«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 2. От казенной винной монополии С.Ю. Витте до «сухого закона»

Во второй половине XIX в. в России продолжало развиваться виноградарство и виноделие. Западник Александр II признавал только иностранные вина, и поскольку вкусу двора подражали и в частных домах, и у знаменитых рестораторов, то в его царствование иностранное вино подавалось в Санкт-Петербурге почти повсеместно. Вот что вспоминал А.Н. Бенуа: «Французскому языку обучал нас мосье Бокильон. Кроме своей педагогической деятельности он был поставщиком французских и вообще иностранных вин, и в качестве такового каждый год являлся к нам для получения очередного заказа. В те времена (до конца 1880-х гг.) не принято было пить русское вино и тем паче угощать им гостей; напротив, и у нас, и у многих наших знакомых вино выписывалось бочками из Франции и разливалось по бутылкам на дому. Что касается мосье Бокильона, то он вполне оправдывал оказываемое доверие. Выдержанное у нас в бутылках красное вино "Сент-эмилион" приобретало с годами изумительный букет, а попивая "Фин-шампань" отдаленных годов, знатоки щелкали языком и, держа рюмку на свет, любовались янтарно-золотой влагой. Доставлял нам мосье Бокильон и превосходную мадеру». Процедура разливки вина происходила: «в папиной чертежной, и на эти дни эта комната освобождалась от всей лишней мебели, а вместо нее устанавливались три или четыре бочки, из которых одна, с красным вином, была чрезвычайных размеров. Сюда же вносилось и все нужное для предстоящей операций: корзины с порожними бутылками, большой ушат воды, в котором мокли пробки, и т. п. Священнодействие начиналось с утра. Человек, отряженный соседним винным погребом Фейка, являлся со своей хитрой машиной для закупорки и с краном. Со вставления его в бочку и начинался обряд. Момент, когда образовывалась дырка в бочке, а из нее, как кровь из чудовища, дугой начинала бить красная струя – был особенно волнующим. Разливщик, все жесты которого отличались уверенностью, сразу останавливал кровотечение вставлением крана, после чего дальнейшее шло с надлежащей методой, и на это было очень весело смотреть. Быстро-быстро влага поднималась в подставленную под кран бутылку, одна наполненная бутылка сменялась пустой, и все устанавливались на полу вокруг оператора. Почти от каждой бутылки разливщик сбрасывал толику вина в специальный сосуд, этот сосуд шел затем на кухню. Самым же интересным была закупорка посредством принесенного инструмента. Полные бутылки вставлялись в особое стойло, к горлышку прилаживалась пробка, оператор нажимал рычаг, и трах – пробка уже прочно сидела в стеклянном кольце. После этого оставалось надеть поверх пробки блестящую разноцветную капсюльку мягкой жести и наклеить на бутылку одну из тех этикеток, которые лежали в прилаженной к бочке коробке. Наш "Сентэмилион" украшался в былое время эффектной овальной картинкой, изображавшей золотого льва на красном фоне, но впоследствии мода на такие украшения прошла, и этикетки стали простыми, белыми, с каллиграфически написанным названием. Поданные в особо торжественные дни, такие бутылки со львом вызывали всегда восторг дяди Миши Кавоса и моего брата Леонтия: ведь эта этикетка означала, что вину по крайней мере десять, а то и больше лет… Под вечер, после того, как все вино было разлито, являлся сам мосье Бокильон и, попробовав от каждого вина по рюмочке, с авторитетом произносил: "Отлично!" – после чего оставалось разместить бутылки по разным, специально для того устроенным в стенах квартиры и в погребе помещениям… Именно дважды во время этих разливов я испытал опьянение до полного одурения. Пользуясь тем, что бонна и мама оставили меня в чертежной любоваться работой разливщика, я стал подставлять ему, после наполнения каждой бутылки, свою игрушечную рюмку с тем, чтобы излишек попадал не в специальную посуду, а, в мою рюмку, и хоть это и замедляло работу, однако разливщик благодушно потворствовал мне. Рюмочка была крошечная, с наперсток, однако, выпивая одну за другой, я стал пьянеть, а на двадцатой или тридцатой рюмке мною уже овладевало то чудесное чувство потусторонности, для получения которого люди часто и предаются культу Бахуса. Увы, за этим чувством следовало другое – весьма неприятное: все начинало быстро вертеться вокруг, а сам я оказался уже лежащим на полу»41.

