Собрание сочинений. Том 5. Богатырские фамилии

– Мы спасены! Это идет Манштейн!

Готовят фашисты Манштейну достойную встречу. Время назначили. Место. Час. Порядок торжеств и парад в честь победы.

Однако встречу Манштейну не только они готовят. Идут навстречу Манштейну и советские части. Идет гвардейская армия под командованием генерала Родиона Яковлевича Малиновского. Цепок в боях Малиновский. Стремителен в маршах, быстр.

В ожидании дивизии Малиновского советские воины укрепились у реки Мышкова.

Подошли фашисты к реке Мышкова. Споткнулись, застряли, остановились.

– Вперед! – не утихает Манштейн. – Вперед!

Однако фашисты вперед ни шагу.

– Вперед! Вперед! – кричат в полках, батальонах и ротах.

– Вперед! – даже кричат в обозах.

Однако советские солдаты крепко стоят в обороне.

– Вперед!

Ни шагу вперед фашисты.

– Отставить. Отложим до завтра, – сказал Манштейн.

– До завтра! – прошла команда.

А назавтра прибыли сюда главные силы армии Малиновского. Ударили гвардейцы по фашистам так, что лишь перья от тех полетели.

Побежали враги.

Хотели грозу фашисты. Получили грозу фашисты.

Белый и Черный

Командир танкового корпуса генерал Василий Тимофеевич Вольский принимал пополнение. Подходили командиры танковых частей, докладывали, представлялись.

Подошел первый:

– Товарищ генерал, командир танкового полка подполковник Черный прибыл в ваше распоряжение.

– Здравствуйте, – сказал генерал Вольский.

Посмотрел на подполковника, понравился ему офицер. Коренастый, крепкий. Глаза веселые. Взгляд открытый.

Поинтересовался генерал, как доехал полк, сколько танков в полку, каково у бойцов настроение.

– Отличное настроение, – отвечает подполковник Черный. – Танки новые. К боям готовы.

– Вот и прекрасно, – сказал Вольский. – Желаю успехов по новому месту службы.

Представился подполковник Черный, сделал шаг в сторону. Новый офицер подходит к генералу Вольскому. Смотрит генерал – строен, высок офицер. Глаза серьезные. Взгляд орлиный. Звание у офицера, как и у подполковника Черного, тоже подполковник.

Подошел подполковник к генералу:

– Товарищ генерал, командир танкового полка подполковник Белый прибыл в ваше распоряжение.

Посмотрел генерал на подполковника:

– Как? Повторите фамилию.

– Подполковник Белый, – повторил подполковник.

Смотрит генерал Вольский на стоящего перед ним полковника. Черный – Белый… Вот это да! «Шутят, что ли?» – даже подумал. Да нет, глаза у подполковника серьезные, взгляд не озорной – орлиный.

Расхохотался тогда генерал. Понял: произошло совпадение. Подозвал он вновь подполковника Черного, показал на Белого:

– Знакомьтесь.

– Подполковник Черный, – представился Черный.

– Подполковник Белый, – представился Белый.

Теперь наступило время рассмеяться и самим подполковникам.

Стали подполковники Белый и Черный служить в одном корпусе. Немало шуток об этом тогда ходило. Даже сам корпус порой называли то черно-белый, то бело-черный. Даже в стихах шутили:

– Белый Черного спросил: где ты бороду красил?..

Доходили шутки и до генерала Вольского.

– Били бы хорошо врага, – отвечал генерал Вольский. – А Белый или Черный – не имеет значения.

А вот врагов, нужно сказать, и подполковник Белый, и подполковник Черный били действительно умело. Это они в числе других со своими танковыми полками завершили стремительное окружение фашистов под Сталинградом. Это они вместе со своими танкистами умело колотили дивизии генерал-фельдмаршала Манштейна, ответив на фашистскую грозу нашей грозой – советской.

Шутили солдаты:

– Бьет их Белый, бьет их Черный. Жизнь фашистам не мила. Белый свет им ныне черный.

