Изнанка

Андрей Деткин

Изнанка

Глава №1

Генка Муханов никак не мог заснуть. Бесцельно разглядывал расплывшееся на беленом потолке темное пятно, напоминающее козлиную морду. Несмотря на все усилия, мысль о завтрашнем зачете по сопротивлению материалов взрывалась в голове подобно глубинной бомбе. Озноб, ударной волной, расходился по телу и затухал на кончиках пальцев ног.

Преподаватель дисциплины – Семен Григорьевич Лысенко (среди учащихся – Лыска), обещал быть особо предвзятым к прогульщикам. Но даже и без подобной угрозы у сачка Генки имелись веские причины бояться предстоящего зачета. Он абсолютно не был готов к испытаниям. Те несколько дней, которые отводились на подготовку, Муханов потратил самым бездарным образом: слонялся по друзьям, валялся на кровати, уставившись в телевизор, и заготавливал шпаргалки. Вчерашнее известие от «отстрелявшейся» группы, мягко говоря, было удручающим – зачет принимают оба преподавателя. Семен Григорьевич – собственно зачет, а Федор Александрович курсирует по аудитории. Списать – ни малейшей возможности.

Изможденный переживаниями, Генка с чувством ударил по подушке и с тяжелым вздохом сел на кровать. Электронный будильник показывал четыре с четвертью. С завистью Муханов посмотрел на пустующую кровать напротив, где должен храпеть (он всегда храпит) Антон Гриценко. Приятелю несказанно повезло, неделю назад он умудрился, выходя из автобуса, упасть и сломать ногу. Теперь он храпит в восьмой палате хирургического отделения ЦРБ.

Генка снова тяжело вздохнул, затем встал и, шлепая голыми ступнями по линолеуму, побрел на кухню. Со стола взял пачку, достал последнюю сигарету и сунул в зубы. Подошел к мойке, намереваясь выкинуть в мусорное ведро пустую упаковку. Наклонился, пальцами ухватился за ручку дверцы шкафа, как неожиданно изогнутый лебединой шеей кран вздрогнул и плюнул в раковину ржавой водой с окалиной. Через секунду бурая жидкость под давлением вырвалась из хромированного гусака уже серией коротких залпов.

Генка вздрогнул и принялся крутить «барашки» по часовой стрелке, но они почему-то прокручивались. Теперь из крана тонкой струйкой бежала темно-коричневая жидкость. Выступила в соединениях смесителя, набухла и засочилась, оставляя бурый след на раковине.

Взгляд уловил какое-то движение на стене прямо за краном, послышалось тихое потрескивание. Присмотревшись, в тусклом свете лампы скрытой под мутное стекло люстры, он увидел расползающуюся веткой трещину. Лазурь на голубой плитке посерела, покрылась сеткой мелких трещин.

В изумлении Генка отступил и уперся спиной в холодильник, сигарета вывалилась из открытого рта. Трещина добежала до потолка, одновременно с этим на крышку шкафа упала отколовшаяся плитка, и разлетелась на мелкие кусочки, словно пережженный черепок. Сточная горловина раковины отрыгнула бульканьем. Из сифона выползли, словно стебли вьюна, коричневые нити ржавчины, распустились рыжими листьями по дну мойки. Из дальней комнаты доносился глухой сбивчивый треск.

С потолка посыпалась побелка, холодильник вздрогнул, словно в конвульсиях и затих. Створки посудного шкафа расслоились и набухли, салатовый облицовочный пластик стал серо-желтым и полопался. Завороженный зрелищем моментального старения кухни Генка не мог пошевелиться. Он не понимал, что происходит. Из такого подвешенного состояния его вывел грохот, донесшийся из смежной комнаты.

На ватных ногах Генка прошел по коридору и открыл дверь. Обветшание тронуло туалет в большей мере. Растрескавшаяся плитка падала со стен на пол, фаянсовый бачок пошел мелкой сеточкой трещинок и сильно накренился назад, белый потолок покрылся черными подтеками и серо-зеленой плесенью.

На полу, прислонившись к унитазу, стояла дверца, сорвавшаяся с петель технического шкафа (скорее всего она явилась причиной грохота). ДСПешное полотно вздулось, словно долгое время лежало в воде, краска облезла и свернулась.

В образовавшемся проеме виднелись чугунные трубы канализационного стояка и ливневки, покрытые бархатистым грибком. В полумраке шахты Генка рассмотрел старую кирпичную кладку и повисшие на ней, словно лоскуты истлевшей ткани, водоросли.

