Кольцо Шамбалы

Искорка вновь вспыхнула и погасла где-то в районе шеи. Анна поежилась.

– Интересно, я раньше не задумывалась о таком глубоком смысле своего имени, – улыбнулась Анна.

– Анна, я буду часто называть ваше имя, – продолжал Феликс. – Мне очень приятно произносить такое сочетание звуков, вы не против?

– Пожалуйста, – Анну несколько удивило такое поведение собеседника, – можете делать это даже когда я уеду.

– Анна, что Вы, останьтесь на некоторое время, Вы узнаете много интересного. Край у нас богат не только природой, но и историей, мифами и легендами. Здесь так много интересных самобытных людей!

– Это уж точно, люди тут особенные, – усмехнулась Анна.

– Анна, не хочу показаться навязчивым, но великолепно владеете русским языком, вы давно его изучаете?

– Феликс, я тоже буду часто произносить Ваше имя. – Диалог Анне казался все забавнее. – Я изучала русский с детства, для моей мамы это родной язык. Но, к сожалению, некоторые вещи я не понимаю. Да, насчет Вашего имени, я воспринимаю его похожим на Феникс, если вы не возражаете.

– Отчего же, возрождение из пепла, своего рода воскрешение, надежда на новую жизнь и все такое, это вообще мое кредо. С каждой новой попыткой становится все интереснее. Тем более что для такой красивой девушки, как Вы, Анна, я готов сгорать и возрождаться всегда!

– Феликс, я смущена вашими комплиментами, – Анне начинала нравиться эта игра. «Интересно, чем все это кончится» – мелькнула мысль. Очень хорошо, что ей попался Феликс, от такой непринужденной болтовни становилось тепло и легко на душе.

–Да ладно, что мы все обо мне да обо мне, – Феликс сделал вид что смутился. – Лучше поговорим о Вас. Так что же Вы хотите узнать о наших краях.

–Приключений мне уже хватило, а вот об истории я не знаю ничего, еще какие-нибудь факты о религии, о людях

–Анна, что я могу сказать, многие исследователи считают Алтай колыбелью человечества. Тут очень много археологических находок. А сколько еще не открыто, не исследовано. Люди Каменного Века облюбовали для жизни многие пещеры в Алтайских горах. Совсем недавно, какие-то две-три тысячи лет назад на этой территории господствовали Скифы. Пасли тут несметные стада коней, прекрасные Амазонки рьяно охраняли свои племена наравне с мужчинами. Они оставили после себя массу захоронений, курганов, где покоится прах героических воинов и воительниц тех времен. И, сказать по секрету, они охраняли не только стада…– Феликс вздохнул. – Илья Андреевич уже изложил вам свою теорию, относительно древних языческих духов, населявших эти края, и куда они все ушли?

– Он говорил мне, но я не все поняла. Только не ясно, как все это связано с историей. Меня интересует не мистика, а реальные факты. По своим убеждениям я, как это называется, не интересуюсь религией, а …

– Материалистка, верите в материю и реальность. – подсказал Феликс. Костер устало догорал и он подбросил несколько поленьев. Вскоре огонь радостно затрещал с новой силой.

– Ладно, Анна, расскажу Вам историю совсем недавнего прошлого, начала двадцатого века. Думаю, Вам она понравится. Вы будете записывать?

Анна посмотрела на него с укором.

– Все это случилось во время Гражданской войны, шел смутный 192… год…

Пламя костра разгорелось, стало тепло. Причудливые оранжево-красные блики играли на лице Феликса, его одежде. Вокруг незаметно сгустились сумерки, окружающий мир медленно исчезал…

Глава 10

Шел смутный 192… год, небольшие, разрозненные отряды осколков Белой Гвардии, теснимые карательными отрядами красных отступали к границе с Монголией. Двигались они медленно и, войдя в горы, решили немного передохнуть в крупной деревне Солонцово.

К вечеру отряд вышел к большому селу Солонцово. В авангарде, на красивом, черном, но усталом на вид жеребце ехал полковник Н. Это был человек среднего роста, голубоглазый, его русые волосы обильно разбавила седина. Несмотря на долгое время, проведенное в походе, он был чисто выбрит, оставались лишь аккуратные усы, чуть закрученные вверх.

