Шарада

Здесь были разные времена. Послевоенные перепуганные глаза, душевная простота позднего советского периода, и жизнеутверждающая улыбка современности.

На фотографиях обнаружилась Нелли. В молодости она совсем не была похожа на себя настоящую. Не было и тени того выдержанного спокойствия, которое было в ней сейчас. Строгое и неулыбчивое лицо. Прямолинейный или безразличный взгляд.

Дина встретилась на фотографиях с Айдыном. Было похоже, что он тоже успел пережить некоторое преображение, не смотря на то, что был весьма юн. В подростковом возрасте он был несколько худощав, вытянут, и далеко не жизнерадостен. Тот мальчик, которым был Айдын не более чем с десяток лет назад, больше походил на злобного сторожевого пса, чем на простого ребенка из обычной семьи. На поздних фотографиях он, напротив, был улыбчив, и это выражение позитивности резко сказывалось на выражении всей его внешности: он сразу превращался в дружелюбного молодого человека, вызывающего чувства доверия и надежности. Дина редко наблюдала на лице Айдына улыбку; поэтому она знала его несколько с другой стороны; впрочем, как и все остальные.

Вот Нелли старается его обнять, и даже как-то прижать к себе. Объектив схватывает тот момент, когда Айдын несколько отстраняется от нее. Он не желает изображать из себя покладистость и родственность. Хотя на всех снимках Айдын и Нелли выглядят, как родные друг другу люди, даже не смотря на различия в этносах.

Потом Дина внимательнее пригляделась к другим лицам на фотографиях, и, почему-то, в этот момент ее пульс участился. Стало как-то не по себе. Было трудно найти объяснение этой телесной реакции. Была ясна надвигающаяся тревога, и уверенность в безопасности куда-то пропала.

«Где-то я их уже видела», – подумала Дина.

И в следующую же секунду перебирала картотеку своей памяти. Как только ей удалось зацепиться за какой-то крючок, за мимолетное воспоминание, ее взгляд ушел за фронт снимков, которые она рассматривала.

Под карточками лежало нечто, что привлекло внимание куда больше, чем все остальное в комнате.

Это была книга. И рядом с ней еще одна. Кажется, в аналогичном переплете – корешок выпирал из-под фотографий. Дина отложила снимки в сторону, совсем не заботясь о том, как они лежали – хаос отошел на третий план, его почти не существовало – и раздвинула немного карточки, чтобы лучше разглядеть то, что так приковывало к себе, и вызывало настоящий страх и трепет.

Красота не выходит в тираж. Она скрывается в исключительных вещах.

Именно это относилось к эксклюзивности переплета. Глубокий коричневый тон впитывал в себя смотрящего, и одновременно с тем веял тихой энергией, – словно вечерний прилив, легкий, спокойный и с приятным бульканьем.

Сложная печать, выдавленная в верхней части обложки, заставляла думать о каком-то таинственном величии.

Выведенные буквы на старорусском наречии получилось разобрать не сразу – они легли отчетливой парой черт темного оттенка; словно дымка на фоне задумчивости.

На другом экземпляре тоже были слова, но принадлежали они уже какому-то иному языку. Дина скользнула по нему тем мимолетным взглядом, который обычно сопровождает первое знакомство с любой книгой. Малая разборчивость букв, почти незнакомый диалект, смешанные чувства – все это помешало отчетливо прочесть «название» второй книги. Но по интонации это походило на латынь.

Иными словами, необходимо было применить небольшое усилие для того, чтобы в самом начале иметь представление, с чем имеешь дело.

Дина почувствовала готовность прикоснуться к чуду из чудес…

Как вдруг где-то открылась дверь, появились громкие голоса, и они стремительно приближались в ее сторону.

Дина запаниковала. Она отдернула руку, и, как это обычно бывает, в самый последний момент решила, что ее беспардонное вмешательство в интимность чужой жизни обязано быть незамеченным.

Она поправила фотографии так, как это было до того, как под ними обнаружился источник неведомой силы.

В следующую же секунду в комнате появились люди. Из знакомых лиц здесь были только Айдын и Нелли. Остальных троих Дина видела впервые.

То был старик в инвалидном кресле, которое катил, держась за ручки, молодой человек. С ними был еще один парень. У всех был серьезный вид. Но из всех троих говорил только старик, который явно был чем-то недоволен.

