Цзян Куй. И был мне сон. Стихи. Перевел с китайского Сергей Торопцев

Мудрствовали так

гости на бортах,

умники, таланты, как один.

И шуршали ветви в темноте,

и летели звезды с высока,

ночь ждала от осени вестей…

А сейчас бы – окунька

и других домашних прелестей.

В Сян проводил Ху Дэхуа.

Мелодия «Ба гуй»

Духмяный лотос пал, и с ветки

платан листок роняет редкий,

дождь моросящий стих под вечерок.

Вдруг пригрустнулось что-то, светлячки

из тьмы мигают мне сквозь бамбучки,

во мху ступеней щелкает сверчок.

Гость мой сокрылся в западную даль.

Кто ж музицирует тебе на лютне?

Усугубив печаль,

там, на вершине смутной

кукушка голосила бесприютно.

Так грустно, что не долги наши встречи!

Ах, для чего же ветер

опять нас лепестками разметал?

Туманы на воду осели,

челнок уходит вдаль,

как жухлый лист осенний.

Твоя Вэньцзюнь18 выходит за порог

в бамбуки, и чулок совсем промок.

Вот ты вернешься, вместе

отведав доброго вина,

под звень хрустальных штор окна

до света налюбуетесь на месяц19.

В подпитии бродил, ветрами полн.

Мелодия «Хуань си ша»

Я жил у старшей сестры в Шаньян, что в районе Мянь20. Слева виднелось озеро Байху, справа – Юньмэнские топи, и на тысячи ли раскинулся весенний разлив. К горизонту уходили сохлые травы, кое-где обнажались остывшие за зиму пески. А по осени года бин-у21 мы с племянником Анем брали лодку и собирали водяные орехи, а то занимались ночным ловом или же раскидывали бамбуковые садки. Тешили душу сочинением стихов на горных тропах, но, умолкнув, отчего-то унывно замирали в бескрайних просторах.

В подпитии бродил, ветрами полн,

следил, как сокол пал на сохлый дол.

Под вечер душу истерзала мука.

Иссохнув, ты вверяешь грусть струне,

в тревожном сне кручинясь обо мне.

Не надо было торопить разлуку.

Необозримо распахнулась даль.

Мелодия «Нишан чжунсюй ди-и»

В год бин-у22 я остановился в Чанша23 и поднялся на пик духа огня Чжужун24. Там-то и прочувствовал мелодии «Хуандиянь» и «Сухэсян», обращенные к духам. […] Странник, я невольно проникся их грустью.

Необозримо распахнулась даль,

где пали лотосы, а мне возврата нету.

Недугов несть числа, я духом пал,

не нужно мне шелковых опахал,

пора сменить одежды лета.

Дня жизни мимолетен свет,

и под стропилами

залетных ласточек уж нет.

Так где ж ты, милая?

На штору лунный луч проник,

и мнится – это милый лик.

Трещат сверчки,

забившись в уголки,

напомнив мне юйсиневы стихи25,

сплетающие нить тоски.

О, вы, скитаний давних тени,

на горных тропах плач свирели

под ивы сенью.

Все минуло, все лепестки слетели

на гладь реки,

сверкавшей бирюзой.

Я обездолен,

чего же ждать мне боле?

Лежу хмельной, и лишь кувшин со мной26.

На жухлых травах – дымка грусти.

Мелодия «Таньчунь мань»

В детстве у меня была мечта послужить в древнем Мянь27, в те края и сестру выдали замуж. Когда вырос, лет двадцать наезжал туда, и не только потому, что любил сестер и племянников. А зимой года бин-у28 почтенный Цяньянь29 пригласил меня прогуляться по рекам Тяо и Чжа. Конец года грозил снегом, так что я даже хотел было отказаться от поездки. А эту мелодию написал, прощаясь с друзьями Чжэн Цыгао, Синь Кэцином, Яо Ганчжуном.