Отряд был небольшой, бойцов сто, в основном офицеры и кадеты, несколько казаков. Все были усталые, измученные долгими переходами и постоянными стычками с частями красных. В отряде, несмотря на малочисленность, была даже своя батарея – две пушки, но снарядов осталось совсем мало, не больше полусотни. За отрядом следовал обоз, который по численности был не менее отряда, в основном раненые и гражданские беженцы. Эти люди надеялись добраться до границы, а там, перебравшись в Китай, хоть как-то обустроить свою несчастную жизнь.

Посланная вперед разведка доложила, что в селе красных нет, да и вообще нет никаких воинских формирований. Полковник слышал от местных, что красных они почти не видели, но в этих местах хозяйничали вооруженные банды, состоящие преимущественно из местных жителей. Во всех селениях, через которые проходил отряд, рассказывали о некоем шальном мужике по фамилии Кайгородов, который, якобы с братьями сколотил банду, человек в тридцать, и терроризировал все местное население в округе. Бандиты пользовались отсутствием какой-либо власти и вели себя беспредельно. Говорили также, что банда постоянно базировалась в селе Солонцово, совершая оттуда постоянные набеги на близлежащие деревни. Неизвестно, на что рассчитывал Кайгородов, видимо человек это был темный, не образованный, да и с красными он никогда не встречался по-настоящему. Местные Кайгородова боялись, и потому в любом селе он мог рассчитывать на полное повиновение и проблем с провизией и кровом у него не было никогда.

Отряд спустился в село. Стали располагаться по квартирам. Полковник со штабом занял большой, некогда принадлежавший местному купцу, дом. Сам купец уже нашел успокоение, будучи расстрелян все тем же Кайгородовым. Дом был большой, двухэтажный, неплохо обставлен, имелся даже рояль. Но везде было грязно и неубрано. Новых квартирантов встретила немолодая уже женщина, видимо продолжавшая следить за домом.

– Спаси Господи, Ваше Превосходительство, надолго Вы к нам? – перекрестилась она, печально глядя на Полковника.

– Поживем немного, как уж получится. А что же у вас тут беспорядок?

– Так новые господа сами проживают, меня не спрашивают, и убирают как могут.

– Это какие же господа, слыхал я, убит хозяин прежний.

– Так это, Кайгородовы. – они и есть, господа новые, прости Господи! – она всхлипнула.– Всё сами, говорят порядок у них, не пущают меня, только если водки принесть или так по-мелочи. А оно вот и клопы развелися, смотрю. Так еслив спат в повалку, когда пьяны и вси вмести, тут и гниды всяки будут. А старый-то барин, Степан Кузмич, царство небесное великомученику, человек был ай как за порядком смотрел, все меня стращал, Степанида, мол, там не убрала, и тут с рояли пыль не протерла. Прости Господи мои прегрешения! – и она совсем расплакалась, вытирая слезы платком.

– Ладно, Степанида, ступай, а то устали с дороги, – сказал Полковник, не любил он женские слезы, сразу начинал нервничать.

Степанида ушла, а он походил по комнате, посмотрел в окна. Потом в задумчивости сел за рояль, открыв замызганную крышку, тронул клавиши. Инструмент оказался весьма расстроен, играть не представлялось никакой возможности. Полковник задумчиво повел бровями и закрыл крышку. В дверь постучали. Он ответил утвердительно. Вошел адъютант:

– Господин полковник, доставлен местный староста.

Полковник в сопровождении адъютанта, командира батареи и трех командиров батальонов объезжал рубежи обороны, он лично решил проверить расстановку постов на окраинах села.

Всадники двигались по главной улице. Тут царило некое оживление. Бойцы и обозные располагались по своим временным домам. Вот стоит несколько подвод с ранеными, рядом суетятся две сестры милосердия. Им помогают трое кадетов. Да, не легкая работа у этих молодых барышень, думал Полковник. А вот из избы вышел доктор. К нему подбежала совсем еще юная девушка, с большой русой косой за спиной, о чем-то прося. Доктор кивнул головой, и они направились к телеге стоящей у калитки. На телеге сидел мальчик в гимназической форме, рядом лежала женщина, укрытая по шею большим лоскутным одеялом. Доктор подошел, взял больную за руку, видимо слушая пульс. Потом покачал головой, отошел в сторону и стал что-то говорить, а девушка слушала и вдруг расплакалась. Эта сцена очень тронула Полковника. Он приказал адъютанту, после проверки постов, выяснить, что это за люди и узнать какая требуется помощь.