Добавили

Советские войска добивали Манштейна. Освобождали город Котельниково. Именно отсюда, из Котельникова, и начал Манштейн свой танковый марш на помощь окруженным под Сталинградом фашистам. Перед решающим боем вышла вперед разведка. Схватили разведчики фашистского «языка».

Солдат неказист, немолод. Понуря голову пленный тащится.

Старший в разведке сержант Огоньков. Рядом шагает ефрейтор Семушкин. По-немецки умел говорить Семушкин.

Присели солдаты в пути на отдых.

– А ну-ка, ефрейтор, – говорит Огоньков, – спроси, как фашиста зовут, к какой части солдат приписан.

– Фриц Бумгартер, – отвечает фашистский солдат.

Рассмеялся сержант Огоньков:

– Все они вроде фрицы. Ну-ну, кто он – танкист, артиллерист, может, связной из штаба?

Оказалось, что солдат не боевой, не строевой. Служил он на складе. В Котельникове фашисты организовали для своей армии большие продовольственные склады. На складе и нес интендантскую службу солдат.

Огорчился сержант Огоньков – никчемный «язык» попался.

– Ну-ну, что там на вашем складе? Крысы небось и мыши!

– Найн, найн. Нет, – замотал головой солдат.

– Ну-ну, так что же на вашем складе?

– О! – произнес солдат. Разговорчивым фриц оказался. – Вина на нашем складе. – И уточняет: – Из Франции. Жиры на нашем складе. – И уточняет: – Из Дании.

Оказалось, что чуть ли не из всех стран Европы хранились продукты на этих складах. Консервы из Норвегии, сыры из Голландии, кофе из Бельгии, из Австрии шоколад…

Ломятся склады в Котельникове от разных вкуснейших разностей. Стояли последние дни декабря. Вот и прислали фашисты сюда, под Сталинград, к Новому году солдатам своим гостинцы…

– Да-а… – протянул сержант Огоньков. – Богатства на ваших складах. Всего нахватали. Всю Европу метлой подчистили. Ну а что там у вас из нашего?

Оживился солдат:

– О-о! Русское сало!

– Мало, – сказал Огоньков.

– О-о! Русское масло!

– Мало, – сказал Огоньков.

– Мясо, сахар, сметана, яйца, – начал частить солдат.

– Мало. Мала наша доля, – сказал Огоньков. – Покурил, помолчал, добавил: – Надо ее добавить.

Смотрит Семушкин на Огонькова:

– Ну и загнул, сержант!

– Надо добавить, – повторил Огоньков.

На следующий день советские войска штурмом вошли в Котельниково. В жарком бою разбили они фашистов. Освободили Котельниково.

16 тысяч фашистских солдат было в этом бою убито или попало в плен. Страшно было смотреть на место недавней схватки. Смотрят солдаты на покрытую фашистскими трупами землю, на разбитые танки, пушки. Тут же со всеми и сержант Огоньков и ефрейтор Семушкин. Повернулся Огоньков к Семушкину, показал на убитых фашистских солдат, на разбитые танки, пушки. Горы убитых фашистских солдат. Горы фашистской разбитой техники.

– Ну вот, теперь все на месте, – сказал сержант Огоньков. – Вот и добавили фашистам мы нашу долю.

Воздушный мост

Разбит Манштейн. Не прорвались к своим фашисты.

– Мы не прорвались, но есть самолеты!

Боеприпасы, горючее, продовольствие стали поступать к фашистам в Сталинградский «котел» по воздуху. Организовали фашисты воздушный мост. Бороздят самолеты небо.

Началась эта история еще до того, как попали фашисты в «котел», в Сталинградское окружение. Атаковали как-то фашистские асы колонну советских танков. Изрядно нашим тогда досталось. Беснуются в небе, как вихрь, самолеты. Стали над танками в замкнутый круг. Пикируют вниз на танки.

Приметил его танкист, механик-водитель старший сержант Гаврилов. Самолет был под номером 22. Именно бомбой с этого самолета был подорван гавриловский танк. Именно пулей с этого самолета был ранен стрелок Носак.

Стоит на земле Гаврилов. В бессильной злобе грозит кулаком самолету.

С той минуты не было большей мечты у Гаврилова, как отомстить фашисту. Крепко держит в памяти номер 22.

