Деревенский Зорро

Читатель, несомненно, уже догадался, что именно он манипулировал предвыборной кампанией. А помогал ему в этой деятельности друг и соратник по не очень чистым делам, заместитель главы администрации района Голованов Сергей Павлович.

Цель была предельно проста. Добиться, чтобы в списке остался только один кандидат. Выборы не состоятся, и в соответствии с местным уставом главу сельской администрации назначит глава района.

Вариант для Краснова был беспроигрышный. Глава района тоже избирался на этих выборах. Но там было зарегистрировано всего два кандидата. Глава действующий и его заместитель Голованов, про которых в народе говорили "два сапога – пара". Они были не просто единомышленниками. Эта пара была кровно повязана сгинувшими неведомо куда из районного бюджета деньгами.

До выборов оставалось чуть больше недели, и список претендентов сократился до двух человек. Краснов сделал попытку уговорить Кузнецова "мирным" путём. Она оказалась тщетной. Валерий Иванович понимал, заставить соперника снять кандидатуру будет не просто. Придётся пустить в ход более серьёзные способы предвыборной борьбы. Он решился прибегнуть к похищению с целью шантажа. Да, дорогой читатель, трудно в России найти современную книгу, чтобы она не была детективом, но ещё труднее найти детектив, в котором бы не было похищения. Не обошлось без этого и в Большой Горе.

Большегоринцам, как, впрочем, и всему остальному населению страны, этот банальный приём хорошо знаком. Они чуть ли не ежедневно встречаются с ним в прессе, новостях, боевиках и современных сериалах. Но всё это происходит где-то там, далеко. А такого, чтобы похитили здесь, в селе, ещё не было. Потому рядовое для страны событие в Большой Горе взволновало абсолютно всех. И хотя из этого похищения получилась всего лишь жалкая сельская пародия, рассказать о ней нужно.

Димка с Витькой, когда позволяло время, по-прежнему забегали в красновский магазин. Из разговоров обслуги они выведали: Крутой и Деляга напоролись в парке на Дублёра, и тот их "капитально отштукатурил". "Супермены" уехали из села с большой обидой. Перед отъездом потребовали от Краснова любой ценой вычислить этого "камикадзе".

Краснов поручил вести сыск Власову. Власов в свою очередь подключил Димку с Витькой. Они должны были ежедневно сообщать обо всех сплетнях и пересудах, связанных с Дублёром. Всё это докладывалось Краснову. Валерий Иванович информацию анализировал, но активных действий не принимал. Считал: события торопить не стоит. Рано или поздно этот доброхот себя выдаст.

Сейчас на первом плане были предвыборные заботы. Ему почти ежедневно приходилось выступать перед избирателями. Главное место в его речах занимали обещания. Валерий Иванович обещал построить новую хлебопекарню и спортивную базу для детей, заасфальтировать все дороги, газифицировать село, отремонтировать школу и Дом культуры, и многое другое. Умалчивал он только об одном. Сделать всё это возможно при условии, если район выделит деньги. (Не на свои же кровные поднимать село). Но до выборов сообщать об этом людям нельзя. Ибо каждый знает: в районе нет денег даже на то, чтобы своевременно выплачивать зарплаты и пенсии.

Однако, несмотря на эти грандиозные замыслы и обещания Краснов всё больше убеждался в том, что избиратели ему не верят. Его односельчане больше доверяют этому неизвестно откуда свалившемуся в село офицеру. Тот обещал мало. В основном то, что действительно можно выполнить своими силами. Но в Большой Горе уже знали: Кузнецов слово держит. А таким людям в деревне верят.

У Краснова оставался только один вариант. Убрать соперника до выборов. Валерий Иванович разработал детальный план и приступил к его осуществлению.

В пятницу под вечер Димка как обычно направился в красновскую сторожку. Сегодня он был один. Витьку с подозрением на воспаление лёгких увезли в районную больницу. Димке было жаль друга, которому предстояло маяться в больничной палате с обязательной процедурой уколов в мягкое место. Тем не менее, настроение у него было приподнятое. Связано это было с Маринкой Серовой. Она внезапно и резко порвала с Костей. Шлягер пустил в ход все средства, чтобы помириться с ней, но ничего не помогло. Даже тогда, когда Костя получил повестку из военкомата, она осталась непреклонной и не пришла на прощальную вечеринку. И хотя будущий воин в пьяном угаре бахвалился, что найдёт себе таких сколько угодно, служить он уехал с тяжёлым сердцем и до крайности ущемлённым самолюбием.