На жухлых травах – дымка грусти,

закат сошел в вороньем грае,

песчаные воронки ветер крутит.

Бывало, в теплом малахае,

беспутен, гарцевал в Чжантае30,

сбивая плетью комья снежной мути.

По свету странствовал немало…

И что осталось?

От грусти кисть устала.

Здесь, на челне, – давнишние друзья,

им душу отворить сумею я.

Так мало встреч! Разлук сплошная мука.

И в павильоне меж бамбуков31

не удержал слезы тоски.

Спят гуси на притихшем плесе,

уходят рыбаки,

и старцам отдых тут совсем не весел.

Ну, что же… Над рекой луна

к востоку хочет

направить путь челна.

Когда еще нам встреча суждена

в смятенье слив весенней ночью?

Над пустыней луна холодна.

Мелодия «Цуйлоу инь»

Зимой года бин-у32 периода чунь-си33 в Учане34 была возведена башня Аньюань. Мы с Лю Цюйфэем и еще несколькими приятелями участвовали в церемонии ее открытия, и я написал эту мелодию. Через десять лет я снова приехал в Учан, и приятель рассказал мне, что как-то, пришвартовав лодку на отмели Попугаев35, услышал, как юная певичка поет мою давнюю мелодию. Это умилило меня в моем нынешнем одиночестве.

Над пустыней луна холодна,

тихий град окружает стена,

царской милостью нынче гулять дозволяют народу36.

За стеною распелась зурна,

кочевая музыка слышна

из шатрового свода.

Башня взмыла к небесному свету,

парапетом багряным одета

до стрехи изумрудного цвета.

Там полно чаровниц,

нарумяненных лиц,

шелестит ветерок до рассвета.

В месте этом

оказаться и должно поэту,

на святом журавле снизойдя с поднебесья

для забавы со всеми вместе.

С башни яшмовой вижу вдали,

что душистые травы легли

протяженностью в тысячи ли

до небесной границы…

Ритуальным вином можно горечи смыть,

поумерить в цветах свою прыть.

А за склоном заката

сумрак скрылся куда-то,

и вот-вот прояснится.

В шутку – Чжан Чжунъюаню.

Мелодия «Мэй у»

В плакучих ивах сад ночной,

затянут берег мхом.

Чтоб больше не страдать тоской,

ты ускакал в веселый дом,

где ждет за пологом двойной вуали

Фэйянь37 пленительная в зале

и чаши, полные вина.

Услышав страстные напевы,

ты тут же возжелаешь деву.

В руке – рука,

сердца взмывают в облака,

и ночь не так уж холодна.

Страсть ненасытна,

но вдали – разлуку видно.

И, башмачок прижав к груди в отчаянье,

ты сочинишь душистое посланье.

Пока не прозвучит назавтра гонг прощальный

с причала,

страсть утолить весны пьянящей поспеши.

Когда покроет землю алым,

придет печаль души,

и даль сокроет мга.

А если руку вновь найдет рука,

в бескрайность волн

умчит вас вместе челн38.

Мерзлым багрянцем осень осыпала пруд.

Мелодия «И вансунь»

Мерзлым багрянцем осень осыпала пруд,

тучкой летучей по свету скитаюсь прочь.

Волей чужой я оказался тут.

В муках любовных пут,

сирый луань, вопияю за ночью ночь39.

Пара уточек в заводи.

Мелодия «Синхуа тянь ин»

В конце года дин-у40, зимой, я отплыл из Мянькоу41 и на второй день первого месяца года дин-вэй42 достиг Цзиньлина43. Смотрел на север – и думал о Чу44. Стоял чудный день, и я поставил парус, чтобы продолжить путь по волнам.

Пара уточек в заводи тенью зеленой одета.

Милый персик мой, где ты?

Ты звала, ты стояла на берегу.

С пухом ивы, весна, унеси к ней мою тоску!

