И загляну в твои глаза…

– За знакомство, – поддержал Иван, отправляя водку в себя.

– Да вы закусывайте, – Сергей, открыв холодильник, достал колбаски, споро нарезал хлеб. – Так вы, брат Игоря? – ещё раз не преминул спросить он.

– Ну да, – подтвердил Иван.

– Вчерась, он поздно пришёл, долго о чём – то, то ли говорили, то ли ругались. Сегодня вон тоже, как в воду канул. И Лена тоже припозднилась, – вслух начал размышлять Сергей, после третьей стопки.

– Ну, может, на работе задержалась?

– Всяко может быть,..

Вдвоём за беседой они опустошили бутылку, и так и не дождавшись никого, Иван ушёл.

Утром он ещё раз позвонил Игорю, но телефон молчал. Лишь ближе к вечеру, раздался долгожданный звонок. Звонил братишка, извинялся за вчерашнее, оправдывался, находя якобы веские причины своего отсутствия. Но что – то едва уловимое, неестественное было в его голосе, как и во вчерашнем тревожном состоянии.

На все уговоры разъяснить, ни слова. Иван внутренним чутьём уловил, что у Игоря проблемы, при этом весьма серьёзные, он с трудом находил слова. На другой день у самого не заладилось на работе, и как он ни желал, а разговор с Игорем отложился на неделю.

Он поехал к нему без предупреждения, уверенный, если узнает, постарается избежать, как встречи, так и разговора. И вправду, ему удалось застать его дома. Игорь открыл ему дверь сам, но с каким – то загнанным вглубь страхом. Но только глаза, глаза выдавали его с головой. Этот страх поселился в нем и жил своей жизнью. Ничуть не церемонясь, на правах старшего, Иван усадил его на диван и попытался разобраться в причинах и следствиях страха.

Братишка увиливал, переводил разговор на другую тему, тщетные попытки Ивана разбивались о непробиваемую стену, которой отгородился Игорь. «Возможно Лена, что- то да знает?», но с Игорем своей мыслью делиться не стал. Пусть отмалчивается, он найдёт способ узнать, что же на самом деле с ним происходит и приветливо, как ни в чём не бывало, распрощался и ушёл, раскручивая в голове свой план действий.

Не откладывая решение проблемы, он набрал номер мобильника Лены, непредусмотрительно предоставленный ему Игорем и стал ждать ответа. На его счастье, на дальнем конце шли долгие гудки. После пятого ли, шестого, Лена ответила на вызов. Иван поздоровался, поболтал о пустяках, перед тем, как завести серьёзный разговор.

Лена, как она сама призналась, тоже заметила перемены в Игоре, но природе его поведения не в курсе. Лишь обронила, что как – то к ним подъехали на иномарке, но зачем, почему, знает только Игорь. В маленьких городках, хоть и немало нынче этих иномарок, но друг друга практически все знают, если не в лицо, то понаслышке. И зацепившись за неё, как за спасительную соломинку, Иван спросил: – Какого цвета машина? Как выглядели они?

В ответ Лена отметила некоторые детали, но по ним едва ли что можно выяснить. И будто её осенило, она сказала, что к одному из сидевших в салоне машины обращались то ли «Вайгач», то ли «Тайга». Вот это уже что – то. Разум усиленно начал ворошить в закоулках памяти в поисках кого – нибудь, кто из друзей, знакомых вращается в этих кругах или немного сведущ. Вся концентрация мысли сводилась к поиску. На том конце Лена из – за долгого его молчания, сбросила вызов.

Память не подвела. Всё же после упорной работы мысли, выцепила одного из знакомых, работника автосервиса. «Так, значит у нас что – то да есть», – улыбнулся он своей маленькой победе Иван, пусть и не столь существенной.

Он набрал на мобильнике номер телефона приятеля, но уже через секунду дошёл до слуха ответ оператора: набранный номер временно недоступен. Позвоните позже».

Та же история повторилась и позднее и, уже не рассчитывая дождаться ответа, Иван решил лично наведаться. Особо не надеясь на успех, знакомый не задерживался подолгу на одной работе и частенько менял место работы, он поехал в автоцентр «Пит – стоп».

Пренебрегая просьбами своего организма подкрепиться, он поехал, поскольку проблемы братишки считал важнее. На его счастье приятель оказался на месте, а что до телефона, так он номер месяца полтора назад ещё поменял. Как сам объяснил, телефон украли, а сим – карту блокировать не стал, просто купил новую.

