Юми. Авантюрная история для взрослых. Второе издание

– Алексей? Не ушел еще? Зайди.

Силин появился через минуту – благо отдел контрразведки находился на том же этаже. Символически стукнул в дверь, тут же вошел.

– Только сядешь поработать – обязательно начальство разбудит, – без улыбки пошутил он.

Генерал кивнул.

– Читай, – протянул он листок. Сам сел за стол, допил коньяк. Подумал, подошел к сейфу и налил еще. Силин был его воспитанником с самого первого дня своей работы в управлении, так что стесняться его было незачем.

– Бред какой-то, – положил циркуляр на стол начальник отдела контрразведки. – Найди то, не знаю что.

– Именно, – отозвался генерал. – И придется ведь искать.

– Хоть какая-то зацепка есть?

Генерал молча показал рукой на циркуляр. Мол, знаю столько же, сколько и ты.

– Японцы, надо же. В последний раз мы с ними сталкивались…

– Да-да. Тебя еще на свете не было. Так что ты и не сталкивался.

– И что их тут может интересовать? Авиазавод? Белая? Ангарск?

– Да все, что угодно, – ответил генерал, глядя на подполковника сквозь рюмку. – Работай, в общем. У тебя же там этот… полиглот есть…

– Чернов?

– Во-во. Отдай, пусть копает.

Глава 12. 1978 год, где-то в СССР. Иркутск

Игорь был счастлив. С Юлей у него все складывалось как нельзя лучше.

Правда, она по-прежнему была неприступна как скала, зато охотно разрешала провожать себя до дому после школы. А самое главное – не била артистическим жестом по лицу при попытке ее поцеловать на прощание, как у него в прошлом году случилось с отличницей-Маринкой.

Правда, признаться честно, тогда это было вовсе не при провожании. На Маринку он имел серьезные виды и затащил к себе домой под благовидным предлогом посмотреть зарубежный журнал, купленный за пятерку на балке. Там же в квартире, прижав ее в углу, он не только попытался дотянуться губами до ее губ, но и недвусмысленно ухватил ее за выдающуюся грудь. Почувствовав на миг сокрушающую все его мужское естество упругость, он тут же отхватил со всей силы по физиономии – несмотря на свою приличную внешность, Маринка дралась как разъяренная кошка.

С Юлей было не так. Она романтично жмурилась, подставляя щеку, мило краснела после того, как он все смелее чмокал ее, однако старательно уворачивалась от попыток добраться до губ. Что не мешало Игорю осознавать себя завзятым сердцеедом и покорителем женщин.

Впрочем, от попыток заманить ее к себе домой она уклонялась со невероятным изяществом, находя для этого все новые причины. Чем несказанно его огорчала – в своих мечтах он уже не только овладевал ей с напором юного жеребца, но и шел с ней под марш Мендельсона в ЗАГСе. Юлины отказы, само собой, мечтам не мешали, вследствие чего он бурно орошал белесыми потеками кафель родного туалета.

Через неделю таких отношений он рискнул пригласить ее в «Снежинку». В самом приглашении риска особого не было – ну отказалась бы да отказалась. Но «Снежинка» считалась заведением для взрослых, сам он там никогда не был, и лишь по рассказам старших парней представлял, что там и как. Да и насчет денег он был не уверен – хотя накопленной на сдаче бутылок трешки должно было хватить с лихвой.

Главное – в районе «Снежинки» безраздельно властвовали «бродовские», и огрести от них можно было по-серьезному. Но ради такого случая можно было и рискнуть.

Юля согласилась. Игорь не стал откладывать мероприятие на вечер. Вечером кафе наверняка было забито взрослыми, да и с местной шпаной шанс столкнуться был гораздо выше. Они добрались на трамвае до места, прогулялись мимо махины областной милиции и КГБ – Юля с интересом разглядывала целую вереницу припаркованных служебных машин.

К счастью, в кафе было достаточно свободно, и веселый рыжий бармен, окинув их оценивающим взглядом, ничего не возразил против их присутствия. Игорь старался держаться свободно, хотя во время заказа голос его все равно предательски подрагивал. Однако уже через пять минут после того, как принесли мороженое, он вполне освоился и вовсю болтал с Юлей.