Пересиливая страх, он сделал осторожный шаг вперед и наклонился, всматриваясь в плесень на трубах. Странное дело: она ритмично вздымалась и опадала, словно дышала. Из чрева технического тоннеля раздалось утробное урчание, что-то сорвалось с верхнего этажа, пролетело с шелестом вниз и с грохотом ударилось о металлическую трубу. Звук эхом раскатился по шахте.

Генка в ужасе отпрянул. Его сознание не стало разбираться, на сколько, реально происходящее и взмолилось о спасении. Генка пулей выскочил из туалета, с силой захлопнул за собой дверь, из-за косяка посыпалась труха. Бросился по коридору в комнату, на повороте поскользнулся и упал. Не обращая внимания на боль в бедре, быстро вскочил и залетел в комнату. Закрыл дверь и подпер плечом. Сердце гулко колотилось в груди.

Вынырнуть из бездны ужаса и взять мысли под контроль, он смог спустя несколько минут. В коридоре ничего не происходило. Тишина за дверью вкрадчиво убеждала – брось, приятель, это мерешки, продолжение сна, разве такое может быть? Ну, сам подумай, с чего это вдруг плитка посыплется со стен, а дверь шкафа ни с того ни с сего отвалится, к тому же еще набухла, словно неделю провалялась в луже. Ну же, смелее.

С другой стороны все выглядело очень натурально: и звуки, и превращение, и плесень.

Жуть крепкой хваткой вцепилась в Генку и с неохотой разжимала пальцы. После размышлений и сомнений он решил разрубить гордиев узел простым и в то же время невероятно трудным решением – пойти и проверить. Но прежде чем сделать столь смелый поступок оделся, в карман джинсов сунул мобильник, прокрался в коридор и обул кроссовки, чтобы в случае неблагоприятного развития событий без проволочек покинуть «аномальную» квартиру.

Медленно, с особой осторожностью Генка повернул дверную ручку, но прежде чем открыть дверь туалета, предусмотрительно подставил ногу, ограничивая ход полотна.

В образовавшуюся щель, бегло осмотрел внутреннее пространство. Желтая дверце технического канала покоилась на месте, плитка на стенах играла глянцевыми бликами, унитаз поблескивал белым фаянсом. Осмелев, Генка открыл дверь шире.

«Черт. Надо же было такому привидеться», – думал Генка, переступая порог туалета. Яркий свет растекался по гладкому кафелю, ДСПэшная дверца была на месте в своем первозданном виде, ни малейшего следа плесени и тлена. Он вертел головой по сторонам, все больше поражаясь скрытным возможностям своего воображения.

– Ерунда, какая-то, – робко усмехнулся Генка, пятясь к двери.

Он вышел из туалета и в нерешительности остановился в коридоре, – «Что делать? Спать?». Достал из кармана мобильник и посмотрел время – 4:42. В нижнем правом углу экрана мигал значок «неотвеченный вызов». Он нажал на кнопку, экран вспыхнул бледным синеватым светом, всплыл входящий номер без подписи. Генка наморщил лоб, перебирая в голове имена и лица, кто бы мог ему звонить среди ночи. Таковых оказалось не мало. Не остановившись ни на ком, нажал «вызов». Вскоре в трубке прозвучал приятный женский голос: «неправильно набран номер, перезвоните ….». Генка присмотрелся к ряду цифр. И, правда, вместо одиннадцати их оказалось двенадцать. Время вызова обозначалось 4:28. Все стало ясно, в это время он стоял в сортире, и выпученными глазами рассматривал свою галлюцинацию. Но звук, похожий на треск коммутаторов, доносившийся из комнаты вовсе не та мелодия, которую он установил на телефоне.

Генка подбросил мобильник и поймал. Аппарат достался ему почти даром, приобрел по случаю несколько дней назад. Видавшая виды «серая» «моторолла», «прошитая» Вадиком Могилой иногда «глючила», но, в целом, работала исправно.

Выяснив обстоятельства «неотвеченного вызова» его мысли снова вернулись к начальной точке, – «Что делать?». Он прошелся на кухню, за окном брезжил рассвет, тонкая светлая полоска на горизонте уже раскололо черный небосвод надвое. Оставалось спать три с половиной часа. Генка проследовал в спальную и прямо в одежде завалился на кровать.