С воцарением же на русском престоле императора Александра III началась новая эпоха, в которой некоторые видели «здоровую национальную политику». Генерал-лейтенант А.А. Мосолов впоследствии писал: «При Александре II все подаваемые вина были иностранного происхождения. Александр III создал для русского виноделия новую эпоху: он приказал подавать иностранные вина только в тех случаях, когда на обед были приглашены иностранные монархи или дипломаты. Иначе надо было довольствоваться винами русскими. Полковые собрания последовали примеру, данному свыше. Я помню, что многие офицеры находили неуместным винный национализм: вместо собраний они стали обедать в ресторанах, не обязанных считаться с волей монарха. Признаюсь, что в те времена надо было иметь много национального мужества, чтобы довольствоваться крымской кислятиной. Но это продолжалось недолго. Под искусным руководством князя Кочубея уделы быстро довели свои вина до высокой степени совершенства. Весьма скоро потребление иностранных вин сделалось признаком просто снобизма. Главным вдохновителем русского виноделия был князь Лев Голицын. Считалось, что он умеет "пробовать" вино не хуже заправских дегустаторов. Его виноградники находились в 30 верстах от Ялты. Имение называлось "Новый мир". Александр III заинтересовался этим грандиозным предприятием и предложил Голицыну пост главного администратора Массандры. Князь долго упирался и даже поставил условия: никогда не надевать никакого мундира; никогда не получать никаких званий и никаких отличий; делать в Массандре все, что заблагорассудится. Царь удивился, но дал свое согласие. В течение некоторого времени Голицын управлял не без успеха Массандрой. Но потом у него начались счеты с главноуправляющим уделами. Он был призван к царю, но оказался настолько несговорчивым, что ему пришлось подать в отставку. Голицын после этого посвятил себя всецело своему имению. В последние годы царствования Николая II Голицын предложил "Новый мир" в подарок государю. Зная князя как человека эксцентричного, государь предложил ему изложить письменно условия этого дарения. Оказалось, что условий этих немало, и притом они не так-то просты. Государство обязывалось создать в "Новом мире" целую академию виноделия. Голицын должен был быть ее пожизненным президентом с правом проживать в имении до самой своей смерти. По произведенным подсчетам, академия должна была вскочить уделам в крупную копейку. Царь, однако, заинтересовался планами князя и приказал не считаться с расходами. Я помню посещение их величествами "Нового мира". Подвалы имели 3 версты в длину. На перекрестках галерей устроены были круглые комнаты для "пробования" вина. Одна из этих зал называлась "винной библиотекой": в ней находилась специальная коллекция старинных стаканов и кубков, подобранных по сортам вина. Раскупоривая знаменитые "годы", князь болтал без остановки… "Хотела бы я знать, – сказала на возвратном пути государыня, – сколько часов может он говорить без остановки"»42.

Продолжало существовать астраханское виноделие. А. Дюма побывал в Астрахани в 1858 г. и оставил о местном вине следующие впечатления: «Меня уверяли, будто в Астрахани насчитывается сорок два сорта винограда… Несмотря на то, что в Астрахани собирают великолепный виноград, ягоды которого, благодаря искусственному орошению, величиной со сливу, вино, из него изготовляемое, весьма посредственного качества. Поэтому мы нашли на столе три сорта вина, выше всего ценящиеся в южной России – бордо, кизлярское и кахетинское. Последнее я сначала не оценил вполне по достоинству. Его вывозят в бурдюках, и оно приобретает козлиный запах и привкус, который особенно нравится астраханским жителям, но, судя по моему опыту, доставляет мало удовольствия иностранцам»43.

