Курортный роман. Приключившаяся фантасмагория

Виктор Григорьевич не вложил ни копейки для улучшения квалификации и материального обеспечения деятельности Алисы, именно поэтому она носила псевдоним «самородок». Да и самого аналитического отдела не существовало до ее появления в стенах этого здания. Но отныне, именно она должна была осуществить, лично, последний и самый важный проект. Малышинскому был нужен «выход» на Москву, он изначально знал, что доверить такое важное дело можно только ей.

– Так, Катюша! Сворачивай наблюдение за «самородком» и Романовым этим…И не могу я вечера ждать, приходи-ка ты сейчас. Расскажешь «папе» почему ты так плохо себя ведешь. Да, и коньяк у Люси захвати, кое-что отметим,– убрав палец с кнопки селекторной связи, инопланетное чудовище сладко зажмурилось.

– Уже бегу, «папочка»,– ответила нескромно «плохая девочка».

В кабинете раздался громкий шорох и скрип, готового сломаться под неимоверной тяжестью кресла. Виктор Григорьевич встал и, обойдя бюро, подошел к окну. В кабинете стало значительно темнее. Он открыл створку, и поморщившись от неприятного запаха мазута, вместе с гулом машин явственно расслышав звуки поезда и шум перрона, хотя вокзал находился километрах в семи к югу. Он вроде бы знал про какие-то погодные явления, способные порывами ветра и при определенной влажности распространять звук на десятки километров, но столкнулся с этим впервые. Еще раз сморщившись, он закрыл окно.

Глава 15.

Алексей очнулся от нестерпимой жажды, одежда, в которой он заснул, была насквозь мокрой. Пытаясь встать, он все никак не мог понять где находится и то, что ему нужно напиться. Его лихорадило, а во рту стоял ужасный привкус топленого жира. Справившись с собственными чреслами, он встал на пол и тут же рухнул, успев кое-как сгруппироваться. Попытавшись еще раз, до него все-таки дошло, что это простое действие, на данный момент, невыполнимо. Он на четвереньках дополз до ванной и из собственных ладоней долго, глоток за глотком, пил воду из крана.

Напившись, ему стало немного легче – вернулась ориентация в пространстве и координация. Возникла мысль о вызове скорой помощи, ведь именно на этот случай он прятал деньги в стиральную машину. Но он с упрямством маленького ребенка уцепился за страшное предчувствие, если его отсюда заберут в больницу, то больше ему сюда не вернутся.

Не помня, как он оказался в комнате, Алексей уже сидел на кушетке и вытряхивал свою аптечку на грязный плед. Ему нужен был парацетамол и аспирин. Но с его зрением творились странные вещи. Он высыпал из своей пластиковой коробки кучу пустых картонных упаковок и облаток из-под лекарств, которых никогда не покупал. Стараясь прочесть названия, он подносил упаковки к самому носу, но буквы расплывались еще сильнее. Он так и не нашел то, что сейчас ему было жизненно необходимо. И его самочувствие резко ухудшилось.

Кушетка, словно детский аттракцион с лошадками, вздыбливалась вверх, а затем падала вниз, увлекая Алексея за собой. Все вокруг закружилось, и к горлу подступил горький комок. Он в последнем волевом усилии постарался сосредоточиться и принять какие-то меры, судьба и на этот раз сжалилась над ним.

Его незаконченное медицинское образование, в отличие, от законченного лингвистического, принесло для неспокойной жизни Алексея гораздо больше пользы. Он вспомнил, что по медицинским показаниям при сильной лихорадке одним из лучших немедикаментозных средств является простая холодная ванна. Алексей даже не обратил внимания на последнюю часть заученной информации: !!! только под контролем артериального давления !!!

Через минуту он уже набирал в ванну холодную воду и, каким-то невероятным усилием стянув с себя одежду, пытался перелезть через ее край. Справившись с этой задачей, он вытянул ноги и уперся спиной в холодный поперечный борт. Так он какое-то время полулежал с закрытыми глазами, пока вода полностью не стала покрывать его тело.

Облегчение наступило не сразу, но через какое-то время вернулась ясность мысли и владение собственными конечностями. Первым делом он жадно приник к гусаку крана и на этот раз большими глотками полностью утолил свою жажду. Затем вспомнив про странные лекарства, вернее, упаковки, оставшиеся от них, хотел было пойти и посмотреть, что за названия и не причудились ли они ему. Но испытывая все еще сильную слабость, он решил это сделать все-таки тогда, когда окончательно придет в себя.

