Шарада

Дина оглянулась. Те двое продолжали идти вслед за ней.

Невероятно!

Такого поворота событий Дина никак не ожидала.

Похоже, что она действительно видела и знает слишком много. Теперь дело осталось за малым, верно? Как в той незатейливой песенке: ее пора убить.

«Так, без паники! – сказала она себе. – Держись ближе к людям. Возле безобидных старушек, женщин с маленькими детьми, или возле брутальных парней, которых, в крайнем случае, можно будет попросить заступиться за несчастную девушку (главное, чтобы последние на поверку не оказались тряпками) – словом, ко всем тем, кто мог поднять своим воплем воздушную тревогу, либо дать достойный отпор.

Приближался момент истины. Необходимо было решать, как добираться до дома: через арку, или в обход.

Дина решила схитрить; и это решение, как и всегда, оказалось спонтанным.

Свернув за угол дома, и оказавшись тем самым на несколько секунд в невидимом для бритоголовых подонков обозрении, она бросилась бежать наутек.

Все вокруг нее пошло в пляс, панически переливаясь разными красками. Совладать с паникой было невозможно.

Словно пребывая в ночном кошмаре, она окинула взглядом арку, мимо которой промчалась быстрее ветра. Ее душа ушла в пятки. В арке стояла очередная парочка молодых людей, которые, заметив пробежавшую мимо девушку, сразу встрепенулись, и бросились вслед за ней.

Теперь за Диной гналось не двое, а четверо сорвавшихся с цепи псов; именно такими они ей и представлялись – дикими собаками, готовыми разорвать в клочья свою жертву.

С печатью ужаса на лице, она мчалась мимо прохожих, которые провожали ее ничего не понимающими взглядами. Затем мимо них пробегали четверо преследователей, которых тоже постигали не менее удивленные взоры.

«Прохожие даже никак не реагируют! – подумала Дина. – Хотя, они и не обязаны…»

В эту секунду отчаяния она приготовилась признать свое поражение – контроль над ситуацией был утрачен окончательно. Теперь никто не сможет ей помочь, кроме самой себя. Ей предстояло обогнуть дом, и вот уже через несколько десятков метров, она должна была оказаться возле своего подъезда.

Дина включила пятую скорость.

«Домофонный магнит спрятан глубоко в сумке, – вдруг подумала она. – Вместе с остальной связкой ключей».

Факт того, что ключи в женской сумочке смогут найтись за пару секунд, составлял примерно десять процентов из ста. Остальные девяносто заставили Дину проронить пару слезинок, прямо так, на ходу.

Спасительное убежище приближалось – Дина с успехом легкоатлетического бегуна обогнула дом, в котором жила, и от своего подъезда ее отделяло несколько десятков шагов, не больше.

Но как раз на повороте на нее налетел (или это она налетела, понять было сложно) очередной парень, который махал возле ее лица руками и пытался схватить ее. Они оказались друг напротив друга, и Дина могла чувствовать на себе его дыхание.

Из последних сил она старалась отделаться от цепкой хватки, и в какой-то момент решила, что больше не может сдерживаться, и закричала (хотя нет; «закричала» – это громко сказано; на самом деле, она всего лишь отчаянно взвизгнула). Затем взмахнула в воздухе сумкой, и выпустила ее из рук, как снаряд, который попал точно в цель – в голову противника – что смогло нейтрализовать его на долю секунды. И, на удивление, услышала в ответ родной голос:

–Дина, какого черта?!

Парень закрылся ладонями, и склонился перед ней, подняв верх руки, как перед божеством; это был Кирилл.

Дина оглянулась – преследователи пропали. За ней уже никто не гнался.

–Прости! – сказала Дина Кириллу, помогая ему подняться. – Прости меня! Я не видела, что это ты!

–Теперь и я не вижу тоже! У тебя в сумке кирпичи?

–Я тебя не сильно задела.

–Хочешь сказать, я легко отделался? – Он был на грани злости. – Что с тобой случилось? Что вообще происходит?

–Ничего особенного. Мне просто показалось…

–Ты обманываешь меня. Говори, иначе утратишь доверие!

–Давай для начала успокоимся. Ты озлоблен. Я только что пережила дикий стресс.

–Мне нужно к врачу. Кажется, у меня сотрясение…

–Кирилл, я влипла в небольшую историю.

–Поэтому тебя ищут какие-то отморозки?

