Курортный роман. Приключившаяся фантасмагория

Глава 13.

Алиса подошла к окну, одернув занавеску, уперлась руками в подоконник. За окном вечерние сумерки, подернув пеплом угли догорающей зари, расплескивали свои чернила. Вдалеке зажглась подсветка красивого автомобильного моста через Миасс, напоминающего своими легкими арочными проемами древнеримский акведук. Вспыхнули фонари, освещая набережную, в размытой глубине перспективы торговые центры ярко пульсировали неоном рекламы. Тонкий снежный покров, вырванный искусственным светом из полутьмы, заигрывал разноцветным сиянием с непроглядной толщей воды на реке, а в ней, качаясь, кое-где отражались огоньки фонарей. Она никогда, если ей выпадала такая возможность, не пропускала эту вечернюю феерию, всякий раз мечтая, как однажды, сможет уловить всю ту бесподобную игру света и запечатлеть ее на холсте.

Сейчас же ее мысли были заняты вопросом куда более насущным, она решала, что же ей все-таки делать с неугомонным и упрямым мужчиной, который нравился ей гораздо меньше, чем нервировал. Она хотела посоветоваться со своим настоящим героем ее летнего приключения, оставшимся в далеком и сказочном Ростове, о котором тот так красиво и много рассказывал. Тот самый « Любимый человечек» был музыкантом и имел семью, у них недавно родилась девочка. И с тех самых пор, как появилась дочь, их общение с Алисой практически сошло на нет. Она понимала, что обижаться глупо, но ей и правда сейчас нужен был совет и поддержка. Все же молчание в ответ на ее деликатные призывы о помощи, она уже была готова воспринять как личное оскорбление. Алиса около часа назад послала сообщение с просьбой поговорить, и ее терпение было на исходе.

Последние светлые полутона горизонта утонули за соснами огромного городского парка, и подступавший ночной сумрак поглотил мимолетную прелесть маленького вечернего чуда. В комнате стало совсем темно, Алиса отошла от окна и села на кровать, прислонившись спиной к стене. Она включила гирлянду, и комната наполнилась радостной и праздничной иллюминацией.

Взяв в руки кнопочный телефон, использовавшийся для экстренной и тайной связи с « Любимым человечком», Алиса послала еще одно сообщение:

« Он снова едет ко мне. Мне страшно. Я его боюсь».

Она улыбнулась своему коварству, намеренно сгущая краски. Предполагая, что этот «Любимый человечек» может очень нескоро прочесть ее сообщения, Алиса сделала ставку именно на это. В ее голове уже сложилась незатейливая комбинация, вызванная простой ревностью. Хотя в этом она никогда бы себе не призналась, считая ревность одним из самых низких чувств, наряду с трусостью и подлостью. Именно свобода, их «высоких» чувств друг к другу от обязательств и условностей, от нелепых выяснений и взаимных претензий, от изнуряющего, и убивающего самое ценное в человеке, быта, была для Алисы дороже всего на свете.

Сама судьба даровала ей шанс восстановить статус-кво, посчитала она. У ее человека есть семья, с которой того многое связывает, а у нее будет этот не совсем адекватный, но не лишенный какого-то природного магнетизма, по уши влюбленный в нее Алексей. Тем более она, действительно, сделала все, чтобы избавиться от этого полоумного Ромео. Алиса была почему-то уверенна, что даже, если завтра Алексея изобьют до полусмерти, тот не отступится от своих слов и будет с ней рядом.

Придя в согласие с собой, Алиса теперь забавлялась хитросплетениями таких сложных отношений, имеющих все же какое-то будущее, а ведь совсем недавно ей казалось, что на их «любви на расстоянии» можно поставить крест. Мало заботясь о том, на что будет способен Алексей, узнай он о своей роли в ее любовном противостоянии, она, не без оснований, полагала, что такой сценарий просто невозможен.

Разложив по полочкам все возможные мотивы и последствия, она не нашла серьезных шероховатостей, связанных с появлением еще одной фигуры в своей жизни. Алиса уже в зрелом размышлении решила, что ей будет необходимо лишь держать Алексея в достаточном удалении от себя, во всех смыслах.

–Ставки сделаны, господа, ставок больше нет!– торжественно произнесла Алиса, встав у трюмо и любуясь своим отражением, возникающим ненадолго при всполохах гирлянд. На секунду представив себя в дорогом лондонском казино в окружении лордов и пэров, одетой в умопомрачительное вечернее платье и блиставшей искрящейся россыпью бриллиантовых украшений, она безудержно рассмеялась.