Хотя на самом деле больше болтала она. Она пересказала ему несколько смешных историй из жизни своего дяди-моряка – явно с его слов. Игорь слегка смутился, услышав рассказ про статуэтку девушки в сиднейском портовом баре – если ей бросить монетку в рот, она наливала из известного места стаканчик виски. Свобода, с которой Юля это все рассказывала, его сильно удивила.

– Ты пробовал виски? – спросила вдруг она. Он отрицательно мотнул головой. Про все такие напитки он запоем читал в журнале «Иностранная литература», но в реальности пробовал только ркацители на новый год, да пару раз мерзкий розовый вермут с парнями вечером в детсаду по соседству.

Юля странно сморщила брови, на миг показавшись гораздо старше, чем была, и невпопад сказала:

– А я… я тоже нет. Здесь же не продают?

Игорь не был уверен, что им вообще продадут спиртное, но на всякий случай встал и посмотрел на стойку бара. Кроме алжирского вина и шампанского, там ничего не было.

– Жалко, – сказала Юля. – Я бы попробовала. Я вообще люблю… пробовать неизвестное.

Она внимательно посмотрела на Игоря. Он покраснел и не нашелся, что ответить.

Глава 13. 1978 год, где-то в СССР. Иркутск

– Ты сильная, – с уважением сказала Лена, выключая часы. Это была восьмая партия подряд, проигранная ей. – Странно, что я с тобой до сих пор не встречалась на соревнованиях.

– Да я больше для себя играю, – сказала Юми. – Меня дядя учил. Он моряк. Ну и сама занималась…

– Вот зачем ты врешь, – со смехом сказала Лена. – Я же вижу школу. Тебя явно мастер спорта тренировал.

Юми пожала плечами и промолчала.

– А Владимир Николаевич… он сильнее тебя играет? – наконец спросила она.

– Папа-то? Он же мужик. Мужики вообще по-другому играют.

Юми кивнула:

– Я знаю.

– Ты чего, хочешь с ним сыграть?

– Ну да. Хотела бы.

– Так приходи в воскресение к нам. Вечером. Часов в семь. Он будет дома. Если сможет – сыграет. А если нет – так мы с тобой повторим.

– Ой. Я хочу. А это удобно?

– Ты чего? У нас полшколы дома бывает. Папа… он такой. Широкий.

Юми кивнула. Для такого визита ей нужно было подготовиться. Самым неприятным в ее задании было то, что через границу в эту страну нельзя было практически ничего протащить. Ее выкинули с мини-подлодки в нескольких километрах от берега, в кромешной темноте и штормящем море. Дальше она добиралась с аквалангом, ориентируясь только по компасу и какому-то внутреннему чутью, которое не раз ее выручало.

Советскую границу она не переходила ни разу – и это было самое сложное в ее пути. Если бы она не была в гидрокостюме и с аквалангом, она могла бы притвориться неудачливой купальщицей, однако снаряжение выдавало ее с головой. Конечно, и гидра была советской, и неудобные ласты, и акваланг АВМ-7 тоже. Однако в случае провала это вряд ли помогло бы.

Все обошлось – она вышла на тот пляж, куда и должна была. Осмотрелась, вытащила из-под гидрокостюма одежду, положила ее около наклонившегося зонтика. Кроме одежды, свидетельства о рождении, справки из школы и еще нескольких документов, мастерски сделанных людьми Хидон-сана, у нее не было ничего. И, конечно, небольшая пачка советских денег – настоящих.

На пляже в середине ночи не было ни души. Она разделась догола, надела ласты. Вернулась обратно в море, подплыла к скалам. Аккуратно спрятала резиновый мешок, в котором лежали акваланг и гидра, под камнями. Там же уложила ласты, кролем вернулась обратно.

Путь был открыт. В акваланге оставалось еще около двухсот литров воздуха – вполне достаточно для обратного пути.

Если он еще будет, этот путь…

Глава 14. 1978 год, где-то в СССР. Иркутск, улица Литвинова

Старший лейтенант госбезопасности Вячеслав Чернов отнюдь не блистал оптимизмом.

Совершенно секретное дело, которое ему поручил подполковник Силин, не просто буксовало на месте – оно завязло в трясине. Зацепок не было никаких.

Три недели он убил на то, чтобы объехать все номерные заводы. Местные секретчики дежурно отвечали, что все штатно, никаких покушений на безопасность и обороноспособность страны в целом и секретного производства в частности не наблюдается. Нескольких рабочих, принятых на авиазавод за последний месяц, проверили еще разок – не нашли ничего предосудительного. Абсолютно.