–Что?.. О чем ты?

–Ты мне расскажи, о чем я. Двое парней. Попали в квартиру, пока я спал. Дверь была закрыта на замок. Это я помню точно.

–Они что-то сделали? – Дина взволновалась. – С тобой…

–Нет. У нас всего лишь сложился цивилизованный разговор. Речь шла о тебе. Им нужно было знать, где ты. Надеюсь, понятно, что я послал их нахрен? Почему-то я был уверен, что это не какие-то твои дальние родственники, с которыми не нужно портить отношений.

–Ты прав. Это не родственники…

Дина подумала, что сейчас как раз тот самый момент, когда нужно было связаться с Айдыном; и зачем-то сказала это вслух.

–А он-то здесь причем? – Кирилл недоумевал.

Дина только удрученно покачала головой, и пообещала, что все по порядку, постепенно.

Она достала мобильник и набрала Айдына.

Размеренные телефонные гудки медленно возвращали в реальность: к солнечному морозному ноябрю, к уличному спокойствию, к отдаленным голосам и городским звукам. От возникшего диссонанса Дине снова начинало казаться, что все происходит не с ней, а с каким-то ее двойником. Словно она разделилась пополам, и «другая она» – та, что оставалась настоящей, реальной – продолжала жить прежней размеренной жизнью, отдавая себя учебе и дискуссиям со своим молодым человеком. В то время, как сама Дина превратилась в своего допельгангера, злого двойника, и существовала теперь по другую сторону своей обыденности, где царил хаос, и опасность поджидала за каждым поворотом.

Она не была уверена в том, что Айдын сможет оказать соответствующую помощь; все же, не настолько он был всесилен, чтобы противостоять группе фанатиков, среди которых были так называемые серьезные люди. Хотя, как знать… К тому же, Дина не была уверена, что Айдыну вообще стоило что-либо говорить.

Кажется, она не доверяла уже собственной тени.

Иного выбора не было.

–Что-то случилось? – сразу спросил у нее Айдын, как только взял трубку.

Дине не нравилась его проницательность. Она вызывала подозрение…

Айдын проявил внимательность к рассказу обоих.

Дина поведала свою «параноидальную» историю, не забыв опустить то место, где с ней случилась истерика.

Кириллу тоже было, что сказать.

Он проснулся от того, что на него пристально смотрели. Когда он открыл глаза, им сразу овладело несколько чувств: паника, злость и недоумение. В основном из-за того, что напротив него, в одной с ним комнате, находились незнакомые люди.

Двое крепких парней, внушавших своим видом неслабое волнение.

Один сидел в кресле, а другой стоял поодаль, облокотившись о двустворчатый шкаф (закрыв его собой почти полностью), со скрещенными на груди руками.

Кирилл приподнялся, и, сохраняя спокойствие, устроился полулежа на разложенном диване. Он ничего не говорил; выжидал, что будет дальше. Прислушивался к эмоциям: особой опасности он не чувствовал. Но сама ситуация была, мягко говоря, нестандартной.

Говорить пришлось с тем, что сидел в кресле. Второй стоял молча, и будто чувствовал себя лишним – по нему было видно, что он скучает; для полноты образа ему не хватало смачного зевка.

Диалог долго кружил вокруг основной темы: с кем Кирилл тут живет, почему он сейчас один, где остальные.

Кирилл спросил, кто они такие. Дурные мысли непроизвольно кружили вокруг него, насылая тень паники, которую приходилось скрывать. Выходило весьма удачно.

–Мы ищем девушку, которая здесь живет.

–Дина, – вдруг сказал тот, что подпирал шкаф. – Так ее зовут.

–Где она сейчас?

В эту секунду паника отступила на десять шагов назад, уступив место злости. Кирилл ответил, что даже если он и знал что-то по этому поводу, то ничего бы не ответил; и после этих слов почувствовал себя персонажем дешевого шпионского триллера.

–Не к чему геройствовать, – сказал парень, сидящий в кресле.

Кирилл прыснул – ему стало совсем свободно – и задал свои вопросы, ясно демонстрирую свою сдержанную ярость:

–Кто вы такие? И что вам нужно от Дины?

В ответ они только устало стали собираться. Один поднялся с кресла, и поправил на себе джинсы. Другой наконец-то отступил от шкафа.

