Близкая даль. Мистический роман

Гольдман пристально посмотрел на Анастасию.

– Ну-с, я вас больше не задерживаю, – произнес мужчина, – сегодня благодаря вам многие ученики нашей школы получили должный урок. Помните, что личный пример учителя – самое убедительное средство для воспитания учеников… – Гольдман спустился с крыльца и пошел в школьную лабораторию, расположенную во флигеле.

Анастасия проводила директора взглядом и поспешила в класс. Едва она вошла в школу, как нос к носу столкнулась с Константином Николайчуком. Глаза молодых людей встретились, и в их сердцах вспыхнули незримые искры. Анастасия зарделась румянцем и, поздоровавшись с парнем, горделиво прошла мимо. Костик, словно загипнотизированный, стоял у входной двери и смотрел однокласснице вслед. «Обернись, обернись!..» – мысленно просил парень, но девушка дошла до двери классной комнаты и вошла внутрь. «Увы!.. – вздохнул Константин. – Ты можешь сколько угодно пытаться обратить на себя ее внимание, но пора признаться, что ты не в ее вкусе».

Анастасия вошла в класс, поздоровалась с одноклассниками, подошла к своей парте, поставила на сидение школьную сумку, открыла крышку стола и ахнула. Внутри парты лежали три большие желтые груши. Девушка разволновалась и осмотрелась по сторонам. «Откуда они взялись? – растерялась Настя. – Хорошо, что Томки нет, иначе бы опозорила». Настя достала из школьной сумки учебник и тетрадку и положила на их место фрукты. Едва она закрыла портфель, как в класс вошел Костик. «Может, это он?.. – подумала девушка. – Навряд ли, скорее всего, это Рыжик или Седельский, а вообще какое мне дело до того, кто это сделал? Зачем я положила груши в портфель? Надо было оставить их в парте…» Настя представила, как Тамара входит в класс, случайно открывает ее парту и находит там фрукты… «Этого только не хватало… – спохватилась девушка. – Хуже даже представить себе трудно…» В школьном коридоре послышались быстрые шаги, и в класс, запыхавшись, вбежала Коржакова. «Легка на помине…» – подумала Настя и, открыв учебник, уткнулась в него глазами. Тамара стремительно подошла к парте, небрежно бросила на сиденье школьную сумку и вызывающе заявила:

– Ну что – на много ты меня обскакала?..

Настя пропустила мимо ушей слова подруги. Тамара открыла крышку парты, сдвинула на середину сидения свою школьную сумку и села.

– Ты что – в рот воды набрала? – заносчиво произнесла Коржакова. – Эй, я с тобой разговариваю…

Тамара наклонилась и попыталась заглянуть в лицо Анастасии. В этот момент в класс вошел Гольдман. Директор положил на стол журнал успеваемости и окинул учеников взглядом. «Рудакова и Голованова отсутствуют», – отметил учитель. Раздался стук в дверь, и в класс, запыхавшись, вбежали Фаина и Зинаида. Толкая друг друга, девушки прошмыгнули мимо учителя и сели за парту. Гольдман недовольно глянул на старшеклассниц.

– Ну, сейчас он им покажет!.. – шепнул Рыжаков соседу по парте.

– Отвали!.. – огрызнулся Седельский.

Гольдман взял стул и, убедившись, что его сиденье чистое, сел за стол. В классе воцарилась тишина…

Урок истории был одним из любимых предметов учеников школы. Гольдман хорошо знал историческую науку и умел разжечь интерес к преподаваемому предмету. Сегодняшнего урока старшеклассники ждали с нетерпением. Константин Николайчук попросил у директора книгу об отечественной войне 1812 года и обещал поделиться своими впечатлениями с одноклассниками. Гольдману льстило желание Константина стать учителем истории, его стремление глубже изучить предмет, поэтому он охотно поддержал юношу. Абрам Романович хотел узнать, почему ученик так интересуется этой темой, поэтому с нетерпением ожидал начала урока.

– Сегодня мы приступаем к изучению нового материала, но рассказывать о событиях тех дней буду не я, а ваш одноклассник – Константин Николайчук.