Вся нелепица и «драма», связанная с приездом Алексея, неожиданно стали ключом к решению гораздо более волнующей и почти неразрешимой дилеммы с ее таким близким, почти родным, по духу человеком, как ей с некоторых пор казалось. Алиса собиралась позже, если вдруг у нее не поинтересуются, обязательно ненароком сообщить «Любимому человечку», что Алексей остался с ней, ведь они не скрывали ничего друг от друга.

Все еще озоруя возле зеркала, она еще немного подождала уже совсем лишнего ответа из Ростова и решила начать переписку с Алексеем. Но тот не пошел на контакт, заставив Алису вновь задуматься. Ей лишь удалось выяснить, что Алексей практически не сдвинулся с места и находится все там же перед Уфой. Назначив ему время встречи, она долго ждала каких-нибудь подвижек в смс-диалоге с его стороны, но тот упрямо отмалчивался. Ей даже захотелось поговорить с ним по телефону, но вовремя остановив себя, она вспомнила про то, что ей необходимо держать его на расстоянии.

Внезапное желание узнать насколько тверды его намерения, не уедет ли Алексей завтра после неизбежной беседы с бойцами из ее могущественной конторы, возбудило в ней неподдельный интерес. И она еще несколько раз изучила все имеющиеся профили Алексея в соцсетях, придя к выводу, что тот всегда делает то, что сказал, даже в противовес здравому смыслу. Глядя на фотографию, на которой он карабкается по отвесной скале без какого-либо снаряжения где-то в горах Кавказа, она вслух, не скрывая, однако, своего восхищения, громко посетовала: « Нет, ну, реально непроходимый идиот! Ты не просто отбитый, ты какой-то дикий шизик!»

Она вновь улыбнулась, вспоминая, как он впервые переступил порог ее дома. Они лежали с ним здесь на этой кровати, он без устали целовал и гладил ее плечи, шею, лицо. Она чувствовала его трепет, лишенный похоти, но не лишенный страсти. Она помнила, как внезапно поддавшись этой нежной и обволакивающей волне, совершенно потеряла ощущение времени, как перестала представлять себе другого человека и лишь изредка приоткрывала ресницы, убеждаясь, что это не сон. Он смотрел на нее так, словно выиграл целое состояние или она нечто божественное и святое.

Помнила Алиса и как всерьез испугалась, когда ей пришла в голову мысль, что именно с ним ей надо связать свою жизнь. И после волшебство рассеялось, он тоже почувствовал это, заведя разговор о своих серьезных намерениях. Ей вообще иногда казалось, что Алексей в состоянии читать ее мысли, и это пугало ее больше всего. Но сейчас, после того как Алиса вплела его в свою жизненную канву, и совсем не главным узором, эти воспоминания лишь тешили ее самолюбие и никакого страха она не испытывала. Наоборот, она как ребенок, с нетерпением ждала начало увлекательной игры, в которой только ей будет доступно супероружие и запрещенные правилами приемы. Так и не дождавшись ответа ни от одного из своих воздыхателей, она уснула с той же снисходительной улыбкой на своих чувственных губах.

Алиса проснулась от невообразимой суматохи, поднятой взбудораженной видимо с самого пробуждения Светой. Та уже «накрашенная» занималась примеркой выходного гардероба и от волнения, позабыв про спящую подругу, хлопала кругом дверями и все время возбужденно с кем-то говорила по телефону.

– Свет, ты куда собралась?– слегка удивленно, сонным голосом спросила Алиса, выйдя в коридор.

– Алис, он меня в «солнечную долину» приглашает на лыжах кататься! Представляешь!?– обнимая Алису, затараторила Света, закончив разговаривать по телефону.

– Подожди. Кто он? Там же еще снега толком нет,– не понимая о ком идет речь, Алиса вопросительно посмотрела на подружку.

– Ну, как кто, Влад!– в наивных глазах Светы светился восторг.

– Жесть! Светка, блин, ну ты его хотя бы помурыжила б немного. Кто ж такое сразу прощает? Он же, пипец, как накосячил!– недовольно забубнила Алиса, отправляясь в ванную.

– Представляешь?! Он мне 43 смс-ки прислал и все разные. Там прощения просит, в любви признается. Мне столько приятного еще в жизни никто не писал. Он такой милый, – не слушая Алису, продолжала тарахтеть Света.

