Достойная небес

– Ты вернёшься обратно на день и если найдёшь хотя бы одного человека, кому твои дела вернули бы веру, то мы сочтём тебя достойной возвращения.

– Но как?! У меня не получится! – забеспокоилась Мия.

– Делай, то что можешь, и не будешь покинута, – раздалось ей обещание в ответ.

– Нет-нет-нет! Постой-постой! – донёсся грубый хрипучий голос из оттенённой глубины.

Он походил на глухой скрипучий скрежет известняка о твёрдую породу. Говор исходил от находившейся вдали густой чёрной тучи, не пропускающей ни луча света. Мия удивилась вдруг здесь её обнаружить. Ранее столь тёмного кучевого облака она не замечала. Оно появилась будто из неоткуда и, словно прячась, невдалеке украдкой подслушало разговор.

– Неужели ты позволишь им тебя судить?! – обратился к Мии голос из тучи, пытаясь смягчить тон.

Он старался звучать натужно-приятно, но от того ещё больше раздражал.

– Ты привлекала миллионы почитателей! Все были готовы целовать тебе ноги! Музыкой ты сопровождала людей на небеса! Неужели ты теперь будешь терпеть и унижаться, принимая от кого-то условия?! Ты себя посрамляешь! Брось, это всё хлам! Мой хозяин даст тебе всё то, что ты по-настоящему хочешь в куда большей полноте, какую ты получала на земле! Ты этого заслуживаешь!

Мия задумалась и на мгновение замерла в выборе.

– Если откажешься от всего этого светлого бренчания, то будешь жить в ещё большем богатстве, известности и роскоши, и ты получишь всё, что желаешь потому что мир отдан моему владыке.

Из тучи появилась густая расплывчатая тень и медленно поползла в направлении Мии. Выглядела хищно и зловеще, угрожала схватить и уволочь за собой в непроницаемую тьму. Тень совершила рывок столь быстро и умело, что спустя мгновение уже клубилась дымом вокруг Мии, стремясь за собой её скрыть. Складывалось впечатление, что тень с томительным голодом её тут ждала. Ожидала позволения, когда Мию, наконец, дадут забрать.

В кучной дымке тёмного облака перед Мией повторились образы всех её поверхностных желаний. Она увидела себя всеобще почитаемой в лучах сияющей мировой славы, затем вдруг оказалась в гареме среди крепких, соблазнительных мужчин, жаждущих поделиться с ней страстью. Голоса со всех сторон нашёптывали ей всё новые и новые обещания и предложения эти звучало заманчиво. Мия чувствовала сладость искушения как никогда, но мелькающий сквозь вихрь тёмной пелены небесный свет пробивался к ней тонким лучиком и пробуждал родственную связь воспоминаний лучшей жизни на его стороне. Куда более совершенной чем всё, что может ещё где-либо случиться. Мия поняла, что вокруг неё возник один сплошной обман. Здесь он весь перед ней всплыл особенно ясно. Всё это пустота и пена. Рябь, искажающая отражение в кристально чистой воде. Мия приняла решение покинуть туман, но не сумела.

– Уходи от меня! – закричала она, поняв, что тень её не отпускала.

– От чего же ты противишься тем, кому всю жизнь так преданно служила?! Тебе стоит с нами пойти. Есть место, где тебе будут рады.

– Нет! Прочь!

Мию пленила вязкая топь ужаса. Вихрившаяся вокруг липкая мгла не позволяла спастись. Тьма ото всюду подступала, её не обойти. Казалось, она обволакивала всё вокруг. Налипала вязкими сгустками сжиженного страха.

– Отпусти её! – приказал голос.

– В нашей игре есть правила, заявленные вами, и даже мы, увы, их соблюдаем, но и вы не вправе их менять. Всё, что было, есть и будет, зиждется на незыблемости вашего слова. Его нарушение ставит под сомнение все основы мироздания, – произнесла тень.

Она выглядела хищно и зловеще, давая понять, что в намереньях не уступит.

– Время Мии вышло! Теперь она принадлежит моему хозяину! Её жизнь завершена!

– Только небесному Отцу ведомы все времена и сроки! – строго возразил голос.

От громкой фразы возник ветер и сдул с Мии плотно сомкнувший кокон чёрного дыма.

– Вы не можете у нас её отнять! Это наш самый лакомый кусочек! Мы все взращивали её, как могли! Вы сами нам давали на это волю! Агнец сделала свой выбор! Вы не можете его поменять! – твёрдо проговорил голос, так, словно вновь напоминал свету о необратимых последствиях любых его решений.