Слова директора взволновали юношу. Гольдман внимательно посмотрел на парня и продолжил:

– Отечественная война 1812 года вошла в историю как национально-освободительная война России против наполеоновской Франции. Однажды мы уже касались этой темы. Тогда я вам рассказывал о героическом подвиге русского народа, сплотившегося в борьбе против наполеоновской армии за освобождение Отчизны. Хотелось бы убедиться, что вы запомнили имена героев этой войны…

После этих слов учителя класс заметно оживился. По поведению учеников нетрудно было догадаться, что многие чувствовали себя неуютно. Кто-то опустил глаза и старался не смотреть на учителя. Кто-то нервно заерзал на сиденье и стал перелистывать страницы учебника, пытаясь отыскать нужную тему. Иные – тихо перешептывались, пытаясь вспомнить фамилии полководцев и героев отечественной войны 1812 года. Заметив растерянность учеников, директор обратился к Константину Николайчуку:

– Ну-с, молодой человек, прошу вас к доске! Надеюсь, вы внимательно прочли книгу…

– Да, – встав из-за парты, ответил Константин.

– Тогда прошу!..

Парень вышел к доске и, собравшись с мыслями, начал рассказ:

– Когда Наполеон понял, что ему не удастся политически и экономически закабалить Россию, он стал готовиться к войне. Для осуществления своей цели в начале 1812 года он заключил союзы с Австрией и Пруссией, обязав их выставить для участия в военных действиях вспомогательные корпуса. За участие в походе Наполеон обещал союзникам отдать часть России, что сподвигло их выступить на стороне Франции. Для вторжения в Россию была сформирована «Великая армия», около половины которой составляли австрийцы, немцы, поляки, итальянцы, швейцарцы, хорваты, португальцы и другие народы Западной Европы. Армия Наполеона состояла в основном из крестьян, солдаты имели доступ к офицерским должностям и были полны решимости в любое время вступить в военные действия. У России для подготовки к войне с Францией было мало времени, русская армия формировалась путем рекрутовских наборов и тоже главным образом состояла из крестьян. К марту 1812 года общая численность русской армии составляла 590 тысяч 973 человека. Притом на Западном театре к началу военных действий удалось сосредоточить только 230 тысяч человек и всего около 1000 орудий, так как значительная часть полевых войск России в то время находилась в Молдавии, Крыму, Новороссии, на Кавказе, в Финляндии и во внутренних районах…

По мере рассказа Константин все больше увлекался. Скованность, которую он испытывал в первые минуты выступления, прошла, его руки ожили, и он начал активно жестикулировать ими, акцентируя свою речь. Гольдман с удивлением наблюдал за преображением юноши. На глазах у класса простой деревенский паренек в считанные минуты превратился в настоящего оратора.

– План Наполеона состоял в том, чтобы скрытно сосредоточить на территории Варшавского герцогства и Восточной Пруссии «Великую армию», молниеносным ударом в приграничном сражении разгромить уступающие в численности русские войска и вынудить Россию заключить позорный мир… – продолжил юноша.

– У, корсиканишка поганый… – невольно вырвалось у Михаила Савчука. – Правильно, что получил по носу, нечего было лезть, куда не след… – парень угрожающе потряс кулаком и ударил им по парте.

От резкого звука все в классе вздрогнули, в комнате раздался храп, и что-то рухнуло, словно на пол уронили мешок с песком. Сначала никто не понял, что произошло. Ученики стали оглядываться, пытаясь выяснить, что упало. Гольдман посинел от злости и подошел к парте, за которой сидели Устиненко и Коржакова. Бледная, как полотно, Настя пыталась дотянуться до упавшей на пол подруги. Ощутив на себе суровый взгляд директора, девушка выпрямилась и, подняв правую руку, взволнованно произнесла:

– Абрам Романович, она нечаянно… Разрешите, я ей помогу…

Только теперь до учеников дошло, что глухой звук, который они слышали, был вызван падением Коржаковой, умудрившейся заснуть на уроке. От падения на пол девушка проснулась и, сев за парту, буркнула:

– Разрешите поднять учебник, я его уронила…

Гольдман был вне себя от ярости, губы мужчины плотно сжались, превратившись в тонкую щель, отчего выражение его лица стало зловещим.

«Опять Коржакова! Не девчонка, а сущее наказание… – с трудом сдерживая гнев, подумал директор. – И родителей в школу не вызовешь – сирота, а с бабки что взять – стара, вот и воспитывай девчонку, как хочешь… Сколько раз говорил с ней – все без толку! А делать что-то надо…»

Тамара, не дожидаясь разрешения учителя, подняла раскрывшийся при падении учебник и положила на парту. Гольдман подошел к девушке и сурово посмотрел на нее. Тамара поняла, что хорошего ждать нечего. «Угораздило же меня заснуть на уроке…» – расстроилась девушка.