– Угу. А позавчера с малолеткой какой-то в кино сосался, – коверкая слова из-за зубной щетки во рту, продолжала злобствовать Алиса.

Но Света толи не расслышала ее, толи ей было действительно все равно на недавние события. Она невесомым мотыльком порхала от зеркала к своему шкафу.

– Алис, а можно я твой комбинезон возьму розовый?– из своей комнаты почти прокричала Света.

– Ты ж в нем утонешь. Хотя если хочешь – бери, там лямки регулируются,– ответила Алиса тоже громко, отставив в сторону свои «душеспасительные» нравоучения.

Алиса закрыла дверь и собралась принять душ. Но тут же к ней постучалась Света со словами:

– Ну все, я поехала. Пока, моя хорошая!

– Пока, Свет! Передай ему, если он явится к тебе без цветов, я его прокляну!– не открывая двери, улыбаясь, распрощалась с ней Алиса.

Услышав, как хлопнула входная в дверь, она вслух подумала:

– Вот дуреха! Через месяц же ему надоест,– но вспомнив про вновь открывшиеся обстоятельства, добавила.– Хотя куда он теперь денется.

Она вместо душа, захотела принять ванну и, открыв воду, пошла в комнату за телефоном. Заразившись восторгом подруги, Ланская тоже надеялась найти у себя в телефоне несколько непрочитанных смс. Но два самых важных для нее абонента, как сговорившись, проигнорировали ее нетерпеливое ожидание.

И былой восторг, вдруг, уступил место страху, вернувшемуся с утроенной силой. Еще вчера казавшийся таким идеальным, план с началом новых отношений ее с Алексеем, на поверку оказывался просто никчемным. Алиса поняла свою промашку, считая реакцию Алексея заранее предсказуемой, а также совместив работу над проектом и личные взаимоотношения. У нее просто не хватило времени все тщательно взвесить.

А сегодня ситуация стала проста и беспощадна, если Алексей окажет сопротивление, его убьют, и она не в силах будет помешать. Об этом она задумалась всерьез только сейчас. А странная мысль, что он все-таки выживет и обо всем догадается, и неизвестно, что сделает потом с ней, на некоторое время лишила здравого смысла. Ей стало жаль себя и его, и захотелось убежать куда-нибудь, чтобы никто и никогда не нашел ее, став маленькой-маленькой. Такого градуса эмоций она не ожидала и уж точно не хотела.

Позвонить и попросить своего куратора, чтобы Алексея не трогали, значило оказаться быть обязанной человеку, одно имя которого наводило ужас на всех, кто хоть однажды с ним сталкивался. А еще это значило отказаться от взятых на себя обязательств и поставить крест на своей карьере. Самое главное не факт, что ее оставили бы после этого в покое, и скорее обратное. Иного пути у нее не было.

Масштаб ее личной трагедии и безвыходность той западни, в которой она оказалась со своего молчаливого согласия, открылись Алисе только теперь. Она больше не винила во всем Алексея, он стал лишь катализатором неизбежного ее закабаления, это случилось бы, если не сейчас, то очень скоро. Она дрожащими руками взяла телефон и набрала семизначный номер.

Глава 14.

В офисе, занимающим верхний этаж элитного делового центра на ленинском проспекте Челябинска, за дорогим бюро из красного дерева восседал в кожаном кресле, едва различимом под седоком, поистине исполинского телосложения человек. Его огромная лысая голова сильно диссонировала с маленьким лицом, наделенным такими же мелкими чертами и маленькими же голубыми поросячьими глазками, водянистыми, словно у рыбы. Он был похож на инопланетянина из американского комикса.

В его кабинете стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь цыканьем настенных «Кенингеров», висевших на, стилизованной под японскую, бумажной перегородке. О звуке часового механизма можно было скорее догадаться, чем услышать, да и то, если взглянуть на секундную стрелку. «Кенингеры» показывали без пяти час. Фигура неподвижной скалой, в измятом сером пиджаке высилась над столом. Она почти заслоняла собой старинный, из дубового массива, шкаф с книжными полками, заставленными хоккейными кубками и грамотами. Над шкафом висел портрет президента России, а рядом с ним в двух петлях находилось древко с российским флагом, придававшим, наверное, на взгляд хозяина, кабинету чинность МИДа или на худой конец посольства. Рядом с бюро стоял столик-трансформер, на котором располагались стационарный телефон и открытый работающий ноутбук. На зеленом сукне бюро перед неподвижным великаном лежала фотография красивой юной девушки зеленоглазой и темноволосой, на фотографии красным маркером было выведено слово «самородок».

