Деградация. Свои люди

Алексей сидел съежившись, все же в Чечне теплее, потому одет он был немного не по сезону, и был погружен в воспоминания о той, предыдущей жизни, до которой теперь была пропасть. Но совершенно неожиданно на фоне гула машин и чириканья воробьев, раздался ее голос:

– Алеша…

Вначале он даже подумал, что ему показалось. Но подняв голову, он увидел ее, в легком пальто, которое уже никак не могло скрыть изрядно округлившийся животик.

– Привет Маш, – скривив улыбку, произнес Алексей. – Смотрю, тебя можно поздравить с наметившимся прибавлением?

– Прости Алеша… – прошептала Маша. Заметив приближавшегося к ней молодого человека, только припарковавшего машину, она второпях добавила: – Прошу, не усложняй все… Это Андрей.

– Что–то случилось? – забеспокоился подошедший молодой человек.

– Да ладно, не напрягайся, тебе вредно, – добродушно отозвался Алексей, поднимаясь с лавочки и потянувшись за сумкой с пожитками, – может ты и права, кто знает.

– Куда ты? – с опаской спросила она, вставая перед Андреем, закрывая его собой.

– Да не трону я его, нужен он мне, – произнес Алексей, проходя мимо.

– Так куда ты? – уже в спину повторила ему Маша.

– Я–то? Туда, – Алексей указал пальцем по направлению своего движения. – Какая теперь разница? Совет вам да любовь.

– А кто это вообще такой? – донесся до уходящего Алексея вопрос Андрея. Ответ Маши он уже не слышал. Он просто уходил, разочарованный и опустошенный. Уходил навсегда от той первой и единственной, которой он не позволил скатиться по наклонной, на самое дно жизни. Вот только взлетела она туда, куда он все никак не мог добраться следом. Да и не очень-то и стремился к этому.

Как бы то ни было, еще одна ниточка, связывающая с прошлым, была оборвана. Теперь он снова был один, как когда–то. А если так, то стоило ли оно вообще того? Что хорошего с ним случилось за последние шесть лет? На этот вопрос хотелось найти хотя бы один положительный ответ.

Но отчего–то не получалось…

 ***

Реабилитационный месяц в доме отдыха был для Алексея самым запойным в жизни. Но водка лишь приносила забвение на некоторое время. Вечно так продолжаться не могло, сам Алексей это прекрасно понимал, потому собрал волю в кулак. Пора было выходить на работу.

Сначала сослуживцы его сторонились, опасаясь за съехавшую за год «крышу», тем более что прецеденты у возвратившихся с Кавказа подобного плана были. Медкомиссия, которую он прошел по возвращении, была сущей формальностью, так как за все болячки, в том числе и душевные, приобретенные в командировке, приходилось выплачивать денежную компенсацию, чего старались не допускать. Присмотревшись к нему и убедившись, что никакой опасности он не представляет, все и вовсе утратили к нему интерес. Этому способствовало и то, что Иван всячески помогал ему снова влиться в рабочий процесс, всем своим видом показывая полное доверие и поддержку, не гнушаясь выговаривать даже Сысоеву. Впрочем, грядущая реформа занимала того гораздо больше, чем подколки, а временами и откровенное хамство со стороны Ивана. Посему было понятно, Иван собирается на гражданку, а перспектива возглавить смену самостоятельно Алексея никак не вдохновляла. Того же Ивана девушки из смены если и не сильно любили, то почему–то уважали и признавали его право командовать безоговорочно, а некоторые и вовсе просили остаться и дальше на службе. В его же случае получалось, что ему предстояло возглавить личный состав, который к нему относится совершенно равнодушно, как к пустому месту. Конечно, получше, чем к Сысоеву, которого откровенно недолюбливали, но все равно, как вести за собой таких людей, Алексей совершенно не представлял. Да и хотелось совершенно не этого.

Зато его тепло встретили знакомые опера, и снова стали зазывать заняться нормальным делом, а не на кнопочки за компьютером тыкать. Сам Алексей попросил отсрочку, просто что бы придти в себя и разобраться в том, чего он хочет сам.

Постепенно все пришло в норму, месяц за месяцем, и Алексей стал ловить себя на мысли, что обстановка налаживалась, а он успокаивался. Но однажды ближе к концу смены раздался телефонный звонок на пульте старшего. Иван ушел отчитываться начальнику, поэтому Алексей подъехал на стуле к его месту и принял вызов, коротко представившись:

– Чернов.

