Между… Роман

Больше всего Степану нравились весёлые пассажиры, которые любили рассказывать анекдоты и на любой вопрос тут же находили остроумный ответ. У таких людей, казалось, нет никаких проблем. Их настроение передавалось другим пассажирам, и когда эти весельчаки выходили на своих станциях, провожали их чуть ли не всем вагоном. Один из таких типов вошёл в купе за несколько станций до Свердловска. Огненно-рыжий, он мгновенно привлёк внимание других пассажиров. Огромного роста, он занял место у дверей и сразу же начал шарить своими огромными ладонями то в своей старой сумке, то в карманах брюк или же просто потирать ими колени. Его руки не могли без движения. И язык тоже не оставался спокойным. Он тут же со всеми перезнакомился, рассказал несколько анекдотов, чем сразу расположил к себе попутчиков. Услышав смех, заглянули в настежь открытую дверь купе несколько пассажиров, скучавших до этого в коридоре вагона. На вопрос одного из пассажиров, откуда берутся такие рыжие весельчаки, новый попутчик начал рассказывать о том, как население его родной деревни в течение сорока лет превратилось из подавляющего числа брюнетов в подавляющее число рыжих. Назвав этот факт сексуальным феноменом, он под смех пассажиров убедительно рассказывал о научных экспедициях в его деревню для выяснения этого феномена.

Посмеявшись со всеми вместе над незамысловатым рассказом рыжего пассажира, Степан стал собираться к выходу. Уже проплывали мимо улицы Свердловска, уже торопился собрать последнее бельё проводник, уже заполнили проход нетерпеливые и уставшие от долгой езды пассажиры, и поезд, сбавив скорость, медленно вполз на вокзал. Через десять минут Степан стоял у справочной. Получив информацию, как ему добраться до города Н…, он купил в кассе билет на электричку и оставшееся время до её отправления посвятил своему туалету. После того как тщательно умылся и сменил потемневшую от пота и тепловозной копоти рубашку, он поел в вокзальном ресторане и примерно через час стоял на платформе в ожидании нужной электрички. Свежее утро перешло во влажный и жаркий полдень. Рубаха снова стала мокрой. И в вагоне электрички было жарко. Не спасали открытые окна. Над смешанным лесом стояла хмарь, небо было чистым и голубым, и только вдалеке, как будто зацепившись за горную гряду, еле заметно кучковались белые облака. Люди с надеждой смотрели в ту сторону, ожидая, что в конце концов облака наберутся сил, оторвутся от скал и прольются над ними живительными струями дождя, принося в иссушенную от жары землю новую жизнь.

Сойдя на станции в районном центре, Степан спросил у прохожего дорогу и через полчаса стоял у дома с адресом, указанным генералом. Дом стоял в тени высоких деревьев. Давно не крашенные наличники своими замысловатыми узорами напоминали старину. На железной крыше местами проступала ржавчина. Дом нуждался в ремонте, но, видимо, хозяину было недосуг. Степан постучал железной скобой в деревянную калитку. Звук пересохшего дерева эхом отозвался где-то внутри двора. Оттуда лениво пару раз гавкнула собака, прятавшаяся в тени сарая. Обеспокоенно закукарекал петух, предупреждая на всякий случай свой гарем о вероятной опасности. И снова наступила тишина. Треснула от сухости где-то ветка или неплотно прибитая доска. Заверещал кузнечик. Торопливо на бреющем полёте пролетело несколько птиц – то ли синицы, то ли стрижи. Степан снова постучал скобой в дверь, теперь уже громче. Обиженная собака залаяла теперь злобно и от ярости начала рваться с цепи.

– Кто там? – послышался сонный голос.

Захаров просунул голову в калитку.

– Я из Казахстана. Привет вам от Игоря Николаевича, генерала.

– Заходи. Получил от него телеграмму.

На крыльце стоял высокий и широкоплечий мужчина. Круглое лицо было заспанным, и глаза, не успевшие до конца проснуться, лениво и с прищуром смотрели на гостя. Он был весь седой, и даже брови были пепельно-серыми, под цвет волос на голове. На нём были поношенные спортивные брюки и застиранная майка с дыркой на груди под левым соском.

– Цыц. Заткнись, болван, – прикрикнул хозяин на собаку и жестом пригласил гостя в дом.