Поросячьи глазки забегали, как ходики на часах, обнаруживая сосредоточенную работу мысли. Огромный кулак, размером с голову пятилетнего ребенка, вынырнул из-под стола, сверкая платиновой запонкой и золотыми Rolex на широченном запястье. Пальцем похожим на сардельку, этот, будто дремлющий, гигант нажал кнопку селекторной связи.

– Люся, с киборгами соедини,– дребезжащим и хриплым, но все равно поразительно высоким для такой массы, голосом приказал исполин.

– На линии, Виктор Григорьевич,– ответила секретарь.

– Катюша, голуба, а расскажи-ка мне, где наши бойцы ГБР сейчас находятся?– елейным голосом, почти без хрипоты спросил Виктор Григорьевич.

– Виктор Григорьевич, в Калининском две группы сейчас… Минуту назад сигнал получен о несанкционированном контакте с «Самородком» у ее дома,– отчеканила Катюша.

– Бойцам отбой! Данные все мне. Сию секунду!! Оставаться на линии!!!– завизжал, резаным поросенком, Виктор Григорьевич.

–Есть,– плаксиво отозвался динамик аппарата.

– Люся! На вторую линию мне начальника ГБР. Мигом!– прежним голосом с хрипотцой скомандовал Виктор Григорьевич.

– Так, киборги, вы мои недобитые. Премии вы считайте, что лишились. Катя, золотко, а с каких это пор вы «папу» не курсуете о ходе операций, а? Вечером ко мне, поняла?– облизывая тонкие губы, уже совсем спокойно спросил Виктор Григорьевич.

– Так точно,– обиженно, каким-то совсем неуставным тоном ответила Катя.

–Так теперь с вами, черти вы загудроненные,– снова будто засыпая, процедил свозь зубы, Виктор Григорьевич, переключаясь на вторую линию.

– Борисыч, пес, ты, сумасшедший! Ко мне, бегом!– с печалью провинциального актера проговорил сонный колосс.

– Есть,– действительно, будто пролаял «Борисыч» в ответ.

– Люся! Десять минут меня ни с кем не соединять,– опять захрипела гигантская туша.

Эту странную особенность менять манеру и тембр голоса, Виктор Григорьевич заимел, будучи еще начальником московского РУБОПа. Нельзя сказать, что в она в корне меняла отношение, и без того боявшихся его как огня, подчиненных, но применяя к каждому индивидуальный подход, Виктор Григорьевич, всегда добивался благоговейного трепета к собственной персоне. То есть, та кажущаяся легкая невменяемость была лишь издержкой ненасытной жажды власти.

Убрав в ящик бюро фотографию со стола, Виктор Григорьевич, повернулся к ноутбуку. В этот момент без стука в его кабинет влетел, запыхавшийся субъект, худощавый и широкоплечий.

– Ааа, Борисыч, пожалуй на ковер,– снова заунывно пропел Виктор Григорьевич.

Прибывший субъект подошел к бюро и вытянулся струной, глядя на кончик собственного носа.

– А, поведай ты мне, Борисыч, что твое бычье безмозглое сейчас в Калининском делало?– не поворачиваясь к подчиненному, продолжал петь свою мантру, Виктор Григорьевич, глядя на дисплей ноутбука.

– Так как же!? Ваше указание было пресекать любые контакты с «самородком», Виктор Григорьевич. Отдел «К» сообщил о готовящейся встрече с тем залетным, помните в октябре который, как снег на голову свалился,– ответил «Борисыч» глухим, как из бочки, голосом.

– А как давно у нас отдел кибербезопасности команды отдает, а, Борисыч? Ты меня в известность не забыл часом поставить? – развернувшись к «Борисычу», начальник посмотрел на него, закипавшим злостью взглядом, но вопрошал все тем же голосом грустного клоуна.

– И какие шаги вы предприняли для ее предотвращения?– заревел вдруг, Виктор Григорьевич, словно взбесившийся слон.