Димка не был альтруистом. Поражение соперника его радовало. У него появилась уверенность в том, что его взаимоотношения с Мариной изменятся в лучшую сторону.

Подойдя к магазину, он увидел "Ниву", возле которой возились Власов и Жабров. Вид у обоих был хмурый.

Власов кивнул:

– Подай ключи! – после того, как Димка просьбу выполнил, добавил:

– Поедешь с нами. Нужно провернуть одно дельце.

Тот ответил по-пионерски:

– Всегда готов, шеф!

Закончив ремонт, они сели в машину и поехали к околице. За селом свернули на просёлок. Разбитая тракторами дорога подмёрзла, и машину изрядно трясло. Димка сообразил: они едут в сторону панфиловского хутора.

Хутор располагался в очень красивом и богатом медоносами распадке. Когда-то здесь размещалась колхозная пасека. Заправлял этой пасекой знаменитый на всю округу пчеловод Матвей Иванович Панфилов. Дед Матвей был потомственным пчеловодом. Он родился на пасеке и прожил на ней всю жизнь, за исключением трёх с половиной лет, в течение которых ему пришлось воевать на фронте.

С восьми лет он начал помогать отцу "ходить за пчелой" и умер здесь же "среди пчёл", когда ему перевалило за девяносто. Матвей был пчеловодом от Бога. Его пасека независимо от капризов погоды ежегодно сдавала государству не менее трёх тонн мёда. Дед постоянно пояснял своим помощникам: пчела только тогда кормит пчеловода, когда тот создаст ей все условия для нормальной жизни, размножения и работы. Если же пасечник ленив или недобросовестен, то пчела у него слабая. Она в лучшем случае способна прокормить только себя.

Дед любил проводить аналогии и часто сравнивал пчёл с людьми. Матвей утверждал: государство – это та же пасека. Если правители не могут создать людям труда нормальные условия для жизни и работы, а заботятся лишь о трутнях (те тоже нужны, но в малом количестве), то в таком государстве процветания не жди.

Когда Матвей умер, пасеку передали молодому пчеловоду Грише Черноусову. Гриша привёз на хутор своих личных пчёл и стал ухаживать за двумя пасеками сразу. Но то ли панфиловской пасеке не понравился новый хозяин, то ли на распадок обрушились природные катаклизмы, а колхозные пчёлы вдруг "заленились". Теперь вместо трёх тонн мёда колхоз едва получал три центнера. Свои же пчёлы у Гриши работали очень активно и добросовестно. Благодаря им он за три года построил двухэтажный дом и приобрёл новый автомобиль.

Разумеется, рядовые колхозники завидовали Грише, а некоторые даже втихомолку возмущались, но начальство его не трогало. Председатель колхоза – по той причине, что у Гриши никогда не переводилась медовуха. А демократические власти – как своего сторонника. Ибо черноусовские пчелы очень наглядно демонстрировали отсталость и неэффективность колхозной системы и как нельзя лучше показывали все преимущества индивидуальной деятельности в условиях всеобщей демократии.

Твёрдо встав на ноги, Гриша перевёз всех пчёл на свою новую усадьбу, и панфиловский хутор был заброшен. Вот сюда-то и везли Димку помощники Краснова.

Они подъехали к хутору уже в темноте. Жабров с Димкой вышли из машины. Власов загнал "Ниву" под старый прогнивший навес. Для того, чтобы навес рухнул, не хватало крепкого порыва ветра или случайного удара по одному из несущих столбов.

Жабров открыл замок, и они вошли в дом. Дом, в отличие от построек, был в хорошем состоянии. Две комнаты, кухня с русской печью, рамы со стёклами и кое-какая мебель производили вид жилого помещения.

Власов завёл Димку во вторую комнату и приказал:

– Посиди здесь. Позже поговорим.

Он вышел, и ничего пока не подозревающий пленник услышал распоряжение, отданное Жаброву:

– Иди, обыщи его и закрой в комнате, чтобы не убежал. А я принесу харч. Нам придётся с ним здесь позагорать…

Димка моментально смекнул, что его привезли сюда для какой-то разборки. В голове лихорадочно забегали мысли. Неужели они что-то пронюхали? Где же он мог проколоться? С какой целью его привезли на хутор? Что задумали эти красновские прихвостни? Ответов на вопросы пока нет, но ясно одно, дело принимает серьёзный оборот…

Димка быстро вытащил из кармана миниатюрный диктофон и перочинный нож и сунул их за оторванную доску старого топчана. Вошёл Жабров. Он окинул взглядом комнату и приказным тоном произнёс:

– Будешь сидеть здесь под домашним арестом. Не вздумай бежать! Ты меня знаешь…

Димка удивлённо вытаращил глаза:

– За что, шеф? Что я такого сделал?