Смеются друзья над Гавриловым:

– «Рожденный ползать летать не может!»

– Да где это видано, чтобы танк отомстил самолету!

– Отомщу, – упрямо твердил Гаврилов.

Уж, видимо, очень был зол Гаврилов. Гора с горой, говорят, не сходится. Снова сошлись самолет и танк.

Случилось это в конце декабря, в самый разгар боев, когда добивали наши войска Манштейна. Танковая бригада, в которой служил Гаврилов, получила приказ прорваться к фашистам в тыл и выйти к станции Тацинской. Рядом с Тацинской большой фашистский аэродром. На аэродром и был нацелен удар танкистов.

Тронулись танки в рейд. Хмурое утро. Ползет туман. Укрылись машины в молочной мари. Проскочили танкисты десятки километров, вышли незаметно к аэродрому. Не ждут их фашисты. Забит аэродром машинами. Стоят самолеты сплошными рядами. Ряд подпирает ряд.

– Бей по хвостам! Бей по хвостам! Топчи по хвостам! – пронеслась команда.

Хвост – самая уязвимая часть самолета. На хвосте крепят рули. Сбиты рули, самолет – игрушка.

Устремились танки к самолетным шеренгам. Режут хвосты, как бритвой. Вместе со всеми крошит фашистов и старший сержант Гаврилов.

Мчит сквозь огонь Гаврилов. Выскочил к взлётному полю. Смотрит – выруливает самолет. Глянул Гаврилов: сердце ударило в грудь, как молот.

– Он! – закричал Гаврилов.

– Он! – сверху из башни кричит Носак.

Видят номер 22 на борту самолета. Развернул Гаврилов танк, устремился за самолетом. Увидел фашистский летчик советский танк, дал мотору полные обороты и прямо поперек взлётного поля пошел на взлёт. Бежит машина. Перебирают колеса заснеженные бугорки. Бежит самолет, а следом несется танк.

– Стреляй, стреляй! – кричит Носаку Гаврилов.

Да только мешкает что-то Носак. Никак фашиста в прицел не схватит.

Танк не чета быстрокрылому. Все быстрее, быстрее бежит самолет. От неровностей поля словно гусь с ноги на ногу переваливается. Но не уменьшается между ними – растет расстояние. Уходит из рук стервятник.

Добежал самолет до границы поля. Тут проходил овражек. Подпрыгнул. Повис в воздухе. Вот-вот начнет набирать высоту.

– Стреляй! – дико кричит Гаврилов.

В это время и танк подскочил к овражку. Коснулся овражной кручи и – о чудо! – как лыжник с трамплина, за самолетом – в воздух. В эту минуту Носак и стрельнул. Вышел снаряд смертоносным жалом. Лизнул самолетную твердь. Рухнул фашист на землю.

Танк хотя и свалился тогда в овражек, но цел, невредим и счастлив.

Более 300 самолетов уничтожили в этот день советские танкисты на аэродроме в Тацинской. Да и не только здесь. И на другие аэродромы совершили танкисты рейды.

Сбивали фашистов метким огнем зенитчики. Советские истребители встречали фашистов в небе. Ничего не получилось у фашистов с мостом небесным.

Рухнул воздушный мост.

Стальной-Соломенный

В 214-й стрелковой дивизии служил капитан Соломенный. Был он начхозом, то есть начальником по хозяйственной части. Обеспечить бойцов одеждой, едой, табаком…

Немолод Соломенный. Шестой десяток пошел капитану. Седина побелила голову. На фронт пошел он добровольцем. Просился в строй – хотя бы командовать ротой, взводом. Однако не взяли. Вот и попал в начхозы.

Но и в начхозах он был настоящий воин. Пулям не кланялся. Перед снарядами шапку не сбрасывал.

– Возраст не тот, – говорил Соломенный.

Однако все знали: дело не в этом – душа у него отважная. Любили его солдаты. Легенды о нем ходили.