– Значит так, Борисыч, если вы мне девочку задергали, то я ТЕБЯ на новогоднем корпарате под зампреда подложу, понял? Теперь свободен. Да, подожди, завтра проверка твоих бойцов на физику и стрельба на стенде. И не дай бог, хоть одна сволочь, меньше девяносто выбьет, ты у меня сам будешь тогда на каждое задание ездить. Проверю лично, – в прямом смысле, прошептал, Виктор Григорьевич, глядя на съежившегося « Борисыча».

– Слушаюсь, Виктор Григорьевич. Разрешите идти?– лающим басом отрапортовал «Борисыч».

– Свободен!– рыкнула, опять развернувшаяся к ноутбуку, гора плоти и замерла.

Когда, буквально, на цыпочках «Борисыч» покинул кабинет, Виктор Григорьевич опять погрузился в раздумья. И сейчас даже взгляд его неприятных глаз оставался неподвижным.

В его огромной голове происходили сейчас одновременно два мыслительных процесса. Виктор Григорьевич не мог для себя решить, кем же является этот «залетный» для «самородка», и где ему встречалась это запоминающееся сочетание ФИО, как у последнего российского престолонаследника. До этого он уже ознакомился с их перепиской, но не понял в ней ровным счетом ничего. Из нее вытекало, что его подопечная просто морочит голову, влюбленному в нее придурку. Но тогда откуда взялось такое рвение его защищать, и мало того, ставить себя в такое, мягко говоря, затруднительное положение. Ведь теперь она, то есть «самородок», простой аналитикой не отделается. С этого момента она входила в полное его распоряжение, а планов на нее у Виктора Григорьевича возникло сейчас просто громадье. Да и про свой трофейный интерес он ни на минуту не забывал, понимая все же, что у нее достанет ума не понравиться ему в первый же раз.

Так и не придя к какому-либо выводу по поводу взаимоотношений этой странной парочки, и не вспомнив, откуда ему знакомо имя гостя его протеже, он решил сопоставить их для начала внешне. Ему необходимо было знать насколько важный ресурс давления на «самородка» попал к нему в руки.

– Люся. Киборгов дай мне опять, – продребезжал Виктор Григорьевич.

– Соединяю, шеф,– услышал он в ответ, вперив взгляд в громадное панорамное окно.

– Катя, все, что есть на «самородка» и на ее «залетного» дай на мой экран, только чтобы обе инфы вместе видны были. И сама на линии будь. Поняла, моя куколка?– приторно-ласковым голосом заговорил он.

– Сейчас, минутку, Виктор Григорьевич,– ответила девушка игриво.

В нетерпении он забарабанил до хруста своими огромными пальцами по ноутбуку, рискуя его сломать. Через совсем короткий промежуток времени на дисплее возникло две фотографии с личными досье.

– Так, Алиса Станиславовна Ланская, дата рождения 07.07.1990, место рождения г. Магнитогорск, псевдоним «самородок». Так образование, угу получает третье высшее… Так, должность, начальник аналитического отдела. Так связи, угу, вот!– читая вслух, он дошел до фотографий ее поклонников тайных и явных, где совершенно четко просматривался славянско-скандинавский типаж – все ее молодые люди были голубоглазые, светловолосые и высокорослые.

– Так, ну и что же это у нас выходит?.. Ну, предположим, сердцу не прикажешь, ладно…– задумчиво, покусывая своими мелкими острыми зубами верхнюю губу, сказал Виктор Григорьевич. – Так, Алексей Николаевич Романов, дата рождения, место рождения, образование, хм. Приводов, судимостей нет, по «пилатону» нет. Так ИП, личные фото, так, данные слежения, угу, есть!– снова проговаривая не всю информацию, он «пролистал» досье до необходимых ему фото.

Его интересовали сделанные несколько минут назад. Глядя на фото, где этот Алексей Романов роется у себя за пазухой, у него, как будто сложилась полная картина, и тут же вспомнился 2008 год, когда он возглавлял районную управу по борьбе с организованной преступностью. Он скорее догадался, чем понял, что Алиса боится своего Алексея, а еще отметил, что его бойцы и ухом не повели, глядя на такие красноречивые телодвижения этого сердитого бородача.