Мия отстранилась в растерянности и повертела головой в знак полного несогласия. Она взглянула в сторону света дрожащим взглядом, ожидая, что за неё по-прежнему вступятся. Мия не знала, как, просто надеялась и верила.

– Хочешь сказать, что Ваши позволения ничего не значат? – лукаво поинтересовалась тень, постепенно принимая очертания высокого стройного человека в тёмном фраке с ярко красным галстуком и манжетами.

– Её жизнь на земле продлится ещё на сутки, после которых ей самой решать, с кем прибывать в вечности, – ответил голос и указал в сторону Мии лучом света.

Повсюду задрожали облака, раздался гром. Затряслись тучи, всполохнули молнии. Мия закричала, почувствовав, как у неё будто почва уходила из-под ног. В конце концов она не удержалась на небесах и с долгим пронзительным воплем упала вниз.

– Что ж раз так, то и нам дайте совершить вмешательство, для того чтобы подтвердить все данные клятвы.

Белый силуэт ответил молчаливым позволением, и свет всюду погас.

Заповедь 2. Порванная струна

Мия поднялась с кровати, находясь в окружении ошеломлённых врачей и медсестёр. Кто-то взвизгнул, кто-то заорал и упал в обморок. Операционная вся была в крови и переливалась голубоватыми цветами от галогеновых ламп. Моргнул свет, затрубили фанфары, откуда не возьмись заиграла музыка. Появился целый костюмированный оркестр из барабанщиков и трубачей. Они вышли из всех помещений, заполнили комнату, коридор. На удивление врачей, всюду разносились восторженные крики, взрывались хлопушки, осыпая всё медицинское оборудование цветным конфетти. Выбегали жонглёры и клоуны, так, словно в больницу внезапно ворвалась цирковая труппа. Артисты в маскарадных костюмах занимали даже соседние палаты. Они создавали непроходимую давку и сутолоку, едва не вытесняли медперсонал. Тут и так ощущалось довольно тесно и с трудом представлялось, где здесь можно не то чтобы давать представление, а просто разместиться, но артисты оттесняли остальных присутствующих, нагло отвоёвывая себе пространство для выступления.

– Это был р-о-о-о-о-з-ы-г-р-ы-ы-ы-ы-ш! – воскликнул подбежавший человек в чёрном фраке, красном галстуке, того же цвета манжетами и высоком цилиндре на голове.

В руках он держал длинную трость, её закруглённая верхушка имела форму стального черепа и использовалась в качестве микрофона.

– Д-р-р-р-у-з-ь-я! Добр-р-р-р-о пожаловать на новое телешоу, где самое невероятное происходит среди ничего не подозревающих людей и становится самым удивительным и поразительным! В прямом эфире! Здесь и сейчас! Всё только настоящее и только для вас!

На зов человека в чёрном набежали неизвестно откуда взявшиеся операторы. Они задели и перевернули врачебный столик, со звонким грохотом повалив на пол и рассыпав медицинские инструменты.

– Наша пострадавшая, она же и главная героиня – Мияка Онгаку-у-у-у! – указал на неё незнакомец, а затем перевёл взгляд на медработников. – Остальные не менее важные участники-и-и-и! – прокричал ведущий отдающим эхом голосом, будто звучавшим откуда-то из переносных динамиков.

Он говорил, кого снимать, и поочерёдно представлял объективам операторских камер персонал больницы. Музыка играла не переставая. Она звучала так громко, что мешала людям обмениваться мнениями. Судя по отпечатавшимся на их лицах обескураженным выражениям, впечатления являлись весьма неоднозначными. Находясь в центре представления и ещё не отойдя от пережитого шока, Мия сама подумала, что возможно, стала жертвой случившейся жестокой шутки. В нос бил горький запах фенола и прочих антисептиков, насыщенно растворенных в воздухе. Захотелось кашлять, но смешанная вонь пороха от хлопушек подавляла спазмы и все прочие ароматы. Мия провела руками вдоль платья, расправила смявшийся сзади бант так, что он стал походить на крылья бабочки, и придирчиво себя осмотрела. Она очнулась здоровой. На теле не осталось ни крови, ни шрамов, ни следов от пулевых ранений, даже одежда выглядела чистой и не продырявленной. Сердце Мии забилось чаще, позволив подумать о пережитом, как о страшном сне, непривычно правдоподобном кошмаре, почудившимся реальным и от того особенно жутком. Вздумалось даже судиться с телевизионной компанией, устраивающей столь бесцеремонные розыгрыши.

