточка клейкой слюны, стекающей изо рта. Все громко и шумно поздравляли чудинца с победой. Кудыма отмахнулся. Хорошее настроение окончательно вернулось к нему.

Осмотрев поверженных и не найдя ничего страшного, если не считать нескольких выбитых зубов да свёрнутой набок челюсти, тут же поставленной им на место, Кудыма подошёл к варягу. Помог ему подняться. И вдруг тот неожиданно захохотал. Оглушительно, звонко, заразительно. Хлопая себя по бокам, он просто ревел он нахлынувшего на него веселья. Глядя на него, остальные тоже заулыбались, а потом рассмеялись от всей души. Вытирая выступившие от смеха слёзы, викинг обнял Кудыму с такой силой, что у того затрещали рёбра.

– Кто ты, достойный воин?! Позволь с этого мгновения считать тебя своим другом. Меня зовут Ингрельд.

– Конечно, дружище. Моё имя – Кудыма.

– Купцов сопровождаешь?

– Да нет, сам торгую.

– Такой боец, и занимается торговлей? Да ты шутишь!

– Ну, почему? Вот этот прилавок, который ты разгромил, как раз принадлежит мне. Точнее говоря, не мне, а моему роду. А я здесь назначен нашим вождём за старшего продавца. Может, ты объяснишь, что случилось?

– Хотел я прикупить доспех. Денег не хватило. Дело не в том, что у меня их нет. Просто нужной суммы с собой не оказалось. А эти… они не поверили мне. Мне, Ингрельду! Вот и всё.

– Ясно. Забирай доспех. Деньги занесёшь в этот лабаз. Или отдашь Угриму. Он передаст мне. Всё?

– Ну, спасибо. Ну, удружил. Поняли, вы? – Ингрельд грозно посмотрел людей, приводящих прилавок в должный вид. – Я, однако, тебе из товара ничего не подпортил? Ты посмотри. Я заплачу!

Кудыма рассмеялся.

– Ни одна из этих безделушек не стоит того, чтобы лишаться вновь приобретённого друга.

– Знаешь что, заходи ко мне в гости. Люб ты мне стал нравом своим и обликом, умением воинским и добропорядочностью. Ведь ты мог меня убить? Мог! Но оставил в живых. Теперь я твой должник и друг. Я живу через пять улиц отсюда. Спросишь, любой ответит. Сопровождаю учёного человека. Имя у него странное, но я привык. Зовут его Ляо-Пен-Су. Придёшь?

– Давай завтра. Сегодня ещё дел много. Хорошо?

В это время чудинцы принесли два ведра чистейшей, до ломоты в зубах холодной, колодезной воды. Варяг снял перевязь с секирой, аккуратно отложил её в сторону, наклонился над ведром, с огромным удовольствием долго умывался и отфыркивался. Потом, без всякого сожаления, скинул с себя изорванную, испачканную кровью рубаху, открыв на всеобщее обозрение могучее, мускулистое тело. Вылил на себя, гогоча, второе ведро. Бережно взял завёрнутый в промасленную ткань доспех, подобрал оружие и неспешно удалился, оставив валяться на истоптанной земле свой дорогой халат.

Кудыма, улыбаясь, смотрел ему вслед и радовался, что теперь такой человечище – его друг. Тут его кто-то дёрнул за рукав. Шаман обернулся. Перед ним стоял сильно запылённый воин из его деревни. Его рука сжимала короткое копьё с чёрным лоскутом. У Кудымы дрогнуло сердце.

– Что?

– Шаман, у нас беда. Деревни больше нет.

В лабазе вестнику подали жбан с квасом. Он долго, с наслаждением пил пенящийся напиток. Квас стекал по его длинным усам и бороде на грудь, но вестник не замечал этого. Наконец, утолив терзавшую его жажду, он отставил посудину в сторону. Оглядел сгрудившихся около него встревоженных сородичей.

– Рассказывай. Только коротко и ясно, – Кудыма жёстко взглянул воину в глаза.

– Сегодня перед рассветом на деревню было совершено нападение. Дозорные проспали. Их вырезали. Ворота открыли, захватили дозорную вышку. Но удалось на первое время отбиться. Пока нападавшие перестраивались, мы оказали милосердие своим тяжелораненым, через подземный ход покинули деревню и укрылись в лесу. Оставшиеся прикрывать отход воины, включая вождя, погибли. Погибли и те, кто решил уйти сам во имя рода.

– Кто напал?

– Ватага, что под Пислэгом ходит.

– Что-о-о?!

– Напала ватага Пислэга.

