Бомба для банкира

Стены в хрущобе были дерьмовые, и хотя Сазан знал, что население соседней квартиры никогда не станет звонить ни в какую милицию по причине имеющегося в квартире самогонного аппарата, он все-таки поднялся и включил стоявший в нише хельги телевизор. Телевизор бодрым голосом принялся извещать мир о преимуществах шоколада Фрут энд Нат.

Сазан наклонился над человеком и спросил:

– Ты посылал бомбу Шакурову?

Глаза человека наполнились ужасом.

– Нет, – замотал он головой, – нет.

Сазан взял человека за шею и стал потихоньку ее сжимать. Человек захрипел. Ноги его заскребли по полу. Сазан отпустил человека и снова тихо спросил:

– Кого посылал с бомбой? Не скажешь – в толчок по кусочкам спущу.

– Никого, – хрипел человек.

Сазан включил утюг в сеть и поставил его на «лен». Пока он залеплял человеку пластырем рот, утюг уже нагрелся. Сазан попробовал его пальцем и приложил к животу человека. Тот задергался, как шарик на мягкой резинке, которыми раньше торговали старушки в праздничный день седьмого ноября.

– Алло, я вас слушаю, – сказал Сазан.

Из глаз человека текли слезы. В комнате запахло жжеными волосами и мясом. Человеческая кожу была менее теплостойкой, чем лен.

Сазан вытащил утюг из розетки, отлепил пластырь и сказал:

– Ты послал бомбу?

– Да, – прошептал человек.

– С кем?

– Украинец. Я его не знаю. Он сразу же уехал.

– Где брал бомбу?

– Он сам привез. Из Житомира.

Носок Сазанова ботинка въехал толстяку под ребра.

Человек пискнул и потерял сознание.

Сазан сел на диван и стал ждать.

Кто-то заскребся у двери. Сазан поглядел в глазок и открыл, – это были его люди, два брата, – Сева и Гена.

Сазан молча ткнул пальцем в раскрытую дверь комнаты, – и тут на кухне зазвонил телефон.

Валерий пошел на кухню.

– Это Ися, – сказала трубка, – мы провели анализ взрывчатки. Это пластит, и нам очень повезло.

– А?

– Характер посторонних примесей свидетельствует, что этот человек покупал пластит там же, где и мы.

Валера кивнул.

Давным-давно, когда рынок взрывчатки был весьма ограничен, Валерий завел очень хорошие контакты с одним химиком, аспирантом МГУ. Тот варил свое зелье в отменной университетской лаборатории, но у него было плохо с вытяжкой, и в конечном продукте все время оставались примеси. Химик объяснял Валерию, в чем дело, в надежде, что Валера даст денег на вытяжной шкаф, но Валерий денег не дал, потому что пластита, в общем, ему нужно было мало, и вообще в последнее время взрывчатку стало проще купить.

Сазан повесил трубку и прошел в комнату: поросячий человек опять ожил и с ужасом глядел на новых мучителей.

– Сколько он нам должен, – спросил Гена.

– Пятьсот, – сказал Сазан.

В глазах братьев плясали сладострастные огоньки.

– Погодите, пока я не приеду, – сказал Сазан братьям, – да пусть оботрет в ванной штаны.

Потом он вернулся на кухню, набрал телефон химика, и сказал, что заглянет к нему через полчасика.

Сергей отнес фотографию Чизаеву, и тот перезвонил ему к вечеру.

– Записывайте, – сказал Чизаев, – на фотографии изображен Мефодий Кириллович Баркин, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, холост, сын генерала Баркина, привлекался, но не судим. Двенадцатого января 1993 года Баркина поймали на Киевском рынке с маковой соломкой в количестве двадцати грамм, для личного пользования. С прошлого года, предположительно, работает на Сазана.

– Все, – спросил Сергей.

– Нет, не все. В прошлом месяце Баркин был замешан в одном происшествии, которое вас непременно заинтересует. В 21:52 по Новогиреевской ехал бежевый «Мерседес-500» с новым номером A843KA/77RUS. Вдруг «Мерседес» вильнул в сторону, и из него началась пальба. Одна пуля разбила банку с майонезом, находившуюся в сумке на колесиках, которую тащила за собой пожилая дама, а другая пробила насквозь грудь закутанной в меха красавицы, изображенной, по счастью, на рекламном щите. Прохожие завизжали. Дверца «Мерседеса» распахнулась, и на мостовую вылетел господин Баркин. Подъехала милиция, и Баркина забрала.

– Кому принадлежала машина?

