Шарада

Кто-то из бабушек вдруг спросил, где же ее красивый и улыбчивый друг, с которым она всегда работала на пару; они говорили о Тиме.

Дина сконфузилась. Она почувствовала, как сжалось горло, и ей снова захотелось плакать.

Но она сдержала себя.

–Вряд ли он сможет снова приходить сюда, – сказала она. – Кажется, он куда-то уехал.

–Как жаль! – Бабушка интеллигентно опечалилась. – Он травил такие анекдоты! И, вообще, был очень добр и мил!

–Да…

–Я думала, это ваш жених. Разве нет?

Услышав это, Дине захотелось разрыдаться (натиск истерики) и одновременно с тем разразиться диким хохотом.

Она вынужденно проявила вежливость, ответив:

–Жених у меня кое-кто другой! И ничуть не хуже того, о ком мы сейчас говорили!

–О, надеюсь, у него такое же чувство юмора, как и у вашего друга!

–Мы над этим работаем.

Выдерживать в дальнейшем этот диалог было невозможно, и Дина отвернулась, будто занимаясь чем-то важным, но на самом деле сдерживая внутри себя свой отчаянный крик.

Похоже, что как раз таки об этом и говорила Нелли, когда убедила ее взять успокоительное.

Эта мысль промелькнула в сознании одновременно с тенью, скользнувшей в дверном проеме. То был весьма знакомый силуэт фигуры, важность которой оценивалась на кафедре психологии чрезвычайно высоко.

Конечно, Дина могла и ошибаться, но ей почему-то показалось (с уверенностью на сто процентов), что в коридоре только что прошла Нелли Артуровна (дверь в общую палату была открыта настежь, и поэтому всегда можно было видеть снующих туда-сюда людей).

В следующий момент Дина поспешила проверить свою догадку, но, почему-то, действовала, как шпион. Стараясь быть незамеченной, она немного выглянула из палаты.

Действительно, это была Нелли! Она направлялась по неосвещенному коридору на фоне широкого окна, в который падал солнечный свет; ее целью была одна из палат; она зашла в самую дальнюю, и прикрыла за собой дверь, которая не закрылась до конца; осталась открытой немного больше, чем на ладонь.

Равнодушие Дины дало выразительную трещину – такого интереса она не испытывала уже давно. Она достигла палаты спешным шагом, и приблизилась к дверному проему. Увидела двух женщин, одной из них была Нелли (вид сзади – круглая старческая спина), присевшая на край больничной койки, в которой лежала другая – у нее было уставшее, но умиротворенное лицо.

Эти две женщины явно испытывали радость от присутствия друг друга, хотя было ясно, что они здесь практически ради взаимной поддержки – этого требовала глубокая старость и факт конечности лет, отпущенной жизнью.

Дина вдруг поняла, что знает, кем приходилась Нелли та женщина, которая лежала в отдельной больничной палате. То была ее родная сестра.

Как бишь ее имя?

Лена?…

Нет, как-то иначе.

Катя?

Да, кажется, так.

В подтверждение догадок Нелли обратилась к женщине по имени – Катя.

Дина вспомнила тот день, когда впервые увидела ее прямо перед собой. Она и Тим

Тим

Дина закрыла глаза Не могла вынести спокойно даже простых воспоминаний

только познакомились, и пребывали в общении около входа в кампус. И тут появилась эта женщина, которая стала их фотографировать. Потом появилась Нелли, и прервала церемонию, которую Дина с другом потом называли «Сумасшедшая папарацци».

Было сложно разобрать, о чем говорили сестры. Но Дина продолжала напрягать слух, и, не отрываясь, следила за движениями обеих (в основном, она опасалась быть замеченной; поэтому каждую секунду готова была скрыться за дверью, и прикинуться иллюзией; словно ее не было; метод «шапки-невидимки»).

В основном, весь диалог сводился к тому, что Нелли терпеливо успокаивала Катю, выказывая свою моральную поддержку.

–Врачи сказали, что и на этот раз все обошлось. Что ничего страшного на самом деле не произошло. Тебя уже скоро можно будет выписывать.

–Когда находишься при смерти, единственное, чего хочется больше всего, чтобы это произошло не в больнице – почему-то такая смерть выглядит страшной.

–Катя, необходимо понять, что до сих пор еще рано заводить разговоры о смерти. Не настал еще для нас тот момент… Как видишь, мы всё также готовы пережить этот мир.