Не спешу,

прислонясь к гребку,

еще миг подожду.

До Цзиньлина в пути

все звенело чивиканьем птиц,

видно, воды реки

знали горечь моей тоски.

Плесы все заросли, будет трудно вернуться назад,

день уходит в закат.

Поплыву-ка туда…

Но куда?!

Написал зимой года дин-вэй, проезжая через Усун.

Мелодия «Дянь цзянчунь»

Гуси, естеством своим влекомы,

пролетают над Великим озером сквозь тучи,

а под ними, пригрустнувши, кручи

обсуждают дождь ночной да громы.

Под мосточком я бы у ключа

поселился с Безыскусным45 рядом.

Где-то он сейчас?

О былом я вспомнил у ограды,

где трепало иву листопадом46].

Как ласточка, легка.

Мелодия «Та со син»

Покинув Мянь, я поплыл на восток и к новогоднему празднику года дин-вэй47 достиг Цзиньлина. Из сна на реке родилось стихотворение.

Как ласточка, легка,

как иволга, звонка –

такой в мой сирый сон вошла она.

«Поймешь ли, милый, ночь без сна – долга?»

«Любовь приходит раньше, чем весна».

Когда мы врозь, строка

нас единит, как нить с иглой,

летишь ко мне из дали – сна душой.

Над кряжем Хуайнань48 луна бледна,

мрак беспросветен, ты совсем одна.

На кушетке холодок.

Мелодия «Си хунъи»

На кушетке холодок,

книги, цинь – и день истек,

обессиленным проснусь,

освежит лишь ручеек

или дыни сладкой кус.

А кувшинчика-то нету49!

Кто ж придет проведать

сирого поэта?

Тишь да гладь…

Лишь цикада и дает понять,

что давно уж миновало лето.

Насыпь, радугой мосток,

зыбь, и ветерок душист,

жухнет лотосовый лист.

Пришвартую здесь челнок,

край желанный так далек.

Ивы тут совсем другие,

не пройтись в зеленой сени.

Ах, когда ж теперь смогу я с милой

насладиться красотой осенней50?

Весна омыла ветви, ночь дождлива.

Мелодия «Хуань си ша»

В год цзи-ю51 жил я в Усин52. В завершающую ночь Праздника фонарей в доме не усидишь, и я позвал Юй Шанцина53 пройтись. Вот что мы увидели

Весна омыла ветви, ночь дождлива,

о том, о сем беседуем. Прохладно.

По улицам бредем неторопливо.

В мерцанье фонарей душе отрадно,

поют свирельки до рассвета ладно.

Ну, как уйти! Ветра шуршат по сливам.

Плеск весел.

Мелодия «Пипа сянь»

…Это есть только в Усин54! По весне на озера и реки выплывает столько лодок, что и Сиху с этим не сравнится. В год и-ю55 мы с племянником Сяо Ши, прихватив вина, отправились за город покататься на лодке. Вернувшись, я написал эту мелодию.

Плеск весел… Дева – словно

зазноба из былого,

мой персик из давнишних песен56.

От пуха ивы отстранилась мило,

а взгляд ее пленительно чудесен…

Весна уже куда-то скрылась,

вся отмель – в зеленях,

и загрустила

кукушка на ветвях.

Янчжоу, град Ду Му,

сошел во тьму57,

и что мне в этих давних днях!

Опять ночами

я зрю свечу сановного окна58,

во тьме, в печали

грущу, как быстротечны времена.

Плод этих благостных моих сомнений

падет, как лист на праздные ступени.

Плакучей ивы плети

в ночи сокрыли врана,

испить пора нам

вина в сей снежной круговерти59…

Воспоминанье накатило,

как я у врат прощался с милой.

Что дама из столицы.

Мелодия «Чжэгу тянь»

Вот что я увидел на реке Тяоси60 осенью года цзи-ю61.