– Машина принадлежала директору «Межинвестбанка», господину Александру Шакурову. У Баркина было сотрясение мозга, или он его симулировал. Его навестили дружки. Баркин сказал, что он ехал на машине друга и решил подвезти незнакомого пассажира. Тот оказался бандитом и вышвырнул Баркина из машины. Незадолго до этого директор подал заявление об угоне. Машину нашли за городом, сожженную.

– Оригинально, – сказал Сергей.

– Что?

– Зачем бандит стрелял по прохожим. По логике вещей ему надо было стрелять в Баркина, так? И притом, даже если у Баркина дефицит мозгов, у него должны быть отличные кулаки. Других Сазан не держит. Если бы охранник увидел, что пассажир стреляет в прохожих, он бы трижды успел выкинуть его из машины.

Когда Валерий вошел в квартиру химика, под мышкой у него был снаряженный ТТ.

Химик на кухне варил макароны и радушно предложил их посетителю. Валерий от макарон отказался. Ему было противно есть макароны человека, которого он убъет, да он и не любил макарон. Стенах кухоньки были украшены фотографиям кошек, и на узком подоконнике красовался фикус, посаженный в обрезанную пятилитровую жестянку из-под венгерского компота.

Валерий сел на стул у колченого пластикового столика и сказал:

– Игорь Семенович, мы ведь, кажется, с вами договаривались, что вы поставляете свою стряпню мне и только мне.

Аспирант удивленно обернулся.

– Да, – сказал он, – и мы, между прочим, договаривались, что вы будете за нее платить.

– Разве я не плачу? – поинтересовался Валерий.

– А двадцать пятого?

Валерий подумал. Двадцать пятого он ничего не брал от химика, и никто из его людей не брал.

– Простите, Игорь Семенович, запамятовал. Сколько я взал двадцать пятого?

– Двести.

– А кто пришел?

– Кто звонил, тот и пришел, – обиделся химик, – зубастый такой, глазки на стебельках.

У них было правило: человек от Валерия звонит и приходит, и Валерий сам не имеет обычно контакта с химиком, чтобы не засветиться.

– Гуня?

– Да, вроде бы так.

Валерий вытащил бумажник.

– Значит, – сказал Валерий, – двадцать пятого к вам пришел Гуня, взял двести, и сказал, что я заплачу?

– А что? – встревожился аспирант. – Он вам меньше передал… Или… Валерий вынул из бумажника деньги и подсунул их под хлебницу.

– Нет, – сказал он, – ничего. Все в порядке. Знаете что: если Гуня опять позвонит вам с просьбой о тесте, перезвоните, пожалуйста, мне.

Химик глядел на бандита большими глазами. До него вдруг дошло, что с Гуней может случиться что-то нехорошее.

– А если, – испуганно спросил Игорь Семенович, – он придет без звонка?

Валерий подошел к окну и глянул вниз. Пятиэтажка выходила на широкий проспект, и напротив кишел людьми большой магазин с надписью «Рыба-Мясо».

– Если он придет без звонка, – сказал Валерий, – не открывайте ему, а подойдите к окну, и уберите с окна вашу банку с салатом. И не бойтесь, – сказал Валерий, – этот человек, Гуня, – он идиот.

Встал, простился и вышел.

Химик в полном недоумении глядел то на деньги, то на горшок с фикусом, пока его не вывел из задумчивости запах сгоревших в кастрюле макарон.

Прямо от химика Сазан поехал к Александру. Было уже одиннадцать вечера, но банкир был еще у себя в конторе. При виде Сазана он вздрогнул и потупил глаза.

– Саша, – сказал Сазан, – ты заработался. Пора отдохнуть.

Банкир стал покорно собирать со стола бумаги. Сазан подозвал одного из телохранителей и приказал:

– Отгоните его машину домой. Саше надо расслабиться, мы едем в гости.

За руль сел Сазан, а Шакуров поместился, скорчившись, справа. Пальцы его слегка дрожали. Было заметно, что он ожидает выстрела, и не из-за соседнего угла, а с места водителя.

– В какие гости мы едем? – спросил Александр.

– К Гуне, – сказал Сазан. – Все-таки нехорошо, – двадцать лет вместе, человек плачет, гостинцы шлет, а ты – ни слова.

– Не слал он мне никаких гостинцев, – удивился Александр.

– Сегодня утром прислал. Твой бухгалтер его получил вместо тебя.

– Боже мой, – тихо сказал банкир.

Машина мягко летела по ночной мостовой, покрытой матовой корочкой льда, – дневной дождь и ночной холод сыграли в этот день с автолюбителями неприятную штуку.