–Иными словами, вы переходите все дозволенные границы, и упрямо не желаете этого признавать! – говорил он.

–Иными словами, Гектор, – спокойно парировала ему Нелли, – мы делаем то, что считаем необходимым. У тебя есть возможность присоединиться к нам, и действовать вместе. Но, видимо, твоему отказу есть свои причины. И, кажется, я заранее догадываюсь, какие именно.

–Не будь таким самоуверенным циником, Нелли. У каждого из нас свои особые причины отстаивать свои позиции.

–Конечно же, твои причины оправдывают каждый твой поступок!

–Нелли, я смогу найти тысячи оправданий, но только одно из них окажется верным. И даже его можно будет поставить под сомнение. Твои же поступки ничем и никогда не оправдаются. Запомни этот момент, эти слова и эту секунду.

–Безусловно, Гектор! Я всегда знала, что у тебя есть дар предвидения!

–О, кто это у нас здесь! – Старик обратил внимание на Дину. – Одно из главных действующих лиц в этой вздорной пьесе!

Дина немного опешила, но постаралась никак этого не выдавать.

–Простите? – спросила она.

–Не удивляйся, дорогая, – сказала Нелли строгим голосом, встав около Дины. – Гектор злиться от того, что у него забирают пальму первенства.

В следующий момент она посмотрела на старика так, словно была готова уничтожить его в любую секунду.

Интуиция подсказала Дине, что она находится между двух огней.

–Девочка, – старик обратился к ней уже мягче, – скажи мне, когда ты перестала внимательно смотреть по сторонам и поверила во всякие сказки, которыми делятся с тобой сумасшедшие?

Дина хотела ответить, что, к сожалению, она не совсем понимает, о чем конкретно идет речь. Но только она успела открыть рот, как тут же ее перебила Нелли, с уже более внушительным тоном в голосе.

–Достаточно, Гектор! Будь добр, покинь мою квартиру! Прошу тебя по-хорошему!

–Вот как? Просишь меня по-хорошему? – Старик сделал смиренный вдох. – Нелли, тебе не кажется, что ты стала употреблять воинственные предупреждения в своей речи намного больше, чем это дозволено? По крайней мере, чаще, чем того позволяет этикет и воспитание!

–Нет, Гектор, я так не думаю.

–Ну, что ж, желаю удачи вам обоим и вашей свиноматке!

На последнем слове старик махнул рукой в сторону Дины, у которой от удивления только не отвалилась челюсть.

За нее заступился Айдын (по всему его виду было ясно, что его терпение лопнуло):

–Выбирай слова, старик!

Гектор крутил колеса на своем кресле и удалялся в сторону входной двери.

–Слова самые подходящие, мой мальчик! – отвечал он Айдыну. – Я всегда думаю, что говорю людям. Слова имеют особенную силу над теми, кто их слышит. Когда полностью осознаешь это, можно с легкостью позавидовать глухим. Участь слышать из уст близких людей гадости обходит их стороной.

Он убедительно посмотрел на Нелли, которая, похоже, в ответ только прыснула, и в следующий момент обратилась к Айдыну:

–Оставь это. Пусть говорит все, что хочет. Когда утрачивается способность мыслить разумно, грубость становится единственным оружием.

–Кто из нас мыслит разумно, покажет время, Нелли.

Распахнув входную дверь, старик остановился. Оба молодых человека ладно подхватили кресло, и стали выносить его, вместе с мужчиной, на лестничную площадку, чтобы пронести через ступени.

–Всего хорошего! – сказал старик. – Надеюсь, у нас еще будет возможность прийти к общему соглашению.

Ему ничего не ответили.

Когда Гектор и его спутники покинули квартиру, Нелли сразу переменилась. Она как будто скинула с себя тяжелую ношу, и вздохнула от этого с облегчением.

–Дина, ты должна простить нас! – сказала она. – У этого человека совсем поехала крыша! Он и сам не понимает, что иногда говорит!

Айдын запер входную дверь, предварительно бросив надменный взгляд на лестничную площадку.

–Думаю, я это переживу, – сказала Дина. – Главное, что у меня не было шанса ответить. Я бы не смогла простить себе пустой спор с пожилым человеком.

–Старость еще в почете, – сказала Нелли. – Это ободряет!