Они прошли по широкому коридору мимо кухни и нескольких закрытых дверей в широкий и светлый зал. На полу лежал толстый ковер. Он был стар и там, куда чаще всего попадало солнце, основательно выцвел. Старая мебель из массивного дерева покрыта тёмным лаком, и только диван и два кресла были новыми и, видимо, недавно куплены. В углу на тумбочке стоял телевизор. Было чисто и уютно, и от солнечных лучей зал выглядел даже празднично.

– Садись, – перейдя сразу на «ты», предложил хозяин. – Как там генерал? Такой же бабник?

– Не знаю. При последней нашей встрече выглядел хорошо. Привет вам передаёт, – ответил Степан, усаживаясь в кресло.

Он ощущал на себе тяжёлый изучающий взгляд хозяина и от этого чувствовал себя неуютно.

Хозяин протянул руку, поднял трубку телефона, стоявшего на маленьком столике, набрал номер и, когда ему ответили, сказал:

– Нюся, могла бы ты приехать и обед приготовить? У меня гость с юга. Заедь по пути в гастроном, купи что-нибудь, – и положил трубку.

– Приедет Нюся, сварит обед. Небось, голодный с дороги.

Он вытянул ноги, сцепил между собой пальцы рук, потянулся так, что хрустнули косточки, и спросил:

– Что тебя привело в эти края?

– Хочу увидеть места, где мой отец служил. Захаров Александр Веньяминович. Был замполитом в войсковой части. Вы знали моего отца?

– Не так, чтобы очень хорошо, – после минутного раздумья ответил хозяин. – Я был начальником лагеря. А лагерей тогда здесь было хоть пруд пруди.

– Кто сидел в вашем лагере?

– В основном военнопленные. Враги народа тоже были. Их амнистировали после смерти Сталина. Когда немцев стали отправлять на родину, уголовники пошли. Мой лагерь пустым не был, – засмеялся хозяин. – Вот, твою мать хорошо помню. Она работала в библиотеке в райцентре. Хорошая баба. Жива она еще?

– Да. Отец только умер в мае.

– Ладно, ты посиди. Пойду собаку накормлю. Приедет Нюся, приготовит обед, поговорим потом.

Хозяин вышел из зала.

Кто такая Нюся, Степан так и не понял. Он поднялся с кресла и подошёл к шкафу, где за стеклом в рамочках стояло несколько фотографий. На каждой фотографии обязательно присутствовал хозяин дома и всегда в военной форме. На одной он был молод, и военная форма была ещё без погон, два маленьких ромбика чуть заметно блестели на острых концах воротника. Одна семейная фотография, на которой кроме военного были сняты симпатичная женщина, маленькая девочка с огромными бантами на голове и мальчик лет десяти. На последней фотографии хозяин был снят в форме внутренних войск, на погонах красовались по две большие звёздочки и на груди светились ордена и медали.

За фотографиями стояли книги. Новый трёхтомник Лермонтова, несколько книг из серий «Библиотека приключений» и «Пламенные революционеры» и военные мемуары. Книг на военную тему было больше, и они были сильно зачитаны. Видимо, хозяин часто перечитывал всё, что касалось давно прошедшей войны.

Степан вернулся к креслу, сел и стал прислушиваться к звукам, идущим с улицы. Где-то лаяла собака. По железной дороге прошёл состав. Дробный стук колёс напоминал автоматную очередь. Дребезжало стекло в окне, но когда состав прошел, дребезжание прекратилось и через открытую форточку комнату снова стали заполнять различные звуки. Закукарекал петух, скандально зачирикали воробьи, хрустнула задетая кем-то ветка, заплакал ребёнок, и ласково забубнил чей-то голос, кто-то включил магнитофон, прибавил звук и тут же выключил его, три раза пробили часы. От этих домашних, спокойных звуков, тепла и усталости Степан начал дремать, но испуганно проснулся от резкого и протяжного скрипа двери. Кто-то прошёл по коридору на кухню. Он в полудреме перевёл глаза на дверь, ведущую в коридор, и стал ждать. Вставать ему не хотелось, и было даже неприятно, что кто-то мешает наслаждаться покоем. Простучали каблуки по коридору, дверь в зал открылась, и вошла высокая, чуть полноватая женщина лет сорока. Черные пышные волосы были аккуратно подрезаны и закрывали только половину белой шеи. Круглое лицо было бледным, и большие чёрные глаза, оттенённые бледностью лица и ярко-красной помадой губ, смотрелись выразительно и притягивающе. Однотонное серое платье плотно облегало её тело, подчеркивая талию, чуть увеличенные бедра и наполненную грудь. Она подошла к Степану и протянула руку.