С транспортной милицией на вокзале говорить было бессмысленно. Они, конечно, его внимательно выслушали, покивали, но он и сам понимал, что с таким потоком пассажиров запомнить кого-то было невозможно. А все, что явно выходило за рамки обычной деятельности, давно написано в сводках.

Стайка японских туристов, прибывшая проездом на Байкал, два дня гуляла по городу, ошалело разглядывая деревянные развалюхи и туалеты типа «сортир». Сопровождавшие их под видом гидов два сотрудника смотрели в оба, но не заметили ничего предосудительного.

С аэропортом было проще – там фиксировались все фамилии. Но рейсов в Японию в Иркутске не было в принципе, двое прилетевших транзитом японцев относились к ведомству торгпреда и работали в СССР уже лет десять.

Самое главное – никто из начальства не смог сказать, что именно надо искать. Это была даже не иголка в стоге сена – это была воображаемая иголка в несуществующем стоге.

Чернов попал в КГБ по глупости. К окончанию института он легко овладел, в придачу к профильным английскому и немецкому, еще и испанским с французским, не считая нескольких славянских языков, и уже всерьез целился на работу за границей. Подвела любовь к экзотике – на комсомольской дискотеке он познакомился с милой француженкой, знакомство переросло в нечто большее, скрепленное обильным потоком шампанского. Наутро девушка, проснувшаяся в его постели, потребовала доставить ее к маме с папой, которые уже наверняка потеряли свою дочурку. Барышню к этому моменту уже искали по всему городу и милиция, и КГБ.

На допросе в КГБ Чернов пытался объяснить, что девушка никаким образом не выглядела на свои пятнадцать лет, а просить документы у иностранной подданной он как-то не привык. Правда, толерантные французские родители были отнюдь не в претензии на него за маленькое веселое приключение, в которое попала дочка – но после долгой беседы в деканате о загранице ему пришлось забыть. И об аспирантуре – тоже. Через месяц его снова пригласил товарищ в штатском, который вел допрос по поводу малолетней француженки, и сделал ему недвусмысленное предложение. Отказываться было глупо.

– Что еще связано у нас с Японией, – бормотал он, уже несколько часов бесцельно бродя по кабинету. – Что мы вообще про нее знаем? Варяг. Микадо. Каратэ. Гейши. М-да. Гейши. Гейшу бы сейчас не помешало, да. Камикадзе. Саке. Саке тоже бы не помешало…

Он вспомнил роман про камикадзе, который недавно прочитал. Роман был сильный, но пацифистская концовка все портила. Однако та, неизвестная ему война Японии с американцами, завораживала своей новизной.

– Стоп, – вдруг остановился он. – Война.

Он спустился на два этажа ниже, в информационный отдел. За спиной малознакомой ему женщины через приоткрытую дверь виднелись стеклянные шкафы, внутри которых крутились магнитные ленты.

– А у нас есть списки людей, воевавших в Японии… э-э-э, в Манчжурии, и живущих сейчас в Иркутске? Можно сделать такой запрос?

Зачем ему это было нужно, он и сам пока не понимал.

Глава 15. 1978 год, где-то в СССР. Иркутск

Для встречи с хозяйкой квартиры Юми преобразилась. В пустой подъезд зашла девочка, с трудом тянувшая на восьмиклассницу, а обратно вышла уверенна в себе двадцатипятилетняя миниатюрная женщина с хорошей косметикой на лице.

Накануне она купила элегантные женские часики – присмотрев для них крепкий ремешок. В ближайшее время с ней могло случиться многое, и потерять ориентировку во времени из-за некачественного ремешка она не могла.

Хозяйка оказалась побитой жизнью старушкой с заплаканными глазами. Квартира Юми понравилась – второй этаж, балкон. Перед окнами крутой пригорок – недостаточный, чтобы заглядывать с него в окна, но вполне приемлемый для того, чтобы в случае чего спрыгнуть на него с балкона.

Комната была одна, плюс большой стенной шкаф. Судя по планировке, должна была быть еще одна комната – и, присмотревшись, Юми поняла, что в стене, действительно, тщательно заделана дверь. Старушка ту же начала торопливо объяснять про превратности их семьи – как Юми поняла, в квартире когда-то жил ее сын с женой, затем они развелись, а комнату сын продал соседям. Сын, судя по всему, сначала крепко пил, а теперь сидел – и сидел давненько, так как в квартире по всем углам была покрытая пылью паутина.