–Мне не хотелось бы уходить, когда остались незаконченные дела.

–Вот именно!

Нелли, почти ликующе, открыла свою сумку, и достала из нее фотокамеру.

–Я поставлю ее на тумбочку, чтобы тебе было спокойнее. Поверь мне, некоторые вещи могут оказывать на человека самое неожиданное действие. Особенно те вещи, что связаны с редким чудом, которые дарит нам жизнь.

Уверена, у тебя возникнет потребность запечатлеть что-нибудь важное. Все же, ты в больнице; а здесь наверняка может снизойти вдохновение.

–Ты сама знаешь, что я люблю фотографировать лица, Нелли. Здесь они все отвлечены белым цветом.

–Все же, вдруг ты наткнешься на что-нибудь особенное.

–Прошу тебя, не волнуйся так. Я пережила второй инсульт, и это не так уж и плохо для моего возраста. Я конкретно чувствовала, что отдаю концы. Но оказалось, что мой век еще не окончен. Обещаю тебе, что встану на ноги, и пойду. Только у меня есть весомые сомнения по поводу того, что давнишнее увлечение фотографией сможет оказать в данной ситуации благотворный эффект.

–Все же я оставлю ее. – Нелли была несгибаема. – Сейчас я уйду. Есть важные дела. Прости меня, пожалуйста!

–Нелли, у тебя всегда была достаточно активная жизнь, и, позволь заметить, я никогда на это не обижалась.

–Ну что ж… Я приду завтра, в это же время. И постараюсь побыть с тобой несколько дольше, чем сегодня.

–Я буду рада!

Нелли поднялась и направилась к двери, чтобы покинуть палату.

Дина встрепенулась, как ошпаренная. Она стала искать место, где можно было бы спрятать себя. Такого места не оказалось.

Она вспомнила, что у нее на шее висит намордник, и воспользовалась им, натянув на свое лицо. Достала мобильник и погрузилась в него так, словно остального мира не существовало. Затем облокотилась о стену, изобразив беспечную медсестру.

Нелли вышла из палаты, скользнула взглядом по девушке («медсестре»), что стояла рядом, и, не обратив на нее особого внимания, направилась прочь по коридору.

Исподлобья Дина наблюдала за тем, как увеличивалась дистанция между ней и Нелли. Через минуту уже можно было вздохнуть с облегчением и стянуть с лица белый намордник.

Возникла трудность с объяснением собственных поступков и их мотиваций.

Почему бы просто было не подойти, и не поздороваться, вежливо узнав при этом, какие дела привели преподавателя в приемный покой.

Впервые за долгое время Дина не могла понять своих действий, и скидывала все на постоянно растущую подозрительность.

Субъектами подозрения становились все, без исключений.

Она не доверяла Нелли. Совсем не доверяла Айдыну. И даже Кирилл, напоминающий собой по большей части мрачную тучу, нежели чем милого и забавного молодого человека, – даже он попал под прицел подозрений.

Также свое доверие резко утратили медсестры, большинство из которых часто стремится сбежать подальше от серьезной работы. Врачебное равнодушие у многих не вызывает доверия; но у Дины оно умножилась в высокую степень, почти достигая уровня преступности. Волонтерская группа вообще превратилась в средство по удовлетворению потребности в самоутверждении – более ничего она привнести не могла; иначе, слишком подозрительно.

Дина доверяла только этому окну, возле которого она стояла. Она не поняла сразу, почему. Но потом появился знакомый силуэт, – персона из ее воспоминаний, – который стоял к ней спиной, и смотрел куда-то на улицу, на идущих по пешеходной дорожке людей, и проезжающих мимо них машин на мостовой. Смотрел не отрываясь, словно загипнотизированный; словно сквозь все это.

Похоже, он снова что-то употреблял.

Надо же, даже на волонтерской группе умудрился чем-то закинуться!

–Тимон! – Она мягко толкнула его в плечо. – Я смотрю, тебе хорошо, друг мой!

Тим не двигался. Он словно увидел что-то в воздухе, вокруг себя.

Было слышно его дыхание.

–….алтарь… – вдруг сказал он.

–С кем это ты под алтарь собрался, невеста?

Дине захотелось разузнать больше, пока выдался удобный момент. Она решила, что если будет интересно, то можно не полениться, и записать все на видео, чтобы оставить на память бодренький материальчик из молодости.