Не легкие мысли терзали его душу. Что ждет этих людей, что впереди? Полная неизвестность, отряд ушел с равнины, впереди были горы. Как правило, в горах всегда побеждает тот, кто в них живет. Полковник думал, что даже его отряд, несмотря на большое численное преимущество перед отрядом того же Кайгородова, в горах может быть совершенно беспомощен. А значит нужен надежный проводник. Но где его взять? Полковник вновь ощутил глубокое чувство полной беспомощности, которое стало приходить к нему в последние дни. Эти люди верят в него, в его способность побеждать и быть хладнокровным в любой ситуации.

***

За столом сидели братья Кайгородовы, старший Степан и младший Николай, рядом с Николаем, опершись на руку, дремал еще один Степан, по фамилии Незамаев, которого старший Кайгородов определил «Начальником штаба». Должность, конечно, громкая, но по сути дела штаба-то никакого и не было, кроме как трое «сотенных». «Сотенные», из местных же мужиков, кто посмелее, да понаглее, на деле командовали ватагой из десятка человек каждый. Единственная свеча слабо освещала скуластое хмурое лицо Степана Кайгородова. По правую руку от него сидела девка Марьяна, боевая, и не только, подруга. Честная компания выпивала и закусывала. Скрипнула дверь, и вошел разведчик, посланный ранее в Солонцово.

– Ну, садись, рассказывай, чего там видел, – улыбнулся Кайгородов старший, он откупорил большую стеклянную бутыль и, плеснув в граненый стакан мутноватой жидкости, подвинул тот вошедшему. – На вот, горло промочи, за труды.

– Радушно благодарствую, хозяин, – вошедший опрокинул стакан, в несколько глотков осушил его и, поставив на стол, поднес к лицу полу шинельки. Глубоко с наслаждением потянул воздух. – Уааа-х, дай бог здоровьица на многие лета. Отряд прибыл, пушки у них, эта, есть.

– Это я и без тебя знаю, бычья голова, пушек сколь у них?

– А, эта, пушка и еще пушка, и солдатов у их больше сотни, сказывали. Вот.

– Стало быть две пушки, – угрюмо сказал Кайгородов, разведчик кивнул. – И еще чего?

– Чего? – не понял разведчик.

– Тебя я спрашиваю, чего у их еще?

– А, эта, обозу с имя подвод много, барышни есть такие, как у нас монастырская однажды проезжат, былое дело.

– Ясно, сестры милосердия называются, стало быть и раненые есть. А пулеметы видел?

– А, эта, был пулемет, и еще пулемет, во как.

– И какого хрена тебя дурака в село посылали! – разозлился Кайгородов. – Ничерта не понятно! Все, ступай.

Разведчик вышел. Николай ухмыльнулся, Степан перегнулся через него и с силой треснул по голове своего тезку, «начальника штаба». От удара у последнего голова соскользнула с руки, и он с силой ударился подбородком о стол, от чего тут же проснулся и подскочил.

– Штабной, кого ты на разведку отправил, а? Он ни тяти не мамы, стоял тут, чего, какой отряд, ничерта не ясно! Ща сам поедешь, может тебе там мозги на место вправят, а то знаешь дело только самогонку халкать!

– Прости, хозяин, сам знаешь, народ у нас какой, – прохрипел «штабной начальник» и закашлялся. – Щас мигом сообразим разведку. – Он быстро направился к выходу, ударился лбом о низкий косяк двери, охнул и вышел наружу.

– Степа, может нам разведчика етого при народе расстрелят, а? – молчавшая доселе Марьяна погладила Степана по взъерошенным волосам.

Он сурово глянул на нее:

– Молчи уж, девка, не для военного дела я тебя держу, сам решу кого казнить, а кого миловать. – Он повернулся сказать что-то брату, но тот уже спал, уронив голову на сложенные на стол руки.

– Герой ты мой, ненаглядный, – улыбнулась Марьяна. – Пойдем, отдохнем, а то совсем устал, поди. Пока новая разведка вернется, еще обласкаю тебя, милый.

Степан заметил шальной огонек в её глазах. Ах уж эта Марьяна, огонь-девка. Видная, командирша, и все умеет, и отказа у нее никогда нет. Будь он простой мужик, не раздумывая бы в жены взял. А теперича, он уже и не мужик, а хозяин, можно сказать местная власть, ему теперь другая нужна, как это называется, воспитанная и с манерами. В доме рояль есть, чтоб играла на ём, чтоб все смотрели и говорили, что, мол, был Степан простым, а стал теперь господином. Да! Он тряхнул головой, будто отгоняя дурные мысли, и пошел за Марьяной в соседнюю комнату.