Было это еще до Сталинграда, в боях под Воронежем. В одной из схваток с фашистами погиб пулеметный расчет, прикрывавший фланг нашей стрелковой роты. Погиб расчет. Замолчал пулемет. Устремились вперед фашисты. Обходят роту. Вот-вот и отступит, погибнет рота.

И вдруг застрочил пулемет. Понес он пули врагам навстречу. Сорвал атаку. Подбежали бойцы к пулемету, видят: за пулеметом лежит Соломенный.

Затем в тяжелых боях под Сталинградом вновь отличился Соломенный. Ехал он на военной трехтонке. Вез для солдат табак. Попала трехтонка под атаку фашистов. Убило водителя. Убило охрану. Остался один Соломенный. Не дрогнул Соломенный. Залег капитан за колеса трехтонки. Открыл по врагам огонь. Ловко стрелял. Как снайпер. «Там снайпер», – решили фашисты. Отступили они от трехтонки. Прибыл в войска табак.

Вот и сейчас вернулись из разведки наши разведчики, доложили, что недалеко от передовой, от наших окопов, в тылу у фашистов, они обнаружили стадо из десяти коров. Укрыли фашисты коров в низине, в овражке. Охраны поблизости нет. Плохо с едой у фашистов. Отрезаны базы, склады. Не получишь нынче и помощь с воздуха – рухнул воздушный мост.

Узнал про коров Соломенный. Десять коров – это богатство целое.

– Значит, коровы? – переспросил Соломенный.

– Так точно, коровы.

– Важный трофей. Прямо по нашей части.

Заговорил в Соломенном начхоз и солдат. Решил он угнать у фашистов стадо. Взял двух бойцов:

– Пошли.

Бойцы к капитану:

– Мы сами управимся.

– Пошли, пошли, – повторил Соломенный. Улыбнулся: – Стадо должен принять на месте.

Пошли они ночью. Гнали стадо. Прямо рядом с врагами прошли. Идет Соломенный, покрикивает на коров:

– Шнель!.. Шнель!..

И солдаты покрикивают:

– Шнель!.. Шнель!..

Смотрят фашисты на стадо. Думают – свои перегоняют коров.

Прошли Соломенный и солдаты вдоль фашистских позиций еще немного, затем резко свернули и погнали коров в нашу сторону.

Спохватились фашисты. Сообразили, в чем дело. Открыли огонь. Да этим только коров спугнули. Задрали коровы хвосты. В момент добежали до наших окопов.

– Завтрак прибыл! – кричат солдаты.

Благополучно вернулись к своим и бойцы, и капитан Соломенный. Отважным был капитан, хотя и служил начхозом. Пулям не кланялся. Снарядам не кланялся. Любили его солдаты. Ценили его солдаты. Вот и прозвали Стальной-Соломенный.

Минное поле

8 января 1943 года наши командиры обратились к окруженным под Сталинградом фашистским войскам с предложением капитулировать.

Отказались фашисты капитулировать.

Через несколько дней были повторены наши предложения.

Фашисты вторично ответили отказом.

Тогда советским войскам был отдан приказ возобновить решительное наступление на фашистов.

Начался последний, завершающий этап Сталинградской битвы.

На одном из участков советского наступления саперный взвод получил задание разминировать неприятельское минное поле. Прибыли саперы, принялись за работу. Дни стояли как раз холодные. Мороз злился, кусался волком. Дул леденящий ветер. Спирало дух.

Проклинают саперы мороз и ветер, продвигаются по минному полю, ищут мины. Не попадаются что-то мины.

Чуть дальше прошли. Землю до миллиметра кругом прощупали. Не попадаются мины. Нет.

Сообщают саперы в штаб: не обнаружены на минном поле мины.

– Ищите, – приходит приказ из штаба. – Были мины. Ищите лучше!

Ищут саперы. И правда, мина одна попалась. Одна попалась, а больше нет. Вдоль, поперек исходили поле. Не находят больше саперы мин.

Снова сообщают в штаб.

И снова приказ из штаба:

– Ищите! Сведения наши точные: мины есть.

И опять саперы по полю рыщут. Проклинают мороз и ветер.

Ищут саперы. Аппараты специальные ищут. Проверяют саперы на слух, на щуп. Кто-то даже на запах ищет. Не попадаются мины. Нет.