В миру Гуню звали Мефодием Баркиным, и Мефодий Баркин был третьим в их школьной компании, а год назад стал числиться при Валерии. Сам Валерий не взял бы его в к себе, – что-то пугливое жило в Гуниных глазах, пугливое и скверное. В детстве Гуня клал под поезда кошек и играл с девчонками в классики. Но Александр попросил за Гуню, потому что Гуня был не только его школьным приятелем, но и генеральским сыном, и Александру было приятно, что он, Александр Шакуров, сын токаря, стал банкиром, а генеральский сын Мефодий Баркин пашет на него шофером за триста зелененьких.

Гуня обедал с Александром в дорогих ресторанах за счет работодателя, и когда Александр платил за еду, было видно, что Гуня не чувствовал благодарности, а хотел бы положить эти деньги себе в карман.

Кончилось все омерзительно. Однажды, когда они возвращались втроем из ресторана, Гуня стал хвастаться, что им теперь все можно, и что они хозяева жизни, – хотя хозяева, собственно, были Валерий и Александр, а Гуня только вел машину. В доказательство он вытащил «вальтер» и стал развлекаться пальбой по прохожим. Больше двух выстрелов он сделать не успел: Валерий сидел справа от водителя. Он вышиб Гуню из-за руля, чуть не рассадив неуправляемую машину о фонарный столб. Пистолет из рук Гуни полетел на коробку скоростей, а Гуня вывалился на дорогу. Валера поднял пистолет и собрался стрелять в Гуню, но тут Александр очнулся и заорал в полном ужасе:

– Валера! Ради бога! Это же моя машина!

Сазан высадил на перекрестке дрожащего директора банка и объяснил ему, что надо делать. В ту же ночь он отогнал машину за город, облил бензином и сжег. Александр заявил об угоне машины, и милиция принялась разыскивать неизвестного, развлекавшегося стрельбой по прохожим и выкидыванием водителей из машин. Впрочем, милиция не особенно напрягалась.

Валера вышвырнул Гуню из организации в тот же день, как тот выписался из больницы.

Александр запретил убивать Гуню, и Сазан с самого начала сказал, что он еще пожалеет об этом запрете.

И тут Александр похолодел.

– Погоди, – сказал он, – зачем же мы к нему едем?

Сазан промолчал.

– Ты что, меня хочешь в это дело впутать?! – заорал банкир. – Что я там буду делать?

– Смотреть, – сказал Сазан, – смотреть и слушать. – Я не хочу, чтобы завтра твой друг мент пришел к тебе и сказал: «Сазан подложил бомбу к вашей двери, а когда дело не удалось, замочил первого попавшегося под руки подозреваемого. И свалил все на него».

Сазан остановил машину у ночного киоска и купил бутылку ликера и коробку шоколадных конфет.

В старой генеральской квартире, в окне пятого этажа, выходящем на Садовую, горел свет, и сквозь кисейную занавеску просвечивал телевизор. Друзья поднялись на пятый этаж, и Сазан нажал на кнопку звонка. Банкиру казалось, что он видит дурной сон. Ему вдруг представилось, что ему опять десять лет, и кнопка звонка так безбожно высока, что до нее нельзя дотянуться, а можно только допрыгнуть, – и что вот сейчас дверь отворит Лидия Павловна, в штопанном халате и с наколкой на красивых седых волосах, и скажет:

– А, мальчики. У Феди опять болит горло, и гулять я его не пущу. Хотите чаю?

Дверь отворилась, и на пороге показалась Лидия Павловна, в штопанном халате и с черепаховым гребнем на сморщенной, как грецкий орех, головке. Она близоруко вглядывалась в темноту.

– А, Сашенька! – вдруг изумилась она. – И Валерик! А Феди дома нет. Хотите чаю?

– Что же вы так, Лидия Павловна, – сказал Сазан, галантно передавая ей ликер и шоколад, – спрашивать надо, кто за дверью. Стоят два молодых бугая, – а вдруг мы бандиты?

Старушка засмеялась.

– Ну какой же вы бандит, Валерик?

Гуни действительно не было, иначе бы в прихожей царил беспорядок, а на кухне жарилось бы что-нибудь вкусное для внука.

Через пять минут молодые люди сидели в гостиной. На диване перед включенным телевизором грелась молодая беременная кошка, и было слышно, как начинает свистеть на кухне чайник. Это была хорошая, большая генеральская квартира в добротном доме с высокими потолками, с огромной гостиной, с трофейным роялем, на котором в детстве мучили Гуню, и прочей трофейной мебелью: а кроме трофейной мебели, ничего нового в гостиной не было.

– А Федя сегодня будет? – спросил Сазан, когда старушка разлила в тонкие, мейсенского трофейного фарфора чашечки ароматный чай.

– Не знаю, – покачала та головой. – Он теперь редко дома ночует. С тех пор, как он уволился от Саши, целыми днями пропадает. Саша, вы не сердитесь, что он ушел?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.