– А где Рябов? – встретил его вопросом мужской голос.

– «Сдается» начальнику центра, – ответил Алексей, имея ввиду сдачу смены. Впрочем собеседник его прекрасно понял:

– Понятно. Вербуется в Чечню…

– Чего?! – воскликнул Алексей, но тут же взял себя в руки: – Представьтесь, пожалуйста.

– А ну да, извини, напугал. Ежов, начальник 3–го МУРа.

– А, Алексей Михайлович, – сразу смягчил тон Чернов, узнав начальника 3-го отдела уголовного розыска. – Так что там про Чечню?

– Приятеля твоего вербуют туда, что не понятного-то, –  равнодушно ответил Ежов.

– Откуда сведения?

– Слушай, тезка, ну ты же сам водку с моими операми пьешь, что глупости спрашиваешь? Работа у нас такая, знать все.

– Хм. Ладно, понял, – согласился Алексей. – Так вам Иван нужен?

– Нет. Ты.

– И чем я могу…

– В общем, – перебил его Ежов, – расклад такой. Если хочешь к нам податься, приходи сейчас. Дальше грядет реформа, возможно сокращение штатов, все переходы будут затруднены. И всякий шлак с сокращенных должностей еще и нам припихнут, а оно мне не надо. Совсем не надо. О тебе Пашка хотя бы нормально отзывается, Старков дает в целом нормальную характеристику, хотя и твои минусы примерно представляем. Тетку твою опрашивать даже не стали, все понятно с ней. Кроме того, Старков мне сказал, что от Ваньки вашего можно ожидать выкидонов, он возьмет и выбесит Красильникова, а с этим вашим придурковатым следаком и так сложно разговаривать, так что…

– С каким следаком? – удивился Алексей.

– А у вас там много придурков? Хотя да, тенденция на лицо, ваш нынешний начальник отдела тоже нечто. Но лично я в данном случае имел в виду Красильникова.

Алексей поперхнулся, прикидывая, что если собственная безопасность слушает этот разговор, то частное мнение о своих профессиональных качествах Красильникову любезно сообщат. Словно прочитав эти мысли, Ежов сказал:

– Допустим, доложат ему про придурка, дальше что? Это может у вас там до фига желающих бумажки перекладывать в кабинетах с места на место, да на кнопки тыкать, а по городу носиться и землю рыть, да еще при совершенно ненормированном графике, думаешь много любителей?

– Ясно, ситуацию примерно понял, – произнес Алексей. – Сколько у меня времени на раздумья?

– Нифига ты не понял. Минуты две примерно есть, – ответил Ежов, отчего Алексей даже хмыкнул в трубку. – Тебе засечь время?

– Не надо. Куда подойти?

– Давай сначала ко мне, быстренько твой рапорт на перевод проведем с нашей стороны. Потом ты пойдешь к Красильникову сначала сам. Если он не подпишет перевод, то уже будем разговаривать на уровне начальников.

– Хорошо. Сдаю смену и подхожу.

– Это самое. Ивана не трогай, ему не до тебя сейчас будет.

– Я вас понял, – ответил Алексей уже гудкам в трубке.

Иван действительно вернулся хмурым, как–то странно покосился на Алексея, но ничего не сказал, а быстро засобирался домой.

Алексей тоже засобирался, но отправился не на выход вместе с Иваном, а в центральный  корпус комплекса зданий на Петровке, в вотчину МУРа, бросив коротко «к Пашке забегу», на что Иван только рассеяно кивнул. Найти кабинет Ежова оказалось не трудно. Алексей собрался с мыслями и постучался.

– Заходи давай быстрей, – бесцеремонно донеслось из–за дверей.

Он вошел в кабинет, сел на предложенный стул, после чего Ежов вручил ему лист с  распечатанным текстом рапорта на перевод от имени Алексея и уже наложенными резолюциями о согласии со стороны начальника МУРа. На рапорте не хватало только его подписи, и согласия Красильникова.

– Ничего себе, – удивился Алексей.

– Ты давай, воду не мути, расписывайся за себя. А то за такую самодеятельность нас по головке не погладят, если вдруг всплывет.

– Уже не всплывет, – сказал Алексей, ставя свой автограф, – А что за спешка такая?

– Трансферное окно закрывается… – задумчиво отозвался Ежов.

– Чего? При чем тут футбол?