–Жаль, что мы не застали ее. Можно было бы разобраться быстро и безболезненно.

–Так он сказал? – спросила Дина, сделав круглые глаза.

–Потом они ушли, – сказал Кирилл, проигнорировав вопрос своей девушки.

Он понял, что брякнул лишнее.

–Ладно, – сказал Айдын, качая головой. – Ладно! У меня есть один знакомый, который уехал по работе заграницу на долгий срок, и оставил на меня свою квартиру. Вы в ней поселитесь. Желательно, чтобы вы не высовывались какое-то время. Залегли, затаились.

Дина удрученно закрыла глаза и поникла головой.

–Не расстраивайся так! Мы разберемся с этим! И к Новому году будем гулять и отрываться точно так же, как и в прежние времена, не вспоминая о том, что случилось.

Дина не смогла разделить его энтузиазм, и задала вопрос, который она не могла не задать:

–Скажи, почему мне так сложно поверить тебе сейчас?..

-Щелк!

Дина и Тим очнулись от того волшебного звука, когда фотографирующий аппарат фиксирует маленький момент обыденности.

–Вы прекрасно смотритесь в паре, дорогие! – сказал приятный старушечий голос.

Когда женщина убрала от своего лица огромную фотокамеру («Профессиональная!», – отметил про себя Тим), Дина смогла разглядеть ее лицо. Ее щеки покрывал необычно здоровый румянец, и от этого могло сложиться впечатление, что женщина немного пьяна. У нее были стеклянные глаза, но ясный взгляд. Брови были вздернуты кверху в застывшем, но при этом милом, изумлении. О той же изумленности, напоминавшей маленького ребенка, говорил и ее рот, сложившейся буквой «о».

–Наверняка, вы безумно друг в друга влюблены! – вполне добродушно сказала она молодым людям, образ которых только что заполучила в свою большую черную коробку.

–До потери пульса! – подыграла ей Дина.

–Катя! – заботливо обратилась к женщине Нелли, появившаяся из дверей кампуса. – Катенька! Господи! Что ты тут делаешь?

–Фотографирую твоих студентов, конечно! – простодушно ответила Катя. – У этих молодых людей невероятная печать интеллекта на их лицах! И я смогла это поймать!

Нелли положила свою ладонь на плечо женщины, с которой она, похоже была знакома уже давно, и весь вид старшего преподавателя кричал о том, что ей хотелось бы сопроводить свою знакомую куда-нибудь подальше. Если бы не условности, она избавилась от женщины, которую назвала Катей, ловкими толчками в спину, да поскорее. Почему ей так хотелось это сделать, было непонятно, и от этого в воздухе росли неловкость и дискомфорт.

–Катя, пойдем лучше в мой кабинет, – сказала Нелли.

–Здесь так много красивых лиц! – почти блаженно пропела Катя. – Не лишай меня их, прошу тебя!

Нелли обреченно обратилась к студентам:

–Вам не обязательно это слушать. Отправляйтесь по своим делам.

–Возможно, мы можем помочь? – спросил Тим.

Дина была с ним солидарна.

–Сомневаюсь. – Нелли уверенно покачала головой.

На этот раз студенты оказались не в удел, и вынуждены были удалиться.

–Как думаешь, что это было? – задалась вопросом Дина.

–Понятия не имею, – ответил Тим. – Лично я не приметил ни одного красивого лица во всей округе.

Он пока еще не знал, что пожилой возраст способен оценивать большинство молодых лиц не иначе, как красивыми…

Часть 3

Эпизод 9

Стены, Призрак и Демон

Глубокой холодной ночью, – ночью с колючим февральским морозом, когда все повторно уходит в зимнюю спячку, – несколько раз прогудел дверной звонок. Потом последовало несколько внушительных ударов в дверь.

Айдын резко проснулся, будто заранее знал до этого, что кто-то потревожит его сон. Его глаза открылись, и он поднялся с постели, доставая на ходу пистолет.

Неизвестный за входной дверью настойчиво продолжал нарушать застывшую ночную тишину.

Айдын остановился возле двери, прислонившись к стене. Прислушался. Знакомый голос отчаянно произнес его имя.

Это был Кирилл.

Айдын быстро заглянул в глазок, и увидел лицо своего друга. Оно было в крови.

