Скульптор жизни

– Планы большие, а команды нет, – заикающимся голосом заметил оппозиционер.

– Тут вы тоже не угадали! Ещё какая. Вы должно быть слышали, что я давненько создал на базе минюста специальный комитет по отбору и контролю госслужащих?

– Да…

– Благодаря этому у меня целый штат просто прекрасных людей с опытом управления и кристальной биографией! Магия, если одним словом.

– А беспорядки? А протесты против национализации со стороны бизнес-элиты? – более уверенно интонационно, но подавленно на вид, спрашивал оппозиционер.

– Если даже они будут, то я призову народ поучаствовать в «судной ночи», – весело отвечал Михаил Александрович. – Вряд ли это перерастёт в гражданскую войну. Сторонников маловато… Вы считаете, что я не могу призвать народ? Вы ошибаетесь! Донести до толпы свои мысли – это для меня лично сложновато, но спланировать и предугадать действия толпы… Я могу с лёгкостью! А для речей у меня есть штат сотрудников, который мои тезисы обратит в яркую, зажигательную речь!

– Ну, а если будут действия против вас?

– Вы считаете меня идиотом?! Первые три месяца я буду двигаться стандартным путём любого правителя – приглядываться, ну или делать вид… На самом же деле создам собственную гвардию, готовую защитить меня от любой толпы или человека! Вижу, вы немного расстроены? Не волнуйтесь… Знаете, чем отличается наша законодательная власть от американской? – мгновенно перескочив с темы, спросил Михаил Александрович.

– Знаю, но хочу услышать вашу интерпретацию.

– Конгрессмены избираются от своего округа, в котором каждый знает его в лицо, а депутат – это партия, а мнение у электората формируется не из–за депутата–человека, а из–за его принадлежности к какой–нибудь партии. Поэтому, кстати, при принятии любого закона конгрессмен – это личность; а депутат – партия… В этом и есть прелесть конфедеративной системы…

– Угу, – грустно обронил оппозиционер.

– И вообще, в 24–ом году есть масса преимуществ! В США, как вы знаете, тоже выборы, а значит, что в двух важнейших странах сменится всё руководство, что даст время для раскачки, как нам, так и им. Это очень хорошо!

– Угу, – задумчиво ответил оппозиционер.

Через пару минут благотворительного молчания Михаила Александровича, оппозиционер с лёгкой заинтересованной наглостью спросил:

– А что же вы сделаете с представителями действующей власти?

– Оставлю в покое, – скучающим тоном сказал Михаил Александрович. – Если их обвинят в чём–то, то я их официально амнистирую. Мне есть за что быть им благодарным, понимаете? Более того, дорогой мой, я отдаю себе отчёт об их опыте и с удовольствием подарю посты в министерствах, например, Иностранных Дел.

– Вы идиот! – проговорил оппозиционер.

– Хотите? – весело спросил его Михаил Александрович, откуда–то достав ещё один солёный огурец.

Глава VII

– Дальний Восток наш! – зайдя в штаб, воскликнул Игорь Сергеевич.

– И Сибирь, – добавила Елизавета.

– А где «почти президент»? – спросил, улыбнувшись Игорь Сергеевич.

– Поехал на площадь, – ответил Максим. – Встреча с народом, поздравления, речи, всё такое…

– А мы что здесь делаем?

– Нам сказано, что надо сидеть здесь, – сказал вошедший Даниил Николаевич, – ждать его возвращения и решения будущих кадровых вопросов.

– Может мы наметим стратегию? – осторожно поинтересовалась Екатерина Алексеевна.

– Хорошая идея, – заинтересованно подхватил Аркадий Васильевич. – Правда, со мной всё решено – Верховный суд…

– Но мы более свободны в своём выборе, – улыбнулась судье Мари. – Я лично возьму себе Иностранные Дела, или Администрацию… Это будет интересный опыт… С другой стороны, не от меня зависит.

– А какую должность взяли бы себе вы, Игорь Сергеевич?

– Я юрист, – улыбнулся Игорь. – К тому же 9 лет проработал в исполнительной власти… Думаю, мне подойдёт портфель министра Внутренних дел… А чтобы выбрали вы, Екатерина Алексеевна?

– Я предпочту работать по специальности, в Службе Безопасности, желательно её директором…

– Однако, – восторженно сказала Мари. – У вас хорошие аппетиты! Впрочем, вы станете главой Агентства Правительственной Безопасности.

– Вы так считаете?