Ведущий снял шляпу, подошёл к Мие и достал изнутри пышный букет чёрных хризантем. Он отвесил низкий поклон под всеобщий галдёж и вручил цветы в громе аплодисментов. Хлопали не только участники шоу, но и медработники. Даже застигнутая врасплох охрана стала невольно поддерживать артистов. Мия не знала, что сказать. Глядя на всех вокруг, она застыла в изумлении вместе с врачами, медсёстрами и помощниками музыкального коллектива, сгрудившимися у операционной.

Мия обратила внимание на подарок. Приятно удивилась цветам и даже обрадовалась.

– У тебя время до вечера дорогуша, – обратился человек в чёрном фраке, мгновенно сорвав улыбку с её губ. – Потом ты пойдёшь со мной и тот на верху уже не сможет нам помешать.

Его леденящий душу голос и неприятный тон, сдерживающий злость, вернули Мие чувство реальности и заставили понять, что всё случившееся было не сном и не представлением. Напротив, всё то, что происходило сейчас, не более чем фальшивая игра, ширма для изумлённой толпы, чтобы ввести всех в заблуждение.

Мия поняла, кто стоял за всем этим маскарадом и подумала букет не принимать.

– Чего же ты ждёшь? Вот они – твои символы счастья, благополучия и значимости, которые ты всё это время так страстно лелеяла и в себе взращивала. Возьми же их, – настойчиво протягивал цветы ведущий.

Они возникли перед Мией: интересные, нежные, пахучие. Воплотившиеся в жизнь, и она готова их взять, но не на радость правоты ведущего, а в знак верности, покорности и перерождения. Этим жестом воли Мия намеревалась показать таинственному незнакомцу, кто из их непримиримой схватки выйдет победителем.

Мие не раз приходилось в жизни бороться не только за собственные интересы, но и отстаивать чужие. Она яркая известная личность, бескорыстно помогала другим и порой эту помощь было тяжело совершать. Мия непременно отвоюет себе вечную жизнь в вихре жестокого противостояния. За отведённый день она точно раздобудет себе билет в бесконечность. С её возможностями это казалось несложно, а после того как Мия побывала на небе и получила благословение, она чувствовала себя всемогущей, во всём уверенной и защищённой. Она точно сумеет всего добиться! Теперь она безупречная, улучшенная версия прежней себя! Теперь Мию не остановят никакие страхи, никакие сомнения ей нипочем, все преграды для неё преодолимы. С силой господа в сердце она пройдет все препятствия, что возникнут на пути. Этим Мия была воодушевлена. Она ни за что не сдастся. Будет хвататься за любые обрывки памяти истинной духовной сути, которая теперь в ней пробуждена. Они помогут исполнить волю всевышнего и смогут привести к вере других людей.

Мия сердито посмотрела на ведущего и приняла букет, выдавив на публику непривычно фальшивую улыбку. Человек во фраке подмигнул и, надев шляпу, скрылся в торжествующей толпе выступавших.

Расталкивая столпившихся у входа людей, в операционную ворвались остальные участницы группы. Лиццу, Дзюнка и Шотоха. Они сразу сомкнули Мию в объятьях, таких крепких, что едва позволяющих дышать.

– Мия! Мия! Ты жива! – кричали подруги и тискали её так, что чуть ли не душили.

– Воздуху, кх-кх! Дайте воздуху! – пыталась вырваться она.

– Вот это потрясение! Мы так волновались! – в один голос проговорили Дзюнка и Лиццу.

– От тебя лекарствами горько несёт. Что за парфюм? – поинтересовалась Шотоха.

– Не обнюхивайте меня пожалуйста, – смутилась Мия.

Со стороны входа в операционную послышались щелчки фотокамер. Перед глазами ослепительным мерцанием пронеслась череда ярких вспышек.

– А ну выдворить всех вон! – рявкнула на охрану Шотоха.

После нескольких громких возмущений и грубых толчков служба безопасности выгнала всех посторонних, оставив музыкантов одних.

– Что ты опять удумала?! В могилу нас решила свести?! – воскликнула Лиццу и вмазала Мие пощёчину. – Как ты могла так нас напугать?!

– Мы места себе не находили! С ума сходили! – негодовала Дзюнка.

– Ты задницей соображала, когда нас так разыгрывала?! – возмутилась Шотоха.