Романов не помнил, какое время предусмотрено для той процедуры, которая сейчас вернула его к жизни, и по тому позволил себе еще какое-то время остывать в уже прохладной воде. Но не прошло и нескольких минут как его снова залихорадило, но теперь его бил озноб – ему опять стало ужасно холодно, словно он вновь оказался на улице. И уже не так досконально припоминая последующие этапы этой процедуры, Алексей спустил холодную и стал набирать горячую воду. Добившись некоторого эффекта, он даже почувствовал тот минимальный необходимый комфорт для того, чтобы снова уснуть.

Но спустя пару минут, открыв глаза, он увидел, что потолок ванной комнаты устремился вверх и поднялся до высоты многоэтажного дома, а затем с невообразимой скоростью стал падать вниз, совершенно точно желая расплющить его. Алексей вскрикнул, когда потолок оказался у самого его лица и остановился. Все четыре стены раскрылись, на подобие, цветка кувшинки, а за ними появилась набережная с белой балюстрадой и широкой полоской песчаного пляжа. Он бредил.

Глава 16.

Изнемогая от жары, толпы отдыхающих слонялись от пляжа и обратно к многочисленных киоскам с мороженым, водой и пивом. Прибрежная полоса мутного, и, наверняка, теплого моря в этот полуденный час, бурлила и пенилась. Залив кипел от непоседливых шумных детишек всех возрастов, их мамаш и нянек с кондициями шпалоукладчиц, гогочущих студентов, женщин бальзаковского возраста в широкополых шляпах, ищущих в этих пенных водах свое счастье, и немногочисленной части остальных обывателей, решивших провести свой отпуск в череде солнечных и морских ванн. Мощенная брусчаткой, красивая длинная набережная изгибалась немного неправильной подковой, окаймляя геленджикскую бухту. На переполненной набережной среди прогуливающихся было много народа, пестрившего яркими пятнами своих купальников и плавок, и в таком виде отправляющихся вглубь города к своим «нумерам». Далеко за выходом был виден сухогруз, а внутри самой бухты стояло на якоре несколько прогулочных яхт разных размеров. Синее небо, с золотым глазом палящего солнца, не оставляло никакой надежды на прохладу, на горизонте не было ни облачка.

Алексей равнодушно наблюдал за этой, повторяющейся из года в год, картиной с балкона верхнего этажа шестнадцатиэтажной свечки, находящейся в двухстах метрах от моря.

– Ты «ешшо» можешь отказаться, брат!– сказал с вайнахским акцентом сероглазый и светловолосый атлет, стоящий рядом и положивший руки на балконные перила. Он явно продолжал на время прерванный разговор.

– От таких предложений не отказываются, Али. Я не дурак,– с ироничной улыбкой ответил Алексей, продолжая смотреть на гудящий и шевелящийся муравейник внизу.

– Если я говорю, что можешь отказаться – это значит, что о тебе ни одна душа не знает, и знать не будет,– не повышая тона и не поворачиваясь к собеседнику, сказал Али.

– Дело не в этом, брат. Я не сомневаюсь. Мне нужна будет твоя помощь после,– сказал Алексей, развернувшись лицом к Али, и всматриваясь в его налитые кровью глаза.

– Говори,– Али тоже повернулся и с улыбкой смотрел на Алексея.

– Нужно будет девушку одну украсть, мою девушку. Там, в Челябинске!– заметно волнуясь, выпалил Алексей.

– Ааа, «мужшшина»!!! – сильно хлопая Алексея по плечу, своей тяжелой рукой, радостно и одобрительно закричал Али.

– Да, тише. Поможешь?– убирая уже начавшее саднить плечо, от, словно кирзовой, ладони Али, с довольной миной спросил Алексей.

– Мой друг, художник и поэт, жениться хочет, а я не помогу? Шутишь что ли?– с трудом сдерживая смех, снова зычно прогорланил Али.

– Ты же жениться на ней хочешь?– через паузу уточнил он.

– Нет, блин, стихи ей хочу свои прочесть!– тоже сквозь сдавленный смешок ответил Алексей.

– Что, стихи за калым не канают? – уже не сдерживая смеха, с хохотом съязвил Алибек.