Глава №2

Он проспал, причем намного, не было смысла идти к третьей паре. С сожалением и с некоторым воодушевлением он воспринял «правду жизни». «Зачет сдам со следующим заходом» легко справился он с проблемой.

В животе заурчало. Генка вытащил из кармана деньги и раскрыл ладонь. Не вдаваясь в подробности, определил на взгляд – мелочи едва хватит на булочку и чашку кофе в «Попугае». «Надо бы заглянуть к предкам», – вспомнил он о родителях. По большей части о них и вспоминал, когда было что-нибудь нужно, но чаще деньги. Хотя отец перешагнул черту пенсионного возраста, продолжал работать инженером на «Волгопромгазе». Мама – сколько себя помнил Генка, домохозяйничала и достойно справлялась с этой обязанностью.

По окончанию первого курса ему удалось уговорить родителей снять и частично оплачивать квартиру в соседнем районе, остальные деньги за квартплату вносил его приятель Антон из Новосибирска. Генка не сильно расстраивался, покидая отчий дом, и все его переживания вылились в некоторые неудобства – приходилось все делать самому и часто получалось не лучшим образом. Но были и плюсы, причем несоизмеримые – вольница, ни какого контроля, исполнение желаний, конечно, в зависимости от достоинства и количества купюр в кармане.

«Нет, у них просил деньги на прошлой неделе. Надо бы протянуть хотя бы еще пару денечков. Есть к ним тоже идти неудобно, мать начнет расспрашивать, почему не на занятиях, про экзамены… И вообще, надо завязывать с пьянством, поменять к чертовой бабушке «Собаку» на что-нибудь более дешевое, к примеру на пивнушку «У Сани»».

Генка перебирал в голове варианты, где мог бы перекусить. Друзья в основной массе учились вместе с ним и, сейчас часть из них сдавала зачет, другая протирала штаны на лекции. Выбор пал на Светлану, фамилию девушки Генка не помнил, помнил, что Игорь Чилимов звал ее «Светка – пипетка». Она училась на вечернем, и сутки через двое подрабатывала консьержкой. «Возможно, она окажется дома».

Генка шел к входной двери, одновременно набирая номер знакомой. Его пальцы коснулись замка, когда телефон в руке, не дождавшись команды «вызов», вдруг затрещал странным ломающимся звуком. В недоумение Генка посмотрел на монитор, цифры «входящего» мерно пульсировали. Что-то защекотало пальцы, лежащие на «вертушке», но так ее и не повернувшие. Он посмотрел на кисть, труха коричневой крошкой сыпалась сверху и стекала по ребру ладони. Генка медленно перевел взгляд на дверь. Это была уже не та филенчатая дверь с медным глазком, которую бесчисленное количество раз он открывал и закрывал. Перед ним было потрескавшееся, облезлое с рассохшимися досками полотно, продолжающее коробиться и лопаться.

Генка ощутил под пальцами зуд, словно под ними копошились муравьи. Отдернул руку: вертушка покрывалась язвами ржавчины.

Дверной косяк выгнулся, краска на нем лопалась и скручивалась барашками, древесина слоилась, покрывалась порами и выщерблинами.

Генка почувствовал, как по телу растекается противная сковывающая слабость, волосы на затылке поднимаются дыбом. Одна доска хрустнула и переломилась. В проломе виднелся лестничный марш.

Сырой подвал с шелушащимся потолком и плесневелыми стенами, ступени, засыпанные отслоившейся штукатуркой, тошнотворный запах гнили под слесарной мастерской ЖЭКа, где Генка в детстве втихаря курил отцовскую «яву», был копией лестничного марша, на который он сейчас таращился.

Телефон продолжал хрипеть. Генка не находил сил сдвинуться с места, ноги словно вросли в пол. Все вокруг менялось: запустение и старость продолжали растекаться по стенам, заползали на потолок и пол. На голову сыпалась побелка, со всех сторон доносился, треск и скрежет.

Снизу на входной двери в подъезд жалобно простонала пружина. До слуха донеслось неспешное шарканье и хруст кирпичного крошева под подошвой. Парализованный страхом Генка с ужасом смотрел через пролом на лестницу, с болезненной томительностью ожидая увидеть обладателя старческой походки.

Темная, невысокая фигура, в черном плаще «шпиона», свисающего тряпкой с худых плеч, в фетровой, потрепанной шляпе из-под которой на плечи спадали длинные слипшиеся, черные как смоль волосы, двигалась невообразимым образом. Тип сделал шаг и моментально оказался возле двери, преодолев разом, семь ступеней.