Затем она пригласила Дину сесть на диван, а сама убрала бумажный хлам с кресла, и удобно устроилась в нем. Айдын остался стоять в стороне, деловито скрестив руки на груди.

Все выглядело настолько слажено, что невозможно было этого не отметить. Дина подумала: «Видимо, предстоит серьезный разговор»; и нетрудно было догадаться о его содержании. Разговор о том, что разузнал Айдын, и что в дальнейшем увидела Дина.

Выдержав недолгую паузу, Нелли сказала:

–Ну, что ж, Айдын поведал мне, как ты стала свидетельницей того, чему, если рассуждать здраво, ты никак не должна была стать.

Перед глазами у Дины вновь всплыл искаженный образ того, что осталось от ее друга. Она ничего не смогла сказать в ответ. Ее снова готова была накрыть огромная волна горечи.

–То, что ты увидела, ужасно, – продолжала Нелли. – Поэтому я хочу предложить…

Неожиданно для себя самой, Дина вдруг перебила старшего, твердо сказав:

–Я хочу, чтобы тот, кто это сделал с Тимом, понес наказание! Я намерена сотрудничать с соответствующими органами, чтобы ускорить поимку этих подонков! Просто так я этого не оставлю!.. Черт возьми!..

Дина отвернулась, стараясь сдержать слезы.

Откашлявшись, Нелли сказала:

–Конечно, я целиком разделяю твое чувство долга перед другом. Но сейчас мы все должны четко понимать, что это не детские игры; и не кино; и мы не на сцене в театре. Это серьезное дело. Дело о жестоком убийстве, позволь заметить. И те люди, что посмели проделать подобное с невинным подростком, по всей видимости, больны на голову.

Нелли вскользь переглянулась с Айдыном, словно ища у него поддержки.

–Я очень сочувствую тебе, Дина! – говорила она. – Ты не представляешь, как я рада тому, с какой стойкостью ты переносишь все, что сейчас происходит! Хотя, я до сих пор не понимаю, зачем нужно было показывать бедной девушке весь этот ужас!

–Сказать такое вслух… – Айдын покачал головой. – Нет. Это прозвучало бы как вздорная шутка, или еще что-то в этом роде. Тогда мне показалось верным показать все воочию.

–Что было весьма опрометчиво! – Нелли сделала ему выговор. – Не все обладают психической устойчивостью, подобной твоей! Странно, что ты этого еще не заметил!

–Мне не хочется, чтобы мы сейчас кого-то осуждали, – сказала Дина. – Особенно среди нас, – людей, которые ежедневно окружали Тима… Айдын тоже был под впечатлением. – Она посмотрела в его сторону. – По крайней мере, мне так кажется. Под давлением обстоятельств я могла бы поступить еще глупее!

–Дай-ка угадаю, как именно! Наверное, разработать план мести!

Нелли попала в яблочко. Действительно, стремление к отмщению появилось сразу, как только Дина очнулась, и вспомнила о том, что скрывалось за створками комода.

Ей хотелось взять в руку кирпич с острыми углами, и применить его далеко не по назначению, – как следует, несколько раз пройтись им по лицу того ненормального ублюдка, который стоял за смертью Тима. Так, чтобы этого лица больше не осталось; чтобы на его месте было кровавое месиво.

–Мне трудно успокоиться, – сказала Дина. – Неужели мы ничего не предпримем?

Ей ответил Айдын:

–Видишь ли, за последние пару часов прибавилось пусть и не много, но крайне важной информации. Мы имеем дело не просто с какими-то отморозками, психопатами или еще с кем-то в этом роде. За всем этим стоит серьезно настроенная группировка.

–Что-то вроде секты, – без энтузиазма прибавила Нелли. – Вера в потусторонние силы, оргии, и ритуальные убийства, конечно.

–Причем во всем этом принимают участие люди, обладающие определенным статусом в обществе, – продолжал Айдын. – Я совершил большую глупость, отвезя тебя к той пещере. Определенно, мне не нужно было этого делать. К сожалению, я осознал это слишком поздно. Иными словами, нам придется защищаться.

Тебе угрожала носильная расправ, если ты помнишь. Теперь тебе стоит быть в десятки раз осмотрительней в своих действия и поступках.

Если они узнают о том, что ты видела… Тогда произойдет то, чего мы уже никак не сможем себе простить.

