Мозаика жизни заурядного человека. Часть вторая. Крутые повороты

Мы долго прощались с Георгием Дмитриевичем, он меня благодарил за то, что я самый непосредственный мужик. Я его – за то, что он самый умный и гостеприимный мужик. В конце концов, я уехал. Вот он, Курский вокзал. Вот он, билет на поезд у меня в кармане. Но поздно – поезд ушел. Следующий – утром. Стал звонить в справочное аэрофлота. Самолет летит через сорок минут. Поздно. Следующий – утром. Все! Остается только ждать. А ждать невозможно – выпил лишнего. Пока метро работало, доехал до метро «Комсомольская». Стучу в гостиницу «Ленинградская». Не пущают. Показываю свою красную книжку – пропуск в министерство – все равно не пущают. Туда пускают только по блату или по направлениям высоких инстанций. Вернулся. Сел в зале ожидания в надежде заснуть. Не получается – трещит голова. Выхожу на свежий воздух, сажусь на скамейку. Полегчало, вот-вот засну, но надо быть начеку: а вон и замаячил синий маячок. Милиция! Опасно! Убираюсь снова в зал. Итак, замкнутый круг: в зале можно заснуть, но трещит голова, на улице легче, но «моя милиция меня стережет». Вот мученье! Но должен же быть выход. Так вот он!!! В углу зала ожидания стоит огромный самовар размером с небольшую цистерну. Из нее днем чаем торгуют. Не может быть, чтобы все выпили. Открыл кран. Точно – льется, горячая. Пошел искать какой-нибудь сосуд. Причем тут какой-нибудь? Вот он – самый обычный, граненый стакан. Лежит себе брошенный после выпивки и ждет меня… тоже после выпивки. Вымыл я в горячей воде этот стакан и стал пить горячую воду. Сразу стало легче. Сколько я выпил стаканов, я не помню, только у самовара, по-моему, не убавилось.

«Вся жизнь – борьба», – вспомнил я поговорку и добавил: «А самая тяжелая борьба – с зеленым змием».

Рискуя показать себя алкоголиком, я, темнее менее, позволю себе рассказать еще об одном аналогичном случае. Произошел он со мной после того, как мы с начальником научно-тематического отдела главка Борисом Ефимовичем отметили очередное событие в деятельности СКБ РИАП. Я тогда был главным инженером СКБ, и мы договорились, что, поскольку мой поезд уходит в двадцать три пятьдесят, то можно пропустить по паре рюмок в каком-нибудь ресторанчике. Решили провести это мероприятие в ресторане железнодорожного вокзала. Взяли бутылку коньяку, выпили, закусили, и тут я решил, что правильней будет, если я провожу Бориса Ефимовича до дома. Заодно и поговорим по дороге. Тем более, что времени у меня оставалось до отхода поезда часов пять. Борис Ефимович жил около гостиницы «Советская», рядом с метро «Динамо». По дороге попалась рюмочная. Дают по сто грамм и бутерброд. Выпили, закусили. А мне вдруг страшно захотелось еще чего-нибудь съесть..

– Дайте, – говорю, – еще пару бутербродов.

– Не даем, – отвечают, – только в комплекте с водкой.

Пришлось брать с водкой. Съели бутерброды. Но водку-то не выливать. Опять выпили, но уже без закуски. Борис Ефимович начал покачиваться и рассказывать мне, что вот сейчас он придет домой, и ему надо будет изобразить из себя голодного волка, чтобы жена не заподозрила, что он где-то выпил и закусил. А сам вот-вот танец лумба—мумба затанцует.