– Что привело, Вань? Проблемы какие? Как твоё жили – были? – засыпал он вопросами.

Иван посудачил о том о сём, поговорил о друзьях, как – никак давненько не виделись, и лишь потом спросил, и то косвенно: – Санёк, у нас в городе много «Toyotа»?

– Смотря каких? С нуля, так всего две, – ответил Саня.

– Не, подержанные.

– Купить хочешь?

– Вроде того… – схитрил Иван.

– Так никто, по-моему, продавать не собирается. Есть «Ford», «BMW», – знающе посоветовал приятель. – А, может быть, что другое?

– Знаешь, Санёк? Между нами, тебе знакомо погоняло «Вайгач» или «Тайга»?

Тот прикрыл глаза в задумчивости, нахмурившийся лоб говорил о глубокой работе мысли. Иван тем временем, вытащив пачку, закурил, выпуская в

небо, облако дыма.

– Не, вспомнил. А что собственно, это тебя интересует?

– Да так.

– Хорошо, узнаю или вспомню, отзвонюсь. Номер – то прежний?

– Я что, на проститутку похож?

– Ладно, не менжуйся, я так спросил.

Они расстались и уже через два дня у Ивана имелась наводка и на «Вайгача» и на «Тайгу», что несколько путало карты, потому как ни у одного своих колёс не было.

Звонить же напрямую, смысла нет. Иван извинился перед Санькой, что напрягает, но всё же не смог бы он узнать, что – либо за них. Приятель по старой дружбе не отказал. За Саней же, чтобы обещал и не сделал, никогда не наблюдалось и вскоре он действительно позвонил и поведал следующее: – За «Тайгой» ничего, чисто, а вот «Вайгач» на днях заезжал с ребятами в автосервис на чёрной «Toyota». Нет, «Toyota» не его, он на заднем сиденье был… – он что – то ещё говорил, но слова пролетали мимо ушей Ивана, прорезая пространство.

Время шло своим чередом, и, устав дожидаться ответа или разъяснений, Санька заглянул вечером к Ивану. Дверь открыл он сам. Без лишних предисловий, Иван провёл друга в зал, принёс бутылку со всеми принятыми к этому случаю атрибутами, что не вполне соответствовало характеру Ивана. И что бросилось в глаза Саньки, пальцы у него подрагивали, вернее даже не сами пальцы, а кончики пальцев.

Он и представить себе не мог. Что в ту минуту, когда позвонил в дверь, Иван загнал обойму в пистолет и… звонок в дверь заставил его убрать оружие в сторону. И сейчас, разливая водку, Иван думал не о спиртном, а об Игоре, его проблемах. Чувство братства, несмотря на ошибки младшего, на его вину, преобладало в душе. И вот он, опрокидывая стопарик раздумывал, как более разумно сделать. К счастью или нет, Санька не задержался, пожелав спокойной ночи, ушёл. Назавтра же выходной день.

Иван, по пробуждении, ещё раз проверил ствол, переделанный из газового под стрельбу боевыми патронами, осмотром остался доволен. Мысли, что придётся применять по назначению не было, а припугнуть в самый раз.

Но сначала надо идти к Игорю, узнать где можно застать этих братков или по меньшей мере, где он с ними встречался.

Ни на звонок в дверь, ни на стук никто не отзывался, хотя насколько можно предположить, Игорь в это время бывал на ногах. Иван, выудив из кармана телефон, набрал номер, послышались долгие гудки, но принимать вызов никто не спешил.

Сбросив вызов, он наскоро набрал сообщение: «Игорь, это я. Открывай». Бесцельно прождав минут пять, он набрал второе сообщение: «Лена, это Иван. Открывайте дверь или я её просто вышибу». Через секунду пришло уведомление о доставке. Иван ещё раз постучал. На сей раз за дверью раздались шаги и приблизившись: – Кто это? – спросил женский голос.

– Иван.

Его нехотя пустила Лена, ещё заспанная, именно про таких говорят: «заснуть есть с кем, проснуться не с кем». В другой раз может это и стало бы его раздражать, но в данную минуту, его мысли заняты совсем другим. Безо всякого спроса он прошёл в спальню и дёрнул братишку за плечо.

– А? Что? – передёрнулся тот весь, в страхе.

– Разговор есть. Вставай.

– Какой разговор?

– Такой! – Иван рывком, сам удивляясь невесть откуда взявшейся силе, поднял его на ноги. – Выйдем… Не надо, чтобы ещё Лена об этом узнала.

