Вечная зависть

– Я не к юбилею, я завтра приеду, Агничка!

И Венечка приехал. Он вошел в дом, продолжая разговаривать по телефону. Мама бы сейчас сказала: «Гешефтмахер!» Он сказал: «До свидания, Владислав!» В трубке заверещало. «А как вас зовут?» Опять верещание. «Да, был у меня такой одноклассник. Только он умер вместе со всей семьёй. Для меня, по крайней мере». Венечка сунул трубу в карман и обнял сестру. Агния выбралась из его объятий:

– Кто из вашего класса умер?

– Да это Славка Чагин, дерьмо. Просил сыну квартиру приискать, он в институт собирается. Я ему говорю, у тебя на юбилее поговорим, а он мне: не могу, перед Борей неудобно. Они что, все так с тобой?

– Не посылают в глаза, но общения по возможности избегают. Так что не продолжай в том же духе, а то совсем без друзей останешься.

– На… таких друзей! Ой, прости, Агничка, сорвался. Я Борьке столько лет спускал его командный голос в семье, но теперь, когда вы не вместе, я со всем Романовом расплююсь, если ты согласишься отсюда уехать.

– Как хорошо, Венечка, что ты сам это предложил!

– Квартиру продадим, я добавлю сколько надо. Будем соседями, а?

– Ты знаешь, Венечка, я в Москве не могу.

– Ладно, в Подмосковье!

– Я к Светочке сначала съезжу, потом решим.

После юбилея Агния Львовна тихонько, чтобы не разбудить Венечку, пробралась через зал в прихожую и стала наводить красоту перед выходом из дома. Как ни странно, стрижка, сделанная вчера в салоне красоты областного центра, сегодня понравилась ей больше. Вчера выпрямленные волосы выглядели какими-то чужими. А сегодня после душа они снова вились, и ассиметричная стрижка выглядела как шапочка, залихватски сдвинутая набок. Агния прихватила из холодильника купленный вчера торт и отправилась в школу.

– Вау! – завопила секретарша Галочка, увидев ее. – У кого стриглись?

– В областном центре, салон «Эллада», – прихорашиваясь перед зеркалом, ответила ей Агния Львовна. – Самой понравилось!

– Ой, а колечко! Подарок? Камни натуральные?

– Сапфир с бриллиантами от Венечки. До сорока лет у меня никакой ювелирки, кроме обручального кольца, не было. Да и то родители дарили. Пора начинать красивую жизнь!

– Устали, наверное, гостей принимать?

– И нисколечко! Венечка сказал: пора бросать эту провинциальную привычку экономить на себе. Юбилярша, сама на стол накрывающая, как свадебная лошадь: голова в цветах, а ж… в мыле. В ресторане мы были. Несколько столов сдвинули – и гуляли! Да, Галочка, я в лагере. Ты предлагай тортик к чаю, кто появится из учителей.

Выбравшись из учительской, Агния увидела удаляющегося по коридору Борю. Опять, дурак, подслушивал. Оттого и язва у него.

Второй год подряд в школьном летнем лагере набирали биологическую группу. Как ни странно, даже старшие школьники охотно её посещали. Сегодня был предпоследний день смены. Агнию Львовну девчонки встретили визгом, мальчишки – свистом.

– Будем считать вашу недисциплинированность за одобрение моего прикида, выражаясь вашим языком. Всё, двинулись на завтрак!

ГЛАВА 3-я

Воспитывая своего ребенка, ты воспитываешь себя, утверждаешь свое человеческое достоинство.

В.А.Сухомлинский

Удивительно, как могут быть глухи близкие люди. «Мам, вы помирились с папой?» – первое, что услышала она от дочери при встрече в аэропорту. «Да мы и не ссорились», – сдержанно ответила Агния Львовна, покосившись на сватов. «Ну, слава богу!»