Проводил я Бориса Ефимовича до подъезда и пошел к метро «Динамо». Времени до отхода поезда три с половиной часа. Иду и вижу, что пешеходная дорожка все круче и круче норовит повернуть то вправо, то влево. «Ого! – думаю. – В метро-то меня и прихватят, а в кармане красная книжка, где написано, что я главный инженер… был». Вспомнил, что, уходя от дома Бориса Ефимовича, я видел ряд металлических гаражей. «Вот там и надо пересидеть часа два-три, пока не приду в нормальное состояние». Нашел гаражи. Опустился рядом с деревом и… отключился. Проснулся с явным желанием встать. Но встать не удавалось. «Желание-то у меня есть», – вспомнил я известную фразу из итальянского кинофильма. Уцепился за дерево, поднялся, отцепился. Дерево пришло в движение и треснуло мне по лбу, потом отлетело в сторону. Вселенная кружилась, но мысль работала четко. Я взял горсть снега и стал тереть им лоб, виски, шею. Постепенно вращение Вселенной прекратилось. Я увидел дерево, склонившее надо мной свои сухие ветки, как бы извиняясь за нечаянный удар по моему распухшему лбу. Я привел себя в порядок, еще раз умылся снегом, утерся шарфом, и посмотрел на часы. Оставалось пятьдесят минут до отхода поезда.

– Пардон, мадам, – сказал я бродячей собаке, с любопытством рассматривавшей меня, и походкой культурного интеллигента двинулся в сторону метро, не замечая мокрого пятна на полах моего пальто, оставленного, по-видимому, лохматым ухажером этой самой собаки в порядке показательного выпендривания перед ней и пренебрежения к валяющимся на их территории гомо сапиенсам.

Мозготер

Это было лет за десять до того времени, когда раскрепощенная совесть стала гарантией успеха в беспрецедентном ограблении рядовых тружеников бывшими фарцовщиками, мошенниками и откровенными бандитами. Значит ли это, что в те доперестроечные времена таковых представителей будущего не было? Нет, не значит.

Были. Только закон и общественное мнение ограничивали их бурную деятельность.

К нам в СКБ поступил на работу очень шустрый парень, к тому же еще и коммунист. По трудовой книжке – замечательный радиоинженер нашего профиля. Когда выяснилось, что от этого старшего инженера в сфере разработки радиоаппаратуры как от козла молока, его непосредственный руководитель обратился ко мне с просьбой:

– Переведите его куда-нибудь подальше.

– Почему он вам так быстро не понравился?

– Так он не инженер. Он энергичный мозготер.

– Энергичный, говорите?

– Слишком энергичный. Голова от него кружится.

Было решено, учитывая шустрость, перевести его в отдел снабжения. Там он, назовем его Сергеем, быстро включился в общую трудовую деятельность.

И вдруг! Как гром с ясного неба прозвучала команда сверху: «Исключить из рядов КПСС». В чем дело? Оказалось, что шустрый Сергей повадился по вечерам ходить в ресторанчик рядом с молочным заводом, где и пустил слух, что он-де ответственный работник райсовета.

Первой попавшейся официантке он пообещал походатайствовать о перемещении ее в очереди на жилье в число первых претендентов. Бесплатная выпивка и закусь была благодарностью официантки. Повару ресторана он пообещал в ближайшее время организовать приобретение автомашины «Волга» по госцене. И так далее и тому подобное.

Естественно, что в ресторане забыли о соцсоревновании за лучшее обслуживание посетителей и сконцентрировали свое внимание на соревновании за право обслуживания одного посетителя – Сергея. И все бы было хорошо, если бы он разнообразил районы пунктов своих увеселительных возлияний, вместо того чтобы нагружать своим присутствием коллектив работников одного ресторана, если бы он, надравшись, не превращался в глазах работников пищеблока сначала в члена горсовета, а потом, помахивая партийным билетом, – в члены обкома партии. В результате кончилось все мордобоем рассекреченного ответственного работника. И засветила ему перспектива греться на солнышке через окошко в клеточку.

«Но не сразу сказка сказывается», – говорится в народной поговорке. Оказывается, коммунист не может быть мошенником, и, следовательно, прежде чем его судить и посадить, нужно сначала исключить его из партии. Причем срочно.

Коммунисты СКБ собрались и начали чесать репу.

Чтобы исключить из партии, надо знать – за что. Вина может быть доказана только судом. А судить коммуниста нельзя (читай выше). Замкнутый круг. Пришлось направлять в ресторан представителя парторганизации для объективного расследования дела.