Через секунду оба заржали, как два породистых жеребца, возгоняя друг друга в этом неудержимом порыве. На столике, стоявшем между ними, рядом с полной вазой фруктов в пепельнице дотлевала «олдскульная» папироса.

Успокоиться им удалось лишь спустя несколько минут, и, вытирая слезы, они уже вполголоса, почти шепотом, неразличимым и в метре от них, продолжили обсуждать непосредственную причину их встречи. Договорившись о всех деталях невероятно безумного и дерзкого, по меркам Алексея, плана, Алибек уехал к своим « старшим » на встречу в Ростов. Алексей же, оставшись один, размышляя о своем будущем и настоящем, никак не мог отпустить своего прошлого. Именно прошлое толкнуло его на такие отчаянные и безрассудные шаги.

Еще три месяца назад, услышь он свое имя из уст этого чеченца, то, несомненно, прошел бы мимо, сделав вид, что тот ошибся. И он знал, что Али бы понял его. Они оба учились в мединституте и познакомились, подравшись с друг другом, что называется не жалея живота своего, из-за первой красавицы института. Али был физически сильнее Алексея, но так и не смог заставить его сдаться, да и сам был изрядно измят неуступчивым соперником. Возникшее между ними уважение, быстро переросло в дружбу. А через пару лет набедокурив на своей малой родине, Алибек был тоже уроженцем Ставрополя, и исключенные из института, они вдвоем оказались в Москве. Три года спустя их можно было назвать закоренелыми преступниками. И если бы не, просто какая-то кошачья, интуиция Алексея, этой встречи на балконе, и той недавней, где Али выкрикнул его имя на набережной, вовсе не было.

Дальнейшая их судьба до этого момента складывалась по-разному. Алексей, решивший навсегда покончить с прошлым, жил избегая любых возможных связей с криминалом. Али же за это время успел жениться, заиметь две судимости за бандитизм и распространение наркотиков, но благодаря своему богатому и влиятельному тейпу, он лишь несколько месяцев провел в следственном изоляторе. Так и не разорвав поруку с «близкими», Алибек Гароев сейчас возглавлял уральское направление преступной группировки, состоящую, по разумению Алексея, не только из бандитов, но и из представителей силовых структур. Алексей осознанно вернулся к той жизни, которую, всячески и не без успеха, столько времени избегал.

В конце апреля, после почти полугода их странной, но все-таки совместной жизни, Алиса без объяснения причин и со словами « мы слишком разные » исчезла, словно агент под прикрытием. Все попытки ее найти, тогда, не увенчались успехом. Вернувшись из Челябинска в Ставрополь, Алексей не находил себе места и через полтора месяца предпринял еще одну попытку вернуть ее, с самого начала зная о бесполезности такого шага. Он приехал в Челябинск с настоящим предложением женитьбы, с кольцом и преклоненным коленом, внушив себе, что именно этого ждала от него Алиса и не дождалась. Найти ее оказалось делом непростым, но совершенно понятно, что отыскав свою «любовь», Алексей ничего не добился.

Сразу после встречи с Алисой, напившись до беспамятства, он оказался в челябинском вытрезвителе без денег, но с заблаговременно приобретенным обратным билетом, настала пора отпусков. Трое суток Алексей провел на вокзале. Он не спал эти три дня, и его не покидала мысль, что всю свою жизнь он ждал именно ее, Алису. Он не представлял себе другой жены, семьи и детей с нелюбимой женщиной, да и, вообще, другой жизни. Все было кончено.

Он не знал, что ему делать теперь и куда отправится. Билет у него был до Краснодара. Он сдал его, и дозвонившись старшей сестре попросил выслать ему денег. Алексей решил отправиться в Москву, чтобы попасть добровольцем на страшную войну между братьями – славянами.

Он знал, что с его военным билетом, в котором значилась отметка «не служил», для достижения своей цели у него есть лишь один вариант – попасть на прием к хорошему другу своей матери, генерал-лейтенанту ФСБ Пронкину Ивану Ивановичу. И тот, чуть было, не дал ход его благородному порыву, но узнав фамилию Алексея и внимательнее ознакомившись с его документами, наотрез отказал, поставив на его деле жирный крест. Алексею ничего не оставалось, как вернуться к своей прежнему занятию, к той рутине, которая теперь была для него просто непостижима своей бессмысленностью.