У Кудымы опустились руки. Как же так? Он с этим воином участвовал в двух набегах на хазар. Держали дружбу, кровью скрепленную. Как мог Пислэг напасть на его деревню? Ведь он прекрасно знал, кого идёт воевать! Не мог не знать. Кто провёл ватагу мимо постов, крепости, засек? Вопросов было больше, чем ответов.

– Значит, так. Ты, ты, ты и ты – остаётесь в Городище. Будете следить за купленным товаром. Далее, вам следует купить котлы, шатры. Вот деньги. Ты, срочно к Караберею. Пусть летит ко мне быстрее стрелы из самострела. Ты, гонец, отдыхай. Да, вестника в крепость послали?

– Ушёл в одно время со мной.

– Кто остался старшим?

– Гондыр.

– Тогда я спокоен.

Внешне Кудыма и впрямь выглядел спокойным. Но внутри у него всё кипело от бешенства. Как мог Пислэг напасть на него, своего кровного брата? Неужели он забыл, как они выпили, смешав, свою кровь, из ритуальной чаши, наточив туда серебра?! И как потом съели разделённую пополам печень могучего воина-хазарина, который убил многих из их ватаги в том памятном бою. С огромным трудом Пислэг и Кудыма вдвоём одолели этого великана. А ведь каждый из них в отдельности по десятку опытных воинов стоит!

Через короткое время к лабазу подошёл Караберей, вытирая пот с покрасневшего от быстрой ходьбы лица. Только лишь взглянув в глаза Кудыме, он сразу понял: случилась беда – такая сочилась из них боль! При этом лицо Кудымы оставалось малоподвижным, губы плотно сжаты, движения не утратили гибкости, а осанка – достоинства.

– Садись, дорогой гость. Кваса гостю!

– Спасибо, – Караберей степенно отхлебнул хлебного напитка, снова вытер пот. – Ты позвал меня. Я пришёл. Неужели товар плохой?

– Нет, дружище. Твой товар прекрасный. Лучше твоего товара найти очень трудно. У меня к тебе другой разговор. Ты сейчас, освободившись от привезённого, будешь приобретать меховую рухлядь, булат, украшения. Так?

– Конечно. Затем и прибыл.

– Не ищи продавцов. Я тебе без торга продам всё. Прямо сейчас. По твоей цене.

Караберей с изумлением взглянул на Кудыму.

– Да что случилось?!

– Беда у меня. Деревню разорили. Деньги срочно нужны. Не до торгов. Понимаешь?

– Э, нет, дружище, так не пойдёт. Мы с тобой знакомы более десяти лет. Неужели я беду твою в своё благо превращу? Сделаем так. Вот тебе крупный задаток. Здесь полста ромейских золотых. На первое время хватит. Лети к своим. Мы же здесь спокойно осмотрим товар, приценимся. Возьмём посредника, что тебя представлять будет. А остаток денег я внесу после положенного торга. А то, ишь ты, шустрый какой: «Не до торгов», – передразнил Кудыму Караберей. И тут же вспылил:

– Если я купец, так всё и хапну, коли у тебя беда? Себе в прибыль, тебе в убыток, да? А что люди скажут? Кто захочет со мной дела иметь? Хотя даже не в этом дело. Мы давно знакомы. Мне казалось, мы друзья. Конечно, своей выгоды как купец я не упущу. Но не таким путем! А по неписаному купеческому закону! Или ищи другого! Я свое сказал.

– Спасибо тебе, Караберей. Помоги моим людям выбрать хорошего качества шатры и котлы. Все слышали? Вместо себя я оставляю Караберея! Слушать его во всём, как если бы меня!

После ухода купца Кудыма стал быстро собираться в путь. Время уже близилось к вечеру. Но это его не остановило.

Вскоре небольшой отряд из шести человек быстрым походным шагом покинул город.

VII

До деревни добрались уже далеко за полночь. В саму деревню заходить не стали, обошли её стороной, вдоль берега реки. К слегка болотному запаху речной воды со стороны селения налетал тошнотворный запах тления.

Зайдя в лес, Кудыма прокричал дневной птицей. Ему ответили. И тут же перед ним возникли две фигуры. Кудыма поднял лёгкий щит, ощетинился сулицей – лёгким метательным копьём с узким трёхгранным наконечником. Таким копьём, посланным умелой рукой, можно пробить практически любой доспех. Сзади моментально подошли свои, защитив его с боков и со спины.

– Кудыма? – тихо спросил один из дозорных. – Это я, Уса.

– Проводи к роду. Кто второй?

– Лымай.

– Ты, Лымай, останешься в дозоре. Ты останешься с Лымаем, – обернулся Кудыма к одному из своих спутников.

Маленький отряд углубился в ночной лес. Тысячи через полторы шагов вышли они на поляну. Там их встретил ещё один дозор, за которым им открылся нерадостный вид.