Работники ресторана сначала озадачились, некоторые ощетинились. «Вот, мол, еще один пришел». Но наш представитель от выпивки отказался, чем и снискал доверие и уважение. Рассказали все, как есть. Вот тогда парторганизация и решила из партии Сергея исключить, после чего его беспрепятственно и посадили.

Больше мы его не видели.

Семейные проблемы

На заседании парткома завода слушается дело об аморальном поведении члена партии – молоденькой девушки из рабочих. Она стоит перед дядями, как замерзший птенец, и не может внятно ответить на вопросы. Вопросы действительно сложные, на которые с трудом ответил бы зрелый мужик с обширной предысторией амурных достижений в своей биографии.

– Что побудило вас к такому недостойному коммуниста поступку?

Девушка беспомощно хлопает глазами, из которых вот-вот брызнут слезы. Она хочет что-то сказать, но губы не слушаются, дрожат и наконец, тихо произносят:

– Мы любим друг друга.

– Но вы женщина и должны были понять трагедию той, которая осталась одна с только что родившимся ребенком. Ведь ее психическое состояние может отрицательно повлиять на здоровье малютки. Это-то вы понимаете?

Девушка кивает головой, но не находит слов, чтобы ответить.

Молодой женатый парень в состоянии ожидания стать папой не выдержал и на одной из вечеринок окунулся с головой в захватывающую бездну, которая называется любовь. Из головы исчезли и образ супруги, и ожидание рождения ребенка. Когда этот ребенок родился, он уже плавал с ответчицей в облаках блаженства. Сама ответчица, испытывая впервые сильное чувство, не могла здраво осознавать, что же с ними происходит.

И вот теперь серьезные дяди, в основном руководители подразделений завода и СКБ, внушают ей этот здравый смысл жизни. Вопросы сыпались один за другим. Ответов не было. И тогда, понимая, что жесткая машина партийной дисциплины может окончательно раздавить психику этого еще незрелого человека, я решил сгладить накал обвинений.

– Видите ли, – сказал я, обращаясь к ней, – любовь, конечно, самое сильное чувство. Но любой человек должен обладать способностью сочувствовать, способностью понять другого и не навредить. Вы должны были убедить своего сегодняшнего, назовем его так, мужа воздержаться от ухода из семьи, хотя бы на некоторое время, пока не окрепнет малыш. Вы, к сожалению, этого не сделали, и я считаю, что наказанием для вас должен быть строгий выговор.

Большинство членов парткома, удовлетворенные тем, что кто-то взял на себя частичную реабилитацию молодой женщины, согласились со мной. Но, как потом выяснилось, не согласился со мной молодой муж.

Летом, когда мы с женой и дочкой отдыхали на турбазе завода, дочка простудилась и заболела. Высокая температура. Надо было срочно поить ее горячим молоком. Шел дождь. Молока достали в деревне. Я стал искать, у кого есть переносная газовая плита. Нашел. И… снова встретился с этой молодой женщиной. Рядом с ней был ее муж, который бросил когда-то свою первую жену с новорожденным.

Я попросил женщину вскипятить молоко. Муж зыркнул на меня злым взглядом и сказал:

– Мы заняты.

Но я был не в том положении, чтобы уйти оскорбленным. Мне отступать было некуда. И я обратился к женщине:

– У ребенка температура. Нужно горячее молоко. Помочь мне можете только вы.

Она посмотрела на мужа. Тот зло отвернулся. Она взяла котелок с молоком и сказала:

– Зайдите через десять минут.

А еще через десять минут мы с моей женой Галей отпаивали горячим молоком нашу дочку.

Володя Попов

Это было лет сорок пять назад. Я – молодой главный инженер – после стационарного лечения в больнице был направлен в санаторий ВЦСПС. Приехал. Вот оно, единственное в санатории каменное здание администрации. Перед отъездом на всякий случай зашел в магазин и купил флакончик духов. Пригодится. В администрации молоденькая улыбчивая девушка выдала мне ряд талончиков, один из которых с указанием двухместного номера я должен был вручить дежурной по корпусу. Я извлек из кармана духи и, улыбаясь до ушей, вручил их девушке.