Так Романов оказался здесь, в Геленджике. Он жил по инерции, не обращая внимания ни на что. Какая-то призрачная надежда, что все еще образуется, еще теплившись, в его опустошенном существе, не позволяла ему опуститься и наложить на себя руки. Каждый день, гуляя после работы, которая с недавних пор ему обрыдла, вдоль набережной он проходил мимо тех мест, где еще все напоминало о ней. Вот там, напротив колеса обозрения, они познакомились, здесь у вечного огня они назначали свидания друг другу, вон на том каменистом пляже, почти у самого края тонкого мыса он впервые поцеловал ее…

Он жил с кошмарным ощущением, что похоронил свою Алису, но боль утраты все не притуплялось, а с каждым днем росла.

И вот неделю назад, августовским вечером, сидя на лавке под раскидистыми платанами, Алексей услышал свое прозвище, но не с первого раза понял, что обращаются к нему.

– «Лэкс»! Братан!– кричавший сидел за столиком на летней террасе небольшого грузинского ресторана.

Алексей, наконец, повернул голову в сторону такого знакомого ему голоса и подскочил, как ужаленный. Человек за столиком тоже вскочил, и обходя пустые столы пошел к нему.

– «Нохча», брат!!– крикнул радостно Алексей и устремился на встречу.

Раскинув в сторону руки, Алексей хотел обнять своего давнего приятеля, но тот, схватив его выше пояса, подкинул вверх, словно куклу и, вытянув горизонтально, перехватил одной рукой под поясницу, а другой костяшками пальцев стал натирать Алексею макушку.

– Вот и свиделись, вот и свиделись, – улыбаясь, приговаривал силач, и его «вот» звучало, как английское «what».

– Поставь на место, Али! – уворачиваясь и вращая головой, грозно рыкнул Алексей, тоже не переставая улыбаться.

– Нееет. Скажи: дядя Али, отпусти, пожалуйста,– продолжая тормошить Алексея, осклабился Али.

– Ну, хорош уже. Дырку сейчас протрешь. Али Баба – разбойник! Поставь! – сказал со смехом Алексей, поймав руку Али и с трудом двумя руками, удерживая ее.

Оба были искренне рады встречи и со стороны напоминали младшего и старшего брата. Хотя чисто внешне были совсем не похожи. Али больше походил на славянина, рослого и невероятно мощного, а Алексей на сердитого абрека. Али так и не отпустив своего, уступавшего физическими данными, товарища, понес его, как котенка, прямо к своему столу, не обращая внимания на удивленные улыбки прохожих. Именно в тот момент Алексею вернулась надежда и жизненные силы, он верил, Али поможет осуществить его безрассудное желание вернуть Алису, в который раз вопреки всему.

Сейчас, глядя сверху на беспечных гостей курорта, Алексей уже не задавал себе вопросов, не размышлял, отчего все сложилась так, а не иначе, и не искал себе оправданий. Он поставил на любовь все, что у него было, включая жизнь и свободу, не раздумывая есть ли у него, хоть один мало-мальски вразумительный довод для этого. Самым главным было то, что Али не понял, Алексей не решился бы на его авантюру, если бы не стремление вернуть Алису, о которой до сегодняшнего разговора тот не знал ни сном, ни духом. Предполагая его одобрительную реакцию, однако, все же сомневаясь. На Кавказе обычай воровать невест, хоть и существует, но придерживаются его, чаще всего, только с согласия родителей невесты.

Дело, в роде бы, оставалось за малым – решить проблемы Али и вновь оказаться на южном Урале. Но проблемы Алибека не шли ни в какое сравнение с его собственными. Последней же попытки трезво оценить положение вещей от Алексея не последовало. Его благоразумие и осторожность, как ему казалось, остались при нем, пусть ставки и непомерно возросли. Играя ва-банк против собственной судьбы, Романов считал, что ему просто больше нечего терять. Он почувствовал опьяняющий кураж от того, что в силах изменить безнадежную и фатальную несправедливость, нависшего над ним рока.