Из сказанных мною слов я принял очевидное решение: я сделаю все возможное, чтобы ты была в безопасности, и чтобы с тобой больше не случилось ничего дурного.

Дина внимательно выслушала его, и решила кое-что прояснить. Она задала уточняющий вопрос:

–Люди с определенным статусом. Что ты хочешь сказать?

–Мы пока не знаем точно, кто они. Возможно, речь идет о крупных политиках, защищенных неприкосновенностью. Возможно, это кто-то из серьезных бизнесменов. Короче, кого-то из них, деньги или власть (может быть и то, и другое) свели с ума. Эти люди ушли в иную веру. В ту, где в жертву богам приносят людей.

–Отвратительно! – Дина сморщила лицо. – Это поведал ваш грубиянистый старик?

–Конечно, Гектор не всегда проявляет корректность в общении с малознакомыми людьми, – сказала Нелли. – Но что касается нужной информации – тут ему нет равных. Мы обратились к нему сразу, как только появилась возможность.

–Почему же моя персона не пришлась ему по нраву? – спросила Дина. – Умный человек, как я понимаю.

–Видишь ли… – Нелли несколько сконфузилась. – Ты показалась ему…

Договорить ей помог Айдын:

–…Глупенькой девочкой. Той, которая способна всего лишь на замужество, деторождение, и глупости, вроде той, чтобы влезть в какую-нибудь историю с обезглавленным телом. – Он виновато пожал плечами. – Прости. Я всего лишь повторяю его слова.

Дина не оскорбилась. Только лишь заметила, с каким восхищением Нелли смотрела на своего воспитанника. Со стороны это выглядело несколько странно – от чужих переглядываний у Дины оставалось ощущение недосказанности. Словно от нее что-то скрывали. Поэтому ей захотелось поскорее прекратить этот спектакль (наверняка, ее в любом случае будут оберегать от правды; обычное дело).

–Нелли Артуровна, что же мне делать? – спросила Дина.

Нелли перестала смотреть на Айдына, как на первоклассного актера на театральной сцене, и обратила внимание на Дину.

Дина, в свою очередь, тактично сделала вид, что ничего не заметила.

–От тебя ничего не требуется, – ответила Нелли, – кроме как быть сдержанной. И никому не говорить о том, что ты видела. В особенности Кириллу. Конечно, тебе придется бороться с собой. Но мы ведь не хотим никого втягивать в эту историю, верно?

–Ни в коем случае! – Дина полностью разделяла такую позицию.

–Вот и славно! – Нелли подняла с пола свою сумочку и положила ее себе на колени. – Если тебе будет необходимо выговориться, я и Айдын, мы оба, всегда в твоем распоряжении. Мы должны стать немыми союзниками на некоторое время. Теперь главное не привлекать к себе особого внимания. Твоя задача непроста – жить дальше, как ни в чем не бывало. Словно ты ничего не видела и ничего не знаешь.

Она открыла сумку, достала из нее тюбик с таблетками и протянула его Дине, сказав:

–Это успокоительное. Пожалуйста, возьми его.

–Думаю, в этом нет необходимости. – Дина не разделяла страсть к фармацевтическому эффекту подобного толка.

–Ты молода, и еще не можешь знать до конца реакций своего тела или разума. Дело в том, что смерть близких людей вызывает в нас не только эмоциональные перепады.

Наверное, ты пока не знаешь, о чем я сейчас пытаюсь сказать тебе. Но в определенный момент ты сможешь это понять. И, если такой момент наступит, мне хочется, чтобы у тебя было, чем сбить подобное состояние.

Решив прислушаться к совету старшего, Дина молча взяла тюбик, и покрутила его в руках – никакой наклейки или маркировки. Только прозрачный пластик с небольшими таблетками в желтой оболочке.

–Теперь я приготовлю тебе чай, да покрепче. – Нелли поднялась с кресла.

–Не стоит. – Дина остановила ее. – Думаю, мне лучше вернуться домой.

Нелли посмотрела на нее, как на умалишенную, но задала свой вопрос с выдержанным спокойствием:

–Ты уверена в этом?

–Абсолютно!

–Айдын, не отпускай ее от себя ни на шаг!

–Без проблем! – сказал Айдын.