– Ой, спасибо, – слегка порозовев, проворковала она.

– У меня к вам несколько необычная просьба. Подберите мне, пожалуйста, молодого веселого соседа, чтобы не скучно было одному за девушками ухаживать.

– А вы что, только за этим сюда приехали? Имейте в виду, что здесь строгий

распорядок дня. Лечебные процедуры, посещение врачей.

– Но вечером-то мы можем уйти в самоволку?

– Конечно, можете. Только ненадолго. В двадцать три отбой. А сейчас: корпус два, номер восемь, в столовую во вторую смену, к врачу с процедурной книжкой в шестнадцать. Желаю вам хорошего отдыха.

– Спасибо.

И я пошел. Корпус номер два, так же как и все остальные, представлял собой деревянное сооружение со всеми удобствами, которые придумала цивилизация. В номере две кровати, стол, тумбочки, стулья, умывальник. Я снял пиджак и развалился на одной из кроватей.

Вдруг кто-то шумно открыл дверь, и на пороге появился такой же, как я, жизнерадостный мужчина чуть моложе меня.

– Привет отдыхающим, – сказал он.

– Привет прибывающим, – ответил я, пожимая его интеллигентную руку. – Меня зовут Павел.

– А меня – Володя. Ты куришь?

– Нет. Балуюсь.

– И я балуюсь. Что пьешь?

– И водку тоже.

– Тогда по рюмашке.

И он вытащил из чемодана бутылку коньяка.

– Ого! – воскликнул я. – Мы квиты.

– Это ты к чему?

– Да я тебя за флакон духов выкупил у канцелярши.

– Как это?

– Очень просто. Подарил ей духи и попросил направить какого-нибудь веселого Володьку.

– Ну ты и шустряк.

– Это точно. А коньяк будем пить после посещения врача.

И началась наша потешная жизнь. Соседний номер занимала пара женщин нашего возраста. В одной из них Володя сразу узнал свою знакомую директрису из промтоварного магазина, расположенного на улице Свердлова, рядом с площадью Минина. Ее соседкой оказалась пухленькая секретарша знаменитого в то время Рубинчика – директора территориального управления снабжения области.

Наша четверка мелькала на всех мероприятиях: кино, танцы, лесные прогулки, походы в соседний санаторий и дома отдыха. Было весело, смеялись много.

– Паша, Паша, как уж звали этого… э… Джавахарлал? – обращался ко мне Володя.

– Джавахарлал Нюру, – отвечал я.

Все помирали от хохота.

– А я толла Хомейни, – добавлял я.

Володя оказался работником обкома партии и даже участником Великой Отечественной войны. Меня это очень удивило. Родился в 1942 году и успел поучаствовать в боевых баталиях против фашистов. Шутка?

Оказалось, не шутка. Дело в том, что родился он в партизанском отряде и во время одного из нападений немцев на расположение отряда был ранен в возрасте нескольких месяцев. А по постановлению правительства партизанским детям, получившим ранения во время боевых действий, присваивается звание участника войны.

Кончился срок санаторной путевки. Мы разбежались по своим рабочим местам и в текучке событий забыли о нашей кратковременной дружбе. Через много лет, в начале девяностых, я, директор СКБ, вместе с еще одним директором Дмитрием Филатовым зашел в экономический отдел администрации области. Нас приняла руководитель отдела, знакомая по совместной работе в объединении «Кварц». Дмитрий пришел выпросить кредит на какие-то очень важные, с его точки зрения, мероприятия. Рядом за столами сидела группа притихших работниц отдела. Согласование проходило успешно.

– Тогда так, – сказал Дмитрий, – мы с вами все это обсудим, обсидим и…

– И облежим, – перебил я его.

Девушки прыснули со смеху.

– Не мешай, Паша, – уставился на меня Дмитрий.

Я встал и вышел. Прошелся по коридору, заглядывая то в одну, то в другую комнаты. И… вот он! Володя Попов! Из кресла партработника перепорхнул в кресло руководителя хозяйственной деятельностью.

– Привет участникам Великой Отечественной войны! – приветствовал я его.