***

Кайгородов открыл глаза. Сколько же он проспал? Из маленького окошечка, четырьмя ровными лучами лился дневной свет, наполняя комнатку таинственным полумраком. Стукнула дверь, в соседней комнате раздались приглушенные голоса. Степан оделся, глянул на спящую Марьяну. Она спала на животе, повернув лицо к нему, укрывшись большим стеганым одеялом. Один из солнечных лучей падал на распущенные рыжие волосы, слегка играя их цветом. Кайгородов не заметил ни этой игры, ни безмятежного выражения на лице Марьяны, тряхнул головой и вышел.

В комнате как будто ничего не изменилось за это время. Брат Николай и «начальник штаба» уже сидели за столом, закусывали. Кайгородов подошел ближе, плеснул в стакан самогонки, в надежде, что это поможет заглушить сильную головную боль, которая мучила его с момента пробуждения.

– Степан, там штабной людей привел, разобраться надобно, – сказал Николай.

– Чего, каких людей?

– Да эта, в разведку пошли, как ты приказыват, а по пути встретили тут эта, местные к воякам за милостью делихацию справили, – проговорил, чавкая «начальник штаба».

– Какую делихацию, на черта она мне нужна? Ты разведку провел, бычья морда? – разозлился Степан. Первая доза самогонки не помогла, и настроение у него стало портится.

– Да послушай, я по пути в Лютово заехат, а там на окраине живет дед хромой, такой высокий, помнишь? – штабной перестал жевать.

– Так ты, сталось, на пьянку опять попал, а не в разведку! – глаза Степана налились кровью.

– Ты дай ему договорить, брат! Дело интересное! – вступился за штабного Николай.

Степан замолчал, раздумывая, выпить еще самогонки или повременить. Мысли путались, и он все же решил дослушать непутевого штабного, рассудив, что наказать его он всегда успеет.

– Так дед этот рассказат мне, что к нему заехали трое, один совсем не местный, алтаец. Кажись, даже шаман. И спрашиват, где остановился отряд, говорили что у их очень важное дело, тайное, и этому, как его, разглашению не подлежит, значит. Ну он им сказат, что в Солонцово, мол, а сам, вроде, к нам ехат собрался. Чего у их такого тайного может быть? Ну я давай по скорому за имя.

– И чего? Зарубил? – ухмыльнулся Степан.

– Догнат их, шельмов, они попервости испужались. Я сказал, что от Солонцово мы, разъезд с разведкой, что сразу их к командиру приведем. Они так обрадоватся сразу. Мы глаза им завязат, чтоб мол не знали, как к командиру приехат, и сюды привезли.

– А на кой черт ты их сюды привез, бычья морда? Может еще им самогону поднесть, а? – Кайгородов опят начал нервничать.

– Брат, а может они эта, решили на нас напраслину возвесть, чтоб, мол, солдаты эти с нами разделались? Надо их тогда попытать, откудова они сами, – вмешался в разговор Николай.

– Да не, не о том речь. Этот, который на шамана похож, всю дорогу нам про великую тайну и великую силу рассказывал, дурья башка. Надобно, думаю у их эту тайну выведать, можат полезна будет? – штабной довольно сложил руки на грудь и посмотрел на Кайгородова-старшего.

– Ладно, ща пойдем, – сказал Степан. Он все-таки решился, опрокинул еще треть стакана, и закусил куском мяса, оторвав его от большого шмата, лежащего на столе. Затем встал, вытер руки о штаны и направился к двери. Штабной и Николай отправились следом.

На дворе, у правой коновязи стояли три коня, видимо той самой незадачливой делегации. Чуть поодаль, у сарая, сидели на земле трое человек с завязанными глазами и связанными за спиной руками. Рядом стояли двое кайгородовских хлопцев, охраняя пленных.

– Так, чего расселись, чай не на пир приехали, а ну вставай! – крикнул Степан.

Пленные замотали головами, пытаясь повернуться к толу месту, откуда шел звук.

– Эй, камандира, мы к тебе, – проговорил немного пискляво один из пленных. На нем был халат, расшитый разноцветными бусинками и украшенный многочисленными хвостами емурангов и горностаев. Видимо штабной не ошибся, это действительно был шаман.

– Ща разберемся, – рявкнул Кайгородов. Он сделал знак конвойным, и те, без лишних слов, отвели каждого из делегатов друг от друга на несколько метров, и поставили на колени. Получилось все быстро и без суеты, было видно, что дело они свое знают, делают не в первый раз.