– Заткнись! И не задавай глупых вопросов. Выворачивай карманы!

Пленник вывалил содержимое карманов на старый сколоченный из досок стол. Ничего заслуживающего внимания у него не было.

– Это мы у тебя конфискуем, – Жабров взял авторучку и электрический фонарик. – Остальное можешь положить обратно.

Он вышел, закрыл дверь на засов и для верности вставил в ручку ножку от сломанного табурета.

Димка осмотрел помещение. Убежать невозможно. В комнате имелись только дверь и два окна с застеклёнными рамами. Снаружи окна забиты досками. Вход в подполье и выход на чердак на кухне.

Между тем Жабров затопил камин. Власов принёс из машины две бутылки водки, закуску, и они сели трапезничать. Говорили мало и очень тихо. И только после того, как выпитая водка начала действовать, забубнили громче. Стало понятно: возложенной на них миссией они не очень-то довольны. Особенно возмущался Жабров. Он ругал Краснова и всё время допытывал Власова:

– Что мы будем делать с пацаном, если офицер откажется? Ведь он продаст нас с потрохами! А у меня и так грехов на двадцать лет отсидки!

Власову надоела его болтовня, и он вспылил:

– Закрой рот! Думаешь, мне это занятие по душе? Или ты хочешь кончить, как Хамитов? Пора понять, ослиная твоя башка, у нас с тобой только два варианта: либо ему служить, либо в земле гнить! Если ты хочешь по второму…, то скатертью дорожка!..

От такого откровения Жабров разволновался ещё сильнее, но Власов снова его оборвал:

– Кому сказал, заткнись! Сиди, охраняй его, я поеду звонить!

Ситуация прояснялась: Димку привезли сюда для того, чтобы шантажировать отца. Разумеется не ради выкупа. До такого идиотизма эта компания пока не опустилась. Скорее всего их требования будут связаны с выборами. Они выставят условие, чтобы отец отказался баллотироваться на должность главы администрации села. Если отец согласится, Димку отпустят, но заставят обо всём молчать. Краснов – бестия хитрая и найдёт для этого множество способов. Если же отец не выполнит их требования, то они не остановятся ни перед чем. Конечно, на убийство они не пойдут. Для этого нужен слишком серьёзный мотив. Да и какие они убийцы. Так, холуи-алкоголики… Но ждать, что они проявят благородство, бессмысленно. Есть и третий вариант развития событий. Отец попытается выручить его сам. Но в случае неудачи действия похитителей непредсказуемы. Нужно как-то помочь отцу, чтобы тот действовал наверняка.

Димка вспомнил: все его любимые герои в подобных случаях начинали усиленно "работать мозговыми извилинами". Он сел в позу античного героя и задумался.

Сложившуюся обстановку заложник оценил правильно. Правда, своих похитителей он раскусил не до конца. По своей молодости полагал, что достаточно хорошо изучил этих людей. И хотя считал их отпетыми преступниками, мысли об их готовности пойти на убийство не допускал. Не ведал он и о том, что наёмный убийца Власов переехал в тихое село почти с другого конца России только для того, чтобы отсидеться после выполнения "задания" по ликвидации одного из лидеров преступного мира.

Николай Фёдорович с Екатериной Никифоровной давно собрались ужинать, а Димки, который обычно такие мероприятия не пропускал, всё не было. Они уже решили начинать без него, но тут звякнул телефон.

Телефон им поставили месяц назад. В последнее время многие жители села от этого блага цивилизации начали отказываться. Всё упиралось в банальную нехватку денег. Кузнецовы на семейном совете решили, что телефон всё-таки вещь в доме необходимая. Глава семейства написал заявление, и после очередного повышения цен им дали один из освободившихся номеров.

Николай Фёдорович взял трубку:

– Да, слушаю!

Власов поздоровался и, не мудрствуя, сразу перешёл к делу:

– Я Вам звоню всё по тому же вопросу. Вы не передумали?