Развивалось виноделие и на территории Северного Кавказа. Царское удельное имение «Абрау-Дюрсо» – одно из старейших предприятий в винодельческой промышленности нашей страны. Оно размещается на территории Приморского района г. Новороссийска с центральной конторой в поселке Абрау, расположенном на берегу озера Абрау, в 20 км к западу от г. Новороссийска, и в 170 км от краевого центра г. Краснодара. Абрау-Дюрсо было основано в 1871 г. графом Л.С. Голициным. Он организовал подписание указа, где предписывалось учредить у горного озера поселение, которое насаждало бы культуру сельского хозяйства на юге России. Опытные агрономы считали этот проект пустой тратой денег и жульничеством. Но через два года чешский энтузиаст виноградарства Ф.И. Гейдук привез сюда из Германии 20 тыс. лоз винограда сорта «рислинг». Имение «Абрау-Дюрсо» имело 7 230 десятин земли, из них под фруктовым садом было занято 12 десятин, под питомниками 1 десятин 1 620 квадратных саженей, остальное пространство было занято лесами, сенокосами и пастбищами. Виноградники в имении расположились на 3 отдельных кусках по склонам гор, соединенным в узкие ущелья. В имении «Абрау-Дюрсо» приготавливали 4 сорта вин: красное – бургундское, бордо, белое – сотерн и рислинг. 1884 г. был счастливым годом для удельного имения «Абрау-Дюрсо». На выставке вин в Ялте абраусскому вину – белому и красному – была присуждена золотая медаль. В 1885 г. удельное имение «Абрау-Дюрсо» уже стало получать приличные доходы от продажи натуральных и петиотизированных (приготовленные прессованием выжимок, облитых предварительно сахарной водой) вин. Но в 1888 г. от них оказались, винные отходы стали уничтожать, чтобы сохранить репутацию абраусских вин. К 1886 г. виноградники «Абрау-Дюрсо» достигали солидных размеров. Площадь виноградников была доведена до 25 десятин исключительно посадкою лоз бургундских и рислинга. Эти сорта винограда оказались вполне соответствующими почве и климату. Вина из этих сортов были признаны первоклассными. В 1887 г. на Всероссийской выставке в Харькове вин было отмечено высокое качество абраусских вин. И удельное имение «Абрау-Дюрсо» за достигнутые успехи в виноградарстве было награждено малой золотой медалью и грамотой Императорского высшего экономического общества. Абраусские вина экспонировались в 1888 г. на Всемирной выставке в Брюсселе. В следующем году вина были представлены на выставку в Тифлис. С 1891 г. на новых плантациях вводились новые ранние сорта винограда: пино-фран, совиньон, траминер, пино-блан, пино-гри, мускат белый. В 1893 г. в удельном имении под виноградники уже было отведено 100 десятин земли. В основном, разводили 4 сорта винограда: 2 белых (рислинг и сотерн), 2 красных (каберне и совиньон), бургундский и шаслу белую, но ее разводили в ограниченном количестве. В последующие годы в удельном имении продолжала проводиться работа по увеличению площадей виноградников44.

Известна была также колония Шабо, основанная в 1822 г. вблизи г. Аккермана швейцарцами из франкоязычного кантона Во. Переселение длилось долгих 24 года, а в 1860–1870-е гг. к франко-швейцарцам присоединились переселенцы из немецкоязычных кантонов этой страны. К началу ХХ в. в колонии проживало свыше 1 тыс. человек. Занимались швейцарцы, как можно предположить, виноградарством, виноделием и садоводством. Одним из первых колонистов был ботаник и виноградарь, член Общества сельского хозяйства Южной России Луи-Винсент Тардан, отец Карла Тардана, автора книги «Виноградарство и виноделие». Известным специалистом по игристым винам стал другой поселенец – Давид Доньи. Колония Шабо просуществовала до 1940 г.

В экономической жизни Российской империи значительное место занимало виноградарство и виноделие Южного Кавказа, которое развивалось в Грузии, Армении и Азербайджане. Будучи чрезвычайно распространенной и занимая по удельному весу третье место в сельском хозяйстве края, эта отрасль в то же время была одной из наиболее товарных. На Южном Кавказе главным винодельческим районом была Грузия. На ее долю приходилось около 2/3 всего изготовляемого в крае вина. Главными районами виноградарства в Грузии были Кахетия и Имеретия. В 1874 г. В Тифлисской губернии было заготовлено 1 676 200 пудов вина, стоимость которого равнялась 3 352 400 руб.