– Так, кто таков будешь, – Степан подошел к первому делегату и слегка пнул его по ноге. – Откудова?

– Из Чергушки я, Николай Безменов, – проговорил взволнованным голосом первый делегат.

– Ладно, Николай, а скажи мне, какую власть ты признаешь?

– Справедливую, Ваше благородие, – всхлипнул Николай Безменов.

– Стало быть, благородие, – протянул Кайгородов, – за Царя ты, правильно?

– За Царя, как есть за Царя! Спаси Господи, Ваше благородие! – закивал головой.

– Ах ты шельма! – Разозлился Кайгородов. Казалось, от злости голова у него разболелась сильнее. – А нету теперича царя, был да весь вышел!

С этими словами он выхватил шашку и ловким уверенным движением отсек несчастному голову. Голова глухо ударилась о землю и, сделав несколько кувырков, остановилась, губы жертвы что-то безмолвно шептали. Фонтан крови брызнул из сидящего на коленях туловища, через пару секунд оно обмякло и бессильно рухнуло. Глаза у Степана налились кровью, и головная боль резко отступила. Он нагнулся и отер клинок о халат жертвы. Хорошая была шашка, дамасской стали. Кайгородов нашел это оружие, когда захватил дом купца в Солонцово, и так оно ему понравилось, что на людях Кайгородов без него не появлялся.

Второй делегат, видимо, услышал, или почувствовал, что произошло с товарищем, и когда Степан подошел к нему, трясся от страха.

– Отец родной, прости Христа ради! – закричал пленный, как только услышал над собой дыхание смерти. – За народ я! Истинно за народ, прости Господи! Все расскажу тебе, чего спросишь, отдам все, не убий, богом прошу! Коня возьми, еще есть, тоже отдам, скотины много, все бери, помилуй! – и плача, он упал на землю.

– Чего сопли распустил, не верю я в бога! – крикнул на него Кайгородов, и со злобой шепнул в сторону, – ненавижу, как баба!

Он махнул рукой, подозвав штабного, вложилшашку в ножны.

– Тезка, порасспроси убогого, чего он там знает, а я пойду с последним потолкую.

Шаман молча стоял на коленях. Дышал он ровно, не скулил, не плакал. Услышав шаги, повернул голову.

– А ты мне чё скажешь, человек-птица, – Кайгородов улыбнулся, предвкушая очередную жертву. – За царя али за народ?

– Камандира, я такой, какой тебе надо, самый как раз. – Спокойно сказал шаман.

– А ты чего, не боишься меня? – удивился Кайгородов.

– Боюсь, камандира, боюсь, что никто тайны великой не узнает, один я остался, а тайна великая и сила великая!

– Чего ты несешь, рассказывай давай, обстоятельно!

– Камандира, глаза мне открой, а то совсем ничего не вижу.

– Будет с тебя, так рассказывай, – Кайгородов взялся за шашку.

Шаман глубоко вздохнул, видимо говорить с завязанными глазами он совершенно не хотел. Кайгородову это не понравилось.

– Брат, обожди, пусть расскажет. Может, чего интересного, – Николай положил ему руку на плечо. – Тот сказал, что шаман много знает интересного.

Степан обернулся. Тело второго делегата лежало на земле. Головы не было видно. Хотел позвать штабного, но тот вытирал шашку об одежду жертвы. Кайгородов-старший нахмурился:

– Ладно, – он сдернул повязку с головы шамана, – вставай, пошли в избу.

***

В избе стало сумрачнее. Солнце ушло, и волшебные лучики из окна пропали. У стола стояла Марьяна, в расстегнутой наполовину рубахе и с распущенными волосами. Она сметала рукой мусор со стола. Увидев вошедших, она стала застегиваться, но не ушла.

– Шаман, чего там рассказать хотел? – Кайгородов ощутил новый приступ головной боли.

– Ой, камандира, как ты плохо сделал, что людей убил, – шаман сел на скамью.

– Ты, шельма! Курица раскрашенная! Указывать мне будешь? Я и тебя в расход! – Кайгородов от злости так сжал стакан, что, казалось, он вот-вот треснет.

На несколько минут наступила пауза.

– Дальше в горы совсем другие места начинаются, – начал шаман, говорил он как ни в чем не бывало, – там уже нет вашего бога, там одни духи живут. И есть там страна великая, где Царь Мира спрятал своих воинов. Кто откроет путь к нему и сердце Царя Мира покорит, тот и будет самым великим и могучим человеком на земле.