У Генки никак не получалось объять происходящее своим испуганным, сузившимся до игольного ушка сознанием. Вокруг все сыпалось и ломалось. Телефон продолжал хрипеть и трещать в потной ладони.

Мужчина в плаще так резко поднял голову, что Генке показалось, – сейчас слетит шляпа. Однако она осталась на месте, словно приклеенная. Через пролом в искореженной двери на неподвижном, бледном, почти белом лице, порезанном нитями длинных волос, на него смотрели глаза с огромными зрачками с яркой обводкой как потухшие солнца с застывшими языками огненной короны.

За спиной с грохотом и звоном бьющегося стекла рухнула люстра. Генка вздрогнул и инстинктивно сделал маленький шажок в сторону. Он получился кротким и уродливым, словно вместо ног были протезы.

Резкий и сильный удар в дряхлую дверь пробил ее насквозь, переломив еще одну доску. Треск прозвучал, как выстрел. В голове у Генки, словно что-то перещелкнуло. Он долго моргнул, словно смывал с глаз загустевшее наваждение, затем просветлевшим взглядом обвел руины, в которые превратилась квартира и обернулся. Коридор на кухню представлял собой развалины после бомбежки.

Огромный пласт штукатурки отвалился от стены и осыпался в проход, оголив кирпичную кладку, выключатель болтался на обуглившейся проводке и искрил. Кухня чернела и шелушилась. Половые доски под усохшим растрескавшимся линолеумом перекорежило, казалось, под полимерным покрытием набросаны сучковатые ветки. Лишь окно, на кухне оставалось не тронутое старением.

Генка медлил еще секунду. Одновременно с грохотом и треском падающей входной двери и облаком пыли, вырвавшимся из-под нее, он рванулся с места. Ступая на хлипкие половицы, бросился на кухню, распахнул окно и вскочил на подоконник. Прежде чем спрыгнуть на бетонный «козырек» над входом в подъезд обернулся. Тип, напоминающий утопленника, стоял в дверном проеме, выбитая дверь под его ногами превращалась в пыль, стена за спиной сочилась песком, хлопья побелки снегом сыпались с потолка и ложились ему на плечи.

Не рискуя более испытывать судьбу, Генка спрыгнул на «козырек», еще мгновение, и оказался на асфальте рядом с подъездом. Он побежал не оглядываясь, на ходу засунул телефон в задний карман джинсов. Бежал, пока хватало сил. Казалось, сердце не выдержит нагрузки и взорвется, словно перегретый паровой котел. Через два квартала, перешел на сбивчивый шаг. От усталости ноги налились свинцом и подгибались. Генка провел языком по шершавым сухим губам и осмотрелся. Узнал улицу Водников, ее пересекала улица Крупской, и если повернуть налево, то между домами можно увидеть Волгу. Ему захотелось к реке, выбраться из каменных джунглей на свободное пространство, подставить лицо свежему бризу, чтобы тот сдул наваждение и «прополоскал» мозги.

Глава №3

Генка стоял на пирсе, стеклянным, не мигающим взглядом смотрел на завораживающий танец солнечных бликов в серых волнах Волги. Тысячи искр, словно водяные жучки то собирались в стайки, то разлетались в стороны, кружились, вспыхивали и исчезали. Бесцельное лицезрение гипнотизирующего мерцания прервал звонок.

От неожиданности Генка вздрогнул, пестрая пелена спала с глаз. Вспомнил о телефоне в заднем кармане джинсов, в груди шевельнулось дурное предчувствие. Он медленно достал «перешитую» моторолу и несколько долгих секунд смотрел на светящийся экран. Черные цифры незнакомого номера, мерно пульсировали, словно указатель аварийного выхода. Генка не хотел, боялся, но вопреки воли, большой палец нажал на кнопку соединения. Из динамика донесся треск и шорох.

Что-то переменилось. Краем глаза справа от себя Генка заметил движение. Прежде чем успел повернуть голову и рассмотреть, чьи-то пальцы, словно клещи, вцепились в его левое запястье. От неожиданности, словно его кольнули иголкой в бок, он дернулся, резко повернул голову и сдавленно пискнул.

Рядом в пляшущем, расширяющемся вертикальном круге, зависшем в нескольких сантиметрах над набережной, стоял тот самый тип в черном шпиковском плаще. С его плеч сыпалась древесная труха и побелка, ладонь была холодная, влажная и до тошноты гладкая, словно дохлая рыба.