Для реализации вина крупными предпринимателями в 1870– 1880 гг. в Тифлисе учреждались торговые дома. Так, например, в 1885 г. начал свое действие торговый дом «Князя Н.М. Абамеликова и Г.М. Мамулова» с основным капиталом в 40 000 руб. Значительное место в сельском хозяйстве Азербайджана также занимало виноградарство. Районами, где выращивался виноград, были: Кубинский, Нухинский, Арешский, Шемахинский, Бакинский, Нахичеванский и Геокчайский. К 1887 г. под виноградниками в Азербайджане было занято всего около 3,3 тыс. десятин. В 1894 г. площадь виноградников стала быстро увеличиваться и дошла до 22,3 тыс. десятин, в 1900 – до 24 тыс. и в 1914 г. – до 34,6 тыс., т. е. увеличилось почти в 10 раз. Причем наибольший рост площади виноградников приходился на середину 1880–1890 гг. (19 тыс. дес.) и начало ХХ в. (12 тыс. дес.). К 1903 г. площади виноградников по всему Азербайджану увеличились на 670 дес. Ежегодно здесь выращивались миллионы пудов винограда. Ежегодный валовый доход от виноградарства составлял здесь 7,5 млн руб.45

Относительно высокое развитие получила в Азербайджане и другая отрасль производства – виноделие. В Бакинской губернии в 1893 г. был 1 водочный завод, с годовым производством в 120 тыс. руб. В 1885 г. из Елизаветпольской губернии было вывезено 173,7 тыс. ведер вина, а в 1894 г. – 480 тыс. ведер, т. е. в 2,8 раза больше. В середине 189-х гг. в Азербайджане было налажено также производство коньяка. Широкое производство коньяка здесь начинается в основном после пуска в 1901 г. коньячных заводов в Гейчае. Азербайджан в начале ХХ в. имел высокий удельный показатель в виноделии. Одна треть вина, произведенного на Южном Кавказе, почти вся водка, выработанная из тута, одна пятая коньяка, изготовленного в России, приходилась на его долю. В 1901 г. в Азербайджане действовало 1 171 винодельческое и винокуренное заведение с 3 765 рабочими, в 1903 г. – 939 заведений с 2 972 рабочими, а уже в 1904 г. – 1 242 заведений с 4 712 рабочими.

После присоединения Восточной Армении к Российской империи (в 1828 г.) армянское виноделие начало постепенно переходить от традиционного домашнего производства к товарному, которое возникло в 1880-х гг., после того, как появились промышленное виноделие и коньячное производство. Развитию виноделия в Армении способствовали благоприятные природные условия, наличие технологичных аборигенных сортов винограда и тысячелетний опыт виноделов. Сыграло также свою роль строительство железной дороги в 1902 г. Благодаря железнодорожному сообщению армянские вина быстро, беспрепятственно и в большом количестве стали доставляться в Россию, а оттуда – в страны Западной Европы. В 1913 г. все армянские винокурни производили около 12,5 тыс. ведер коньяка в год. Значительное развитие получило также вино-коньячное производство. Крупными предприятиями этой отрасли являлись ереванские заводы Шустова и Сараджева. В Эриванской губернии стоимость продукции спирто-коньячного производства в 1901 г. составляла 90 тыс., а в 1908 г. – 595 тыс. руб. В 1913 г. в Армении было произведено 188 тыс. декал. вина и 48 тыс. л. коньяка. Около 80 % производимых в Армении коньяка, спирта и вин вывозились в Россию, а также поступали на международный рынок. В конце 1890-х гг. снова повысился спрос на винные изделия. За десятилетний период 1890–1900 гг. производство вин в Эриванской губернии увеличилось в 6,4 раза. Представление о развитии этой отрасли можно получить из следующих цифровых данных: в Эриванской губернии площадь виноградников в 1901 г. составляла 9 465 десятин, на которых получалось: винограда – 1 128 тыс. пудов, вина – 611 тыс. ведер, спирта – 5 336 тыс. градусов; в 1903 г.: садов – 9 804 десятины, винограда – 2 917 тыс. пудов, вина – 1 753 тыс. ведер, спирта – 5 821 тыс. градусов46.