Кузнецов собеседника узнал сразу. Этот человек подходил к нему неделю назад. Он попросил его снять кандидатуру и не участвовать в выборах. Разговор вёлся в вежливом тоне. Главный упор делался на то, что Николай Фёдорович не знает людей и особенностей жизни села. Власов говорил от своего имени, но из разговора стало ясно, за ним стоит Краснов и те, кто его поддерживают в районе.

Кузнецов тогда ответил, что уходить до выборов у него нет оснований. Его кандидатуру выдвинули несколько инициативных групп, которые в него верят, и поэтому участвовать в выборах он будет, а своим соперникам обещает только честную борьбу.

От этого разговора у Николая Фёдоровича на душе остался нехороший осадок и предчувствие, что в покое его не оставят. Так оно и вышло. Он отвернулся от жены и негромко, чтобы она не слышала, произнёс:

– Я уже сказал вам – нет! А слова своего я не меняю!

Власов пустил в ход заранее заготовленную фразу:

– Ну что ж, Вы сами заставляете нас применить силу!

Николай Фёдорович усмехнулся и всё так же спокойно ответил:

– Вижу: вы привыкли добиваться своего любой ценой и уже переходите к угрозам.

– У нас нет другого выхода. Мы ставим Вам условие. Или Вы снимаете свою кандидатуру, или у вашего сына, который находится сейчас у нас, будут неприятности. Могут даже возникнуть проблемы со здоровьем…

У Кузнецова перехватило дыхание, но он взял себя в руки:

– Вы что американских боевиков объелись? Решили поиграть в похитителей? Давайте решать наши проблемы между собой! Парень здесь ни при чём. Думаю, у вас хватит ума не причинять ему вреда! Дайте сыну трубку, я должен с ним переговорить!

Власов выслушал офицера, и ему показалось, тот готов идти на попятную.

– С вашим сыном, пока, всё в порядке. Я приглашу его чуть позже. А Вы подумайте и примите правильное решение! Лучше не доводить дело до скандала, а договориться по-доброму! – он положил трубку.

Екатерина Никифоровна, слушая разговор в пол-уха, под конец насторожилась. Неприятностей Кузнецовы друг от друга никогда не скрывали. Да и как может быть иначе в семье, где жена, как нитка за иголкой, всю жизнь колесила по свету за своим избранным. Николай Фёдорович не стал ничего скрывать и сейчас. Реакция жены была вполне естественной и предсказуемой. Она была женщиной сильной, но за своего младшенького испугалась:

– Коля, брось ты всё это к черту! Неужели ты что-то сумеешь изменить в отдельно взятом селе, если сверху идёт такая политика! Пожалей сына. Ведь от этих подонков можно ожидать что угодно!

– Ты, как всегда, права, Катя! Но ведь я офицер. Люди поверили мне. И если я могу сделать их жизнь хоть немного лучше, я должен на это пойти!

Екатерина Никифоровна разнервничалась не на шутку:

– Да что ты живёшь иллюзиями! Неужели не видишь, что творится вокруг? Ты же будешь чужим! Инакомыслящим…, белой вороной. Помнишь, как элита радовалась: наконец-то освободились от партийного диктата и за инакомыслие теперь не садят? Да, не садят! Неугодных теперь просто убивают… И никому до этого нет дела… И никто не искал и не будет искать убийц! Я тебя очень прошу, откажись от этой обузы! Во власть сейчас лезет одно ворьё! Они съедят тебя моментально. Зачем тебе это надо? Хотя бы на пенсии поживи для себя. Посади сад, разведи пчёл!

Николаю Фёдоровичу стало ясно, дальнейший разговор с женой может перерасти в семейный скандал, поэтому он спокойно, но твёрдо её остановил:

– Катя, давай пока не будем обсуждать эту тему. Позволь мне сосредоточиться, они скоро должны позвонить. Обещали, что дадут переговорить с сыном.

Пока Власов ездил звонить, Жабров времени не терял. Он успешно справился со второй бутылкой водки и начал размышлять о том, как бы приняться за третью. С большим трудом, используя физическую силу и очень разнообразные выражения современного уголовного фольклора, Власову удалось вывести его на улицу и привести в чувство. Оставив напарника на свежем воздухе, он пошёл к заложнику.