– Сколько? – наконец задала главный вопрос удовлетворенная осмотром Юми. Старушка смутилась:

– Сорок не много будет?

– В самый раз, – подумав для приличия, ответила Юми. Она отсчитала старушке сразу за три месяца сто двадцать рублей, забрала ключи и ненароком дала понять, что квартиру снимает для встреч с женатым мужчиной. То есть посторонним появляться здесь нежелательно.

– Что ты, что ты, бог с тобой, – сразу после получения денег перешедшая на «ты» старушка перекрестилась. – Живи тут с кем хочешь, Христос тебе судья.

Юми выпроводила старушку, с сомнением рассмотрела хлипкую входную дверь. Ее явственно пару раз выламывали топором и потом кое-как чинили фанерой. Замок тоже можно было открыть при помощи проволочки и умелых рук. Или вообще отжать стамеской.

Юми сосчитала оставшиеся деньги – их было еще достаточно, но если она задержится еще на месяц, их придется где-то доставать. Пока что особых расходов не было, но неизвестно, что ее ждало впереди.

Она сходила в хозяйственный магазин и вернулась, нагруженная двумя огромными сумками. Вооружилась дрелью и отверткой, сменила замок, заодно убрала все фанерки и поставила с двух сторон листы толстого фибергласса. На звук дрели за соседней дверью раздалось пыхтение, затем в щель двери вылезла любопытная мордочка старушки.

– Жить тут будете, девушка? – спросила она.

– Уже живу, – зло ответила Юми. – С мужем и тремя детьми.

Старушка недовольно покачала головой и закрыла дверь. Юми была уверена, что та рассматривает ее в глазок.

Справившись с дверью, она убралась в квартире, потом отдраила ванну и залезла в нее. У Таниных родителей она даже помыться толком не могла – поэтому сейчас включила душ и с наслаждением предалась мастурбации. Потом, уняв колотящееся сердце, почти час лежала в горячей ванне. Вытерлась, надела трусики, немного повалялась на диване.

Ей нужно было как-то решать вопрос с оружием. Она могла убить кого угодно голыми руками – но только на близком расстоянии. Без пистолета или хорошего ножа она чувствовала себя голой. Однако с ножами в этой стране все было печально – то, что она могла найти, ножом не могло называться даже при внешнем осмотре. В такой ситуации приходилось пользоваться тем, что можно было приспособить под оружие.

Юми с сомнением рассмотрела два только что купленных складных ножа. Их здесь называли перочинными, и, было похоже, что чинить перья – это единственное, на что они были пригодны. У них не было даже фиксатора, а лезвия гнулись пальцами.

Юми покачала головой, но все-таки взяла брусок и наточила оба ножа. Потом рассмотрела то, что купила в посудном отделе. Пять ножей разной конфигурации для разделки мяса гнулись и были тупыми, но все-таки больше походили на орудия убийства. Юми наточила и их, завернула один в кусок ткани и спрятала в сумку.

Теперь нужно было достать пистолет, и можно было думать о деле. Она подозревала, что где-то в здешних криминальных кругах пистолет можно достать без особых проблем – но где искать эти контакты, она даже не подозревала.

Оставался один вариант – милиция.

Глава 16. 1978 год, где-то в Японии. Киото, округ Нисикё

Хидои-сан нервничал. Уже больше месяца от Юми не было никаких сигналов.

Существовала вероятность, что она попала в лапы местной полиции или даже контрразведки – и это было самое плохое. Но Хидои-сан верил в свою удачу, а главное – в предчувствия. Предчувствий не было. Совсем.

Он достал из шкафчика баночку с белым порошком. Посмотрел сквозь стекло на свет, подумал. Мозг требовал стимуляции, и он решился все-таки взбодриться.

– Пуки, – негромко сказал он, придя в себя от ошеломляющего действия препарата. Девушка тут же открыла дверь и заглянула внутрь, как будто только и караулила, когда ее позовут. Хотя, наверное, так и было.

– Да, босс.

Хидои-сан молча показал ей глазами вниз. Девушка подошла к нему, встала на колени. Облизнула губы, посмотрела в глаза шефу и медленно расстегнула молнию на его брюках.

Хидои-сан откинул голову и погрузился в наслаждение, которое умело доставляла ему лучшая из его секретарш. Поддерживать у шефа хорошее настроение было одной из ее обязанностей.