– Я сама не знала, – неуверенно оправдалась Мия. – Простите девочки, простите.

– Больше никогда так не делай!

– Обещаю не буду, – с грустью произнесла она и взглянула на подруг.

Они стояли перед ней всё те же милые, родные, доверчивые. У Мии случилось озарение и глядя на их измученные лица, она словно почувствовала наполнявшие их нутро души, некогда жившие вместе с ней на небесах. Раньше Мия все их близко знала и вспоминала чуть ли не по небесным именам.

– Лиццу! Дзюнка! Шотоха! – дрожащим голосом воскликнула Мия, теперь уже сама подруг изо всех сил обняла и горько заплакала. – Я так скучала по вам! По всем вам, но вы, как и я пока здесь ничего не помните! Совсем не помните!

– Что? О чём ты? – переспросили Шотоха с Дзюнкой и недоумённо переглянулись.

Мия подошла к Лиццу и принялась шкрябать ногтями у неё на груди, как кошка коготками, будто стараясь что-то изнутри достать.

– Лиццу! Где ты Лиццу?! – спрашивала она. – Тебя почти не вижу!

Мия скребла так усердно, что едва не разрывала ей одежду, словно старалась откопать душу.

– Эй, прекрати! – взяв за ладони остановила её подруга. – Что ты делаешь?! Я здесь!

– С тобой всё в порядке? – поинтересовалась Дзюнка.

Мия опомнилась, остановилась. Она приблизилась, внимательнее заглянула в глаза Лиццу и улыбнулась.

– Да, ты там. Я тебя вижу, – произнесла Мия.

– Ты меня пугаешь.

– Ведёшь себя даже страннее чем обычно, – проговорила Шотоха.

– И тебя вижу, и тебя! – подходила она то к одной, то к другой подруге, всматриваясь в заслезившиеся глубины их глаз.

Мия заглядывала в их суть, её искала, но находила лишь смутные отпечатки былого сияния. Тусклые отблески небесного света, пробивающиеся через мглу. Но Мия не сожалела, а радовалась, что они все ещё там, такие же, как и она. В подругах ещё не затлел свет надежды. Они могут найти путь к истине. Стоит лишь немного подтолкнуть.

– Да-да, мы здесь, мы рядом, – проговорила Лиццу успокаивая.

– Я узнала тебя, – трепетно произнесла Мия, взяв её за руку. – Неудивительно, что мы здесь познакомились и встретились, ведь раньше мы так были близки, – произнесла она сквозь боль воспоминаний о жизни на небесах.

– Ты так говоришь, будто мы дружили до того, как познакомились, – усмехнулась Лиццу.

– Именно так! Я позже обязательно тебе всё расскажу! Всем вам! Вы не представляете, где я побывала! – огляделась Мия на подруг.

– Ну это мы и без тебя знаем, – Шотоха подняла с пола шприц и щёлкнула по пустому тюбику морфина. – Ну у тебя и приход.

– Розыгрыш розыгрышем, а лекарства, выходит, настоящие, – озабоченно заметила Дзюнка.

– Нет, вы не понимаете! – встревожилась Мия.

– Тебе надо как следует проспаться. Ночной концерт, теперь ещё это. Кому угодно снесёт башню, даже тем, у кого крыша и так не на месте, – обеспокоилась Шотоха.

– Поезжай в номер, приди в себя, а мы со всем разберёмся, – настойчиво проговорила Лиццу. – Я помогу с репортёрами, дам нужные интервью. Как твоя лучшая подруга поговорю со всеми от твоего лица, – добавила она с явным тоном самовосхваления.

Мия хотела ответить, но ей не давали и слова вставить.

– Я прослежу за сборкой аппаратуры и отвезу всё в студию звукозаписи, – поддержала идею помощи Дзюнка.

– А я с Измаилом займусь отчётами и подготовкой к вечеринке. Так что как следует отдохни. К вечеру в клуб должна прийти без опозданий! Сыграем гостям наш избранный репертуар, как и договаривались, – Шотоха ободрительно хлопнула Мию по плечу.

– Но я не… – хотела возразить она, но Лиццу перебила.

– Да-а-а-в-а-й! Потом всё расскажешь! – настойчиво проговорила она и подошла к выходу.