– Ты меня за юродивого держишь, а? Я баба, по-твоему, сердце какого-то царя ему надо, тьфу! – не выдержал Кайгородов. Он посмотрел на своих помощников, ища у них поддержки, но те молчали. Марьяна тоже внимательно слушала шамана.

Его речь как-то странно изменилась, он продолжал:

– Стране этой есть имя, Шамбала. Как попасть туда неведомо никому. Есть одна женщина, не наша, но только она сможет покорить сердце Царя Мира, и тогда откроется ей путь. Она сама о том не знает, и если она уйдет, тайна великая останется тайной еще на много лет, – шаман внимательно посмотрел на Кайгородова. – Женщина пришла с воинами и может уйти, а может и остаться. И твоя жизнь, Степан зависит от нее, и ихняя тоже – шаман кивнул головой на окружающих. Теперь зависит, потому что вы узнали про тайну. Сам так захотел, и я тут не указ тебе. Сам человек себе хозяин, и ты хозяин теперь своей жизни, и судьбе своей тоже. Вот так, камандира.

– И чего мы его привели сюды, бред слушать, а? – Кайгородов не унимался.

– Степан, – задумчиво сказал Николай, – а давай найдем эту женщину, раз уж пришла, так чего не попробовать. Слышал я байки про эту Шамбалу, там, говорят, как в сказке всего полно. Так зачем нам тут колотиться, а? Старик, – обратился он к шаману, – как найти нам эту бабу? Она в Солонцово что ли?

– Найти ее можно, только надо самому камандире ехать, – шаман улыбнулся.

– Куда мне ща ехат, там же полно солдат, – удивился Кайгородов.

– Обождем, пока сами съедут, не биться же с имя! – вмешался «штабной».

– Камандира, совсем мало дней у тебя, сейчас первый день как луна полная, и успеть надобно до новой луны, а то все зря, – сказал шаман.

– И все у вас через пень колоду, – огрызнулся Кайгородов. – Успеть до новой луны, до первой звезды, пока лед не стал, тьфу, юродивые. Бабьё какое-то приплели. Мне и тут хорошо, вона, вся округа уважат, везде как героя встречат. В любое село пришел, всегда как барин, чего мне ваша эта, как ее?

– Шамбала, – тихо сказала Марьяна. Это было первое слово, что она произнесла за весь разговор.

– Во, Шамбала. Слышь, шаман, а эта девка не пойдет, а? – Кайгородов встал и слегка взял Марьяну за подбородок. Та мотнула головой. – Ишь, строптивая, как кобылица, а, шаман?

Шаман покачал головой:

– Камандира, ты мне жизнь сохранил, я помогу тебе тайну открыть. Если не хотишь, тогда пусти меня с миром, – он встал.

– Сидеть, – рявкнул Кайгородов, – куда собрался, хочешь донос устроить, что нас, значит, всех тут с пушек постреляли? Штабной, Степка, бычья морда, в сарай его пока, и сюды быстро, думать будем. Все!

Штабной подошел к шаману:

– Пойдем, дед, а мы тут сейчас обмозгуем…

***

Полковник принял решение выступать на рассвете. Люди отдохнули, и пора было уходить дальше в горы. Полковнику донесли, что несколько человек надумали остаться в селе и уже тихо дезертировали. Чтобы как-то сохранить отряд, нужно было выступать как можно быстрее. Да и услышанная им легенда о Шамбале не давала покоя. Вечером пришел проводник, немолодой алтаец, который обещал провести отряд коротким путем на Чуйский тракт, а заодно и указать место, где возможно, находится Шамбала. После построения выяснилось, что донесения о дезертирах не оказались ложными, в селе остались, по меньшей мере, человек двадцать. Впереди их ждала полная неизвестность, сзади лежала погибшая Россия. Полковник тяжело вздохнул и отдал приказ выступать.

Длинная вереница потянулась по узкой дороге. Разведка донесла, что красных впереди нет. В авангарде колонны шла половина отряда, потом обоз, потом вторая половина. Это было сделано на случай неожиданного нападения.

Отряд ушел, как будто его и не было. Все снова вернулось на прежние места. Кайгородов со свитой вернулся в купеческий дом, компания хорошо отметила возвращение. Гуляли два дня. Потом, отряхнувшись от угара, Кайгородов-старший вспомнил про шамана, который терпеливо ждал окончания гульбища, живя в сарае.