Света вся светилась. Беременность ей необыкновенно шла. Она стала какой-то уютной, домашней. Щебетала со свекровью, ласково разговаривала с мужем. Её порывистую угловатую девочку не узнать. Только к ней она относится по-прежнему: с раздражением перебивает, если мать пытается советовать, и ни разу не нашла времени просто поговорить по душам. С горечью Агния Львовна призналась себе, что Венечка прав: она сама поставила себя в семье так, что ею все помыкали. Мало того, уже и сватья разговаривает с ней, как с дебильным ребенком. Именно поэтому Венечка предложил купить квартиру в Москве или Подмосковье, но ни слова не сказал о Красноярске. У нее здесь начались сердцебиения, как в первые дни после ухода Бореньки. Нет, оказаться в чужом городе, где не к кому прислониться, хоть родная дочь рядом…

Агния Львовна купила билет до Москвы и отправилась на рынок. Вернулась поздно, уставшая, но довольная. В прихожую выглянула сватья: «Тише, Светочка отдыхает!» «Ладно, посуду бить не буду!», – ответила она ей и прошла на кухню. Сватья проводила ее изумленным взглядом. А она уселась пить чай, нимало не заботясь о произведенном впечатлении. Позже пришел зять. Агния Львовна его видела редко, он весь день на работе, а потом ремонтирует квартиру, которую родители купили молодым вскладчину, когда Света забеременела. К зятю у нее по поводу взаимоотношений никаких претензий, поэтому она разогрела все, что в холодильнике нашла, и поставила на стол.

– Ох, Агния Львовна, я сам чувствую, что по-свински себя веду. Вы в гостях вторую неделю, а я с вами ни разу не поговорил. Я на послезавтра отгул возьму и хоть по городу вас повожу.

– Спасибо, Сереженька, я на экскурсии уже была. И отгул на послезавтра не нужен. Я завтра первым утренним рейсом улетаю.

– Вот блин! А Светка мне ничего не сказала!

– Конкретно о числе она не знает, я только сегодня билет купила. Но вообще я ей сразу сказала, что на неделю приехала.

– Что ж так мало? Учительский отпуск длинный!

– Мне надо переезжать, решать вопрос с жильем и работой.

– Как переезжать?!

– В Романове мне оставаться… неловко. Представляешь себе, в городе единственная школа, в ней директором мой бывший муж, в коллективе его молодая жена. Мне тут места нет.

– К-какая жена? Света сказала…

– Ну, и что сказала Света?

– Ну, что вы, в общем, поругались. А потом помирились.

– Сережа, я за двадцать лет ни разу не ругалась с мужем. Не было у меня такой возможности. Я в семье права голоса не имела, ты по Свете не понял разве?

– Как не понял! Я, когда знакомиться приезжал, всё удивлялся: Борис Николаевич начинает к Светке цепляться, а вы что-нибудь скажете – и он на вас переключается. Глупость, мол, сказала! А я вижу, что вы нарочно, чтобы он Светку не цеплял! А она не понимает!

Сережа вскочил со стула и метался по кухне, размахивая руками:

– Зачем вы так низко себя цените?

Заглянула в дверь сватья:

– Не шумите, Свету разбудите!

– А я дверь закрою, – сказал Сережа.

Мать поджала губы и скрылась.

– Зачем, Агния Львовна?

– Сережа, признаю: была не права. Я это поняла только теперь. Поэтому никакого возврата не будет.

– Агния Львовна, а к нам?

– Я, собственно, отчасти из-за этого приезжала. Нет, Сережа, не получится. Здесь мне будет одиноко.

– Агния Львовна, не обижайтесь на Светку, она молодая еще, со временем поймет.

– Что ты, Сережа. Её воспитание – мой огрех. А тебя вот о чем предупредить хотела. Неудобно говорить, но помощи от нас теперь не будет. У меня новое место, сам понимаешь…

– Да что вы!

– Да, а Борис Николаевич деньги отдавать не привык.

– Как же, на квартиру же он дал!

– Я получила наследство, еще мамины драгоценности продала. И мамину дачу. Примерно еще столько же Венечка добавил. Бориса Николаевича там не было ни копейки.