Он оторвался от чтения каких-то бумаг, поднял голову, и лицо его изобразило радостное удивление.

– Джавахарлал Нюру! – воскликнул он.

– А я толла Хомейни, – ответил я улыбаясь.

Всеволод Сергеевич Троицкий

Всеволода Сергеевича Троицкого я хорошо знал по публикациям в части изучения поверхностного грунта Луны путем анализа радиоизлучений, и особенно по реализации программы поиска радиосигналов от предполагаемых цивилизаций из далекого космоса.

Я его знал, а он меня – нет.

Встретились мы случайно в двухместном купе поезда, следовавшего из Москвы в Горький. Время было позднее, и мы быстренько разложили свои кровати. Мне было неудобно затевать разговор с уважаемым членом-корреспондентом Академии наук в такое неудобное для этого время. Но, с другой стороны, я знал, что утром поговорить просто не будет времени. И я решился.

– Всеволод Сергеевич, извините меня за бестактность. Я Павел Павлович Шаров, начальник отдела Горьковского СКБ радиоизмерительной аппаратуры, знаю о ваших исследованиях в области поиска внеземных цивилизаций и хотел бы задать вам один вопрос.

– Очень приятно, – сказал он, – давайте я нырну под одеяло, а вы задавайте вопросы.

Я задумался, с чего бы начать.

– Ваш отдел, Всеволод Сергеевич, в НИРФИ занимается исследованием радиосигналов из далекого космоса с целью поиска информации с далеких разумных цивилизаций. Но ведь Вселенная бесконечна в пространстве и времени. И если есть в ней внеземная разумная жизнь, то наверняка существует и более разумная, чем земная. А это значит, что она давно бы освоила нашу Солнечную систему и присутствовала бы в нашей жизни не в предположениях, а наяву. А ее здесь нет. Значит, или ее нет вообще, или она есть, но на таких больших расстояниях, что время существования цивилизации вообще значительно меньше времени преодоления этого расстояния при сколь угодно развитой технике перемещения и связи. 17

– В Ваших рассуждениях, Павел Павлович, – сказал он, закутываясь в одеяло, – есть ошибочные исходные положения. Во-первых, та часть Вселенной, которую мы знаем, не бесконечна во времени и пространстве. Вы, конечно, в курсе, что по одной из теорий – теории первоначального взрыва – Вселенная возникла около пятнадцати миллиардов лет назад. Сейчас это доказывается экспериментальными наблюдениями красного смещения электромагнитных сигналов, доказывающих расширение Вселенной, разбегание галактик. А это значит, во-вторых, что, возможно, зародившиеся в недрах космоса цивилизации развиваются параллельно нашей. И может даже быть, что мы самые первые и самые развитые и, как множество других цивилизаций, бьемся над вопросом космических связей. Вы правы, что время существования цивилизаций ограничено. Факторов гибели зародившейся жизни, достигшей разумного уровня, множество. Но это не значит, что нужно прекращать поиск. Я уверен, что с развитием научно-технического прогресса впереди человечество ждет масса удивительных открытий.

Разговор был очень интересным. Мы проговорили часа полтора, пока я не понял, что нельзя быть излишне навязчивым, тем более что уважаемому ученому надо еще поспать. Разговор этот состоялся в конце шестидесятых, после чего я несколько раз посещал отдел НИРФИ, руководимый Всеволодом Сергеевичем, знакомился с работниками отдела, но совместных проектов в работе не возникало.

Они возникли несколько лет спустя, когда я стал главным инженером СКБ и, кроме своей основной работы, увлекался созданием средств лечения онкологических заболеваний. Всеволод Сергеевич в то время разработал прибор для измерения глубинной температуры в теле человека – радио-термометр. Этот прибор стал одной из составляющих гипертермической радиосистемы для лечения новообразований.

У Всеволода Сергеевича родилась идея серийного выпуска его детища – радио-термометра. Для этого необходимо было провести конструкторско-технологическую работу по доведению макетов до уровня серийной продукции. По этому поводу мы с ним посещали специализированные главки Министерства электронной промышленности, Министерства промышленности средств связи, но преодолеть планку специальной государственной комиссии не удалось. Способ излечения онкологических больных методом гипертермии так и остался на уровне экспериментальных лабораторий.