– Коржакова, встаньте! – вне себя от гнева, произнес учитель.

Тамара, повинуясь приказу директора, нехотя встала из-за парты. Распрямившись во весь рост и расправив свои широкие, почти мужские плечи, девушка стояла перед директором, как гора рядом с низким курганом. Гольдман очередной раз подивился крепкой сбитой фигуре ученицы, которую вполне можно было принять за взрослую женщину.

«Да… – подумал мужчина. – Эта может любого мужика в бараний рог скрутить…»

Директор посмотрел на сильные руки ученицы, ее широкую крепкую ладонь, которая заметно отличалась от его мелкой узкой ладошки, и неожиданно для себя почувствовал зависть к жизнеутверждающей силе ученицы. От осознания ее физического превосходства Гольдману стало не по себе. Его раздражение на фоне неудовлетворенности собственным несовершенством возрастало с каждой секундой.

– Коржакова! – гневно выпалил Гольдман. – Как вы прикажете это понимать?..

Тамара понурила голову, стараясь не смотреть учителю в глаза.

– Я вас спрашиваю… – продолжал наступать директор. – Потрудитесь объяснить, как вы умудрились заснуть на уроке…

Тамаре легче было провалиться сквозь землю, чем отвечать на заданный вопрос. Девушка от стыда не знала, куда девать свои руки, потому ковыряла ногтями крышку парты. Поведение девушки вызывало все большее раздражение у директора школы.

– Прекратите портить школьное имущество! – визгливо прокричал Гольдман. – Отвечайте, о чем сейчас шла речь?..

Гольдман почувствовал, что готов ударить девушку – настолько она раздражала его. Пытаясь выпутаться из сложившейся ситуации, Тамара повернула голову и заглянула в раскрытый учебник Анастасии, пытаясь прочитать, что там написано…

– Об Отечественной войне 1941 года… – не задумываясь о том, что говорит, произнесла девушка.

Слова Тамары прозвучали, словно пушечный выстрел. Гольдман выпучил глаза от объявшего его ужаса. «С ума сошла, – подумал мужчина, – это же надо такое сказать…» Учитель хотел возмутиться, но его охватила такая паника, что он не смог проронить ни единого слова. Каким-то шестым чувством мужчина ощутил, что это может быть правдой.

– Совсем очумела, – шепнул соседу по парте Дмитрий Веселовский.

– Ну и выдала… – опешив, покачал головой Семен Селистратов.

Тамара понурила голову и искоса поглядывала на раскрытый учебник Анастасии. «Что я такого сказала, что они на меня так уставились?» – недоумевала девушка. Настя перевела взгляд с подруги на учебник истории и выскочила из-за парты, будто вместо книги увидела ядовитую змею. Тамара взяла злополучный учебник и протянула его директору.

– Вот, смотрите – здесь это написано… – побледнев, пролепетала девушка.

Гольдман взял книгу и не поверил своим глазам – на месте заголовка изучаемой темы кровью было выведено: «Отечественная война 1941 года». Далее надпись прерывалась, и к краю страницы вели кровавые пятна. Директор испугался и захлопнул книгу. Ученики поняли, что в учебнике написано что-то из ряда вон выходящее. В одно мгновение старшеклассники сорвались со своих мест и, толкая друг друга, бросились к учителю.

– Это что такое?! – гневно прокричал директор. – Кто вам разрешил встать из-за парт? Живо по местам!..

Не успев рассмотреть, что написано в учебнике Насти, раздосадованные ученики вернулись на места.

– Я сейчас… – стараясь сохранять самообладание, произнес директор и вышел из комнаты.

В классе поднялся настоящий переполох. Школьники обступили Тамару и Настю и засыпали их вопросами, пытаясь дознаться, что написано в учебнике. Героини дня смотрели на одноклассников и не могли проронить ни слова, настолько потрясла их кровавая надпись в книге. Фаина помахала перед глазами подруг своей изящной ладошкой и, не дождавшись ответа, махнула рукой:

– Полный ступор!.. Можно брать за ноги и выволакивать из класса – ни на что не реагируют. Сидят, будто не живые…

– Это мы сейчас проверим… – оживился Рыжик. – Эй, чудо гороховое, – обратился он к Коржаковой, – что ты там увидела?.. – парень резво перепрыгнул через соседнюю парту, подбежал к Тамаре и ущипнул ее за плечо.