В 2008 его отдел взял интернациональную банду из 15 человек, сроки всем грозили немаленькие за грабежи и разбойные нападения на игровые клубы, в деле было более 50 «эпизодов». Но не кому, даже организатору преступной группы, не светило больше 15 лет, убийств они не совершили, а вот до суда дожило всего трое и вся троица славяне. Остальные, возомнив себя крутыми гангстерами, погибли при задержании, открыв беспорядочную стрельбу, не желая сдаваться. Экспертиза установила, что из убитых, только двое были в состоянии наркотического опьянения, а остальные получалось, что были «идейные». По показаниям тех троих, оставшихся в живых, главарь и его правая рука, перед самым задержанием, как в воду канули. Со слов задержанных, оба были чеченцами, но, толком, ни кличек, ни фамилий их они не знали или не хотели говорить, и несли какую-то околесицу. Один утверждал, что помощника главаря звали, как сына Николая второго. Другой говорил, что помощник метис и зовут его Али. А третий, вообще, видел их обоих всего один раз. Само собой разумеется, было ясно, что преступники просто вводят следствие в заблуждение, и организатором группы признали любителя истории, а его помощником того, который был знаком с межнациональными браками.

Сверкнувшая было догадка, была навсегда погребена под толстым слоем других пыльных воспоминаний о том, как Виктор Григорьевич дорвался-таки до организаторов подпольного игорного бизнеса, сразу после закрытия этого громкого дела о банде грабителей.

Именно тогда, Виктор Григорьевич Малышинский, стал долларовым миллионером, и если бы не его алчность и неумное властолюбие, то заседать бы ему сейчас где-нибудь в минюсте.

В очередной раз, отметив свою феноменальную память, он открыл другую фотографию, где бородач зевает и чешет грудь. Версия с криминальным прошлым нового бойфренда «самородка», не выдерживала ни какой критики. На следующем снимке были оба объекта и все концы в голове Виктора Григорьевича сошлись. На нем Алиса смотрела на своего Алексея не просто с интересом, а с искренней надеждой и нежностью. Стало очевидно, она скрывала свою связь и, по всей вероятности, дорожила ей, отсюда и странная переписка, и неожиданные визиты помешавшегося на ней молодого человека. Капкан теперь захлопнулся и для Алисы.

Ну что ж, ей нужна будет тихая гавань, где она сможет зализывать свои душевные раны, заключил для себя Виктор Григорьевич, и появление этого странного субъекта, как нельзя кстати. Кстати не только потому, что тот поможет пережить последствия непременных моральных падений в плоскости нового амплуа «самородка», но и сам этот Романов стал для нее наживкой. Именно первое его появление натолкнуло Виктора Григорьевича на мысль начать слежку за Алисой для того, чтобы найти необходимый и безотказный инструмент влияния на нее.

По большому счету, сломать и уничтожить человека Малышинскому не составляло никакого труда, но в таких сложных категориях, как любовные интриги и порочные связи, просто необходимо добровольное согласие сторон. По тому с прекрасным полом Виктор Григорьевич обходился без физического насилия, считая это проявлением породы. Если геральдист, подтверждавший его право крови, не ошибся, то в каком-то двудесятом колене далекие предки Малышинского были мелкопоместными польскими князьками, бежавшими, впоследствии, в Россию.

Его охранное агентство «Штурм», занимавшее весь верхний этаж высотки на Ленинском, было лишь ширмой. На самом деле вся его деятельность была направлена на сбор политического компромата любого рода. Не брезговал Малышинский и промышленным шпионажем, и выбиванием долгов, да в общем, всем, что сулило хорошие барыши. Располагая связями двоюродного брата, занимавшего не последнюю должность в правительстве области, и в тандеме с ним, Малышинский имел карт-бланш практически на все. При большом желании Виктор Григорьевич мог давно быть депутатом челябинского «ЗагСобрания», но громадные амбиции вели его гораздо выше.

Вовлекал он в свои предприятия девушек исключительно образованных и ослепительно привлекательных, именно они составляли арьергард его гвардии. Подкупал он их тем, что их деятельность была, абсолютно конфиденциальна, о них, действительно, знал только Малышинский и сотрудники отдела «К». И, конечно же, на первых порах Виктор Григорьевич не скупился на весьма солидные гонорары.

Должностные же обязанности Алисы Ланской до сих пор заключались в составлении психологических портретов, с детальным анализом предпочтений, привычек, и тайных фантазий фигур весьма известных, но далеко не публичных. Ей всегда удавалось подобрать ключ к любому, самому огрубелому и избалованному властью сердцу. Эта информация позволяла «сладким агентам», как называл своих девушек Малышинский, без особого труда очаровывать и выуживать нужную информацию, фактически у любого.