– А он говорил, премию получил…

– На премию он себе машину купил. Премия, кстати, за проект, который я написала. Так что, если Света мебель на родительские решила купить, напрасны надежды! Единственное, на что я могу и обязана дать – на детскую кроватку. Тут под вами магазинчик, я там приглядела такую… Свете должна понравиться.

– С инкрустацией? Она тоже на нее глаз положила. Только вы мне деньги не давайте! Заранее покупать не положено, а деньги у нас в руках не держатся. Маме отдайте, она купит после родов.

– Вот и договорились! Пошла я спать.

Заспанная Света влетела в комнату, когда Агния Львовна уже укладывалась:

– Мама, ну как же так можно! Ничего не сказала!

– Да я тебе, в общем-то, ничего и не говорила, – сказала Агния Львовна, продолжая протирать лицо. – Не было у тебя времени. Я только начну, а в ответ: «Ну, мам, не начинай!»

– Ладно, мама, не брюзжи. Ты папе передай…

– Уверена, мы с ним больше не увидимся. Так что звони ему по телефону.

– Ну, мам, не начинай!

– Вот и поговорили, – укладываясь, сказала Агния Львовна. – Свет верхний выключи.

И отвернулась к стенке.

– Мам, ну ты что! Ма-ам!

На Светин крик прибежала сватья:

– Светочка, тебе нельзя волноваться!

– Объясните это моей маме!

Агния Львовна сцепила зубы и сказала себе: сохраняй лицо. Встала, накинула халат и вышла из комнаты:

– Пакет забыла распаковать. А вы что не ложитесь?

      Утром ее провожал только Сережа. Когда он взял чемодан и сумку, Света вышла в коридор и сказала:

– Пока вы не помиритесь, я тебе слова не скажу!

– Как мириться, не поссорившись?

В Москве она легла лицом к стенке, и лежала два дня. Наконец Венечка завопил:

– Я Светку сюда волоком приволоку!

– Не надо, Веня. Любовь… она или есть, или нет. Где твоя Янка? Поехали… куда она приглашала? Какие-то острова…

Она слетала на недельку на Сейшелы и недурно отдохнула. Нынешняя подруга Венечки, возрастом чуть старше Светы, оказалась очень компанейской, остроумной и заводной. У него только такие подружки бывали, причем каждая последующая моложе предыдущей. Всех-то Агния не знала, конечно, не так уж часто она бывала у брата. Одна только Сабина из этого ряда выбивалась: в его возрасте, имеющая маленькую дочь, да еще растившая сестру-подростка. У нее было собственное дело, причем не купи-продай, а что-то производственное, к тому же была его намного богаче, что Венечку напрягало. Расстались они года три назад, и не по его инициативе. На вопросы о Сабине он отмалчивался, и Агния спрашивать перестала. Но вспоминала о ней часто, предполагая, что, если Венечка так переживает до сих пор, значит, готов был тогда жениться.

ГЛАВА 4-я.

По-настоящему мы вспоминаем лишь то, что забыли.

Гилберт Кит Честертон

Вернувшись в Москву, получили сообщение от риелтора, что есть покупатель. Венечка договорился о встрече и стал возить Агнию по Подмосковью. Агния глядела безрадостно: да не всё ли равно? Венечка и злился, и ругался, и уговаривал. А потом сказал:

– Давай к тетке съездим, а?

Тетка у них была двоюродная. Так получилось, что Лев Сергеевич, их отец, был у родителей единственным сыном. Не то, что дедушка, у того было четверо братьев. У тех, правда, только дочери были. Теперь из детей этих дедовых братьев одна Раечка осталась. А с третьим поколением, троюродными братьями и сестрами, никто из которых не носил фамилию Ивановских, давно связь прервалась, не всех даже знали. Покойные родители кузину Раю не жаловали, а племянники тетку любили, хоть Венечка и звал ее гиеной в сиропе. Людям она в глаза сюсюкала, а за глаза язвила. Хотя порой и в глаза… Но делала это остроумно.