Подруги не оставляли выбора и с их убеждений Мия поняла, что здесь и сейчас действительно не лучшее место обо всём рассказывать. Она и сама не всё толком уложила в голове. Нужно время. Но во что бы то ни стало они должны обо всём узнать. Как самые близкие ей люди обязаны понять. В конце концов Мия не представляла, как сможет жить на небе без каждой из них в вечности.

– Да, пожалуй, и правда. Столько всего произошло, – согласилась Мия, примяла пушистую юбку, сползла с кровати и позволила подругам обо всём позаботиться. – Нужно как следует от всего отдохнуть. В этом уж точно можете на меня положиться!

– Это уже звучит странно, – ответила Шотоха с недоверием.

– Не стоит беспокоиться, – обнадёжила Мия.

Уходя, она окинула операционную прощальным взором. На медицинском столике остался лежать букет чёрных хризантем и под взглядом Мии обронил на пол лепесток.

* * *

У входа в больницу столпились репортёры и чуть ли не весь пришедший с группой на концерт организаторский состав вместе с охраной, обслуживающим персоналом и даже особенно преданными поклонниками. Долго Лиццу всех успокаивала и даже пришлось официальное заявление прессе дать с обещанием, что сама Мия обязательно позже проведёт развёрнутое интервью. Оно, конечно, вряд ли состоится, но хотя бы так можно было отбиться от всех достающих журналистов.

Привычно расположившись на заднем сидении любимого серебристого ягуара, Мия осталась наедине с мыслями. Нутро полнилось болезненными переживаниями. Здесь, на земле, она проживёт последний день и то посвятит его не себе, как привыкла, а проведёт в суетливости для других. От того каждое мгновение ценилось особенно заметнее. Даже несмотря на понимание того, что вечная жизнь несомненно того стоила, а теперь она знала про неё многое, Мие всё равно покидать столь привычный мир было невыносимо грустно. Пускай и за недолгое проведённое в нём время, но он стал для неё близким и почти родным. Мия выплескивала плачем всю печаль и горечь грядущего неизбежного расставания со всем здешним, земным. Она обливалась слезами от острой боли в сердце из-за того, что больше не увидит этот мир в том его несправедливом, несовершенном виде, но и потому неповторимо прекрасном и по-своему великолепном, в котором она всегда его перед собой видела.

– Госпожа Онгаку, с вами всё в порядке? – слыша всхлипы, озаботился водитель.

– Да-да, не беспокойся Бенедикт, – ответила Мия.

Дыхание в груди сбивалось от мучительной тяжести невосполнимых утрат и схватывающей сердце вязкой тоски, но и эти чувства потери теперь отзывались пониманием необходимости испытаний, те, что могут повториться, вздумай она ещё когда-либо в вечности создателя предать.

Мия смотрела в окно и видела людей, занятых в городской суете. Они жили повседневными заботами, строили планы на будущее и даже не подозревали о том, что их ждёт на небесах. Для многих то, что узнала Мия станет откровением и будет ли Бог так милостив к другим, как к ней, она не знала. Сейчас только Мия знала, что на самом деле произошло. Мало того, теперь она знала истину, но не представляла, как другим её донести. Мия ощущала себя одинокой, но не брошенной потому как мысли её впервые обращались за помощью к всевышнему. Она подумала, что за столь малое время если и стоит кому рассказывать о создателе, то только тем, кто скорее всего поверит. Только тем, кто сердцу особенно дорог. Несмотря на всю популярность кандидатов у Мии на эту роль насчитывалось немного. Участницами группы количество и ограничивалось. От мыслей о том, что все её подруги не попадут на небеса Мию объял панический ужас. Кто им расскажет истину если не она. За весь остаток жизни они больше могут о Боге ничего и не узнать.

Мия стала переживать. Её душа наполнялась трепетом за горячо любимых подруг, которые могут кануть в небытие. Если она сумеет вернуться в вечность, то оттуда вся земная жизнь обернётся для неё одним мгновением, но если близкие останутся неверующими, то никто из них на небеса не попадёт. Там на верху Мия никого, кто ей особенно дорог с собой рядом не увидит. В вечности они не будут вместе, останутся навсегда разлучены. Мия не могла смириться с этой мыслью. Нутро всё залихорадило. Она будто заново вспомнила о том, зачем ей дали второй шанс, и решила во что бы то ни стало использовать его не напрасно и хоть кого-нибудь из знакомых спасти. Ей было страшно, она была не уверенна в себе. Многие конфессии столетиями тем и занимались, что наставляли других на путь истинный и далеко не всегда успешно. Многим людям и жизни не хватало на то, чтобы мир и покой в душе обрести, не то что за один день, но Мия должна попытаться. Ей дали обещание, что её не покинут. Она этого всем сердцем хотела и нестерпимо ждала. Чувствовала невероятную ответственность перед знаниями, которыми обладала, и хотела ими поделиться. Одна Мия её не выдержит. Ей было слишком тяжело. Она хотела ношу разделить и использовать то, что узнала, чтобы донести полученные знания до людей, не зря же она ими обладала. Мия не желала быть виновна за то, что утаивает их, ни перед всевышним, ни перед людьми, ни перед самой собой.