– Ай!.. – вскрикнула девушка.

– О, живая!.. – улыбнулся Виктор.

Тамара вышла из оцепенения, гневно глянула на обидчика и, вскочив из-за парты, дала парню оплеуху.

– Вот это ударчик! – ухмыльнулся Дмитрий Веселовский. – До сих пор звон в ушах стоит…

Тамара воинственно посмотрела на одноклассника.

– А ну, замолкни, не то сам схлопочешь! – пригрозила девушка.

– Чего завелась? Ты на самом деле ему мастерски врезала, – попытался оправдаться парень.

– Уймись, Томка, весь класс взбудоражила… – приструнила подругу Зинаида.

– Посмотрела б я, какой ты была бы, если б увидела что-нибудь подобное… – огрызнулась Коржакова.

Ученики в классе с любопытством посмотрели на Тамару.

– Правда, девчонки, что вы там прочитали?.. – поинтересовался Стригунок.

Тамара хотела рассказать одноклассникам о том, что увидела, но Анастасия не позволила ей этого сделать.

– Не смей, Томка! – остановила ее девушка. – Оговорилась она, не подумала, что сказала, отстаньте…

– Чего ты раскомандовалась? – возмутилась Коржакова. – Кто ты, чтоб указывать мне?..

Анастасия многозначительно посмотрела на подругу:

– Не дури, Томка! И так проблем выше крыши…

Тамара нехотя села за парту и громко хлопнула крышкой. Ученики вернулись на свои места и, раздосадованные тем, что им не удалось ничего выяснить, переговариваясь, стали дожидаться директора.

ГЛАВА 17

СПЕШНО ПОКИНУВ КЛАСС, Гольдман вбежал в свой кабинет, закрыл изнутри дверь на ключ, открыл учебник Анастасии и посмотрел на злополучную страницу – кровавая надпись на глазах у мужчины стала постепенно бледнеть, очертания букв расплываться, и едва он успел прочитать ее до конца, как надпись исчезла. Гольдман не мог придти в себя от потрясения.

«Не может быть…» – опешил мужчина.

По телу директора пробежала холодная дрожь, руки его затряслись, и он в испуге отбросил книгу в сторону.

«Это чей-то глупый розыгрыш… – попробовал успокоить себя мужчина. – Должно быть, это Коржакова… Хотя как она могла это сделать… Чтобы сотворить такое, познаний в химической науке на уровне деревенской семилетки недостаточно. Я отчетливо видел, что фраза была написана не химическим карандашом и не чернилами, а кровью…»

Гольдмана сковал страх, он в изнеможении сел на стул и схватился руками за голову, мысли его хаотично меняли друг друга, но ответа на вопрос, куда подевалась надпись, он не находил.

«Живи и помни…» – пронеслось в голове директора. Мужчина в испуге вскочил со стула и с опаской огляделся вокруг.

– Кто здесь? – нервно прокричал директор.

«Живи и помни…» – вновь запечатлелось в голове мужчины.

По телу директора пробежали мурашки… «Похоже, я начинаю сходить с ума, – в растерянности подумал мужчина. – Ничего удивительного, эти детки кого хочешь могут до сумасшествия довести. Все, хватит! Надо взять себя в руки, вернуться в класс и сделать вид, что ничего не произошло». Гольдман поднял с пола учебник истории, открыл дверь и хотел выйти из кабинета…

«Она назвала 1941-ый – это же следующий год…» – похолодел мужчина.

Дыхание у Гольдмана перекрыло, он хотел сглотнуть, но во рту так пересохло, что он с трудом смог пошевелить языком. В памяти мужчины вновь всплыла кровавая надпись, и он отчетливо осознал, что это предупреждение о наступлении тяжких времен.

– Воды… – прошептал директор.

Мужчина, шатаясь, подошел к письменному столу, дотянулся рукой до графина, плеснул его содержимого в стакан и с жадностью выпил. Никогда еще колодезная вода не казалась ему такой вкусной.