В начале восьмидесятых, когда я уже был директором СКБ, Всеволод Сергеевич пригласил меня на конференцию в Зеленоград, посвященную применению радиоэлектроники в медицине. Там в свободное от заседаний время у нас состоялся еще один интересный разговор.

– Всеволод Сергеевич, я недавно прочитал статью об экспериментах американских исследователей телепатической связи. Индуктор на автомашине с использованием генератора случайных чисел фиксирует на карте обозначенную генератором площадь. Едет туда и наблюдает там окружающую обстановку. Экспериментатор, стоящий рядом с реципиентом, у которого завязаны глаза, просит его рассказывать, что он видит. Реципиент рассказывает, затем снимает повязку и рисует на бумаге увиденное индуктором. Воспроизводится все с точностью до количества деревьев на аллее. Можно поверить?

– Можно, – отвечает Всеволод Сергеевич.

– Теперь индуктор на берегу реки смотрит на другой берег. Видит мост, видит ближайшие здания, а что за ними – не видит. А реципиент видит, рассказывает и рисует то, что не видел индуктор. Проверяют. Оказывается, реципиент действительно видел то, что не видел индуктор. Можно поверить?

– Можно.

– Лично я сомневаюсь. Но самое главное впереди. Индуктор пытается включить генератор случайных чисел, а он не работает. Умышленно отключен. Реципиент вовсю рассказывает и рисует. Через некоторое время индуктор получает возможность включить генератор случайных чисел, обнаруживает место, куда он должен ехать. Едет и наблюдает. При этом наблюдает то, что реципиент уже нарисовал. Можно поверить?

– Можно.

– А я не верю. Причина и следствие поменялись местами. Такого быть не может.

– Почему?

– Обычно в таких случаях говорят: «Потому что этого не может быть никогда».

– А если это предвидение? Одно из явлений парапсихологии. И объясняется это предвидение наличием так называемого всеобщего знания, окружающего нас во Вселенной.

– Всеволод Сергеевич, вы в Бога верите?

– Смотря, что вы называете Богом.

Всеволод Сергеевич находил время принять участие в работе по профилю СКБ. В частности он был главным оппонентом на защите диссертации Владимира Павловича Хилова. Руководителем этой диссертации был я, что позволило мне подготовить из Хилова своего первого помощника – главного инженера, а затем и передать ему руководство СКБ.

Когда Всеволода Сергеевича не стало, я с горечью осознал, что мы потеряли в нем замечательного человека, наделенного страстью познавать, удивляться и удивлять.

Медицинские эксперименты

Участие в начале своего творческого пути в разработке первого в СССР измерителя плотности потока СВЧ энергии определило основную задачу моей дальнейшей работы. Целью стало создать на базе новых технических решений серию измерителей напряженности сильных биологически опасных СВЧ полей и плотности потока СВЧ энергии в пространстве. Была среди этих технических решений и экзотика, не удостоившаяся внедрения в производство. Это шаристоры. От слова шар или Шаров, толком не разберешь. Представляли они собой диэлектрические пустотелые сферы с распределенными на поверхности микро-термопарами. Шар поглощал СВЧ энергию с любого направления, перекрывал широкий диапазон частот и предназначен был для определения уровня облучения объекта на данном рабочем месте. Например, на военном корабле, оснащенном массой радиолокационной техники, размещенной по территории корабля.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Завод Радиоизмерительной аппаратуры

2

Горьковский научно-исследовательский приборостроительный институт

3

Специальное конструкторское бюро радиоизмерительной аппаратуры

4

Министерство промышленности средств связи

5

Жилой район на окраине города Горького

6

Прежнее название института ГНИПИ

7

Горьковский политехнический институт

8

Конструкторское бюро

9

Горьковское научно-производственное объединение

10

Для служебного пользования

11

Научно-исследовательский институт измерительных систем

12

Система автоматизированного проектирования

13

Высшая аттестационная комиссия