Мия определённо решила начать с подруг. У них сплочённая, дружная группа, объединённая общими опытом и пройдёнными испытаниями. Их дружба скреплена совместно пережитым, взаимна, бескорыстна и открыта. Пронизана искренним доверием друг к другу. Между ними нет секретов. Мия помогала подругам, как никому другому. Она делала для них всё. Они её близко знали и понимали, как никто другой.

Мия уняла плач и вытерла слёзы. Она успокоилась и, набравшись несокрушимой смелости в намерениях, позволила себе двигаться вперёд.

– Я Мияка Онгаку, я сяду в машину, встречусь с Дзюнкой, поделюсь с ней верой и попаду на небеса, – проговорила сама себе она для пущей уверенности и обрадовалась тому, что начало сказанного уже сделала.

Мия думала, что главное ей не волноваться, быть уверенной в господе и в самой себе.

– Бенедикт, мы не едем в апартаменты, – как можно более решительно произнесла она.

– Куда вам будет угодно?

– Скорее поворачивай в студию! Надо поговорить с Дзюнкой!

Раздался скрип тормозов. Наклон автомобиля от резкого поворота всколыхнул Мию, резкий разгон вдавил её в боковую спинку заднего сидения, и ягуар помчал по новому маршруту.

* * *

Вскоре Мия оказалась в студии звукозаписи и мигом направилась в комнату музыкальных инструментов, где обычно располагались все гитары и барабаны. Если Дзюнка их забрала с концертного зала, то непременно должна находиться там. К сожалению, кроме обслуживающего персонала Мия никого в комнате не нашла, а все инструменты аккуратно ютились у входа в углу. Их ещё не успели расставить по местам, видимо привезли недавно. Гитара Дзюнки тоже была на месте и торчала с грифа порванными струнами. Дзюнка ещё не успела их сменить, а значит должна находиться где-то поблизости. Мия тут же забежала в соседнее помещение и застала подругу в контрольной комнате прослушивания за сиденьем у микшерного пульта.

– Дзюнка-Дзюнка! Вот ты где! – запыхавшись, прокричала Мия.

– А ты что здесь делаешь? Мы же договорились, что поедешь отдыхать!

– Да будет тебе договорились, – ответила она отдышавшись. – Пойдём, разговор есть! Это и будет мне отдых!

– Что ещё за разговор? – заинтересовалась Дзюнка.

Она подумала, что Мия наверняка переживала после розыгрыша. Дзюнке захотелось её поддержать, да и она честно себе признавалась, что в груди взыграло любопытство. Наверное, Мия хотела сыграть с ней новый дуэт или обсудить, как переиграть вступление к их последней песне на концерте, которое она в последнее время критиковала.

Мия с опаской оглядела присутствующих вокруг звукоинженеров. После концерта все занимались делом: проверяли настройки микшерного пульта, приводили в порядок оборудование, и ей не хотелось никому мешать. Мия чувствовала себя неуютно в их присутствии, и она позвала Дзюнку в помещение прослушивания. В нём хорошо обеспечивалось звукопоглощение за счёт изоляционных композитных панелей из поролона, крепящихся на стенах и потолке. Они располагались вплотную друг к другу таким образом, что всех находившихся внутри без включённого активного оборудования записи никто не мог снаружи слышать и вмешиваться в разговор.

– К чему такая скрытность? – удивилась Дзюнка. – Снова какой-то прикол придумала?

– Не совсем, – ответила Мия с жадным предвкушением. – Дзюнка, ты же не раз говорила, что я на тебя всегда могу положиться? – вспоминала она её последние слова перед концертом.

– Да, разумеется.

– Тогда ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, только честно, – начала Мия, так будто подготавливала подругу к чему-то важному.

Дзюнка смотрела на неё со всей внимательностью, задержав дыхание и широко распахнув глаза. Ожидала, что она скажет что-то особенно значимое.