Не успела Пуки уйти, тщательно вылизав объект своих трудов, как в дверь стукнули. Прямо к нему, без предварительного доклада, стучать мог только один человек – и Хидои-сан рявкнул:

– Да!

Рава-сан вошел. За стеклами его очков виднелись невозмутимые, как всегда, умные глаза.

– Есть новости?

– Да, босс.

Рава-сан положил ему на стол газету на русском языке с объявлением, обведенным красным карандашом. Рядом положил перевод на японском.

«Молодая семья снимет квартиру для длительного проживания. Недорого. Телефон 33-55-32»

Хидои-сан прочитал, поднял глаза на помощника.

– Обосновалась. Объект нашла. Работает.

Хидои-сан кивнул. Недовольно произнес:

– Долго. Непозволительно долго.

– Босс, это Россия.

Хидои-сан кивнул. Ему все меньше нравилась эта затея.

Глава 17. 1978 год, где-то в СССР. Иркутск

– Игорь. Я хочу в лес.

Они уже час гуляли по парку – месту крайне неприятному во многих отношениях, но сейчас, в разгар сибирской осени, совершенно безлюдному.

– В поход, что ли? – уточнил Игорь.

– Нет. Не знаю. А у тебя дача есть?

– Ну… да. У бабушки. Только она туда уже не ездит. А матери некогда. Я там год уже не был.

– Далеко?

– По Байкальскому. Километров пятнадцать.

Юля вопросительно посмотрела на мальчика, потом медленно облизнула губы. Он покраснел.

– Поехали. Завтра. Суббота же. Только… с ночевой тебя же не отпустят?

– Нет, конечно. Ты дурачок, что ли? И не надейся. Поехали утром. Туда что ходит?

– Автобус. Давай, – Игорь оживился, охваченный Юлиной идеей. – Там печка есть.

– Маме не говори только, – многозначительно сказала Юля.

Дома она сказала, что записалась в городской шахматный клуб. Это был отличный мотив для того, чтобы исчезать на весь день. Николай, отец Тани, несколько удивился тому, что она играет в шахматы, но после того, как Юля обыграла его несколько раз подряд, одобрил ее решение.

Дачный домик находился почти в начале садоводства – на второй улице. Юля мельком осмотрела ворота, домик сторожа – оттуда никто не вышел.

– Сторожа-то нет? Воруют, наверное? – как бы между делом спросила она.

– Да он бухает. Даже ворота не закрывает. Но воровать вроде не воруют. Да и что тут брать-то? Керосинку старую или лопату ржавую?

Домик был немаленьким – с огромным чердаком и гаражом. Было заметно, что за ним давно никто не ухаживал – краска со стен облупилась, калитка заросла травой.

– Кто строил? – спросила Юля.

– Дедушка. Но он умер. Лет пять назад. А у бабушки колени болят, она давно уже не ездит. Мать продавать ее хочет.

Юля кивнула. Игорь пошарил за доской над крыльцом, достал ключ.

– Все так просто? – спросила Юля.

– Да. Тут все свои. Да и вообще места глухие.

Внутри было уютно, несмотря на сильный запах нежилого помещения. Пока Игорь растапливал печь, Юля разглядывала вязаные салфетки, которыми были покрыты все поверхности. Заметив ее интерес, Игорь сказал:

– Это бабушка. Все время вяжет. И всем раздает.

Печь затрещала, огонь быстро охватил сухие дрова. Игорь поставил чайник на печку, достал из рюкзака сверток.

– Бутерброды сделал. Будешь?

– Не поесть всегда успеешь, – пошутила Юля. Это была одна из заповедей, которые в нее вбивали учителя, но тут она была к месту. Она расстелила газету, разложила на ней бутерброды. Поставила кружки, выдвинула ящик с посудой.

– Какой красивый, – она поднесла к глазам нож, разглядывая резную рукоятку. Это была не игрушка, а серьезное оружие.

– Да, это дедовский. Он охотником был.

– Очень красивый. А ножны есть?

– Да. Вот там лежат, – Игорь кивнул на полку, на которой были свалены всякие инструменты. – Нравится? Бери.

– Да нет, что ты. Спасибо. Я же девочка, мне зачем. Зарежу еще кого, – весело сказала она. – Случайно, ха-ха.