Алексей Михайлович улыбнулся, посмотрел на Алексея, и сказал:

– Приказ о прекращении всех переводов без особого разрешения будет передан по подразделениям сегодня после обеда. Реструктуризация штатов в рамках реформы. Подписал?

– Ага.

– Топай к Красильникову.

– Напрямую?

– А что тебе терять? Давай быстрей, пока утро, туда–сюда, он еще не раскачался и у себя за столом кофеи гоняет.

– Понятно. Наверно вы правы. Так я пойду?

– Пулей! Меня в курсе держи.

Красильников действительно был на месте, и действительно пил кофе, в чем удостоверился Алексей, когда тот дал согласие секретарше впустить визитера по личному вопросу вне очереди, без предварительной записи. Пребывал он в добродушном настроении, и, увидев вошедшего Алексея, даже заулыбался и указал ему на стул.

– Рассказывай давай, что у тебя стряслось.

– Юрий Львович, – начал смущенно Алексей, – помнится, вы обещали некоторое содействие моему карьерному росту…

– Ага, было такое, – бодро отозвался начальник, – вот как раз тебе пора смену возглавить, что скажешь?

– Понимаете, Юрий Львович, после службы в Чечне теперешняя служба в информационном центре кажется мне монотонной и скучной.

– Понимаю, прекрасно понимаю. Ты же знаешь, 80% рабочего времени это работа с бумагами в нашей системе. Сейчас компьютер хоть помогает, да. В этом вопросе я тебе помочь не могу ничем, к сожалению…

– Я нашел для себя более увлекательную возможность продолжения службы в другом подразделении. Там меня готовы взять.

– Чернов, ты что, перевода хочешь? Куда? – нахмурившись, уставился на него Красильников.

– Да. Вот рапорт. Вы обещали посодействовать.

Красильников поморщился, оценивающе взглянул на Алексея, еще немного подумал о перспективах потери сотрудника, но сделал какие–то свои выводы и сказал:

– Хорошо. Раз обещал, значит сделаю. Хотя жаль тебя отпускать… Ладно. Давай рапорт.

Алексей придвинул лист бумаги к начальнику, тот пробежался по первым нескольким строкам, затем воскликнул:

– В МУР?! Чернов, ты в своем уме? Хорошо подумал? Что ты там забыл?

– Более интересную работу с людьми, – равнодушно ответил Алексей.

– Ты же вообще этой работы не знаешь!

– Обещали научить, да и в Чечне я получил некоторые оперативные навыки.

На этот раз Красильников одарил Алексея продолжительным взглядом с явно читающимся скепсисом и разочарованием.

– Хорошо, хрен с тобой, – сказал он уже спокойней, отмечая на рапорте свое согласие. – Все–таки, Чернов, как ты был идиотом, так им и остался.

– Разрешите идти? – спросил Алексей, пропустив колкость мимо ушей и осторожно притягивая рапорт назад к себе.

– Следующую смену прикроешь Рябова, ему немного не до работы сейчас. А потом можешь валить в свой МУР. Свободен.

– Слушаюсь, – отозвался Алексей и отправился на выход из кабинета в обратный путь. К своему будущему начальнику.

Начинался новый этап его жизни. И впервые это был его осознанный выбор.

***

– Скучно, блин… – произнес Алексей, затем и вовсе зевнул.

– А ты что думал, оперативная работа это стрелялки и догонялки постоянные? – ответил ему Павел, впрочем, примерно в точно такой же тональности и тоже зевая. – Если до суеты дошло, то это скорее говорит о плохом качестве нашей работы. Спокойно, Леха. Мы работаем.

– Сидеть и ничего не делать, это значит работаем?

– Мы наблюдаем…

– А–а–а, вон оно как! – усмехнулся Алексей.

– Хорошо, убедил, – ответил Павел, доставая из кармана сторублевую купюру. – Сходи за пивком. Мне. А ты за рулем!

– Вот это совсем другое дело! – обрадовался Алексей, забрал стольник и, выйдя из своего «Пассата», принялся навскидку оценивать расположение ближайшей торговой точки.

– Туда, – отозвался Павел, высунул в окно руку с пассажирского сиденья и указывая пальцем куда–то вперед по ходу припаркованной машины.

– Ты, если что, справишься? – на всякий случай поинтересовался Алексей.

– Иди уже!