Димка быстро включил диктофон и с самым невинным видом уселся на топчан. Власов присел на старый табурет и принялся молча его разглядывать, обдумывая, как лучше начать разговор. Наконец, отбросил сомнения и заговорил:

– Ты парень умный и понимаешь, мы привезли тебя сюда не просто так. Всё дело в твоём отце. Нам надо, чтобы он снял свою кандидатуру перед предстоящими выборами. Ты должен убедить отца выполнить наши требования. Иначе, сам понимаешь, мы будем вынуждены на него надавить!

Димка выдержал тяжёлый взгляд Власова и задал вопрос:

– А если я откажусь?

– Не откажешься. Я же вижу, ты не дурак. Подумай о неприятностях, которые будут у отца. Да и тебе крепко достанется…

– А если батя меня не послушает? – снова попытался возразить пленник.

– Ну, тут ты не прав. Ни один нормальный отец не захочет, чтобы его родной сын страдал из-за каких-то амбиций…

Димка отвёл глаза и покорным голосом тихо спросил:

– Что я должен сделать?

– Мы сейчас поедем и поговорим с ним по телефону. Ты попросишь, чтобы он выполнил наши требования. И всё. Больше ничего говорить не нужно.

– А если он спросит, как я себя чувствую?

Власов на секунду задумался:

– Скажешь, самочувствие хорошее… И всё у тебя в порядке.

– Хорошо, я сделаю так, как вы хотите, и попробую его убедить.

– Вот это правильно, – в голосе Власова послышалось удовлетворение, – Мы ведь не требуем ничего невозможного. Как только он согласится, мы сразу тебя отпустим…

Они вышли к машине. Пока ехали, Димку чуть не стошнило. Жабров сидел на заднем сиденье, и в салоне настоялся "аромат", которому бы позавидовали самый вонючий кабак или пивнушка.

Машина остановилась возле мастерской, где в дневное время работали колхозные электрики. Сейчас здесь никого не было. Власов достал набор ключей и быстро открыл замок. Они вошли в помещение. Ещё раз предупредив Димку о том, что нужно говорить, он набрал номер. Николай Фёдорович, ожидавший звонка, ответил сразу:

– Слушаю, Кузнецов!

– Я, как и обещал, даю возможность поговорить с сыном. На разговор у вас не больше минуты!

Власов передал трубку Димке:

– Папа, я тебя очень прошу, выполни то, о чем они тебя просят! Эти люди не шутят!

– Хорошо, хорошо, Дима! Как ты? У тебя всё в порядке? Тебя не били?

– Нет, со мной обходятся хорошо. Сижу в тепле, только скучно. Помнишь мою рифмушку: "Как-то раз от скукоты подрались весной коты". А мне подраться не с кем… Третьего кота нет, – Димка рассмеялся…

Власов вырвал у него трубку:

– Какие к черту коты? Я же тебя предупредил – не говорить ничего лишнего! Иди в машину, теперь буду разговаривать я!

Димка обиженно захлопал ресницами. Жабров схватил его за руку и потянул на улицу. Власов убрал ладонь с микрофона:

– Ну, что решили? Как видите, с вашим сыном всё в порядке.

Кузнецов ответил не раздумывая:

– Я сделаю, как вы хотите. Завтра утром пойду в избирательную комиссию и сниму свою кандидатуру. Когда отпустите сына?

– Его мы пока подержим. Отпустим сразу же, как только утром оформите все формальности…

– А почему не можете отпустить сейчас? Не верите моему слову?

– Слово к делу не пришьёшь! Завтра, значит завтра. Но предупреждаю, если хотя бы одна живая душа об этом узнает, последствия для Вас и вашего сына будут печальными! – отчеканил Власов и положил трубку.

Слово не воробей. Представитель криминального мира посчитал себя победителем и этой угрозой в конце разговора хотел поставить эффектную точку. Но торжество его было несколько преждевременным. Тот, кого он так по-дилетантски пытался запугать, был не просто порядочным человеком и любящим отцом. Он был боевым офицером. А эта категория людей заметно отличается от тех усреднённых, с мещанской душой и потребностями, граждан, с которыми этому уголовнику до сих пор приходилось иметь дело.

Николай Фёдорович пересказал разговор жене и стал собираться. Супруге объяснил, что идёт советоваться с Ерохиным.

Из короткого разговора с сыном ему кое-что стало понятно. Младшенький не подкачал и сумел в две фразы вложить максимум информации.