Что дама из столицы, вся такая…

Кой ветер ее бросил в глушь реки?

В утиных туфлях62 тонкие чулки –

как будто ниспарила к нам святая.

Улыбка алая

и аспидная бровь.

Весны прекрасной с кем разделит новь?

Без селезня никто не бродит павою.

Иль это фея лунных облаков?

Принарядилась я.

Мелодия «Хуань си ша»

На 24-й день первого месяца года синь-хай63 покинул Хэфэй

«Принарядилась я, да не сложился вечер,

твой челн остановить я не смогла,

и ты опять завел разлуки речи».

«Как ивам не дрожать! Ночь холодна.

Зол ветер – нежным уткам не до сна!

Да не волнуйся так – зовут дела…».

Заутренний рожок певучий.

Мелодия «Даньхуан лю»

Я гостевал к западу от моста с красными балясинами в южной части Хэфэя64, на улице было холодно и безлюдно, не то, что в Цзяннани. Сочувствуя придорожным ивам, я и сочинил эти строфы, чтобы утешить скитальца.

Заутренний рожок певучий

летит по городу меж ив плакучих.

Взгрустнулось что-то, зябну налегке верхом.

Любуюсь нежной зелени пушком,

я с ним на юге был уже знаком.

В сей горней тиши

рассвет встречаю без горячей пищи65

и вновь с вином

вхожу в тот милый дом.

Глядишь, и груша опадет, бело – что осень.

Касатка прилетит и спросит:

весну девали-то куда?

Ведь зеленеет лишь лазурь пруда.

Я вновь взнуздал коня.

Мелодия «Цзе ляньхуань»

Я вновь взнуздал коня,

но долгий вздох остановил меня,

недавнее прощанье всплыло.

Одна струна

стенала с вешней силой,

другая ныла,

что гусь заблудший над водою стылой.

Она, как ива, трепетала,

и растерялась,

и растрепалась.

«Тогда вы были с опахалом,

а я за пологом стояла», –

чуть отвернувшись, прошептала…

Ночное небо прояснилось,

на сем свиданье завершилось –

легко и просто.

Когда опять?

Вотще я указал на розу

и на ручей меж гор –

не потечет он вспять.

И вот – заезжий двор,

печально,

я вспомнил ширму в ее спальне…

Осталась лишь одна

полночная луна,

светящая тебе сквозь сирость сна66.

Помню, в лунных бликах.

Мелодия «Ань сян»

Зимой года синь-хай67 я, невзирая на снег, отправился к Каменистому озеру68 и провел там целый месяц. Затворник Каменистого озера ждал от меня новых мелодий. Я сочинил две – «Ань сян» (Незримый аромат) и «Шу ин» (Призрачные тени). Хозяин восхитился гармонией музыкального лада и даже заставил двух домашних певичек69 спеть их.

Помню, в лунных бликах

у цветущей сливы

часто флейтой тихой

милую игриво

призывал я выйти, хоть и было стыло…

Я теперь Хэ Сюнем70 старым стал,

всё забылось,

все стихи весны той милой.

Но приводят в изумленье

эти призрачные тени,

хладно-пряно заползая в зал.

У воды

плотный сгусток тишины.

Я б послал своей любви цветы,

да в ночи пути заметены.

Падает в бокал слеза тоски,

молча мне сочувствуют цветки.

Волн Сиху не позабыть разлив,

тени слив

и твою ладонь – в моей руке.

Лепестки летят, летят, летят,

исчезая вдалеке…

Встретимся ль опять?

Бусинки цветков на мшистой сливе.

Мелодия «Шу ин»

Зимой года синь-хай71 я, невзирая на снег, отправился к Каменистому озеру72 и провел там целый месяц. Затворник Каменистого озера требовал от меня новых мелодий. Я сочинил две – «Ань сян» (Незримый аромат) и «Шу ин» (Призрачные тени). Хозяин восхитился гармонией музыкального лада и даже заставил двух домашних певичек спеть их.