На рубеже XIX–XX вв. в российской столице вином торговали Я.И. Фохт, П.А. Смирнов, К.О. Шитт, Ф. Рауль, братья Елисеевы, Л. Бауэр и Ко, Фейк и Ко, К.Ф. Депре и др. Многие из этих торговых фирм были известны в столице издавна. Так, дело К.О. Шитта было основано в 1818 г., с 1820-х гг. существовала английская компания «Л. Бауэр». Винная торговля Елисеевых вела дело с 1824 г., причем собственные погреба фирмы были во всех крупных винодельческих регионах Европы, а усовершенствованные в конце 1860-х гг. елисеевские погреба на Васильевском острове по праву считались одними из лучших по условиям погребами Старого Света. Обычно виноторговцы продавали как заграничные, так и отечественные вина. К примеру, торговый дом «Егор Леве» так и рекламировал свою деятельность: «Торговый дом "Егор Леве" – заграничные и русские вина». Однако существовала и специализация. Так, Рауль, Депре и Бауэр торговали лучшими иностранными винами, а отдельные виноторговцы – исключительно крымскими или кавказскими напитками. Многие из них имели свои виноградники в Крыму или на Кавказе, как, например, чайные торговцы Токмаков и Молотков, в 1889 г. купившие виноградники в районе Алушты, а в 1895 г. получившие за собственные вина Большую серебряную медаль на Всемирной выставке виноделия в Бордо и наводнившие своей продукцией обе столицы. Торговый дом братьев Штраль продавал собственные крымские портвейн, мадеру и токай, Шеффер и Фосс – бессарабские вина. В 1900-е гг. широко рекламировались вина Кио д’Аше из имения «Аше» возле Туапсе (главный склад располагался на площади Александринского театра). Русское виноделие, испытывавшее множество проблем, стремительно набирало темпы и пыталось освоить весь традиционный европейский ассортимент не только вин, но и других алкогольных напитков. По данным исследователя виноделия князя В. Массальского в Бессарабском районе под виноградниками к 1890 г. находилось 65 935 десятин и выделывалось примерно 12 100 000 ведер вина, в Крымском – соответственно – 7134 и 1 360 450, Донском – 2 440 и 375 000, Астраханско-Уральском – 420 и 10 000, Кавказском – 91 796 и 13 415 000, Туркестанском – 13 292 и 30 000, всего по Российской империи – 181 017 десятин и 27 290 450 ведер вина47.

Произошли некоторые изменения и в курении табаку. При российском императорском дворе открыто курить начали при Александре II. В его правление не считалось дурным тоном во время церковной службы великим князьям выскочить на пять минут перекурить на церковной лестнице. В результате в 1860 г. разрешили продажу раскурочного табака, папирос и сигар. 4 июля 1865 г. официально легализовано курение на улицах Санкт-Петербурга. Запрет сохранился только для солдат и матросов. Кроме этого, запрещалось курение табака «на тротуаре, облегающем Зимний дворец». Александр III унаследовал привычку своего отца и также предпочитал сигары и папиросы. Иногда он пользовался мундштуком. Рабочий кабинет Александра III находился на втором этаже Аничкова дворца на углу здания так, что окна кабинета выходили в сад и на Невский проспект: «тут же лежали папиросы, которыми они угощали…». В рабочем кабинете Аничкового дворца на письменном столе у Александра III стояла «фигура пожарного, держащего факел, об этот факел зажигал он свою папироску. Курил он большею частью папиросы, которые впоследствии стал ему доставлять султан. Курил иногда и сигары, но был бережлив и почти никогда сигарами не угощал». «Коллективно» курить после семейных завтраков великие князья начали при Александре III. Эту традицию в семье ввел великий князь Владимир Александрович. Именно в его дворце мужчины, позавтракав, немедленно доставали портсигары по пути в библиотеку великого князя, где, собственно, и проходило священнодействие курения сигар и папирос.

С введением акцизной системы опять остро встал вопрос борьбы с корчемством. 16 октября 1862 г. была создана новая государственная служба – особое подразделение Акцизного управления – корчемная стража, которая являлась силовым подразделением Министерства финансов и размещалась в пограничных районах «позади таможенной линии». Она контролировала территорию, простиравшуюся вглубь Российской империи на расстояние не менее двадцати одной и не более пятидесяти верст от черты границы. Корчемная стража создавалась для перекрытия «возможных поставок из-за границы контрабандных питей» и дублировала таможенные посты с той лишь разницей, что таможенные службы контролировали весь товарооборот, а корчемная стража только возможные поставки контрабандного алкоголя. Эти подразделения действовали при Окружных Акцизных управлениях в Курляндской, Ковенской, Сувалской, Ломжинской, Плоцкой, Варшавской, Калишской, Петроковской, Келецкой, Радомской, Люблинской, Волынской, Подольской и Бессарабской губерниях и в уездах пограничных с иностранными государствами.