Опять доложили в штаб.

Прибыл работник специальный из штаба. Сам облазил, обшарил поле. Нет здесь и в помине мин.

Были, а нынче нет.

Разводит штабист руками:

– Поразительный прямо случай! Исчезло, испарилось, что ли, минное поле?!

Наступление шло стремительно. Некогда было тут разбираться с полем. Однако дотошлив штабной работник. Атаковал он солдат, тех, чьи части находились недалеко от минного поля:

– Где, объясните, минное поле?!

Помялись, пожались, признались солдаты:

– Истопили мы в печках поле.

– Как – истопили?

Рассказали солдаты, в чем дело. Места под Сталинградом степные, безлесные. Ни пенька, ни сучка кругом. Вот и наловчились, оказывается, солдаты содержимое мин применять как топливо. Научились и мины снимать. Не хуже любых саперов. Грелись в землянках минами.

Поразился штабной работник:

– Так это же мины!! Ну и души у вас отчаянные!

– Солдатские души, – смеются солдаты.

Поразмыслил штабной офицер, подумал: «Да что им, солдатам, какое-то минное поле…»

И солдаты ему о том же:

– Да что там какое-то минное поле – скоро всю сталинградскую землю от фашистов метлой расчистим.

«Чтит и помнит»

Идут последние дни Сталинградской битвы. Станица Садовая. На пути к Сталинграду. Почти от самых железнодорожных путей тянутся тут бараки. Когда-то здесь были склады. Сейчас госпиталь для раненых и обмороженных фашистских солдат.

Много их. Прибывают все новые.

Прибыли вместе с другими и солдаты Отто Шредер и Хуберт Пикер. Оказались рядом они на нарах. Ранен Шредер в живот осколком. Отморозил руки и ноги Пикер.

В стонах и муках лежат солдаты. Обходят врачи бараки:

– Мужайтесь! Мужайтесь! Вы гордость рейха. Вы доблесть рейха. Чтит вас родина. Чтит и помнит.

Лежат солдаты. Однако у всех тревога. Что ожидает их впереди? Где-то рядом идут бои. Раскаты слышны орудий. Боятся солдаты русского плена. Наступает советская армия.

Волнуются и сами врачи. Звонят они в штаб к начальникам.

– Не беспокойтесь, – отвечают начальники. – Не бросим больных, не бросим. Не попадут они к русским в плен.

Заверяют врачи солдат:

– Не попадете вы к русским в плен.

И снова:

– Мужайтесь! Мужайтесь! Вы гордость рейха. Вы доблесть рейха. Чтит вас родина. Чтит и помнит.

И верно. Слух прошел по баракам: едет полковник из штаба, везет ордена-кресты. Вручат храбрецам награды.

Повеселели солдаты. Поднялся солдатский дух. Не забыла их родина. Чтит и помнит.

Прибыл полковник.

– Смирно! – команда идет по баракам.

Замерли все: и врачи, и больные. Вручает полковник солдатам награды. Идет вдоль нар, никого не обходит. Косят Шредер и Пикер глазами. Скоро и к ним подойдет.

– Хайль Гитлер! – произносит полковник. И цепляет солдатам почетный знак.

– Хайль! – отвечают солдаты.

– Хайль! – прокричали и Шредер и Пикер.

Лежат солдаты в крестах, в наградах. Оценен их ратный труд. И все же волнует солдат вопрос: как же с отправкой на родину? Кто-то обратился к полковнику – не грозит ли солдатам плен?

– Не грозит, не грозит, – ответил полковник. – Не опасайтесь. Слово мое и фюрера.

Уехал полковник. Оставил какой-то приказ в пакете. Сказал – вскрыть, если прорвутся к Садовой русские. Прорвались русские. Вышли утром они к Садовой. Вскрыли пакет начальники. Читают приказ. В приказе черным по белому – сжечь, уничтожить солдат и солдатский госпиталь.

Сдержал полковник слово. Не попали солдаты в плен. Плеснули фашисты бензин на бараки. Взвились к небу огонь и дым. Утонули в пожаре крики несчастных.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.