Когда Айдын распахнул дверь, Кирилл тут же ввалился через порог, спотыкаясь и почти падая. Ноги его подкашивались. Айдын вовремя успел подхватить его, и помог ему усесться на полу. Тяжело дыша, Кирилл облокотился о стену.

Вид у него был неважный. Пижамные штаны (это все, что было на нем из одежды) были подраны и испачканы кровью. Лицо и руки – в глубоких ссадинах, словно он боролся с огромной кошкой.

Айдын закрыл дверь, и опустился перед Кириллом на корты, по ходу стараясь понять происходящее. Ему в голову приходили вполне ясные догадки, но поверить было сложно.

Он молчал. Ждал, пока Кирилл заговорит сам. И в какой-то момент он сказал:

–Это безумие…

–О чем ты? – спросил Айдын.

–Я хочу, чтобы это кончилось… – Кирилл посмотрел вокруг себя. – Все это… Чтобы всему настал конец.

–Скажи мне, кто сделал это с тобой.

Сначала Кирилл замер, уставившись в одну точку. Потом он закрыл лицо ладонями.

На самом деле, Айдын знал, что произошло с его другом. Точнее, он догадывался. Но говорить об этом было нельзя.

Кирилл сам все расскажет…

Он запомнил тот день, когда впервые переступил порог квартиры, – нового места его с Диной обитания.

Айдын завел их обоих в новостройку, они поднялись на второй этаж, а затем он открыл ключом новую красивую дверь, и сказал им заходить внутрь. Здесь теперь было их укрытие. От тех людей, которые преследовали Дину. От ужаса, что приключился с Тимом. От реальности, похожей на дурной сон.

Но как только они оказались в новых стенах, кошмар стал развеиваться.

Это были апартаменты, в которых царил уют минимализма того типа, в котором чувствовались общее благополучие и финансовая стабильность. Поэтому у Дины мигом заблестели глаза. Ей предстояло прожить здесь пусть совсем и недолго, но после старой студенческой квартиры, где постоянно приходилось «приспосабливаться», нынешнее место выглядело как подарок небес.

Не успев обойти весь периметр, мысленно она представила себе общую площадь квартиры, и выразила вслух мысль о том, что, наверняка, здесь живет большая и счастливая семья (при этом она переглянулась с Кириллом своим фирменным любовным взглядом).

Айдын ответил, что хозяин квартиры, – его хороший знакомый, – холост и живет здесь совершенно один.

Дина этому разочаровалась – ей не хотелось, чтобы такой простор был единоличным. В подобном факте разливалось море эгоизма.

Кирилл находился в смешанных чувствах. Он не уловил любовных флюидов в мимолетном взгляде своей девушки, и вообще не мог поверить в то, что им предоставляют жилье высшего класса. Последнее не укладывалось в его сознании. После этого Айдын стал видеться не просто, как лучший друг, или что-то вроде этого; а как нечто большее. Намного большее.

Он смотрел на них обоих – на свою девушку, и на человека, которого она постоянно недолюбливала. В данную минуту между ними пела хор гармония. Дина испытывала ту же самую благодарность, что и Кирилл, и это было заметно в том, как она вела себя с Айдыном – радостная вежливость только не вытекала из нее золотистым медом, настолько переменилось ее настроение.

От этого Кирилл снова почувствовал себя счастливым.

Как ни странно, ненадолго.

Он не мог признаться себе в этом так быстро, но вид всего этого благополучия (чьего-то чужого финансового спокойствия) раздавливал его эго в лепешку.

Кирилл видел, как тем же самым была обворожена Дина, – наконец-то пропала печаль, которая следовала за ней тенью и не желала покидать ее ясных и красивых глаз. Она была рада этому интерьеру – родство с первого знакомства. Кирилл понимал, как и большинство других нормальных мужчин его возраста, что он не может дать своей девушке подобной жизни. Это даже была не роскошь. Если только позже. Много позже…

Первые минуты пребывания в этих стенах им овладела отчаянная зависть. Холостяцкое жилище, каким бы оно ни было, заставляло мгновенно переоценить самого себя. Кирилл отчетливо ощутил собственную никчемность и бессилие, скрытно жившие в нем всегда, и незаметные лишь от того, что на них постоянно закрываешь глаза и прогоняешь от себя сей факт куда подальше.

Но потом Кирилл каким-то образом вернулся на землю. Стены вновь стали всего лишь стенами. Предметы интерьера вновь стали всего лишь предметами.