– Здравствуйте. Я Нюся, – голос её был мягким и приятно вибрировал.

– Степан, – ответил он, поднимаясь с кресла.

– Сидите, сидите. Я пойду на кухню готовить обед. А где Иван Иванович?

– Он вышел собаку кормить.

– Наверное, опять с цыплятами возится. Завёл себе карликовых курей и часами из курятника не выходит. Хуже ребёнка стал. Включите телевизор.

Она улыбнулась, поправила волосы на голове и вышла. После неё остался приятный запах незнакомых духов и чувство близости симпатичной и нежной женщины.

Телевизор он включать не стал. Остался расслабленно сидеть в кресле, пытаясь опять задремать. Через прикрытую дверь слышалась возня на кухне. Звуки, доносившиеся оттуда, иногда перебивались звуками, входившими в комнату через открытую форточку, и мозг от этого начинал напряженно работать, стараясь определить, кому или чему принадлежит тот или иной звук. Вот звякнула цепь – это собака поменяла место, вот стукнула крышка кастрюли, вот шлепающие звуки домашних тапочек, а это дятел где-то застучал в дерево. Ему было приятно сидеть вот так расслабленно, никуда не торопиться, ни о чём не думать. Просто наслаждаться покоем, и теплом солнечного дня, и звуками деревенской улицы. Он, наверное, опять задремал, потому что когда пробили часы на стене, стрелки уже показывали четыре часа. «Интересно, где хозяин? – подумал Степан. – Что готовит на обед Нюся?» Он почувствовал голод, и с чувством голода исчезло состояние покоя, на душе снова становилось тревожно и неуютно.

На улице затопали шаги, кто-то прошёл по крыльцу, заскрипела дверь. Грубым голосом заговорил мужчина, и что-то начал выговаривать женский голос. Иван Иванович вошёл в зал.

– Пойдём обедать, – сказал он.

Глаза его блестели. В руках он держал две бутылки, заткнутые бумажными пробками. Появившаяся в дверях Нюся упрекающе спросила:

– Ещё раз спрашиваю, где вы были.

– Нюся, я к Свищихе бегал. Вот, самогоночкой у неё разжился. Гость всё-таки в доме.

– Сами уже успели причаститься?!

– Так надо же было попробовать. Только выгнала. Ещё тёплая самогоночка. Ты же знаешь, сейчас из-за Указа водку не купишь. Спасибо, хоть Свищиха выручает.

– Хорошая выручалка. Все алкоголики пасутся у неё. Деньги гребёт лопатой. Куда милиция смотрит.

– Милиция тоже не в обиде. Свою долю получает, – засмеялся хозяин. – Ну, пошли, посидим.

В кухне на плите парила кастрюля с борщом. На столе в тарелочках лежали несколько разогретых котлет, солёные огурцы, квашеная капуста и нарезанный крупными кусками хлеб. Нюся разлила борщ по глубоким тарелкам, открыла баночку сметаны и сама присела к столу. Хозяин разлил самогон по трём стаканам.

– С богом, за приезд, – и опрокинул содержимое стакана в рот.

Степану не хотелось пить самогон. Вспомнилось, как в стройотряде сокурсники разжились где-то самогоном и он впервые попробовал его. Удовольствия не получил. В памяти навсегда остался вонючий запах сивухи. Дома же всегда в баре стояли водка, коньяк и хорошее вино. И сейчас, после Указа, оставалось ещё кое-что из прежних запасов.

– Пей, – сказал хозяин, – другого не будет. В магазинах сейчас не то что водки, одеколона и денатурата не осталось.

Пересиливая себя и чтобы не обидеть хозяина, Степан выпил содержимое стакана. Самогон был крепким и обжёг всё внутри. Захаров зацепил вилкой огурец и стал зажёвывать неприятный привкус самогона. Борщ был вкусным. Кусок отваренной говядины лежал на медном подносе. Нюся, которая тоже выпила самогон, разделила мясо на три равных части и разложила своей вилкой по тарелкам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.