Сказано – сделано. В зеленый областной центр Уремовск они приехали вечером. Тетка Венечке попеняла, что не женат: «все кудри растерял на чужих подушках»; Агничкин развод не одобрила: «муж – что плетень, хоть и гнилой, да за ним тише». В общем, в своем репертуаре. А назавтра скомандовала:

– Раз вы тут, да на машине, поехали на родину. Надо могилки навестить. Как умру, кто за ними ходить будет? Смотрите, если бабушек-дедушек бросите, я в страшных снах к вам являться буду!

Райцентр Утятин от областного центра всего-то километрах в восьмидесяти. А какое кладбище здесь интересное! Когда дорога от Уремовского шоссе пошла под уклон, открылся вид на него: от ограды сначала пологий подъем, потом крутой, а вершина плоская. Как шляпа! На пологом склоне оградки цепляются друг к другу: тесно! На уступах крутого склона редкие могилки. Сквозь редкие же зеленые насаждения проблескивают венки.

– Как шляпа циркача! – сказал Венечка.

– Ой, я тоже так подумала! – засмеялась Агничка.

У кладбищенских ворот стоял двухэтажный автобус, из которого выгружались экскурсанты.

– Что это, на кладбище экскурсия?

– А походите с ними, послушайте, – предложила тетка. – Кладбище у нас интересное, много про него врут. Потом налево вот здесь пройдете, захоронение наше у главной аллеи, не заблудитесь.

Интересно рассказывал экскурсовод! Оказывается, под кладбищенским холмом были пещеры и подземные ходы, их соединяющие. Когда-то здесь были разбойничьи схроны, потом монашеские кельи, потом храм построили и был, наверное, выход из пещер в храм; потом все это было забыто, а потом здешний помещик поэт Коневич разбойничий клад нашел и сам был за то разбойниками убит. До этого года никто больше входа в пещеры не находил, только проваливались люди иногда и даже погибали. А при последнем провале ребенок пострадал, и только тогда обнаружился наконец-то подземный ход. Вход в него экскурсантам предоставляется возможность увидеть, потому что там ведутся сейчас изыскательские работы. Действительно, на участке кладбища, называемом мемориальным, толпилась масса народа, преимущественно, конечно, мальчишек, а склеп князей Ишеевых был открыт, и в нем сновали какие-то мужики в касках. Экскурсантам милостиво разрешили заглянуть в двери и увидеть пролом в полу. Вот и всё о пещерах! Зато здесь еще демон квартирует. Если босиком пройти по кладбищу, то можно его вызвать, и он исполнит вашу просьбу.

Брат и сестра двинулись по дорожке в поисках тетки и увидели ее, беседующую с какой-то высокой сутулой старухой. Старуха, которую тетя Рая представила как свою коллегу Елену Игнатьевну, на них внимательно посмотрела, внезапно улыбнулась и спросила:

– Раечка, а ведь это Льва Сергеевича детки?

– Как ты догадалась?

– Я их в колясочном возрасте видела. Они и тогда были беленькие, кудрявенькие, курносенькие – вылитая бабка Пелагея Ивановна!

– Ну, мои-то кудри кроме вас уже никто не помнит, – погладил себя по бритой голове Венечка. – А давайте-ка я за воспоминание о них воды принесу!

Венечка взял у старух пакеты с пластиковыми бутылками и унесся к колонке.

Когда они закончили прибираться и двинулись к воротам, Агния сказала:

– А я ведь что-то помню! Дом такой… с башенкой. И часовня! Там всегда свечки горели! И еще могила в парке! И такая стела с дырой!

– Надо же! Тебе сколько было, кода вы отсюда уехали, года четыре? Дом с башенкой – это так называемый «нерусский дом», я рядом живу. В часовне теперь лампада горит. Могила не в парке, а в сквере, там партизанка Маша похоронена. А стела с дырой – это, наверное, обелиск в честь строительства Московско-Варшавской дороги. Там, точно, раньше дыра была – герб российской империи сто лет назад оторвали. Но теперь снова герб укрепили.