Он остался в эмоциональном недоумении, – что за волна самобичевания вдруг накатилась на него, и откуда она вообще взялась.

Он оставил Дину, мирно беседующую с Айдыном насчет квартиры и ее собственника, в просторном холле, а сам прошел в коридор, который вел в кухню с широким окном, – через него мягко ложился дневной свет.

Кирилл осматривался. Заглянул в ванную комнату. Она оказалась вполне просторной. Возле дальней стены была душевая кабина, умывальник, тумба и унитаз. Чуть ближе – ванна. При этом оставалось еще достаточно неиспользуемого пространства.

Он зашел на кухню, зонированную от рабочей области широкой стойкой, в близкой досягаемости от которой стоял обеденный стол, прямоугольник темно-коричневого цвета, с такого же цвета стульями на четырех ножках. Чуть поодаль – пара удобных стульев с обивкой из гобелена, прямо возле тонированного окна, вид которого выходил на тихую улочку с редкими деревцами, еще не оправившихся от утреннего инея.

В спальне, что была напротив ванной, все было куда прозаичней. Пустые стены с успокаивающим цветом обоями, кровать с двумя тумбами по бокам, и шкаф.

Было тихо, и от этого казалось, словно стены говорили с Кириллом на своем немом, и потому непонятном, языке. Где-то тикали часы…

–В другой спальне все намного интереснее.

Кирилл обернулся и увидел Дину.

Она хотела, чтобы он последовал за ней. Ее взгляд говорил о какой-то пикантной находке.

Они прошли через гостиную с большим диваном и плазменным экраном, и попали во вторую спальню, где их ждал Айдын.

Действительно, здесь было чему удивиться и дать волю воображению.

В более темных стенах, создававших исключительно интимную атмосферу, помимо прочей мебели, стояла высокая двуспальная кровать; а над ней – навесной стеклянный потолок…

Кирилл вздохнул и сказал:

–Я впечатлен!

Он усмехнулся, и Дина подыграла ему:

–Здесь чувствуется сексуальный изыск.

–У холостяков свои пристрастия, – сказал Айдын.

–Сколько лет твоему знакомому?

–Он уже взрослый мужик. Ему позволяется.

Дина скромно, но решительно, откашлялась, и спросила:

–А сколько он будет отсутствовать?

Ноябрь завершался морозом, и потому было приятно переселиться в комфортные и теплые апартаменты из слабо отапливаемой квартиры с пропускающими холод окнами. Батареи здесь грели много лучше, хотя и не прогревали полностью всю площадь. Окна были новыми, рамы – надежными. Они не выпускали домашнее тепло, и потому постояльцам чаще всего было уютно, тепло и хорошо.

Дина любовно принялась убираться. Она настолько влюбилась в это, что ей во что бы то ни стало, хотелось обжить это место, хотя бы на время почувствовав себя его владелицей.

Кирилл не разделял такой хозяйственности, да и вообще, многое, что было свойственно его избраннице, и потому смотрел на Дину, как на некое загадочное явление в своей жизни.

Больше всего он не мог постигнуть внешнюю красоту, которой Дину наделила природа. Красота эта была огромной тайной, которая пленила не только Кирилла, но и многих других молодых людей, тщетно старавшихся обнаружить путь к ее телу.

Он удивлялся тому, какой стойкой и сдержанной она могла быть. Тому, какой она могла быть рассудительной, и как умело она расставляла приоритеты. А потом она вдруг превращалась в милую и независимую девушку, которая с легкостью заводила новые знакомства, и веселилась с незнакомыми людьми до упаду; затем просто забывали про них, и никогда не вспоминала.

По началу, Кирилл думал, что такая же участь постигнет и его – быть еще одним проходным элементом в ее существовании. Но это была лишь любовная фобия, поборов которую он разглядел один любопытный момент: она тоже находилась в этом странном состоянии наблюдения за энигмой, – мужчина, в которого она влюбилась, порой вел себя чертовски таинственно и непонятно.

Кириллу все более становилось ясно, что они оба находились в плену друг у друга…

Через пару дней объявился Айдын. Он был уверен, что стоит потихоньку выбираться из укрытия. Он был крайне наблюдателен – высматривал людей, которые могли выглядеть как-то подозрительно, – возле предыдущей съемной квартиры, где Дина жила с Тимом, возле нынешней, и возле университета. Никто и ничто не привлекло его особого внимания.