Но в ответ прозвучало только тихое и односложное:

–Да…

И вдруг Тим словно очнулся от забытья, провел по лицу ладонями, и показал миру ясный взгляд.

–Да, Дина, что ты хотела? – спросил он, спрятав руки в карманах врачебного халата, и сделав при этом вполне серьезное выражение лица.

–Ты сейчас выглядишь, как врач, который переборщил с морфием. В собственных целях.

–Вам требуется лечение, больная.

–Я здорова.

–Все высокомерные глупцы утверждают, что они полностью здоровы.

–Ты там за кого-то замуж собрался? Или я ослышалась?

–Что?

–Ты говорил про алтарь.

–Ничего подобного.

–Стоял у окна, и сказал.

–Не помню. У меня провалы в памяти.

–Замечтался! Так мило!

–Что еще я сказал?

–Я не расслышала. Видимо, твои мечты трудно обретают словарную форму.

–Видимо, да.

Тим быстро решил согласиться, желая закруглить этот разговор. Но Дину было не остановить.

–Не расстраивайся, Тимон! Обещаю, что никому не расскажу о твоих грезах об алтаре!

–Мне это безразлично! Я бы хотел уже закончить здесь! Мне хочется свалить отсюда и как следует напиться!

–О, мечты о замужестве иногда такие болезненные! Я тебя всецело понимаю!

–Перестань!

–Не сдерживай себя! Не стоит стесняться!..

Она могла доставать его так до бесконечности, и это было весьма забавно. Конечно, при удобном случае Тим не видел ничего зазорного в том, чтобы ответить подруге разменной монетой в удобный момент

…Алтарь…

Боже, если бы она тогда могла знать, что это не просто какое-то слово, оброненное ее другом, находящимся в бессознательном состоянии. Что здесь было нечто большее. Что за этим словом стояла какая-то история.

–Черт возьми, Тим! – сказала Дина самой себе. – Ну, почему же ты был настолько сдержан?!

Неожиданно распахнулась дверь, и из палаты вышла красивая стройная женщина в юбке-трубе кремового оттенка и блузке с откровенно открытым декольте. Она посмотрела на Дину и улыбнулась ей – безусловно, она слышала, как Дина разговаривала сама с собой, коря при этом какое-то мужское имя. Дина расценила эту улыбку именно так – женщина поняла женщину. Но, то был только первый слой; глубже заглядывать не хотелось.

Но какая-то мощная сила надавила на Дину, и было видение…

Разрушение Все в огне Дома превращаются в руины от пронзительно громких взрывов Танки тянутся один за другим безжалостно расстреливая из пушек памятники культуры Оставляя после себя прах и тлен Ничто Смерть Темнота Конец жизни

Женщина проследила за взглядом Дины, в котором читался страх – душа, казалось, стремилась найти себе убежище, спрятаться куда подальше, скрыться от обрушившихся образов; а затем просто отправилась дальше, по коридору. Юбка-труба удалялась, пока не скрылась на лестнице.

Дину начало трясти. Потом ей вдруг стало трудно дышать. Горечь и паника переполняли ее. Она не могла продохнуть. Свет потемнел, и горячие слезы покатились по щекам.

Она вспомнила, что взяла тюбик с успокоительным с собой; что он в кармане ее халата. Она и сама не знала, для чего это сделала… Ах, да. Чтобы сильнее вжиться в роль воображаемого хирурга.

Дина проглотила таблетку в то время, как с трудом добиралась до туалета.

Она закрыла за собой щеколду, уперлась о раковину, и разразилась таким диким плачем, словно она действительно только что была свидетельницей смертоносного apocalypto. Она старалась делать это беззвучно – ей не хотелось, чтобы остались свидетели ее безумия.

Она задыхалась в плаче, и старалась успокоить себя, остановить этот ужас. Но все было впустую. Необходимо было пропустить все через себя, и дойти до финала – именно там был спасительный свет.

Перед ней продолжали мелькать образы смерти и разрушения. И она постоянно видела Тима.

Его живого.

Его голову в банке.

Его закатившиеся глаза.

Его добрый взгляд.

Его перекошенное лицо.

Его улыбку.

–Я люблю тебя, Дина! Ты мой лучший друг! Без тебя этот мир был бы не таким, каким я его знаю!