– У вас не найдется времени, чтобы нам город показать? – спросил Венечка.

– С удовольствием! Внук у знакомых, забирать его рано, он в это время спит еще.

Они минут за тридцать объехали достопримечательности этого уютного городка, и Агния сказала:

– Я никогда не видела такой красоты!

– Я тоже, – сказал Венечка. – С удовольствием бы прикупил тут домик. Слышал от знакомых, что здесь на озерах отличная рыбалка в любое время года. И поохотиться есть где.

– У нас дорогая недвижимость, – сказала Елена Игнатьевна.

– Подскажите, где прицениться!

На площади они разделились: Агния и Вениамин пошли к риелтору, а старухи – к Елене Игнатьевне.

– Есть квартира в «нерусском доме», – сразу предложила риелтор Людмила.

– Нет, только отдельный дом.

Дошли до домика на Банной, который Венечку не устроил: улица ведет к городскому пляжу, слишком людно. Тогда Людмила предложила посмотреть два особняка на улице Чирка.

– Это по берегу реки? Здорово! – обрадовался Венечка.

Первый особняк почему-то вызвал у Агнии страх. Это было тем более странно, что в отличие от рядом стоящих домов он не был окружен высокой кирпичной стеной, а огорожен кованой оградой, да и дом был без новорусских наворотов, простой и изящный.

– Венечка, я не буду заходить.

– Ты что, Агничка?

– У меня почему-то ужас перед этим домом.

Вениамин прошел за ворота и сказал:

– Это что, передел собственности? Предыдущих хозяев подрывали?

– Оно самое, – усмехнулась Людмила. – Ваша сестрица, видно, ауру места почувствовала. Из-за этого дом до сих пор не продан. А какое удобное расположение: и эллинг, и причал есть!

– Мне нравится, но сестре я склонен доверять.

Осмотрели другой дом. Этот был типичный новорусский трехэтажный дворец: снизу – барак, сверху – гибрид мечети с пагодой. И все это спрятано за глухой кирпичной стеной. Агния развеселилась, перемещаясь по лесенкам и переходам:

– Для гостей придется указатели клеить, а то до туалета не дойдут!

Агния Львовна постучала в притолоку открытой двери и вошла в домик Елены Игнатьевны. В комнате в манеже барахтался маленький беленький мальчик. Увидев гостью, он поднялся на ножки, держась за ограждение, и заканючил. Она взяла его на руки, и он запрыгал у нее на руках.

– Какой лапочка! – с умилением сказала она. – Как я жалею, что у меня только одна дочка! Хорошо, что скоро внучка будет!

– С ума сойти, бабкой будешь, – сказала тетя Рая. – А у нас с Леной внуки совсем еще небольшие, правнуков не дождемся.

– Где брата потеряла? – спросила Елена Игнатьевна. – Мы вас к обеду ждем.

– Документы пошел смотреть, домик себе приглядел.

– А велик ли домик-то?

– Школу можно открыть. Даже бассейн есть.

– Это не Саблинский ли?

– Либо он, либо другой, где канализация протекала.

– Лучше второй. Он хоть модели «мечта арестанта», но там зато не убивали никого. А канализация… это соседская диверсия была.

С ребенком на руках Агния Львовна стояла на крыльце и любовалась флюгером на крыше дома напротив.

– Агничка, тебе ребенок идет, – засмеялся вошедший в калитку Венечка.

– А ты роди мне такого племянничка. К внучке-то меня, похоже, не допустят. Слушай, Венечка, я поняла, где я хочу жить!

– В Утятине?

– Да!

– Там рядом с Людмилиным офисом РОНО, видала? Дойди и выясни, есть ли у тебя возможность трудоустройства.

– Неудобно, нас к обеду ждут…

– Там дел-то на пять минут. Вперед! Эй, молодой человек, как там тебя?

– Игнатий! – выкрикнула Агничка на бегу.

Молодой человек зашлепал ладошками Венечке по голове.

– Кудри вам! А мужикам, видишь, лысина нравится, – входя в дом, пробурчал Венечка.