Как-то весной Кузнецовы ходили в лес рубить жерди для изгороди и возле панфиловского хутора наблюдали драку двух котов. Что они там не поделили вдали от села и любимых кошек, осталось тайной. Но дрались с остервенением, и их "боевую песню" было слышно за версту. Димка высказал предположение, что котики подрались просто от скуки. И всю дорогу потом сочинял очередную рифмушку, начальной строкой которой и было: "как-то раз от скукоты подрались весной коты!"

Из этого следовало: держат его на панфиловском хуторе. "В тепле", значит в доме. К тому же, раз "третьего кота нет…", похитителей всего двое. У Краснова только два человека, на которых он может в таком деле положиться – Власов и Жабров.

Анализируя телефонный разговор, Николай Фёдорович незаметно подошёл к дому Ерохиных. Егор Ильич выслушал друга и всем сомнениям положил конец:

– Надо выручать пацана. А этих прихватим и маленько потрясём. Они, конечно, от всего откажутся, но пока будем разбираться, выиграем время. А там и выборы.

Он вызвал по телефону своих помощников и предупредил Кошелева, чтобы тот взял охотничье ружье. Преступники наверняка вооружены, и проводить захват голыми руками рискованно.

Читатель, привыкший к обязательным перестрелкам в современных детективах, конечно же, спросит: "А где пистолеты, которыми должны быть вооружены стражи порядка?" Вопрос очень правомерный. Но приходится констатировать факт: для сельского милиционера иметь на задании штатное оружие – мечта ещё более несбыточная, чем возможность жениться на дочери американского миллионера.

Привилегией носить оружие сегодня обладают те, с кем этот милиционер должен вступать в единоборство. Поэтому кроме охотничьего ружья группа захвата вооружилась газовым пистолетом, наручниками и обыкновенными палками. При отсутствии у похитителей огнестрельного оружия и использовании фактора внезапности этого было вполне достаточно.

А в домике пчеловода всё оставалось по-прежнему. Димка сидел в запертой комнате. Власов и Жабров пили очередную бутылку. Теперь, когда дело сделано, можно было немного расслабиться. Они решили бодрствовать по очереди. Первым выпало спать Жаброву. Он снял сапоги и принялся устраивать себе лежбище. Власов вышел на улицу.

В той стороне, где располагалось село, тарахтел мотоцикл. Но вот он заглох. Теперь тишину нарушал только отдалённый гул проходивших по большаку машин. Ночь была тихой и звёздной. Власов поёжился от холода и зашёл в дом.

Жабров сидел на топчане, в руках держал стаканчик с водкой. Увидев напарника, не очень членораздельно начал оправдываться:

– Не ругайся, шеф… Это посошок на дорожку… Через три часа я буду, как огурчик!

Шеф устало махнул рукой:

– Валяй!

Жабров выпил, повалился на топчан и почти сразу захрапел. Власов сел за стол, тоже опрокинул стопку и стал медленно жевать бутерброд.

Не спал и их пленник. Он гадал, понял его отец или нет. Когда Власов вышел из дома, Димке почудился звук мотоцикла. Он вынул из рамы сколотый треугольник стекла, прислушался и в самом деле услышал отдалённое тарахтенье.

"Наверное, это отец, – подумал он. – Значит, понял, где меня держат!"

Немного погодя его догадка превратилась в уверенность. Под самым окном раздался звук, похожий на треск сучка под ногой человека.

"Они уже тут. Нужно как-то отвлечь похитителей", – Димка забарабанил в дверь и истошным голосом завопил:

– Откройте!!! Здесь крысы!!!

Власов, крайне недовольный тем, что его потревожили, открыл дверь. Димка рванулся, пытаясь пробежать мимо, но тот перехватил его, завернул ему руку и впихнул обратно в комнату:

– Не ори, гадёныш! Нет тут никаких крыс!

Димка снова закричал. Власов с размаху ударил его по лицу:

– Заткнись и сиди тихо! А то свяжу и затолкаю в рот кляп!

В этот момент с грохотом распахнулась наружная дверь, и на пороге возник участковый Ерохин:

– Стоять!!! Дом окружён! Руки…

Закончить он не успел. Власов молниеносно выхватил пистолет и выстрелил. Ерохин споткнулся и повалился на бок. В дверь ворвались Кузнецов с Кошелевым. Снова прозвучал выстрел. На этот раз мимо. Помог промазать Димка, который со всей силы пнул преступника в живот. Тот на мгновение замер… Димка резко ударил по его руке ножкой от старого табурета. Пистолет выпал…