Тогда она обругала его слова за чрезмерную сентиментальность, к которой она часто испытывала непреодолимое отвращение. Теперь она осознавала степень своей черствости, и ей хотелось корить себя за это без остановки.

-На сегодня с меня хватит волонтерства, – сказала Дина Сергею. – Я жутко устала, и хочу спать. Прости меня, пожалуйста, но я намерена уйти.

У нее так и не вышло до конца привести себя в порядок после долгой истерики. На ее лице явно отражалась печать серьезных переживаний.

Сергей постоянно держался в неком позитивном состоянии, и поэтому, когда он натыкался на эмоциональный упадок в других людях, его это всегда изумляло. От Дины подобного он вообще не ожидал, поэтому он даже не смог внятно отреагировать. Он просто смотрел на ее заплаканные глаза и неровную осанку, – создавалось впечатление, что на ее плечи легло нечто невидимое, но весьма весомое, и от этого она немного сгорбилась, поникла.

–Я неважно себя чувствую, вот и все, – сказала Дина, заметив его замешательство.

–Конечно! – Сергей снова обрел дар речи, хотя и говорил неуверенно. – Возможно, я могу оказать какую-то поддержку? На тебе лица нет, если честно…

Дина ответила, что все терпимо.

–Я попрошу тебя об одном – сказал Сергей. – Скинь мне на мобильник какое-нибудь сообщение, когда доберешься до дома. Мне так будет спокойней.

–Без проблем!

Они распрощались.

Дина старалась действовать быстро, но ею овладело то вязкое состояние, какое обычно случается с нормальным человеком после стресса. Плюс успокоительное возымело свой эффект – тело стало тяжелым, почти налилось свинцом. Веки закрывались, и ей постоянно приходилось одергивать себя, чтобы не уснуть буквально на ходу.

Она оказалась на свежем воздухе, но от этого не становилось легче. Улица постоянно шла под наклон, горизонт качался.

Был вариант передохнуть на лавочке. Но ноябрьская погода не жаловала подобных передышек. Лучше было бы преодолеть сотню шагов до остановки, добраться до дома, где Кирилл предавался дневному сну, лечь рядом с ним, прижаться к нему, и они оба, такие уставшие, могли бы набраться сил, и вечером посвятили бы себя друг другу.

Она спряталась за солнечными очками, поблагодарив себя за то, что не забыла их, как это частенько случалось, на тумбочке, перед выходом.

Она старалась идти прямо, и это было не так уж сложно. Промелькнула мысль добраться до дома пешком (расстояние не самое далекое), но, то неясное состояние могло повториться снова, и Дине не хотелось в этот момент оказаться посреди улицы, среди незнакомых людей.

В ней все еще хранилась страшная тайна, и теперь это постоянно заставляло быть начеку, оглядываться по сторонам, высматривать людей, которые, возможно, могли следить за ней. Тех людей, которых Айдын назвал «серьезными»; с которыми шутки плохи. И это было не безосновательно:

Прохожие (в особенности, молодые люди) ежесекундно превращались в скрытых шпионов. Некоторые из них, как казалось Дине, так и норовили встать к ней поближе, прикоснуться к ее спине, или плечу, и, удовлетворив свои извращенные наклонности, шли дальше, своей дорогой.

Казалось, что на нее смотрят. Что за ней постоянно наблюдают. Дина кожей чувствовала на себе чужие взгляды. В какой-то момент она заметила, как один парень, стоящий поодаль, пристально глядел на нее. На нем тоже были солнечные очки, поэтому сложно было разгадать значение его интереса. Затем он просто отвернулся.

«Что это было? – спросила себя Дина. – Мною любовались? С каких это пор?»

Паранойя. Вот, что это. Ничего больше.

Она постаралась поставить точку в своей подозрительности, и терпеливо дождалась нужного автобуса, который, припарковавшись у остановки, стал с грохотом сотрясаться в ритмичных конвульсиях. Когда полный салон утрамбовался (Дине не досталось свободного места), автобус чихнул, и двери закрылись; с движением тряска прекратилась.

Дина крепко держалась за поручень, и смотрела перед собой, в запотевшее окно. Хотя морозный воздух появился только на днях, обогрев салона топил беспощадно.

Настал тот момент, когда Дина задалась вопросом, почему она просто не воспользовалась услугами такси.