– Уверена, – отрезала Мари. – Вы прекрасно впишитесь в эту должность. От вас будет очень много пользы, а это основное, что потребуется президенту.

– Вроде всем кости перемыли? – перебил Максим Львович. – Никого не осталось?

– Вы, Максим Львович, с Даниилом Николаевичем, – напомнила с улыбкой Екатерина Алексеевна.

– Точно! – воскликнула Мари. – Но, без обид, вы слишком скучные! Вы будете работать в аппарате… Даниил, как начальник, а Максим, как пресс–секретарь.

– Спасибо, – ехидно ответил Даниил Николаевич. – Приятно думать, что решение останется за Михаилом Александровичем… Кстати, результаты объявят уже очень скоро. Давайте посмотрим!

Весь штаб (не только знакомые люди) собрались около телевизора в зале совещаний.

– Доброй ночи! – поздоровался Виктор Романович с телезрителями. – В нашей студии, уже через несколько секунд станут известны результаты выборов. Кто же станет президентом России?

Три, два, один… Секунды полные напряжения… Три, два, один…

– Михаил Александрович Божесов, – с удивлением, которое было невозможно скрыть даже с таким журналистским опытом, огласил Виктор Романович, – с 53,3% голосов… На втором месте главный фаворит гонки с 30,2%… На третьем оппозиционер, что было ожидаемо, с 12,3%. 2,2% у Петра Фёдоровича, 1,1% у Владислава Владимировича, и 0,9% у Анастасии Владимировны…

Восторг охватил весь штаб…

– Что ж… Страна сделала свой выбор! Мои личные поздравления Михаилу Александровичу, я сразу понял, что победа на его стороне… Нам сейчас приходят сообщения, что Михаил Александрович вышел на площадь с обращением… И, наверное, через несколько минут мы сможем посмотреть прямое включение…

Начались поздравления, послышались хлопки шампанского…

– К сожалению связь не установлена, но сейчас приходят, впрочем, непроверенные данные, о стрельбе по избранному президенту…

– Этого ещё не хватало! – фыркнул Максим Львович.

– Да, опасная вещь, – подхватил Игорь Сергеевич.

– Может, правда? – добавила Екатерина Алексеевна, потянувшись за телефоном.

– Сообщения подтвердились… – вещал Виктор Романович.

– Боже мой!

– Крах, – произнёс Даниил Николаевич.

– Надо бороться… – предложил Аркадий Васильевич.

Мари, стиснув зубы и сильно зажмурившись, в борьбе с непонятным для неё чувством, молча отошла от экрана, боль пробежала по всему телу…

Архиепископ Михаил, поехавший с Михаилом Александровичем к народу, ответил на звонок Екатерины одним словом:

– Всё…

Глава VIII

– Ваше величество! – слышал Михаил глухой голос из темноты, обволакивающей всё окружающее пространство. – Ваше величество!

Михаил был в вакууме. Вроде бы, ничто не мешало вычислить ему произведение 4 и 29, но ориентация в пространстве была полностью потеряна.

Только попискивание каких–то приборов и полоска белого света, пронизывающего собой вакуум, чувствовалась Михаилом.

Он не мог шевелиться. Любое движение, которое он хотел сделать, не могло обратиться в реальное проявление физического действия.

И всё–таки он не умер! И чётко это осознавал. Даже соблюдал какое–то внутреннее хладнокровие, хотя его внутреннее и внешнее находилось в абсолютно бесполезном, на данный момент, симбиозе.

Михаил достаточно хорошо слышал биение своего сердца, звучащего в унисон с попискивающими звуками. И именно это давало ему надежду на поражение смерти.

Михаил ощутил лёгкое, но набирающее силу, движение в вакууме, которое начало нести его к свету хаотичными зигзагами.

Внезапно, на четвёртом зигзаге, Михаил почувствовал сухость во рту и лёгкое чувство голода, которые стали усиливаться с каждым новым движение под влиянием сочного аромата фруктов и звуков плеска прохладной воды.

Чувства становились всё острее и смерть, казалось, была побеждена… А Михаил приближался всё ближе и ближе к полоске света!

Вдруг, уже на самом финише, когда свет закрыл собой почти всё поле зрения, Михаила отбросило назад так, что весь свет исчез и вновь воцарилась всепоглощающая тьма…

Но чувство голода не притупилось, а наоборот, разрасталось всё с большей силой, подавляя все остальные чувства и захватывая мысли!