Вообще–то оставлять одного Павла один на один на случай потенциального задержания объекта наблюдения, было против всех правил. Однако наблюдали они уже три часа, за которые фигурант должен был сто раз вернуться домой, что, скорее всего, означало, что он пошел на другой адрес, где его ждали другие группы. Сентябрьское солнце, склонившееся к горизонту, и хоть уже не такое теплое, как всего месяц назад, но вполне себе еще припекающее через стекла автомобиля, да вид детей на площадке с молодыми мамашами на скамейках, умиротворяли. Кроме того, фотография фигуранта, распечатанная на принтере и выданная Ежовом утром каждой из групп, отправляемой в разные точки Москвы, и повешенная теперь поверх навигатора, прикрепленного на присоску к лобовому стеклу, никак не выдавала в нем атлета. Тем не менее, Алексей старался обернуться побыстрее, в итоге потратив на это минут пятнадцать. Снова плюхнувшись на водительское сиденье и позвякивая бутылками в полиэтиленовом пакете с символикой торговой сети супермаркетов, он сразу же поинтересовался:

– Не приходил?

– И уже не придет, – даже с некоторым разочарованием ответил Павел, – взяли его наши на адресе любовницы. Мы свободны на сегодня. Все.

– Блин, – скорчил физиономию Алексей, – это что получается? Опять по живому человеку не постреляем…

– Дурак, – улыбнувшись, совершенно беззлобно прокомментировал Павел. – Сколько пива–то взял?

– По паре бутылок.

– И себе? Наглеешь…

– Да что нам будет с литры пива на рыло? Машину, если ты настаиваешь, я где-нибудь брошу.

– На голодный желудок? Со стволами за пазухой и нажраться? А чего, по пустым бутылкам постреляем потом, нормально!

– Почему сразу нажраться? Я взял рыбку на закусь! – оправдывался Алексей, но тут же сменил стратегию: – Слушай, Пашка, раз такое дело, давай доедим до меня, тут не далеко, я брошу машину, спокойно попьем пива примерно в таком же дворе, – он указал рукой на детскую площадку, с которой уже потихоньку начали расходится. – Пока доедим, там уже никого не будет, детей смущать не придется, не волнуйся.

Павел задумался, рассматривая это предложение, Алексей же продолжил агитацию:

– Соглашайся, и мы выпьем только по паре вкусного, прохладного, ароматного пива, да под рыбку, и сразу разбежимся!

– Ладно, уговорил, провокатор! – отозвался, наконец, Павел, убирая с лица строгую маску недовольства. – Но только по паре. Жена ждет.

– Зуб даю! – отозвался повеселевший Алексей, заводя машину.

За те два месяца, что Алексей работал в МУРе, он чаще всего оказывался в компании с Павлом, выполнявшим роль наставника и обучавшего его основам оперативной работы. Вполне естественно, что он не мог с места в карьер начать выполнять персональный план по раскрытиям, так как по заведенной с советских времен плановой системой такие задачи ставились перед каждым сотрудником. И не важно, что ты толком еще и не знаешь как и что, раз занимаешь должность, значит, будь любезен соответствовать. Задачи для оперативников по штату суммировались, превращаясь в план на конкретный отдел, по которому оценивалась эффективность работы. Потом аналогичным образом уже в масштабах управления, затем района, и так далее, пока все это не упрется в потолок в виде страны в целом.

А на практике это приводило к тому, что эти требования, мягко говоря, не соответствовали реальной картине. Роботы–полицейские, умеющие все и сразу, водились только в кино. В жизни все было совсем иначе. У кого–то лучше получалась бумажная работа, у кого–то аналитика, или проще говоря, человек головой работать умел лучше других, кто–то без проблем залезал в душу к нужному собеседнику, обрастая штатом информаторов, а кто–то выполнял силовые функции. Естественно, что хотя бы по чуть–чуть каждый владел познаниями во всех этих областях. Но если каждого озадачить именно тем, что у него получается лучше, то… Реальная эффективность работы отдела определялась в первую  очередь правильной расстановкой акцентов, которой занимался Ежов, или Михалыч, как его уважительно звали сотрудники. Такой подход работы пока еще сохранился в МУРе, а вот порядки в районных отделах с большей текучкой кадров и более приземленными задачами приводили к обособлению оперативников.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что пришедший из информационного центра Алексей был посажен первым делом за компьютер, и закономерно стал тут же лучшим в общении с базами данных. Увидев полное соответствие из ассортимента различных интерфейсов со своим предыдущим местом работы, он сильно удивился.