Похоже, он всегда был готов к бесконечным поручениям своего наставника.

Нелли обратила внимание на кучу фотографий, сложенных на столе, и сразу спросила у Дины:

–Дорогая, ты здесь что-нибудь трогала?

–Я смотрела фотографии, – ответила Дина. – Извиняюсь, если…

–Нет, все в порядке.

Через десяток минут Дина снова сидела в машине рядом с Айдыном.

–Мне не хотелось оставаться у нее, – говорила Дина. – Было не совсем уютно… Тебе не кажется, что было лишним втягивать ее во все это?

–Почему?

–Нелли уже пожилой человек. Зачем будоражить старость? Это не безопасно.

–Она не такая, как другие люди ее возраста. Уж это должно быть заметно. Разве нет?

Дина выдержала недолгую паузу и задала вопрос:

–Откуда вы знакомы? Извини, конечно, но ты никогда не говоришь об этом. Значит, и интересоваться не стоит. Но сегодня мы слишком сблизились, как мне показалось. Поэтому я решила поинтересоваться.

По всему его виду было ясно, что он встретил такой интерес далеко не с раскрытыми объятьями.

Он смотрел перед собой, на дорогу, и его взгляд не говорил ничего хорошего.

–Однажды я помог ей разобраться в одном непростом деле. С тех пор она считает, что должна опекать меня. Наверное, это такая форма благодарности с ее стороны. Я не против этого. Нелли умный человек, и мне есть, чему от нее поучиться.

Как и всегда, Айдын сохранял честность. Он высказал лишь малую долю той правды, что таилась за его спиной. Но, как ни крути, это была правда; и Дина это почувствовала.

Они направлялись к нему домой. Она должна была остаться у него до полудня – это выглядело безопасным.

Было раннее ноябрьское утро. Было холодно и тихо.

Дину снова начало клонить в сон; и где-то на границе между реальностью и забвением она почувствовала надломанную грань своей повседневности: теперь уже ничего не будет, как прежде. Учеба перестала казаться чем-то неотъемлемым, мысли о замужестве, которые обычно занимают всякую порядочную девушку, отошли на далекий план, и, вообще, весь быт выглядел не более, чем простой котовасией, абсолютно обесцененной.

События последнего дня заставили ее отделиться от обычной себя, и стать кем-то другим. По сути, тем, кто всегда был в ней, но таился где-то за темным поворотом, выглядывал, прощупывал почву, выбирал нужный момент для момента, когда можно будет выйти на свет.

То была черта личности с двойным дном. Она не требовала ничего, кроме желания докопаться до истины, и затем громко вострубить в рог, провозглашая справедливость и победу света над тьмой.

Но как только Дина нащупала в себе это необычное качество, это неожиданное стремление, она ощутила, как множится степень ее недоверия; к людям, которые ее окружали, к миру, что был вокруг нее; ко всему.

Она представила себе грядущий день, и поняла, что уже не сможет так беззаботно пройтись по улице или по коридору университетского корпуса, как это было раньше.

В ней стремительно возрастала непреодолимая подозрительность.

Вокруг нее легла кипа вопросов, и невольно приходилось мириться с тем неведением, которое за ними стояло.

Кто был тот старик? Гость в апартаментах Нелли.

Как Айдыну удалось обнаружить след Тима? Как он нашел тот дом в лесу? И, все-таки, каким образом такие разные люди, как старший преподаватель кафедры гуманитарных наук, и молодой человек, промышляющий какими-то темными делишками, вдруг стали чуть ли не закадычными друзьями?

Дина вспоминала то, как они переглядывались, и, несомненно, понимали друг друга без слов. Между ними пропасть в десятки лет. Что на самом деле их может объединять?

Неделей раньше она закрыла бы на все это глаза, плюнула и растерла; какое ей до всего этого дело?

Но теперь произошло нечто, что до сих пор трудно укладывалось в голове. Событие, давшее толчок к тому, чтобы начать перепроверять факты перед тем, как им предстояло стать фактами.

Дина вдруг поняла, что многое из того, что она видит, имеет не только обратную сторону, но и множество ответвлений; и пройтись по каждому было невозможно.

Подозрительность ширилась.

Кто были эти люди на фотографиях?

После ночной смены Кирилл обычно являл собой страшное олицетворение борьбы человека с Гипносом. Его усталую сонность могла развеять только продолжительная дрема.