Состояла корчемная стража из стражников, младших и старших объездчиков, и, кроме этого, в ряде регионов на усмотрение местного должностного лица вводилась должность «особого смотрителя корчемной стражи». Стать сотрудником корчемной стражи могли лица «всех сословий с назначением в оную преимущественно людей крепкого сложения, не престарелых, сметливых, грамотных и добропорядочного поведения». Представители корчемной стражи обеспечивались особой униформой, у них также было право на ношение холодного и огнестрельного оружия и нагрудного медного знака с надписью «Корчемная стража». Они имели на вооружении шашку артиллерийского образца, револьвер системы «Наган» и трехлинейную винтовку драгунского образца. Чинов корчемной стражи приводили к присяге. Основная задача корчемной стражи состояла в патрулировании отведенной территории с целью «открытия и поимки контрабандных питей». Для выполнения своих обязанностей во вверенных им районах чины корчемной стражи имели право досматривать «как проходящие обозы и транспорты, так и всех проезжающих и проходящих», а возы с фуражом и другими громоздкими предметами испытывать железными щупами, если это не было сопряжено с порчей клади. Они имели право производить обыски в местах продажи спиртного, а также обыски в частных домах, если корчемник скрывался туда на виду у стражи48.

При обнаружении факта провоза на территорию России «контрабандных питей» должностные лица корчемной стражи обязаны были задержать и доставить контрабандистов в ближайший город или селение. В случае оказания сопротивления или нападения чины корчемной стражи имели право применять холодное, а, в крайнем случае и огнестрельное оружие, но запрещалось применять оружие при бегстве корчемников. Задержанных перевозчиков контрабандных питей, которые при задержании не оказали сопротивления, отпускали, если у них были деньги для оплаты штрафа. Конфискованные напитки оценивали и продавали с аукциона. Средства, получаемые от реализации этой продукции, поступали в распоряжение Министерства финансов. При этом половину суммы выделяли для выплат чинам таможни или полиции, а также чиновникам Главного управления неокладных сборов. Имущество задержанных контрабандистов, как-то: «лошади, упряжь, повозки, и пр.» оценивалось и хранилось до решения дела. В случае невозможности «тайных провозителей питей» выплатить штраф имущество подлежало реализации для компенсации начисленного взыскания. Присужденные штрафы полностью выплачивались «доностителям, открывателям и поимщикам тайно провозимых питей и изделий из вина и спирта, кто бы они ни были (т. е. лица корчемной и пограничной стражи, Акцизного управления или посторонние)». При этом доноситель получал половину начисленного штрафа, а вторая половина делилась поровну между всеми участниками задержания.

Дублирование функций таможни постоянно приводило к возникновению «недоразумений и пререканий между чинами корчемной и пограничной стражи» и даже к прямым столкновениям. В связи с этим в июле 1887 г. были изданы два Циркуляра: № 2020 по Департаменту неокладных сборов и № 233 по Департаменту таможни. В них объяснялись обязанности корчемной стражи и отношения между службами. В частности в Циркуляре № 2020 Департамента налоговых сборов от 9 июля 1887 г. говорилось: «Назначение пограничной стражи заключается в отвращении тайного провоза и проноса всякого рода товаров через границу и тайного перехода границы людьми. Корчемная стража учреждена в местностях пограничных для предотвращения водворения из–за границ контрабандных питей. Но на основании общих правил о предупреждении и пресечении преступлений, корчемная стража не освобождается от обязанности преследования злоумышленников и задержании всякого рода, кроме спирта, контрабандных товаров». О взаимоотношениях пограничной и корчемной стражи в этом же Циркуляре сказано, что пограничная стража выполняет свои функции в «двухверстовом расстоянии от границы», для чего имеет исключительное право назначать и расставлять часовых по границе, устраивать секреты и засады. Если чины корчемной стражи узнавали о тайном ввозе или наличии склада контрабандных питей в пределах зоны ответственности пограничной стражи, они обязаны были сообщить об этом на ближайший пограничный кордон, не приступая к самостоятельному задержанию. В недвухверстовой территории «корчемная стража непосредственно и самостоятельно принимает все меры к предупреждению и задержанию» контрабандистов49.