Поэтому Кирилл и Дина смогли вновь окунуться в учебу, тем более, что им в глаза уже смотрела сессия.

Их совместная жизнь вдруг стала напоминать семейную. Чаще всего, они находились вместе. Были позабыты сомнительные вечеринки и, в целом, разгульный образ жизни студента. Все как будто подготавливалось к настоящим зрелым отношениям, какие случаются между молодыми супругами, и Кириллу это нравилось. Его девушка постоянно была у него на виду, и ему больше не приходилось придаваться ревностным мыслям, как это случалось раньше, когда она проводила свое время в веселье, в компании с лучшим другом…

О Тиме вслух не вспоминали. Как и том, какая участь его постигла. В мыслях у обоих он присутствовал всегда, – часто или редко, – как человек, которого не стало, но присутствие которого до сих пор ощущалось где-то около, рядом…

Кирилл стал замечать, что смена общей обстановки оказывала положительное влияние на него, и на его девушку.

Оба они с удивительной легкостью закрывали сессию, и, поэтому к середине декабря чувствовали себя, как две вольные птицы. В это же время случилось их любовное безумие.

Это напоминало огромный выброс энергии, о скоплении которой ничего не указывало, пока она, наконец, не выплеснулась наружу.

Время между экзаменами они проводили дома, – редко куда-то выходили, совсем не гуляли, – только были рядом, вместе. После соития ходили по комнатам обнаженными. Подобное с ними было впервые. Словно в них освободилось нечто, открывающее путь на новый уровень их отношений.

Она постоянно соблазняла его, а он хватал ее, ласкал, и постоянно был возбужден. В какой-то момент любовь прорывалась наружу, и они снова предавалась ей, уже намного дольше предыдущего раза.

В перерывах они беседовали. У них давно не было таких разговоров. Только при знакомстве, при первых встречах тет-а-тет. По видимому, сейчас настал момент еще большего сближения, и они спокойно отдались ему. Говорили друг другу вещи, о которых думали, что не признаются никому и никогда…

Потом страсть снова накрывала их, и Дина заметила про себя, что никогда не догадывалась о своей гибкости, – не только в физическом плане. Она делала для Кирилла такое, от чего у нее все внутри переворачивалось верх дном. Она видела его ошалелые глаза. Они умоляли продолжать, не останавливаясь. Один из путей к сердцу мужчины…

В одну из ночей, когда сон окутывал обессиленных любовников, Кирилл проснулся от чужого взгляда. В комнатной темноте на него кто-то пристально смотрел. В тот момент Кирилл подумал: вот она и наступила, та самая минута; их обнаружили; шутки кончены; теперь начнутся настоящие проблемы.

Но паника не наступала. Было спокойно и тихо. Вокруг словно все замерло.

Парень, стоявший у стены, напоминал какого-то знакомого. Его лицо сложно было разглядеть. Но очертания…

Сердце Кирилла замерло.

Это был Тим. Выражение его лица было умиротворенным, и, казалось, он хотел о чем-то сказать. Но почему-то молчал.

Кирилл замер.

Тим показал руку, которую держал за спиной – сверкнуло лезвие ножа. Тим резко размахнулся, и пронзил ножом стену позади себя, так, будто нанес смертельный удар живому существу. Раздался нечеловеческий вопль, прокатившийся вокруг громом.

Кирилл дернулся, и проснулся. Его дыхание сбилось, и поэтому рот ловил воздух какими-то обрывками.

Огляделся по сторонам.

Дина спала рядом, очень крепко. Мало что могло разбудить ее сейчас.

В комнате, кроме них, больше никого не было…

Любовное безумие имело странное продолжение. После сладострастного марафона сексуальное наводнение повторилось. Но на этот раз с иным настроением.

В Кирилле беспрерывно просыпалась похоть. Мысли о сексе превратились в дешевую одежду, которую постоянно носишь где-нибудь на работе, или у себя дома.

Ему думалось, что он просто вошел во вкус; что ему мало. Все же, он молодой мужчина, и для него это нормально – иметь такое буйное желание. Но мыслей этих было такое изобилие, что сконцентрироваться на чем-то ином становилось с каждым днем все сложнее. Его преследовали образы, в которых сливающиеся в экстазе тела меняли позы, доводили себя до финальной точки, и начинали снова. Он всецело был этим поглощен.