– Паша, а зачем вам вообще в информационный центр обращаться? – спросил Алексей, когда впервые сел за компьютер в кабинете оперативников. – Тут все абсолютно то же самое!

– Не вам, Леха, теперь нам. И тебе в том числе. Но вот ты знаешь к кому там подойти, потратить минимум времени, и тебе не откажут.

– Это да, – закивал Алексей. – Только я не понимаю, зачем? Вот же все!

– Главная же причина в том, что информацию именно положено запрашивать в информационном центре. Официальный источник. К делу можно подшить. То, что ты видишь, неофициальный доступ. Помогает перерывать горы информации, на которую если ее всю официально запрашивать, опухнешь бумагу изводить. Относительно недавно получили такую возможность, когда кое-кого из твоих бывших начальников прижали, и сказали, давай сюды, иначе закроется твоя лавочка вместе с тобой. Сами, кстати, стали очень лимитировано свою информацию заливать в базы, раз ее раздавать стали налево и направо. А то уже было, человек узнавал, что находится в нашей разработке, и, не дожидаясь нашего визита, ноги в руки, и ищи–свищи его.

– Я правильно понял, что практической пользы информационный центр не дает?

– В принципе, – Павел улыбнулся, – практически никакой пользы, ты прав. У нас все есть.

– Понятно. Но видимо есть еще какие–то причины?

– Видишь ли, кесарю кесарево, а мы тут далеко не компьютерщики. Некоторые из наших к компьютеру подойти боятся, не то что в базах данных копаться. Конечно, не все так безнадежны в этом плане. Но есть ощущение, что стандарты ведения баз данных в этой структуре, – Павел ткнул пальцем в настенный календарь с символикой милиции, – отсутствуют напрочь. Это примерно как дорожники, которые лепят заплатки на ямы, когда надо бы уже просто всю дорогу закатывать асфальтом заново. Вот ты, если проводить аналогию, знаешь каждую заплатку. Мы – нет. Короче, это будет одна из твоих задач, ты как раз опыт общения с информацией имеешь. А мы будем меньше времени терять.

– А еще какие задачи моими будут?

– Тебе силовые сам Бог велел ставить! Но ты не расслабляйся. Бумажек на тебя тоже хватит.

– Это понятно. Куда же без бумажек в нашем деле?

Естественно, силовые задачи нравились Алексею куда больше, чем сидеть в кабинете с бумажками, однако пока выйдешь на подозреваемого, перелопатишь кучу материала, напишешь еще одну кучу бумаг в дело, успеешь несколько раз возненавидеть компьютер… И это все при том, что пока Алексей только помогал, самостоятельно ничего еще не вел. Но в будущее посматривал с некоторой опаской, а справится ли?

В этот раз демонстрировать свои навыки не пришлось. Запарковав машину возле дома Алексея, два товарища побрели в сторону лавочки на опустевшей уже детской площадке, позвякивая бутылками в пакете. Однако Алексея вдруг окликнули:

– Леша! Чернов!

Он и Павел обернулись, и Алексей узнал соседку, своего бывшего опекуна, мать Миши Куприянова:

– А, Лидия Павловна, здравствуйте.

– Здравствуй, Леша. Ты же вроде милиционер теперь, да?

– Ага, – кивнул Алексей. – Давно уже.

– Да еще, люди говорят, с Петровки?

– Гражданка, – вмешался Павел вежливым, но настойчивым тоном, – а вас не затруднит ближе к сути вопроса? А то мы несколько заняты…

– Да–да, конечно. Леша, ты можешь снова отправить в тюрьму Мишу?

– Чего?! – Алексей чуть не поперхнулся. – Вы хотите, что бы я отправил в тюрьму вашего сына?

Услышав про сына, Павел удивленно вскинул брови вверх, оценивающе рассматривая подошедшую женщину, явно подозревая ее сомнительное душевное состояние, но любопытство все же пересилило, и он спросил:

– А за что его сажать?

– Как за что? – теперь уже удивилась Лидия Павловна. – Он же наркоман. Он наркотики варит.

– Где?! –  теперь уже удивился Павел.

– У себя в комнате. Да вон Леша знает.

Павел вопросительно-удивленно уставился на Алексея, тот же поспешил уточнить:

– Про то, что он варит наркотики, лично я не знал.