Михаил сделал глубокий, тяжёлый, хриплый вздох и его лёгкие наполнились приятным, ароматным воздухом… А глаза широко открылись и перед ним промелькнула большая комната и четыре белых пятна…

Он вновь погрузился в темноту, но теперь чувство голода и сухость держались в нём с монотонной интенсивностью, а контроль над телом начал возвращаться – пальцы уже могли шевелиться, а в мышцах и коже чувствовалось приятное покалывание, обречённое перерасти в боль.

Перед тем, как осознать продолжение жизни, и погрузиться в обычный сон Михаил услышал:

– Слава Богу! Живой! Три месяца, три… – со сладкой радостью плакал кто–то. – Мишелеон…

ЭПИЛОГ

Мишелеон Байнопарт, уютно укутанный в шерстяной халат, стоял с чашкой дымящегося кофе и смотрел в большое окно кабинета второго этажа замка на обильный снегопад, кружившийся над большим парком с одной стороны и полями с далекими домиками, тепло светящимися огнями, с другой.

Его взор выражал умиротворение, а светло горящий камин, отделанный тигровым мрамором, создавал очень умилительную картину, достойную запечатления…

Но, как полагается, покой был нарушен. В кабинет размеренным шагом вошла Франческа Даримини.

– Как твоя рана? – мягким, глубоким голосом спросила она.

– Уже не чувствую, – ответил ей Мишелеон, сев напротив и отложив свой кофе.

– Это прекрасно, – отрешённо смотря в огонь, говорила Франческа. – Значит, можно подумать о делах… За три месяца твоего пребывания в коме их накопилось очень много…

– Я уже всё продумал, – положил свою руку на лапу Франчески, тянувшуюся к папке за какими–то документами, Мишелеон. – За эти три месяца я очень много увидел…

– Неожиданно, – оживилась Франческа, отложив папку с вензелями Правительства Франчии.

– И должен сказать, меня очень много всего привиделось… Предположу даже, что без некоторых видений я бы не понял, где я сейчас нахожусь и не смог бы вспомнить подробности недавней жизни… Но это всё лирика, может быть я напишу об этом книгу, когда–нибудь. А теперь о делах! У меня три задачи к тебе.

– Слушаю, – с готовностью кивнула Франческа.

– Первая задача простая. Мне через месяц нужен проект нового города на берегах Ушатого моря, где–то на скалах, жителей на 70 тысяч… Назовём его Божесовбург или Божестаун, или Божесити, или же Божесовленд, а может Божесовка… Пока не знаю… Главное создать проект через месяц!

– Странные названия, – пожала плечами Франческа. – Но всё будет в лучшем виде.

– Я знал, что на тебя можно положиться, Франя! Вторая задача. У меня есть идея реформы нашего образования, да такая, что поможет вывести Франчию на ещё большие высоты! Для этого мне нужно: команда из 200 педагогов разных уровней образования, занимающих разные должности и преподающих разные предметы; и 400 миллионов золотых фрач.

– Будет исполнено, – кивнула Франческа, записав сказанное. – Что ещё?

– И последнее менее радужное, Франя. Нужно 700 тысяч хорошо подготовленных солдат… Через два месяца… К ним бонусом прилагаются 500 тонн золота.

– Опять война?

– Надо же отомстить за то, что я провалялся три месяца, борясь со смертью и переживая очень весёлые сны?

– Это Ваше решение, Ваше Императорское Величество, – поспешно откланялась Франческа, собрав все бумаги. – Я лишь исполнитель Вашей воли… Всё будет готово в сроки.

– Тогда жду доклада, Франя.

Мишелеон вновь проследовал к окну. Снег всё ещё шёл, ничего не поменялось.

«Странно, очень странно… Ничего не помню… Что из этого правда?

Весёлое место с десертом из абсолютной власти! Моя цель стала действительностью…

Что ж? Поиграем и в эту игру! Для начала – захватим мир, а потом его реконструируем в лучшую сторону… Хотя лучше, чем сейчас есть, в моих снах никогда бы не стало… Жаль, люди были хорошие…

Если бы только знать – действительно ли я не умер?

Действительно ли я пролежал три месяца, бегая и крутясь во сне… Или 36 лет пробегал как Михаил Александрович Божесов и был пристрелен после того, как меня избрали президентом? А сейчас нахожусь в загробном мире?

Даже если я и умер, то это место лучше незаслуженного мною рая! Я – Император…»

«Что с этими людьми? Вроде бы умные, но с такими чудовищными аппетитами! Просто кошмар… Но всё равно нравятся мне, не знаю почему… В конце концов, Мишелеону виднее» – думала, уезжая во Фронолон по белому, свежему снегу, Франя………