Посреди поляны, в вырытых ямах, чтобы не выдавать временное пристанище ярким светом, горели несколько костров. Вокруг них грудились женщины, прижимая к себе испуганных детей. Отдельно от остальных, у своего костра, на краю поляны сидели, понурившись, угрюмые мужчины.

Кудыма беглым взглядом окинул поляну. Вышел из тени деревьев. Прошёл в центр. Люди заметили его, начали подниматься. Вскоре он был окружён плотным кольцом своих соплеменников. Глаза Кудымы невольно вычленили из толпы жену. За её юбку держалась их трёхлетняя дочка; вторая, закутанная в мягкий олений мех, уютно посапывала на руках у матери. Кудыме нестерпимо захотелось подойти к ним и обнять, поцелуями осушить слезинки на их щеках, лаской стереть боль из глаз. Но… но он теперь – вместо вождя. Пока не выберут нового. И первым делом надо решать проблемы рода. Личное подождёт.

А тем временем гул голосов нарастал, слышался плач. Кудыма поднял руку, и шум сразу стих. Наступила такая тишина, что слышно стало, как потрескивают головешки в кострах.

– Люди рода Лося! К нам пришла беда! Но не надо отчаиваться! Вы сумели сохранить самое главное – сам род. Верьте, кость обрастёт мясом! Будет трудно. Очень трудно. Но разве раньше было легче? Вспомните, одиннадцать вёсен назад, из-за постоянных набегов викингов, племя покинуло родные места у моря и переселилось сюда. Одиннадцать вёсен под мощной рукой Перми Великой нас никто не трогал. Как и кто разорил деревню, я узнаю. А теперь ложитесь спать. Утром мужчины пойдут со мной в деревню. Остальным нужно будет готовиться к переселению. Разобьём лагерь около Городища. Выступим на следующий день после обряда погребения. Завтра вечером посередине поляны мне нужен столб Богов. Надо проводить души на ветви Вселенского Дерева. Всё. Расходитесь. Гондыр, отойдём, – обратился Кудыма к могучему, поперёк самого себя шире, воину.

Оправдывая своё имя, воин неуклюже и вразвалку, но при этом как-то необычайно мягко и быстро, оказался возле шамана. Ну, точь-в-точь как медведь, который может глупому, недалёкому человеку показаться увальнем. Пока тот не очутится в его длинных и острых когтях-кинжалах, вблизи от разинутой клыкастой пасти. Но не только своими движениями, а всем телосложением боец напоминал страшного зверя. Сам – приземистый, могучие, волосатые руки-брёвна достают до колен. Перевитый толстыми мускулами торс с распахнутой на широченной груди волчовкой удерживают короткие, мускулистые ноги, обутые в мягкие чуни мехом наружу, башка напоминает котёл для варки пищи. Всё это дополняет туповатое выражение малоподвижного иссечённого шрамами лица с узкой полоской длинных хлипких усов над крепко сжатым ртом. Вот только в этих маленьких глазках светится необычайно глубокий умище и огромный жизненный опыт, которого всякий разумный человек набирается к сорока пяти вёснам. Двенадцать походов за плечами у старого вояки! А сколько битв, стычек, поединков – так он и сам вряд ли вспомнит. Только многочисленные старые шрамы ноют на погоду. А вот новых шрамов не было давно. Слишком опытен стал в боях Гондыр. Ранят обычно молодых – лезут молодые вперёд, без должной оглядки да по своей горячности. Пока опыта и должного хладнокровия не наберут. Но проходит молодость. И если тебя не убили, не искалечили бесповоротно в таком количестве боев и стычек, то только окончательный глупец и безумец будет продолжать получать свежие раны на старые шрамы.

– Рассказывай, – Кудыма тяжело посмотрел в глаза Гондыру, – всё рассказывай, ничего не утаивай. Какой бы тяжёлой ни была правда, мне необходимо её знать. Почему не уберегли деревню? Ведь и вождь, и ты – опытные воины. Да и многие другие – тоже не юнцы сопливые.

Кудыма положил руку на плечо старому воину. И вдруг такая душевная боль пронзила его, что в глазах у него потемнело. Со страшной, нечеловеческой силой стиснул он пальцы. И очнулся лишь от сдавленного стона: могучий воин Гондыр скрючился от жуткой боли в плече. Огромным усилием воли Кудыма заставил себя разжать ладонь. Гондыр рухнул на колени, с усилием, сквозь зубы, втягивая в себя воздух. С изумлением и страхом поднял он глаза на шамана. Он, конечно, знал, насколько силён Кудыма. Но чтобы так силён!..