Парализованный страхом Генка не пытался вырваться, выпрыгивающими из орбит глазами смотрел в бледное лицо. «Утопленник» резко дернул его в круг. От рывка Генку развернуло, он сделал неуклюжий шаг вперед, потерял равновесие и сорвался с парапета. Он висел на руке типа. Несколько секунд «утопленник» балансировал на краю, удерживая равновесие. Хотя ростом был меньше жертвы на голову, силой обладал дюжей.

В Генкино запястье вцепилась вторая «клешня», и к своему удивлению он пополз вверх. Тип вытягивал его, медленно, отходя назад.

Муханов не мог оторвать взгляд от лица незнакомца: мертвенно бледная, одутловатая физиономия с синюшными пятнами на скулах и шее, с водянистыми глазами навыкате. Безгубый рот – щель на бледной коже казался расползающейся резаной раной, грязные волосы прилипли ко лбу черными водорослями.

От переживаемого шока Генка не чувствовал боли, не находил сил к сопротивлению, висел на руке, словно огромная тряпичная кукла.

Тип почти вытянул Генку, когда его голова слегка кивнула. Штырь, толщиной с мизинец вышел под прямым углом из мертвенно-бледного лба над правым рыбьим глазом.

Утопленник на миг замер, качнулся, по его лбу потекла черная струйка, словно изо лба быстро рос толстый волос. Тип сделал неуверенный шаг вперед, еще один, и повалился.

С пятиметровой высоты Генка рухнул не в прохладные волны Волги, как ожидал, а в жидкую грязь и стал погружаться в темно-серую квашню. Спеленатый страхом и ужасом, с выпученными глазами, вертел головой по сторонам, не осознавая происходящего.

Тип лежал неподвижно ничком в грязь на расстоянии вытянутой руки. Плащ на его спине вздулся пузырем, а из затылка торчал тонкий металлический прут. Он продолжал сжимать мертвой хваткой Генкино запястье.

С падением все вокруг изменилось. День померк. Голубое небо задернулось серыми рваными лохмотьями облаков, солнце скрылось, моросил нудный дождь, воняло тиной и кислятиной. Волга исчезла. То тут, то там, уродливыми скульптурами, возвышался над донной топью затонувший хлам, облепленный водорослями. Поля зеленой плесени пленкой покрывали жидкую гать. Весь мир окрасился в серо-черные тона, словно на стекло, через которое смотрел Генка, выплеснули помои.

Он медленно погружался в топь, не предпринимал попыток спастись, только вертел головой по сторонам, нереальность происходящего и пожирающий ужас лишили способностей соображать и действовать.

Вдруг, слева, что-то громко хлопнуло и его окатил фонтан грязи. Генка вздрогнул, часто заморгал и повернул голову. Возле плеча лежала широкая доска.

Непонимающим взглядом он уставился на шершавую поверхность с трещинами, забрызганную серыми каплями. Жижа тем временем подобралась к груди, труднее становилось дышать.

Громкий нетерпеливый шепот донесся откуда-то слева. Генка устремил в ту сторону взор. В сумерках на каменной стене причала выделялось темное круглое пятно. «Оттуда»,– подумал Генка. Он слышал звуки, но совершенно не понимал их смысла. Тем временем топь постепенно проглатывала его и уже подбиралась к плечам.

Из темноты снова донеслось шипение. Затем послышалось нетерпеливое постукивание чего-то твердого по дереву. Генка, щурился, вглядываясь в черное пятно.

– Сволочь, хватайся, – прозвучал громкий раздраженный голос. Через мгновение от стены отделилась тень. Пригибаясь, балансируя руками, часто переступая, человеческий силуэт быстро двигался по доске к нему. По мере приближения незнакомец проявлялся, превращаясь в реальный образ.

Генка продолжал оставаться пассивным наблюдателем и даже тогда, когда небритая физиономия склонилась над ним и что-то стала громко отрывисто шептать, протягивая в его сторону руку. Без интереса он смотрел на суровое мужественное лицо, на мерцающие искорки в глазах, на голые мускулистые руки, на грубую одежду, накинутую на плечи как пончо и стянутую на поясе.

Крепкая пощечина немного привела Генку в чувства. Сознание стало проясняться и до него стали доходить слова незнакомца.

– …хватайся, давай, придурок. Чтоб тебя, – мужчина тряс перед его носом раскрытой ладонью.