– А у меня от жены секретов нет, – попытался отмахнуться тот, но Иван его уже вывел в коридор, намереваясь пройти на лестничную площадку. И, уже стоя там, Иван прямо задал вопрос:

– На сколько ты торчишь?

– О чём ты, братан?

– Игорь, я пришёл не шутки шутить? А они тем более… – его желваки заиграли, выдавая его напряжённость.

– Не знаю, – не глядя в глаза, ответил братишка. – Они говорят, стольник.

– Где живут? Кто за ними стоит? Знаешь?

– Живут, знаю, а про крышу нет. Они при мне не говорили.

– Назови адрес…

Иван, роясь в памяти, пытался определить, где находится улица, но тут на помощь подоспел сам Игорь:

– Это на Поле Чудес.

– Ладно. В общем… – он многозначительно промолчал и добавил, – будь дома. Никуда не дёргайся, сам позвоню. Понял,… шакал?

– Понял, – обиженно ответил тот.

Иван, не теряя больше ни минуты, скорыми шагами пошёл вниз. Он знал, куда, зачем и главное, как надо идти. Правда пожалел, что ствол в последний миг оставил дома. Мысли далеко опережали физическую сущность, обременённую ступать по земле.

На повороте у светофора, он заметил сворачивающую машину с жёлтой фишкой и махнул рукой. Но водитель т о ли не обратил внимания, то ли ехал по вызову, но пролетел мимо. Ругая водителя, он скорыми шагами шёл в сторону коттеджей.

Утреннее солнце несколько слепило глаза. Погода, казалось застыла в ожидании его действий. Листья на деревьях повисли, сказывалось, конечно же, долгое отсутствие дождей. Трава и та пожухла.

Иван прошёл полдороги, когда перед ним остановилось такси, высаживая пассажиров. Он, разумеется, воспользовался представившейся возможностью быстрее добраться. Пятнадцать минут езды по раскалённым по раскалённому асфальту и вот девятка остановилась возле двухэтажного особняка, гордо возвышающегося среди одноэтажных домов.

Он вытащил стольник и протянул таксисту, уже собрался покинуть салон, когда тот окликнул:

– Сдачу не надо?

Он не глядя, взял протянутую купюру и зашагал к калитке. Хотя дверь железную высотой до двух с половиной метров, едва ли можно так назвать. Но несмотря на внушительные размеры, она легко открылась под его рукой. Его взгляду предстала дорожка, вымощенная брусчаткой, альпийский газон и аккуратный ухоженный сад.

Словно завсегдатай, он уверенно зашагал в сторону дома. Уже подходя к дверям, он заметил кавказских овчарок, неусыпно следящих за ним. Поднявшись по ступенькам крыльца, нажал на кнопку звонка. Минуты три прождал, ожидая каких – либо шагов, снова нажал. На этот раз послышалась возня с замком и его взору выставился, не то чтобы амбал, но всё же внушительных габаритов, детина.

– Чё надо? – спросил он.

– Разговор есть, – так же без приветствия, ответил Иван.

– Хм… Разговор… Ну проходи, – сам с собой рассуждая как бы, пропустил его.

Комната, где он оказался, скорее походила на антикварный салон, нежели жилое помещение. Он ещё продолжал стоять, когда детина, кивнув на кресло с позолоченой резьбой, произнёс:

– Присаживайся, в ногах правды нет.

Иван присел.

Молодец, усевшись на диване, у дальней стены, оценивающе оглядел его с головы до ног и после произнёс:

– Чё пришёл – то?

– Игорь знаком тебе? – бросил Иван.

– Может и знаком. Я чё, с ними знакомлюсь что ли?

– Тот, кого на стольник вздёрнули…

– А, тот… Ну… Так что?

– Так то… бабла не будет. И не вздумайте пасти его…

– А ты что, Робин Гуд? Друг обиженных?

– Я всё сказал, мимо ушей пропустив издевку, ответил Иван, – сим откланиваюсь…

– Не спеши, я ещё не ответил, – только и произнёс детина, как в комнате появились два качка/

– Так говоришь, всё сказал?

Били его умело, но не насмерть. Он не знал, сколько времени прошло, голова гудела, ссадины кровоточили.

– Короче, теперь уже не сто, а …пол лимона. Выкиньте его, – только и промолвил хозяин.