Бусинки цветков на мшистой сливе,

дремлют птички на ветвях

сиротливо.

Вспомнил я тебя в чужих краях –

у высокого плетня

молча провожаешь вечер дня.

Так же Чжаоцзюнь73 в той северной глуши

вспоминала юг свой милый.

Словно слышу плач ее души,

может быть, она в ночной тиши

поспешила

низойти в сей сад уединенной сливой.

Вот совсем иных времен принцесса,

что вздремнула чуть, и лепесток

лег на бровки, будто мотылек74.

Видно, этот ветерок-повеса

равнодушен к красоте. Другие

строят ей палаты золотые.

Нежный лепесток потоком будет смыт,

и, печаля слух,

воспоет его жалейкою пиит.

Ну, а время минет –

сладкоструйный дух

возродится кистью на стенной картине.

Снежные хлопья редкие.

Мелодия «Юймэй лин»

Эту мелодию сочинил Затворник Каменистого озера75, но без слов, и он попросил меня написать их. К югу от дома, за рекой, в саду, прозывавшимся «Поместьем Фаня», зацвели сливы, на них ниспадали снежинки, в бамбуковом дворике стояла тишина. Фань Чэнда знобило, он не решался выходить из дома, и я исполнил для него эту мелодию.

Снежные хлопья редкие

припорошили в саду ручеек76,

холодок

поселился в беседке.

Дивные сливы стонут,

злюке-весне пеняя.

Сливовые бутоны

благоухают.

Выйдешь с гостем, быть может,

к этим бодрящим сливам?

Своей красою умножат

уходящие силы.

Нас согреет хмельной глоток,

а снежок воспоем в стихах.

Так и пройдет денек

в вихревых лепестках.

Духмяный ивы пух.

Мелодия «Чантин юань мань»

Духмяный ивы пух

сметает ветер вдруг,

раскрыв над каждой крышей

листвы зеленой нишу.

Размыла темень дальний брег,

в смятенье парус мой – куда направить бег.

Я многих повидал на свете,

но не походит человек

на ивы павильона эти.

Будь чувства им даны,

сумели бы они за веком век

остаться зелены?

Спустилась мгла,

и ею город спрятан,

лишь за скалой виднеется скала.

Я ухожу, как Вэй когда-то,

оставив перстень милой,

чтоб не забыла77

и об одном

молила: «Возвратись поране,

я, твой бутон,

одна – совсем завяну».

Боюсь, что и бинчжоуские клинки78

не перережут нить моей тоски79.

Ты шла ко мне, о, дева вертограда.

Мелодия «Дянь цзянчунь»

Ты шла ко мне, о, дева вертограда,

склонялись ивы, славили свирели,

и даже птиц окрестных трели

любовным стали разливаться ладом.

Рождаются и гибнут луны,

я не Лю Чэнь и не останусь юным80.

Ах, хуайнаньские края,

вернусь ли к вам когда-то я?

Иные травы там в лугах проклюнут81.

За шторой старой.

Мелодия «Цю сяо инь»

За шторой старой –

ясное светило.

А я во тьме, в тиши сижу устало.

Сверчок поет уныло,

кап-капает клепсидра где-то там,

рассветная заря близка.

Прохлада ветерка

по травам веет,

росинки воспаряют к облакам.

И мысль грустнеет,

как будто я покинул край родной

и челн мой скутан предвечерней мгой.

Ремень на поясе все туже,

дней вереница

уныло к старости стремится.

Моя Вэй-нян82, где ж ты опять?

Сун Юй83 твой возвратится вспять,

теснее души вчуже.

До срока облетел прибрежный клен,

распался наш союз,

истаял тайный сон.

Довольно!

Слеза на платье капнула невольно.

Ах, что за ночь! Не исчерпать мне грусть84!

Осенний ветер треплет тополя.