«Ну, что же, мне теперь при каждом параноидальном приступе вести себя, как принцесса?» – сказала она себе.

И снова ощутила очередной мужской взгляд, прямо возле себя, по правую сторону. Она резко повернулась в этом направлении, стараясь всем видом источать крайнюю степень неприязни и усталости. Но была вынуждена сразу сменить свой настрой на более вежливый (чему сама была удивлена до предела).

На нее смотрел мужчина средних лет, ухоженный, невероятно красивый. С легкой щетиной, пальто, шарф, широкие плечи, – все, как положено. Дина всегда наблюдала со стороны этот типаж, у которого природа не забрала львиную долю мужского начала, и добавила хорошую щепотку вкуса. Но никогда не думала, что сможет пересечься с таким в переполненном автобусе, именно в тот момент, когда с ее жизнью творилось что-то непонятное.

–Добрый день! – сказал мужчина.

И Дина растаяла.

Она поняла, что этот голос приятней любого другого звука, который она слышала в жизни.

В данный момент необходимо не растеряться.

Дина ответила взаимным приветствием: «Здравствуйте!», и выжидала, что ей скажут дальше.

Но ничего не происходило; он не прерывал своего пристального взгляда, и, в общем то, этого было вполне достаточно, но тогда не стоило что-то начинать.

«Если он будет и дальше также молчать, клянусь, я плюну ему в лицо!» – подумала Дина.

Мужчина улыбнулся так, словно услышал ее мысли, и сказал:

–Я видел вас сегодня в больнице, пока навещал родных. Теперь встретил здесь.

–Надеетесь, что это не пустое совпадение? – спросила Дина.

–Вряд ли это всего лишь совпадение.

–Откуда такая уверенность?

–Вам ведь плохо. Физически. И морально. Верно?

Дина не нашлась, что ответить. Видимо, невооруженным глазом видно, насколько дурно она выглядит. Она отвернулась, ей стало неловко.

–Прошу, не смущайтесь, – сказал мужчина. – Этого совсем незаметно.

–Правда? – Дина не поверила ему. – Тогда как же вы об этом догадались? У вас повышенная чувствительность?

–Нет, – уверенно ответил мужчина. – Просто я всегда знаю, где и когда мне нужно быть. Рядом с кем. И что сказать этому человеку.

–То есть, вы должны сейчас находиться здесь, рядом со мной?

–Абсолютно верно.

–Позвольте узнать, для чего?

–Думаю, чтобы оказать вам поддержку, совсем немного. Уравновесить силы, так сказать. Всего лишь маленькая подсказка, ничего больше.

–У вас какая-то организация? Вы что-то продаете? Какие-нибудь полезные таблетки?

–Вовсе нет, – сказал мужчина. – Кстати, одну вы уже приняли. Думаю, больше не стоит.

–Откуда вы это знаете? Стоп! Значит, у меня не паранойя! Я так и знала, что за мной ведется слежка!

–Со всех сторон.

–Как это мерзко! Что вам нужно?!

–Всего лишь помочь.

–Да?! Точно так же, как вы помогли Тиму?!

–Пожалуйста, не так громко.

–Боитесь, что нас услышат?! Так вам и надо! Негодяй!

Ярость у Дины достигла предела. Тяжело дыша, она отвернулась.

–Вы меня не за того принимаете.

–Вам не удастся меня обольстить! У меня есть парень! Свои заискивания оставьте при себе!

–Слушайте, скоро ваша остановка. Мне нужно сказать вам кое-что важное.

Дина молчала.

–Вы в некоторой опасности, – говорил мужчина. – Но опасность эта не столь страшна, как может показаться на первый взгляд. Главное, действовать аккуратно, и все будут целы и невредимы.

–Только не надо угроз!

–Угрозы будут после. И совсем с другой стороны.

–С какой? – Дина устало посмотрела на мужчину. – О чем вообще речь? Кто вы такой?

–У нас осталось мало времени. В этом автобусе, позади вас, в отдалении, есть пара молодых людей, которые, возможно, могут вам навредить. Не оборачивайтесь так скоро! Эти парни хоть и идиоты, но лучше бы они думали, что вы ничего не знаете об их присутствии.

Дина медленно повернула голову назад, и, как шпион, стала рассматривать пассажиров.

–Это какой-то розыгрыш? – спросила она шепотом. – Я не вижу ни одного подозрительного лица.