Не дождавшись, встречного движения, он склонился, ухватил парня за воротник футболки и с силой потянул на себя, балансируя на доске. Над головой Генка слышал натужное кряхтение, проймы впились в подмышечные впадины, его тянули, а он смотрел, как доска под ногами незнакомца медленно вдавливается в жижу. Вот грубые, высокие ботинки до щиколоток скрыла серая грязь, вот она уже заливается через прорезь «язычка»….

Мужчина энергично тянул и одновременно с опаской смотрел по сторонам. Скоро Генка почувствовал свободу, словно вспороли шнуровку тугого корсета и он смог вдохнуть полной грудью. Нечаянный спаситель продолжал его вытаскивать из топи.

В какой-то момент давление ослабло. Генка с вопросом и мольбой поднял глаза. Повернувшись в пол-оборота, незнакомец, что-то вытаскивал из-за пояса. Миг, и рука взметнулась вверх, сжимая нечто, напоминающее кривую палку. В первое мгновение Генка подумал, что сейчас она с оглушительным треском обрушится на его макушку. Втянул голову в плечи и зажмурился.

Вдруг правая рука, все время сжимаемая «утопленником», словно этот недуг знаком ему с детства, получила свободу. Генка открыл глаза и обернулся. Отрубленная кисть «утопленника» болталась на его запястье, как уродливый нарост. От такой картины Генку передернуло, по коже пробежал озноб, он скривил жалостливую физиономию и простонал что-то не членораздельное.

Сильный рывок, еще рывок, швы затрещали. Генка ощутил, что оказался на поверхности и скользит на спине по грязи. На лицо, на глаза, на руки падали прохладные капли дождя.

Он повернул голову и увидел изъеденную сколами линию набережной, серый мрачный камень, зияющую провалами кованую ограду.

Существо появилось на пирсе внезапно. Оно было размером с ротвейлера и быстро двигалось. Массивную голову венчали узкие длинные уши. Они стояли торчком, находились близко друг к другу, и сначала показались Генке рожками.

Голова, с жабьим подбородком, с выступающей вперед огромной челюстью, минуя шею, сразу перетекала в мускулистый торс. Генку уже затаскивали в проем, когда он заметил, еще несколько подобных существ у края набережной. Они нервно суетились, то и дело замирали, куда-то всматривались.

Незнакомец грубо схватил его под руки, одним рывком втянул внутрь трубы, бросил на шероховатый холодный бетон и опустился рядом. В полумраке коллектора трудно было что разглядеть, зато отчетливо слышалось тяжелое и сиплое дыхание спасителя. Несколько минут они прибывали в полной тишине, только вдох и выдох, вдох и выдох…

Генка не заметил ту грань, когда стал постепенно приходить в себя и осознавать невероятную пугающую действительность. До его слуха донеслось далекое завывание.

– Ты, парень, главное не бзди, – вдох, – все нормально. Я тебе потом объясню, – вдох. – Главное запомни, здесь нельзя бояться, иначе нас засекут, – снова вдох. – Некоторое время, пока не пропитаешься, на тебя это действовать не будет, но все равно не очкуй, – опять вдох.

– Ты врубаешься о чем я говорю?

Шепот слышался рядом. Человеческая речь оказалась тем уступом, за который зацепилось истерзанное сознание Генки, соскальзывающее по гладкому склону страха и растерянности в пропасть безумия.

– Не совсем, – прошептал Генка. Он без предупреждения перенял манеру разговора незнакомца. Скрытность и осторожность мужчины передались и ему.

– Ну и ладненько. Все остальное расскажу по ходу. Надо поскорей от сюда дергать, – незнакомец еще не отдышался и воздух с шумом вырывался из груди.

– Идти можешь?

– Попробую.

Генка попытался встать. Его кроссовки, перепачканные в глине, проскользнули, и он упал на спину.

– Черт, – громко вскрикнул Генка. Он держал перед собой правую руку с вцепившейся в запястье отрубленной кистью утопленника. Только сейчас, когда упал, почувствовал некое неудобство. Левой рукой он вцепился в склизкий обрубок и изо всех сил пытался его отодрать.

– Тише, придурок, – зло зашипел незнакомец. Его ладонь, перепачканная в грязи, легла ему на рот.

– Чувак, у них еще и слух изумительный. Будешь орать, сдохнешь. Втыкаешь?

Не имея возможности ответить, Генка закивал головой. Рука, пахнущая тиной, отлепилась от его губ.