На этот раз он был еще и молчалив; ему совсем не хотелось разговаривать.

Он лениво поедал свой сэндвич, запивая его горячим кофе, и Дина смотрела на это с несколько смешанными чувствами: с одной стороны она проникалась жалостью к своему молодому человеку, с другой – становилось немного тревожно. Он постоянно смотрел куда-то мимо нее, игнорировал ее попытки завести непринужденную беседу, хотя немного оживал при виде знакомых однокурсников, здоровался с ними и обменивался незначительными фразами. Но когда они отходили от него, оживленность куда-то пропадала, уступая место отчужденности.

«Он все знает, – подумала Дина. – Знает о том, что со мной произошло. И теперь молчит. Потому что в обиде. Испытывает меня. Ждет, когда я сама все расскажу».

Она пока не понимала, что ее избранник чувствует себя рядом с ней уже почти как с родной. Что он надевает маску приветливости, как это обычно бывает, когда хочешь сохранить перед другими людьми неувядающий позитивизм, просто из уважения к остальным, и становится самим собой, когда вокруг нет никого, кроме Дины.

В общем, он устал, и считал в праве не скрывать этого от своей девушки.

Дина была на измене. Но идти дальше собственной невротичности она не собиралась. Только обреченно смотрела на Кирилла, который, как ей думалось, нередко находился от нее за сотни миллионов километров, где-то там, в иной вселенной.

Потом к ней подошел Сергей, и поинтересовался, не видела ли она их общего друга.

–Тимон куда-то пропал, – сказал он ей. – Мобильник отключен. Никто не знает, где он. Думал, может быть, ты в курсе.

В ответ Дина только покачала головой.

–Сегодня очередная волонтерская группа в больнице, – говорил Сергей. – Как думаешь, сможешь к нам присоединиться?

На самом деле, всегда было трудно отказать его чувству альтруизма. Поэтому Дина согласилась. Не смотря на то, что за последние сутки ей постоянно хотелось спать, и она чувствовала себя невероятно уставшей (что случалось с ней только в периоды месячных, и то, не всегда), она, в какой-то степени, была рада отвлечься на что-то еще, помимо мыслей об учебе… (или умершем друге…)

Волонтерство изначально выглядело «хорошим» делом, даже благородным. Действительно, помощь лишней не бывает – иногда медицинским работникам тоже не мешает ослабить хватку в отношении своей бесконечно сложной и нервной профессии.

–Не забывай, бесплатная медицина нуждается в поддержке населения! – сказал Сергей свою дежурную фразу. – Даже в самой маленькой, но поддержке.

Конечно, он шутил. Серьезен он был только в чувстве своего альтруизма. Ему казалось важным вернуть альтруизм в моду, пусть даже и такими тривиальными способами.

Дина улыбнулась Сергею, обозначив свое согласие с его концепцией, и он удалился. И она вдруг обратила внимание на невероятную оптическую иллюзию: вокруг удаляющегося Сергея витал свет, словно аура, красивая и чистая.

Возможно, это все из-за постоянного стресса. Или можно было списать подобное видение на то, что Дина совершенно не высыпалась.

Но она вспомнила, что наблюдала подобное не единожды. Тим тоже был завернут в это странное облако, которое чудилось ей и в пьяном состоянии, и во время паршивого похмелья.

Мнемозина открыла один из ящиков, и выпустила оттуда запечатленные моменты работы в волонтерской группе. То, как она с Тимом ухаживали за стариками в их палатах…

Дина оглянулась по сторонам: никто не видит ее мыслей?..

…Она одела белый халат. Спрятала волосы под чепчик. Натянула на руки перчатки.

Почувствовала себя хирургом.

Представила, как входит в операционную, чтобы провести лучшую в истории человечества пересадку какого-нибудь жизненно-важного органа.

Увидев свое отражение, улыбнулась. Кажется, впервые за последние сутки.

Дина приступила к обязанностям. Помогла старикам добраться от своих коек до туалета – туда и обратно. Другим (как ей показалось) помогла развеять скуку: улыбалась, общалась.

Старики называли ее «дочкой»; или «внучкой». Те, кто запомнил ее с прошлых волонтерских групп, называли ее «Диночкой». И от этого она чувствовала с каждым из них далекое родство.