Очнулся Иван у какого – то перелеска. Солнце, перешагнув зенит, клонилось на закат. «Долго же я пролежал», – пронеслась в голове мысль, прежде чем он решил пошевелиться. Всё тело отозвалось болью, но переломов к счастью не было. Он это сразу интуитивно определил. Собрав всю волю в кулак, всё же встал, превозмогая боль, и пошатываясь пошёл прочь.

«Ничего. Не всё коту масленица… И зря ты меня не завалил, ох, зря», – думал он по дороге, выстраивая ответную схему. Перед глазами ярким пятном мельтешил ствол, оставленный дома. Иван ещё не решил для себя, завтра он ответит или позже, но что ответит… Эта мысль смягчала боль от кровоподтёков и сладко грела сердце.

Кое – как добравшись домой, он сначала снял с себя всё, потом уже включил воду. Пока набиралась вода, он решил провести ревизию своего тела.

«Лицо, хоть и разбито, не так страшно. Обидно конечно», – мысли кружились в голове растревоженным пчелиным роем.

…Утром, проснувшись как обычно в семь часов, он умылся, побрился начисто и вытершись, присел завтракать. Допивая чай, он уже раскидал ход своих дальнейших действий: от и до… Что последует за всем этим он тоже знал, но это мало его заботило.

Выйдя из – за стола, Иван накинул на себя куртку спортивную, в дорожную сумку положил обрез и застегнул на молнию: со стороны не заметно. Легко и беззаботно шагнул навстречу новому дню. Когда подошёл к особняку, время перевалило за полдень, как – то помимо воли отметил он, хотя оно в принципе никакой роли не играло. Он нажал на кнопку звонка и приготовился ждать.

– Чё пришёл – то? – спросил вчерашний амбал. К счастью или нет, друзья его отсутствовали.

– Хочешь знать, чё пришёл?.. – Иван выдержал паузу, в то же время расстёгивая молнию на сумке, – убивать тебя буду, паскуда…

В руках он держал обрез направленный на детину. На мгновение застыла мёртвая тишина, которую нарушил амбал:

– Стрелять – то хоть умеешь? – а у самого в глазах появились призраки страха, животного страха. Пуля, вылетевшая из одного ствола, со свистом вонзилась в половицу у самых ног хозяина коттеджа.

– Ты что? Я же пошутил… – не на шутку перепугался.

– А я вот не шучу, – Иван поднял ствол повыше и… грохнул второй выстрел.

Хозяин, дёрнувшийся было навстречу, откинулся назад. На белой маечке начало расплываться белое пятно.

– Не всё коту Масленица, бывает и Великий Пост…, – Иван тяжело опустил обрез и развернулся уходить. Уже будучи на дорожке, он услышал звук подъехавшей машины.

Листья жгут

А может быть, правы те, кто говорит:

– Лучше поздно, чем никогда?

К вечеру, ближе к моему возвращению с работы, в нашем небольшом посёлке, почтальонша – шустрая девчушка, лет восемнадцати – успевает разнести почту по ящикам и я, по устоявшейся многолетней привычке, непременно, прежде чем пройти к себе во двор, заглядываю в почтовый ящик. А всё из-за расшалившихся подростков, которые то ли от безделья, то ли из-за отсутствия воспитания, иной раз бросают в почтовые ящики зажжённые спички и от всей корреспонденции остаётся горстка пепла или в лучшем случае обгоревшие кусочки бумаги.

Вот и сейчас, ещё издали я приметил уголок бумаги, белеющий под крышкой почтового ящика. Открыв ящик, я достал немного примятый почтовый конверт с обилием оттисков. В последнее время я жил в ожидании ответа из издательства, куда отправил было рукопись. Но, прочитав адрес отправителя, я был немало удивлён и обескуражен, на месте адреса отправителя вместо издательства красивым женским почерком было выведено: г. Серебряный Бор.

О существовании такого города даже я узнал впервые, только в данную минуту, и вполне логично и естественно, никак не ожидал получить письмо из этого города, разве что кто-то из моих родственников или знакомых переселился в этот загадочный город.

Хотя письмо меня и озадачило в немалой степени, ознакомление с ним и его прочтение я оставил на свободное время, а пока положил на полочку шкафа: у меня, как и у любого хозяина своего подворья, есть и более неотложные дела. Набрав воды в чайник, поставил на газовую плиту. Сказать по правде, из своих тридцати пяти лет, около десятка я провёл в различных служебных командировках.