– Извини, дружище, извини, – Кудыма помог воину подняться на ноги. Скинул заплечный мешок, достал какую-то травку, тщательно разжевал её и приложил кашицу на плечо Гондыра, перетянув его чистой тряпицей. – Завтра к утру всё пройдёт. Не беспокойся. А сейчас давай разведём костерок, заварим мяту. Попьём. Подумаем.

Гондыр развёл огонь, поставил на него котелок с водой.

– Слышишь, Кудыма, а ведь на деревню кто-то свой навёл. Ну, не совсем свой, а тот, кто раньше был в ней как друг. Всего он не знает, но знает достаточно. Например, то, что напали именно с самой слабой стороны… Согласись, первое, что придёт в голову чужаку – это сделать налёт со стороны леса. Так?

– Верно, – Кудыма устало потёр лоб.

– Но со стороны леса – сплошные ловушки, ямы, самострелы. Там без шума не пройти. С тыла деревню топь прикрывает – там даже наши не ходят, нет там тропы. Из болота выбегает речка. Она прикрывает левую сторону деревни. Мелкая? Да, мелкая, да топкие берега. Считай, шагов пятьдесят надо гатить. Наскоком не получится. Значит, деревню можно брать только с луга, с Усолки. Хоть там почти тысячу шагов открытого пространства, мощный частокол да крепкие ворота с вышкой – но ведь почти получилось вырезать деревню без боя. Так? Только случайность спасла. Тем более враг прекрасно знал, что в деревне по весне неизвестным мором весь пёсий род выбило. А новых щенков только ты с торгов должен был привезти. И потом – напал на нас Пислэг. Он же твой кровный брат. Почему напал? Деревню брали серьёзным войском. Значит, рассчитывали на большую добычу. Но при этом не ведали, что мы весь товар увезли на продажу. Как нам дальше жить – это тебе сейчас решать. Что решишь, то и будет. А я с тобой во всём соглашусь. Ты не по годам мудр. Вот так.

Гондыр исподлобья посмотрел в разноцветные глаза напротив. Но под их острым взглядом потупил взор, сгорбил могучие плечи.

– И ещё… мы живы… остались… Вождь так велел… Извини…

Кудыма прикрыл глаза.

– Вождь правильно распорядился. Не переживай. Ложись спать. День у нас будет тяжёлым. Очень.

VIII

Солнце ещё не позолотило верхушки деревьев, когда все мужчины рода во главе с Кудымой отправились к деревне. Женщинам и подросткам было велено приготовить праздничный ужин для проводов душ на Древо Мироздания и установить посреди поляны тотем рода, а потом – собрать в вещи дорогу.

Уже за несколько сотен шагов до деревни стал ощущаться запах тлена. В небе кружили огромные стаи ворон.

Людей встретили распахнутые двери изб, зарезанная скотина во дворах и сотни трупов. Основная часть убитых находилась на центральной площади. Невдалеке от капища грудились три кучи мёртвых. Это было то место, где вождь, Зора и Культобей приняли свой последний бой, прикрывая отход рода.

Мужчины прошли к кладбищу, которое располагалось возле болота, и взялись за заступы. В рыхлой земле они вырыли две глубокие, широкие ямы. На самодельных волокушах в одну из них стали стаскивать трупы чужаков, а своих убитых относили в сторону. Затем, засыпав яму с чужими воинами землей, тщательно её утоптали, вбив по центру толстый осиновый кол – чтобы те потом не превратились в упырей и вампиров и не мстили роду за пролитую кровь. Своих же убитых, разобрав несколько изб, обложили брёвнами, облили ароматными маслами и подожгли, а после того как огромный костёр прогорел, тщательно собрали и аккуратно ссыпали обугленные кости и пепел во вторую яму. Затем в эту же яму сложили обереги, амулеты, оружие, еду и питьё, а сверху насыпали холм, после чего долго и старательно утрамбовывали его склоны щитами.

Второй костёр из брёвен разложили на огромных валунах, под которыми были погребены те, кто ушёл из жизни во имя продолжения жизни рода – старые, немощные, больные. Это они в последний момент выбили подпорки и закрыли собою вход в подземный лаз.

Весело и жарко пылали брёвна, ароматный дым уносился в небо. Вслед за тем в костровище также кинули положенные по обычаю вещи, амулеты, обереги. Насыпали и утрамбовали ещё один курган.

Больше в разрушенной деревне делать было нечего. Низко поклонились чудинцы богам на капище, попросив не оставлять их род в беде, и пообещали вскоре предоставить им новое жилище.

Солнце уже начинало клониться к закату, и чудинцы поспешили оставить осквернённое и дурно пахнущее тленом и горелым мясом место, которое еще совсем недавно служило им таким уютным и привычным домом.