На обратном пути брат спросил:

– Агничка, не пожалеешь?

– Не приживусь – уеду. А понравится – буду жилье себе искать.

– Да я на тебя этот домик оформлю! А что, на налогах сэкономим!

Агния засмеялась и махнула рукой.

Договорились, что Венечка продаст квартиру в Романове и заберет документы Агнии по доверенности. Агния оставалась в Уремовске в ожидании брата еще три дня. Когда он заехал за ней, тетя Рая, расчувствовавшись за прощальным обедом, сказала:

– Сколько нас было, Ивановских! А остались только мы с тобой, Венечка. У тебя перед предками долг жениться и продлить наш род. Смотри, на свадьбу позови тетку единственную!

– Я пока попарубкую, тетя Рая. Вот у нас еще Агничка Ивановская.

– Ты что, при разводе девичью фамилию вернула?

Вид у тети Раи был ошеломленный.

– Ты что, тетя Рая, сомлела от счастья, что не одна такая? – засмеялся Венечка. – А она не меняла фамилию, когда замуж выходила. Уж очень банальная фамилия у суженого – Иванов!

Уезжала Агния с неспокойным сердцем. Тетка явно чувствовала себя плохо.

ГЛАВА 5-я.

«Тятя! тятя! наши сети

Притащили мертвеца».

А. С. Пушкин

По ночам стало подмораживать, но снега нет. Утром Агния Львовна вышла на крыльцо, зевнула на светлеющее небо и увидела, что-то черное на бортике бассейна. Еще раз зевнула и пошла посмотреть, что там. Подошла, посмотрела, взвизгнула и понеслась к калитке. Уткнулась в нее лбом, вздохнула и нерешительно пошла назад. Дошла, остановилась, посмотрела, застонала и снова помчалась к калитке. Выскочив за калитку, она остановилась на тротуаре: что дальше? Она даже телефон с собой не захватила! И стоит в шлепанцах, спортивном костюме и накинутом на плечи пальто. Вернуться домой и позвонить Венечке? Шаги. Мальчик из соседнего дома идет в школу.

– Агния Львовна, вам помочь?

– Нет, Валентин, тут кто-нибудь посильнее нужен.

– Дядя Гена подойдет?

Дядя Гена. Это в следующем доме.

– А он дома?

– Сейчас.

Он позвонил по телефону и попросил соседа подойти к воротам. Тот подбежал буквально через две минуты. За это время Агния Львовна спросила Валентина, не было ли чего подозрительного ночью.

– Нет. А что случилось?

– Геннадий… посмотрите там, в бассейне… Валя, спасибо тебе, иди в школу.

Подросток нерешительно двинулся в сторону моста, поминутно оглядываясь. Агния Львовна, трясясь от холода или ужаса, почему-то вспомнила, что всё собиралась спросить его, почему он ходит во вторую школу, хотя гимназия ближе.

– Я не стал подходить, он ведь мертвый? – выйдя из ворот, спросил Гена.

– Я… тоже… не подходила, – стуча зубами, ответила Агния Львовна. – Вышла утром – что-то чернеется. Я подошла, увидела куртку на бортике, а в бассейне он… и убежала. Нет, не сразу. Опять вернулась, может, думаю, показалось. Надо полицию вызывать. А телефон дома остался.

– Я вызвал. Сашке Огородникову позвонил.

– Он у вас персональный полицейский?

– Он Катин одноклассник.

Приехала полиция. Все вошли во двор и двинулись к бассейну.

– Никто в бассейн не спускался? – спросил Огородников.

Агния и Гена помотали головой. А мужик с чемоданчиком сказал:

– Как по теплу вычистили, так никто и не ступал. С балкона мужик спланировал.

– Романтик, однако! Знакомый? Дом откройте.

– Сейчас, только ключи возьму.

Агния Львовна побежала к воротам и нырнула в домик охраны. Саша зашел следом.

– Вы что же, здесь живете? А в доме кто?