И по долгу службы бывал я и в Бресте, что стоит на самой западной границе, и в Дальнереченске, расположенном на противоположном краю страны, встречающий новый день первым, но так и не смог вспомнить города с названием Серебряный Бор. Факт этот заинтриговал меня своей таинственностью и держал в своём плену до тех пор, пока чайник не издал пронзительный свист, возвращая к реальности. Выпив чашку чая, и всё ещё во власти этого письма, в тщетных попытках вспомнить этот город, я вышел во двор, дабы заняться делами по хозяйству.

Тот, кто живёт своим хозяйством, определённо поймёт меня; дорожки почистить от выпавшего за день снега, живность покормить, всегда найдётся забота для трудолюбивых рук.

В заботах и делах, я, наконец, забыл о письме. Завершив дела, и, войдя домой, поужинал и решил перед сном посмотреть новости, ну и, какой-нибудь из наделавших немало шума в последнее время фильмов, только лишь из одного желания: не отстать от жизни. Фильм оказался на самом деле интересным и так увлёк меня, что, отходя ко сну, я даже не удосужился вспомнить о полученном накануне, письме.

Я уже засыпал, но тут, словно вспышка перед глазами – Серебряный Бор! До сих пор, не оставлявший на завтрашний день то, что можно сделать сегодня, я встал, включил прикроватное бра и сняв с полочки письмо, вскрыл его. Тот же аккуратный женский почерк:

«Здравствуй мой далёкий забытый друг Валерий! – почерк бисерный, выписанный старательной девичьей рукой. – Возможно, ты ещё помнишь светловолосую девушку из города Серебряный Бор? Или, быть может, успел уже позабыть, ведь с той поры прошло немало времени, столько воды утекло в реках, а я же в свою очередь, не напоминала о себе. Вспоминаешь ли ты хоть иногда нашу любовь? Тогда, в то сказочное время, мне казалось, что я очень и очень счастлива, так счастлива, как никто другой в этом подлунном мире, сердце моё трепетало от наплыва чувств. Даже сейчас, вспоминая нашу любовь, сердце готово выпрыгнуть из груди.

Только одно омрачает мою память: слишком уж короткой оказалась наша любовь. Слишком уж скоротечной. А помнишь, как мы с тобой встретились впервые? Это было время, когда на деревьях распускались почки, и сочная зелёная листва предвещала наступление скорого тепла. Почему мы расстались? Почему я никак не могу вспомнить о причине нашего с тобой глупого расставания? Или быть может не желаю помнить?

Этот вопрос преследует и мучает меня до сих пор, хоть и столько уже минуло лет. Вот и сегодня, возвращаясь с работы, и, проходя сквозь парк, в котором мы так любили гулять, я вспоминала о нашей любви и решилась-таки написать тебе, может быть, ты помнишь – почему мы расстались? Ведь я так любила тебя, моего единственного мужчину, поскольку после тебя у меня так никого и не было».

Читая письмо, я почувствовал, что на мои глаза навернулись слёзы, хотя и никогда не считал себя сентиментальным, в горле застрял ком, перед глазами пронеслись дни моей бесшабашной молодости. Куда же они ушли, в какую сиреневую даль? Невольно на память пришли строки из песни:

…Ах, зачем, той любви в наказанье,

В сентябре листья жгут, листья жгут…

Я жалел сейчас себя, затерявшегося во времени, нашу любовь, которую так и не вспомнил, душа переполнилась нахлынувшими чувствами прошедшего.

Не дочитав письма до конца, отложил его и полностью предался воспоминаниям. Но при всём моём старании, как я ни напрягал память, так и не смог припомнить её имени. В своей жизни, как в прочем и все, я также был грешен – много любил, но только есть ли в том грех? Сколько девушек поверили моим мимолётным чувствам?

Не всех я помню по именам, к моему сожалению. Сон одолел меня. Спал я плохо, проворочался всю ночь с одного бока на другой. Утром встал не отдохнувшим, но на работе кое-как разработался и всё пошло своим чередом: с утра на работу, вечером обратно.

Прошло, наверное, дня три, не больше этого, когда я, вернувшись домой, снова обнаружил в почтовом ящике письмо. Обратный адрес тот же: Серебряный Бор. Прочитав письмо, я узнал многое из её жизни: она писала о себе, о своих переживаниях, немало строк отвела своей жизни. На ум невольно вкралась мысль: может быть мы и на самом деле встречались с ней?