Автобус остановился, снова чихнул, двери открылись, впуская в салон уличный воздух, от которого сразу становилось легче дышать.

–Вы сходите на следующей остановке, – говорил мужчина. – Будьте осторожны. И внимательны. Да, и берегите себя. У вас все получится.

–Чушь какая-то! – сказала Дина. – Я никого не вижу!

И вдруг она наткнулась на строгий взгляд какого-то бритоголового тощего парня, которого почему-то не замечала до этого. Словно он был невидим для ее глаз, а тут вдруг решил рассекретить себя. Потом она сразу увидела второго, такого же, похожего на предыдущего, только с чуть более широкими плечами. Они оба смотрели именно на нее. Словно хищники в высокой траве.

Дина до сих пор не могла понять, как она раньше не могла их разглядеть – у обоих была достаточно броская внешность.

–Невероятно! – сказала она. – Кажется, я их вижу! Двое бритоголовых! Верно?

Ей не ответили.

–Верно? Это они?

Дина снова повернулась к мужчине, но его уже не оказалось на месте. Она поискала его быстрым взглядом среди остальных пассажиров, но не нашла.

Потом она увидела его за окном. Он сошел на остановке, и теперь смотрел на нее уже с улицы. Он кивнул, и она вдруг поняла, что уже видела его однажды. Он следил за ней возле университета, тогда он тоже выглядел примерно также. И с ним был кое-кто еще, – парень, немного младший по возрасту. Это было время, когда Дина еще не знала, что случилось с Тимом, но уже начинала догадываться о неладном.

Водитель собрал последних пассажиров с остановки, и после очередного чиха, двери захлопнулись, и автобус тронулся. Дина проводила взглядом мужчину в пальто, который бросил ее в такой неясный момент, и поняла, что ненавидит его.

Она снова кинула взгляд в салон, отыскивая бритоголовых. Оба уже совсем не стеснялись показать себя – кажется, они поняли, что Дина знает об их присутствии.

«И что мне делать?» – было ее единственной мыслью.

Она расстегнула пару верхних пуговиц своего пальто, освободила петлю шарфа, смахнула со лба испарину.

Под сверлящим взглядом людей, которые, как выразился мужчина, могут ей навредить, она преодолела недалекое расстояние до своей остановки, и покинула наконец-то душный салон автобуса.

Немного постояла на одном месте, вдыхая холодный воздух. Поправляя на себе одежду, бросила взгляд по сторонам, и увидела тех двоих; они вышли из автобуса вместе с ней, и продолжали свою ничем неприкрытую слежку. Держались поодаль, на расстоянии нескольких метров.

«Пришло время сделать то, что следовало сделать в самом начале», – подумала Дина.

Ей в конец пришлось пожалеть о том, что она не добралась до дома на такси. Еще большее сожаление постигло ее, когда она поняла, что в видимом обозрении не было ни одного автомобиля с клетчатой шапочкой на крыше.

Слегка обидевшись на проведение, она обреченно направилась в сторону своего дома.

Неожиданно вспомнилась вчерашняя вечерняя прогулка, и тем, чем она кончилась – темная арка, и двое подонков, напавших с такой наглой легкостью, словно для этих людей не было ничего проще, как поступать подобным образом с беззащитной девушкой.

Дина автоматически стала прокладывать в уме иной маршрут до своего дома, огибая место неприятных воспоминаний и возможных нападений. Получалось, что если не идти через арку, то приходилось обходить весь дом; а это на пару сотню шагов дольше обычного.

Факт растянувшегося расстояния до заветного подъезда удручал не так сильно, как то, что двор, по обыкновению, всегда был тихим.

«Время уже пять, – подумала Дина. – Люди начинают возвращаться с работы. Должен же в моем районе жить кто-нибудь еще, кроме пенсионеров!»

Кто-нибудь, кто сможет защитить ее? Какой вздор!

Дина с трудом представляла себе, как она посреди бела дня разрывается диким воплем, чтобы дозваться помощи. Она готова была бороться за себя сама, но только не показаться слабачкой; последнее принижало ее честолюбие, пусть она и понимала, что это глупо.

Боже, в голове какие-то дикие мысли Они ведь мужчины А ты женщина Ты не сможешь с ними справиться Они сильнее тебя в несколько раз Никакое честолюбие или характерность здесь не поможет