Алексей, как-то совсем, между прочим, смотрел на то, что ему предстояло сделать вместе с Али. Сто килограммов чистейшего колумбийского кокаина ждали отправки в Екатеринбург. Курьеры, занимавшиеся этим вопросом, были или мертвы, или бесследно исчезли. Али пришлось принять непосредственное участие в решении этой проблемы, у него горели сроки, а товар заказчиками с Урала был наполовину оплачен. Это была первая крупная партия, и не выполнить условия этой сделки не сулило ничего, кроме обязательств несовместимых с жизнью. Осложняло и без того нелегкую задачу то обстоятельство, что коридор по которому должен был идти товар со вчерашнего дня был закрыт – в двух областях сменились губернаторы и соответственно вся верхушка. Ждать нового или поменять маршрут не было никакой возможности, и Али, целиком и полностью, полагаясь на ум и изворотливость Алексея, принял без оговорок его отчаянно смелый и простой план.

«Товар» в четырех пластиковых пакетах по 25 кг был упакован в мешки с рисовой мукой и уже сложен в багажнике неприметной двенадцатой модели волжского автозавода. Алексею лишь оставалось дождаться Али, уехавшего решать еще часть «организационных» вопросов.

Глава 17.

Вековые корабельные сосны, темными марширующими колоннами мелькали по обе стороны заснеженной трассы. Полутораметровые сугробы начинались почти сразу за обочиной и возвышались над дорогой сплошным белым крепостным валом. Вьюжные вихри выхватывал из сумерек дальний свет фар. Разыгравшийся буран застал Алексея по дороге из Екатеринбурга в Челябинск. Он меньше всего хотел сейчас застрять здесь, ведь дома, (Алексей не помнил, с каких пор, стал так называть свою съемную «однушку» в Челябинске на братьев Кашириных) его ждала Алиса.

Плавный затяжной подъем с каждой минутой все сильнее заметало снегом и если он не успеет его проскочить, переживал Алексей, то неминуемо окажется в этом снежном плену. Прибавив обороты, Алексей озабоченно всматривался в снежные переметы, растущие как на дрожжах. Он разглядел выше, где-то в паре километров от себя, буксующий грузовик, без прицепа с одной кабиной, и, наверное, на всесезонной или летней резине. Он начал подстраивать свою скорость, чтобы ни в коем случае не остановиться перед этим грузовиком, а сразу его обогнать. Встречная полоса была пуста и, уже почти закончив маневр, к которому он заранее подготовился, Алексей почувствовал совершенно «пустой» руль, машину потянуло вправо. Выворачивая руль в сторону заноса и «поддав газа», он ощутил легкий толчок в собственный бампер и увидел в боковом зеркале вывернутое колесо грузовика. Грузовик, выехавший из заноса, придав инерции, выровнял его машину и Алексей, вовсе не думая останавливаться, поехал дальше.

Благополучно преодолев подъем, он послал Алисе смс: « Я скоро, Любимая!».

« Ну, и поросенок же ты! Ты когда последний раз квартиру убирал? Я полдня ее тут уже драю. Жду тебя, очень»– в ответ написал Алиса.

Согретый такой теплой заботой, он замурлыкал себе под нос, первую пришедшую на ум, песню.

– Запах женщины моей, запах женщины моей… Я хочу остаться с ней.

Алексей тут же забыл про то, что собирался остановиться и посмотреть насколько пострадал, хрупкий на морозе, пластиковый бампер его «тазика». Он ехал с православной ярмарки, немного подзаработав, и в отличнейшем настроении. Ему вспомнился канун Нового года, который они провели с Алисой в постели, занимаясь любовью, и чуть не пропустили из-за этого бой кремлевских курантов. Алиса вела себя странно в эту новогоднюю ночь, и Алексей предпочел не тратить эти волшебные минуты уходящего года на препирательства и выяснения отношений.

Да и в отношениях этих все было, в буквальном смысле, пронизано странностями. Они жили отдельно друг от друга. Ему было запрещено, без ведома Алисы, приближаться к ее дому. И, наконец, их общение сводилось к двум, максимум, трем дням в неделю и большей частью в выходные. Но не это огорчало Алексея, хотя мысли о женатом любовнике Алисы посещали его одинокими вечерами, он почему-то верил, что причина кроется в чем-то ином.

Приглядевшись внимательнее, и родилась эта догадка после январских каникул, он заметил, что у нее отмечаются частые, ничем не мотивированные, перемены настроения. Оно несколько раз за день могло поменяться от эйфоричного до подавленного, почти депрессивного, а ее огромные зрачки наводили на мысль об употреблении психотропных препаратов. Он несколько раз пытался вывести Алису на откровенный разговор, но в ответ упирался в глухую стену молчания или сам молча наблюдал за вспышками ее необузданного гнева и раздражения.