Из подписи в конце письма я узнал, что её зовут Надя. Возможно, первое письмо тоже было подписано, но я не дочитал тогда до конца. Сейчас я знал, что письмо от Нади из города Серебряный Бор, что конечно же ни на сколько не приблизило меня к разгадке, не уменьшило число вопросов относительно неё.

В самом начале истории, до того, как получил первое письмо, я принял твёрдое решение распрощаться с одной из вредных привычек: бросить курить. Желание сие было сродни желанию перевернуть свою жизнь, как мне казалось. Но, выдержал ни больше, ни меньше чем три дня, поскольку события последних дней, выбили меня из колеи, на время заставив забыть о своей благой затее. Тем паче я получил третье письмо от Нади. Это письмо я прочитал «не отходя, как говорится, от кассы», то бишь от почтового ящика.

Письмо начиналось следующими словами:

«Добрый день, Валерий. Это снова я. Пишу тебе потому, что не уверена, что ты получил два предыдущих моих письма. Ответных писем ты не написал. Валерий, в письмах я признавалась в своей любви к тебе. У меня душа разрывается от безысходности, оттого, что не вернуть нашу любовь, даже её тени, не вернуть тех дней, когда я была так счастлива с тобой. Наверное, своими письмами я напрасно тревожу тебя, ворошу прошлое, если это так, то, пожалуйста, прости меня, Валерий.

И всё же, прежде чем окончательно распрощаться, хочу напомнить о себе одну деталь: в твоих объятиях я вела себя, подобно грешнице, это то ты, может быть, вспомнишь? Хотя… Такой, наверное, в твоих объятиях была не одна я. Но всё же, милый, что мне делать со своей любовью? С нерастраченными чувствами? Зная, после тебя я так и не смогла полюбить другого человека. В каждом молодом человеке я искала тебя, но так и не смогла найти и вот решилась, решилась написать тебе, признаться в своих чувствах.

Я не знаю, что буду делать, если ты меня отвергнешь или не ответишь на мои письма. Просто по-человечески прошу тебя, Валера, ответь мне хотя бы что-нибудь: что ты жив-здоров, что так и не вспомнил: кто я, или что давно женат и благополучно, ну хоть что-нибудь, прошу тебя.

Валерий, подскажи, приоткрой завесу тайны: почему наша любовь была столь короткой? – продолжала она, уже повторяясь, – подобно сухому хворосту, она занялась ярким пламенем и, обдавая пылким жаром, в мгновение сгорела, оставив угли, что до сих пор сжигают моё сердце. Это моё последнее письмо к тебе, моя последняя надежда, я высказала тебе всё, что хотела и возможно, даже больше этого. На прощанье желаю тебе счастья, удачи. С любовью Надежда».

Прочитанное письмо взволновало меня. Я вытащил сигарету и закурил. Хотя так и не вспомнил о Наде из Серебряного Бора. Отбрасывая недокуренную сигарету, я, видимо, замешкался и только сейчас заметил на земле небольшой белый квадратик. Подумав, что он мог выпасть из письма, я поднял его: фотография Нади. Да, она была красавица – блондинка с синими-синими глазами, которые явно с упрёком и укором смотрели на меня сейчас. Вспомнил! С Надей мы учились в одном университете. Теперь она живёт в городе Серебряный Бор.

Разумеется, о том, что город, где мы учились, недавно переименовали, я и представления не имел. Учитывая же, что у нас в последнее время просто вал пошёл с переименованиями, возможно, и внимания не обратил. Теперь я вспомнил и фамилию Нади – Драгомерецкая. После университета меня распределили в другой город, началась трудовая жизнь, полная интересных начинаний, командировки. Выходит, она осталась там же, где мы учились, а я не столь уж и давно вернулся в родные края.

Держа письмо с фотографией в руке, я присел на скамейку, закурил ещё одну сигарету. Надя была права, бесконечно права, мы действительно любили друг друга. Чувства к ней сохранились в глубине моей души, хоть уже и заметно приглушенные. В голове упрямо крутились строки из её письма: я по-прежнему люблю тебя…

После полученного третьего письма с вложенной фотографией, в моей душе, словно что-то надломилось. Если до этого момента как-то всё устраивало меня в сложившейся жизни, где всё было, как будто, на своих местах, теперь чего-то стало не хватать. Как если бы что-то украли из моей жизни, что-то дорогое сердцу. Как-то иначе стало. Под другим взглядом что ли, начал смотреть я на свою жизнь. Что в общем-то было в моей жизни, если так здраво рассуждать, остановившись на минуту?