Юля видела, что Игоря потряхивает от того, что они вместе, в пустой доме, в ситуации с непонятным продолжением. На этот раз она не собиралась его разочаровывать – он мог ей еще пригодиться.

Съев бутерброд и запив его чаем, она положила руку ему на плечо:

– Ты так и не будешь меня сегодня целовать?

Когда он уложил ее на скрипучую древнюю кровать, она не стала сопротивляться. Обняла его, прошептала:

– Осторожнее. Я… девочка.

Приподняла зад, помогая ему стянуть с себя джинсы, сама сняла свитер и футболку. Он на миг замер, любуясь незащищенной лифчиком грудью с темными овалами сосков.

– Какая ты красивая…

Глава 18. 1978 год, где-то в СССР. Иркутск

Юля пришла к директору за пять минут до назначенного времени. Открыла ей какая-то маленькая девочка. Посмотрела на нее без удивления, кивнула:

– Заходи. Ты же к папе?

– Почти, – ответила Юля. – К Лене. Ну и к… папе.

В коридор выскочила Лена:

– Привет. Заходи. Как раз вовремя. Сейчас чай будем пить.

Квартира директора была странной – вся завалена книгами. Юля осторожно протиснулась вслед за Леной на маленькую кухоньку, где уже сидел Владимир Николаевич.

– Ой, здрасти, – сказала Юля, удивившись виду директора. Он был в халате и шлепанцах на босу ногу.

– Привет, заходи, Юля. Чай покрепче?

– Обычный. Если можно.

Лена селя рядом, посмотрела на нее с непонятной иронией:

– Ну что, готова биться? Я папе рассказала, какая ты сильная.

Юля кивнула. Она была озадачена – нигде в квартире она не видела того комода, на котором должна была стоять шкатулка с Сейнару хосеки. Впрочем, он мог быть в спальне родителей – вероятно, дверь, находившаяся сразу направо от входа, вела туда.

Весело болтая, они попили чай с какими-то сладкими плюшками. Владимир Николаевич встал:

– Ну что, партию?

Шахматы были большими, резными – видимо, подарок. Юля уже была в курсе, что обычно выпускники в этой стране дарят директору и учителям дорогие подарки. Видимо, шахматы были из их числа. Непривычно красивыми, даже вычурными, были и шахматные часы – все в завитках и резьбе.

К миттельшпилю Юля поняла, что директор проигрывает. Понял и он – напрягся, нахмурился. Делать этого было нельзя – Юля сделала незначительный, но ведущий к серьезным осложнениям с хорошим противником ход.

Директор оказался противником хорошим – ее ошибку он увидел и грамотно ей воспользовался. Юля потеряла слона, две пешки, а затем ее короля загнали в угол.

– Сдаюсь. Вы мастер, – она шутливо подняла руки вверх.

– Еще партию?

Они играли в гостиной, загроможденной письменным столом и шкафами с книгами. Ей надо было осмотреться.

– Давайте. Только я выйду на минутку?

Лена встала было ее проводить, но Юля ее остановила:

– Да я знаю где, не ходи.

Юля вышла из гостиной, вежливо прикрыв за собой дверь.

Она не знала, где сидит сестра Лены – с тех пор, как она открыла дверь, ее не было видно. Но вряд ли она была в спальне родителей. Юля заглянула в детскую – так и есть, девочка лежала на кровати ногами к двери и что-то рисовала. Никакого комода в маленькой детской, как она и предполагала, не было.

Юля на цыпочках прокралась к дверям спальни, прислушалась. Лена с отцом о чем-то говорили. Она приоткрыла дверь спальни, заглянула внутрь. Комод был внутри. Но это был совсем не тот комод, и на нем ничего не стояло. Она вернулась в туалет, размышляя, как ей быть.

Вторую партию она выиграла – тоже сделав ошибку, и подведя директора почти к выигрышу. Однако постоянно проигрывать было нельзя – судя по всему, дело чересчур осложнилось, и ей придется посерьезнее познакомиться с этим человеком. И, наверное, поближе.

Несмотря на проигрыш, директор остался доволен. Он потрепал Юлю по голове, пожал руку и церемонно сказал:

– Достойный партнер. Приглашаю заходить почаще.

Когда Лена провожала ее, Юля решила рискнуть и спросить в лоб:

– Лена, а это же про тебя в прошлом году писали в «Пионерской правде»?

– Ну да. То есть это я писала. Про дедушку.