– Так что же еще можно варить на электрической плитке из растворителя или ацетона, закрывшись у себя в комнате? Я же на скорой побывала в таких домах, видела достаточно, контингент мне известен. Хотите сами зайдите, понюхайте. Все пропахло.

– Нет, спасибо, – сразу отказался Павел, – но почему вы хотите его в тюрьму отправить?

– А куда ж его еще–то? – обреченно ответила женщина, вскинув руки.

– В клинику для наркоманов, – вынес предложение Алексей.

– Ага, в клинику… Я договаривалась, но он оттуда уходит. Не хочет он лечится. Клянется, божится, и уходит через несколько дней. Уже дважды собирала деньги на курс лечения. Только что толку? Что ж его, силой заставишь там сидеть? Нельзя, врачи его держать не могут, не имеют права. Нет у нас больше принудительного лечения. В тюрьме он хотя бы не сможет принимать эту отраву.

– Интересная логика, – задумчиво сказал Павел, – но вы понимаете, что это не курорт, мягко говоря?

– Конечно, понимаю, только здесь он себя убивает! Полгода–год максимум. Я же все же медицинский работник, я это тоже понимаю… А когда там сидел, так отошел, порозовел, поправился…

Повисла пауза. Двое оперативников с удивлением посматривали друг на друга, иногда пожимая плечами, пытаясь перекинуть инициативу разговора друг на друга. Уж очень своеобразной была просьба. Лидия Павловна не выдержала первой, и сказала:

– Так как, ребята? Я же даже не знаю, куда мне еще идти. Или может заплатить надо? Так я…

– Нет, платить нам точно не надо, – отрезал Алексей.

– Гражданка, – начал собравшийся Павел, – вам следует обратиться в наркоконтроль. Это их профиль. У нас уголовка.

– Так обращалась! Только они не хотят принимать мое заявление. Говорят, что употребление не наказуемо.

– Отфутболивают, понятно, хотя формально правы… – стушевавшийся Павел снова бросил взгляд на Алексея, снова пожимая плечами и разводя руки в стороны: – Но мы все равно не можем его привлекать за наркотики. Даже если что–то докажем. Мы должны скидывать такой материал как раз в наркоконтроль.

– А им это не интересно, мелкая рыбешка, взять нечего… – заскрежетал зубами Алексей, подводя итог. Павел неохотно кивнул, соглашаясь с таким заключением.

– Алеша, ну вспомни, – Лидия Павловна аккуратно взяла Алексея за руку, – я же заботилась о тебе, как у тебя мамка–то умерла… Ты с Мишей дружил когда–то. Помоги ему, не мне…

Павел снова бросил вопросительный взгляд на Алексея, в свою очередь неохотно кивнувшего в ответ.

– Паш, а что мы можем в этой ситуации? – спросил Алексей. – Как можем… помочь?

Павлу этот расклад явно не нравился, но, поняв позицию товарища, все же начал рассуждать в нужном направлении:

– В принципе, он мелковат и для нас. Кражу ему впаять, наверное, можно. Он что-нибудь унес из квартиры?

– Он унес из квартиры все, что мог унести.

– Вот. Года три ему дадут, наверное… Но нужно ваше заявление. И гарантии, что вы его не заберете. Заявление я имею ввиду. А то мы начнем раскручивать дело, а вы… – Павел бросил взгляд на женщину, оценивая ее реакцию, и решил не продолжать эту мысль. Однако женщина закивала, тогда он продолжил: – И надо с Михалычем согласовывать. А ему это не понравится совершенно.

Лидия Павловна хотела заговорить, но запнулась, потянулась за платком, и, вытирая слезы, срывающимся голосом произнесла:

– Хорошо, я напишу заявление.

– Тогда завтра ему, – Павел указал на Алексея, – наберите после обеда.

– Спасибо вам, тогда до завтра, – сказала женщина, шмыгая носом и все так же утирая платком слезы, отправилась в свой подъезд.

Через несколько минут, сидя на лавочке, Павел потянулся за второй бутылкой пива, произнося:

– Интересные у тебя опекуны. И контингент знакомых.

– Это, Паша, отголоски прежней жизни. – Заметив вопросительный взгляд, Алексей тут же добавил: – Не, ты не подумай, я к наркоте отношения не имел никогда. Бухал в ноль, это да, бывало…

Хотя это признание заставило Павла улыбнуться, продолжил он серьезным тоном:

– Хреновое дело связываться с наркоманами. С ними даже наркоконтроль вон не связывается. Хотя должен.