Еще вчера он собирался поставить, что называется, все точки над i и объяснится с Алисой. Но стоило Алисе проявить к нему совсем немного простой женской заботы, и Алексей предательски обмяк, не в силах ничего с этим поделать. А кроме его подозрений, то положение, в котором он оказался, в двух словах выглядело просто – Алиса его не держит, но и не отпускает.

На самом деле, она ему ничего не обещала, не клялась никогда в вечной любви и верности, и еще ни разу не назвала по имени, глядя в глаза. Это казалось простыми манипуляциями со стороны Алисы с его волей и сознанием, но попытавшись соревноваться с ней в безразличии, он с треском проиграл. На десятый день их молчаливого противостояния и отсутствия любых проявлений отношений, Романов приехал к ней с цветами. Алиса приняла его, мягко говоря, сдержанно и дала зарок, если он еще раз так поступит, то больше ее не увидит. Сомневаться в ее словах не приходилось.

Никакие известные ранее Алексеем рычаги воздействия на психику людей, с Ланской не работали. Он испробовал все: и лесть, и устрашение, и холодность, и непредсказуемые поступки. Не приблизило все это Алексея ни на шаг к пониманию того, что же может управлять Алисой или, в конце концов, хотя бы «выводить» ее на эмоции. А главное, он с недавних пор, даже не мог сказать с уверенностью, нужен ли он ей, вообще, и испытывает она к нему что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее светлое чувство.

Но все беспросветное и обыденное меркло в душе Алексея, стоило ему увидеть свою Алису. Рядом с ней мир был полон красок и смысла, а вера в их общее будущее и взаимное счастье, не смотря ни на что, непоколебимая вера предавала ему сил. Эта наметившаяся двойственность, как будто не беспокоила Алексея, да он ее и не замечал, не предавая особенного веса своим надуманным, по его мнению, умозаключениям. Ведь, казалось бы, ничто не заставляет Ланскую быть с ним, а она все еще без притворства рада его объятьям, пусть уже и не так часто.

Не замечал он и того факта, что его душевное равновесие если и имело место быть, то лишь в тот короткий момент после пробуждения вместе с Алисой и ровно до той секунды, когда будет произнесена первая фраза. Затем, стоило начать разговор, он каждый раз наблюдал, как медленно и неотступно, она превращалась в чужого постороннего человека. Ее раздражение и злость передавалось и ему. Все выглядело так, словно они были женаты лет десять. Пока ему еще удавалось смягчать Алису искренним и теплым взглядом или жестом, но вот нежные слова вызывали реакцию обратно противоположенную. Он решил, что та просто не любит разговоров по утрам, что отчасти было правдой.

И сейчас желание Алексея поскорее обнять свою милую девочку, чудесным образом уживалось, со стремлением раз и навсегда покончить с недомолвками и страшными подозрениями. Назвать это борьбой было бы неверно, все прекрасное и светлое, было несоизмеримо выше в сравнение с дурными мыслями, которые одолевали Алексея лишь в одиночестве. Он имел еще в себе силы оставлять за скобками чувств не такую уж и слепую ревность и совсем небезосновательные выводы.

Две патрульных машины ДПС, присыпанные изрядно снегом, показались на повороте и из одной, завидев машину Алексея, тут же выскочил гаишник. Яростно потряхивая поднятым над головой жезлом, он не переставал дуть в свой блестящий в темноте служебный свисток.

– Николаевич, ты как на подъем забрался?– громко спросил усатый капитан в форменной шапке, ветром сдвинутой набекрень, разглядывая документы с фонариком, которые Алексей подал ему в открытое окно своей «двенадцатой».

– Капитан, не поверишь, чудом каким-то!– ответил Алексей, широко улыбаясь.

– А с бамперами что? Паркуешься до характерного хруста?– без тени улыбки задал вопрос наблюдательный капитан, будто задыхаясь от шквальных порывов.

– В роде того,– Алексей, предвосхищая дальнейший ход мыслей капитана, улыбаться перестал.

– А откуда ты у нас такой, говоришь, а, Николаевич? И куда едешь в буран такой?– внимательно оглядывая салон и заглядывая в глаза Алексею, спросил его офицер, словно закадычного друга.