Мелодия «Цилян фань»

Улицы в Хэфэй засажены ивами, и осенними вечерами они шуршат на ветру. Я гостевал там и прислушивался к стуку копыт, время от времени врывавшемуся в дом. За городом все поросло сорными травами, на них лежала дымка. Было грустно до невозможности. Вот я и написал эти строки…

Осенний ветер треплет тополя85,

граничный город погружен в печали.

Ржет чей-то конь в полях,

неся скитальца в дали,

звучат дозорные рожки.

Душа моя полна тоски,

тем паче что трава суха, желта.

Тогда

все так же было – в те года,

когда войска бежали сквозь пески86.

А мысль моя уходит на Сиху,

к тем тихим песням, к челноку

и к предвечернему цветку.

Где вы, сопутники былые?

Все изменилось,

цветы – унылы.

Черкнуть бы что-то на халате87

и с гусем вам весной послать бы,

да только в этой суете,

боюсь, не встретимся нигде88.

Хуан Цинчан, плывя ночью по Зеркальному озеру, сочинил ностальгическую мелодию и попросил меня написать

что-нибудь в том же духе.

Мелодия «Шуйлун инь»

В густой ночи садится странник в челн,

спугнув гагар, ночующих на плесе.

Свисает лотос с весел,

фонарь дрожит в наплывах волн,

прохладу ночь приносит.

Бодрит вина кувшин,

и сей реки теченье

взывает к возвращенью.

Пора уж мне в свой Маолин89,

где в одинокой келье

любви томленье

споет свирелью.

Перстов не хватит дни разлуки счесть.

Свиданья весть

сороки принесут.

И ветвь коричная у врат

хранит свой аромат,

пока рука с рукой не съединятся тут.

Моя душа – порывами полна,

десятилетье – в грезах сна

о встрече этой.

Как сказано у Се-поэта90,

довольно поблуждал по свету,

взгляни, как ослепительна луна91.

В канун Нового года в Юэ взволновали меня звуки флейт и барабанов.

Мелодия «Линлун сы фань»

Ночь холодная. Дробь барабанная.

Фонарики вешают. Весна ранняя.

Дел-то тьма, и к сроку поспеть пора.

Что-то бродяжничать стало лень,

грустно думать о том, что есть, что было вчера.

Так же оды свои напевал Цзян Янь92,

полон скорбей,

провожая к южному брегу друзей.

В бесконечной земной круговерти

тебе сто лет лишь дано до смерти,

и те накрыла печали тень.

Тракт янчжоуский – там все могло приключиться:

кто-то лошадь менял на девицу93,

дивы из окон игриво сверкали очами.

И все испарилось, как хмель ночами,

как сладость жизнью разбитой грезы.

Все прекрасные мои поэзы –

что мне дали?

Скитания по дальним далям.

Я так скажу: коль весна возвратится вспять –

лучше цветы в сопутники взять94.

На сливах снег лежит безбрежно.

Мелодия «Иншэн жао хунлоу»

Весной года цзя-чэнь95 мы с Пинфу96 решили, прихватив певичку, отправиться из Юэ в У полюбоваться на сливы в Западной деревне близ Одинокого пика у озера Сиху97. Искусный музыкант наигрывал на свирели, а на деве были бледно-желтые одеяния.

На сливах снег лежит безбрежно,

стал стыл их дух,

а мы сплели ладони нежно.

Уж года два, как у моста я не жил.

Свирели грусть ласкает слух.

Ревнует дева к иве над водой,

ведь вешний ветер

ее в наряд оденет неземной.

Ревнует ива к талии такой,

взгляни, как взволновались ее плети.

Написано на реке Усун за пять дней до наступления года бин-чэнь.

Мелодия «Хуань си ша»

Гусь оробел пред тучей многослойной,

а мой челнок, нагруженный тоской,

у Дамбы Камня98 борется с волной.