– В этом доме вообще никто не живет. Ну, то есть я захожу. Там прачечная в подвале и душ. И вещи на втором этаже. Я в августе туда заселилась – и не могу! Ночью проснусь – звуки какие-то. Внизу вообще эхо. А потом заглянула сюда – прелесть! А что, есть все, что нужно: кухонька, спаленка и гостиная. Санузел, правда, только с раковиной.

Агния переобулась и пошла на выход.

– Что же так холодно-то? – зайдя в дом, спросил Саша.

– Топлю так, чтобы только батареи не разморозились.

– А почему свет на лестнице?

– Вчера в душ ходила и забыла выключить. Со двора увидела, но возвращаться поленилась.

– А кто-нибудь вообще знает, что вы в домике охранников живете?

– Ну… брат, конечно… он смеялся. Кто сюда ходит? Елена Игнатьевна, дети еще: Валя Шпильман, сосед, друг его Сережа как-то был… они мне компьютер чинили, Игнаша Асикайнен тут жил немножко. Всё, наверное. Ну, Андрей Игнатьевич от сына, конечно, знает.

– Это друг по интиму? – засмеялся Саша.

– Он самый.

– Значит, вообще народ не знает, что вы не в доме живете? Слышишь, Вячеслав Михайлович? – это он следователю, только что подъехавшему.

– Думаешь, не грабить шли, а…

– Блин, ведь мы об этом тоже не знали, хоть через дом живем, – сказал Гена. – И полез, хотя свет не погашен!

– Ладно, вы тут смотрите, а я с Агнии Львовны показания сниму, – сказал следователь. – Где можно присесть?

– Если можно, давайте ко мне.

Вячеслав Михайлович, зайдя в домик, заглянул во все двери, и спросил:

– У вас камеры в рабочем состоянии?

– Понятия не имею. Было бы глупо их включать: дом-то пустой.

– А вы и ваше добро?

– Мебель, которую родители купили лет 30-40 назад и моя одежда. Не бог весть что.

– Деньги, драгоценности?

– Я наличные снимаю с карты по мере того, как трачу. Много денег в руках не держу. Тысячи 2-3, как правило.

– А на карте?

– Вот зарплатная. Ну, тысяч десять здесь… или двенадцать, я не помню уже.

– И всё?! Вы же квартиру продали!

– Деньги у Венечки… у брата. Да, он мне карточку дал на расходы. Я только один раз снимала… это когда расплачивалась с «Водоканалом» за подключение… и безналом по коммунальным квитанциям плачу… там тысяч восемьдесят осталось…

– А драгоценности, – глядя на ее руки, спросил Вячеслав Михайлович. – Они у вас здесь?

– Вот, – засмеялась Агния Львовна. – Вся моя шкатулка на одном пальце. Брат на сорокалетие подарил. Стоило оно шесть с чем-то. Нет, еще обручальное в коробке с документами. Память, мама дарила.

– Агния Львовна, – спросил Саша. – Вы ночью никуда не выходили?

– Как же не выходила? Я у Кузнецовых была…

На прошлой неделе уехала в больницу на очередной курс химиотерапии Елена Игнатьевна. Игнаша переселился к ее дальним родственникам, живущим через два дома от Агнии Львовны. Она, конечно, часто заходила к ним. А прошлой ночью где-то около часа тетя Люда позвонила в панике: малыш кричит без остановки, весь горячий. Она именно ей позвонила, что свет в доме горел. Агния не сказала, что давно спала, а оделась и полетела к ним. Вызвала «Скорую», к счастью, дежурила Антонина Ивановна. Она сделала укол, обтерла малыша, сделала компрессы-напульсники, и он замолчал. После отъезда «Скорой помощи» он разгулялся, и женщины решили его не укладывать. Часа два Агния Львовна с ним играла, отпустив тетю Люду спать. Потом малыш все-таки спекся. Тогда Василий Тихонович отправил Агнию Львовну домой, клятвенно пообещав, что глаз не сомкнет, завесил кроватку одеялом, включил настольную лампу и устроился с Сабанеевым в кресле.