«Такое ощущение, что воду кто-то подсластил… – мысленно отметил директор. – Странно…»

После выпитой воды Гольдману стало легче, он отдышался, поправил галстук и вышел из кабинета. В школьном коридоре царили тишина и полумрак, вымытый пол пахнул смолистой древесиной, из-за закрытых дверей классов доносились голоса учителей и учеников. Гольдман прошел в конец коридора, подошел к двери выпускного класса и, удивившись, что в комнате тихо, открыл дверь. При виде главы школы старшеклассники дружно встали. Директор окинул школьников взглядом и, взяв себя в руки, произнес:

– Садитесь!..

Гольдман подошел к учительскому столу, положил на него учебник истории и заявил:

– По причине болезни завуча школы вторым уроком у вас будет история, после перемены мы продолжим изучение начатой темы, а пока – все свободны…

Раздался звон колокольчика, в школьном коридоре послышались шум и хлопанье дверей. Директор стоял у раскрытого окна класса и размышлял о случившемся: «Что, если это станет известно в райкоме партии? – нервничал мужчина. – Ерунда, а неприятностей может быть выше крыши, так ведь и врагом народа могут объявить…» От этой мысли Гольдману стало не по себе. Старшеклассники в недоумении смотрели на директора и не знали: идти им на перемену или оставаться в классе. Василий Красько не выдержал, поднял руку и спросил:

– Абрам Романович, можно выйти?..

Гольдман вздрогнул и с удивлением посмотрел на парня.

– Конечно, сейчас ведь перемена… – мужчина недовольно глянул на Тамару и Анастасию.

– Устиненко и Коржакова, пройдемте в мой кабинет!

Девчата переглянулись и последовали за директором. Ученики дождались, когда директор и одноклассницы выйдут, и выбежали во двор.

– Не завидую я им… – покачал головой Николай Седельский.

– Мне тоже их жаль, – кивнул Рыжик. – Хоть Томка и вредная, но она просто ошиблась, ляпнула, не думая, что пришло в голову, а Настьке теперь отвечай…

– Не знаю, как вы, а лично я чуть дара речи не лишился… – признался Стригунок. – Помните, какой год она назвала…

– 1941-ый, – выпалил Дмитрий Мохов.

– Так это же следующий год…

– Да… – озадаченно почесал затылок Мохов.

В этот момент к одноклассникам подошел Константин Николайчук.

– О чем секретничаете?.. – поинтересовался парень.

– Томкин ляпсус обсуждаем, – ответил Рыжик.

– Да, ну и выдала… – покачал головой Костик.

– Она просто оговорилась, – вступился за одноклассницу Василий Красько. – Заснула на уроке, не расслышала, о чем ее спросили, глянула в книгу соседки и ляпнула что попало…

– С умыслом или без, а ерунду она смолола добрую… – заметил Костик. – Томке что? Сказала и забыла… Настю жалко – ни за что пострадала.

Прозвенел звонок, оповестивший учеников об окончании перемены, ребята прервали разговор и вернулись в класс. Они были убеждены, что неприятный инцидент исчерпан. Директор школы считал иначе, он устроил Тамаре и Анастасии настоящий допрос, требуя, чтоб девчата подробно воспроизвели в памяти все, что было связано с появлением на странице учебника таинственной надписи. Пытаясь разгадать тайну появления в книге кровавой надписи, мужчина нервно перелистывал страницы двух учебников истории, пытаясь уличить подруг в сговоре, но как он ни старался, а прицепиться было не к чему.

– Мистика какая-то… – раздраженно произнес Гольдман. – Если предположить, что надпись сделали не вы – тогда кто? – директор бросил на учениц испепеляющий взгляд.

– Не знаю, – пожала плечами Тамара.

– Но ведь кто-то ее написал!.. Ладно, договоримся так: вы, Коржакова, отвечая на заданный вам вопрос, оговорились и назвали 1941-й год случайно.

– Ясно… – кивнула девушка.

– О надписи, которую вы видели в учебнике истории, никому ни слова! Иногда маленькая ложь может стоить спокойствия и жизни многим. Вы поняли?..

– Да, Абрам Романович, – кивнула Настя.

– И, конечно же, о нашем разговоре никто не должен знать.

– Понятно, – кивнули девчата.

– Раз вам все понятно, значит, я вас больше не задерживаю…

Тамара и Анастасия забрали учебники и вышли из кабинета директора. На душе у них было тревожно.

– Неужели это правда? – взглянув на подругу, спросила Коржакова.

– Типун тебе на язык! – побледнев, ответила Анастасия и, стремительно пройдя по коридору, вошла в класс.

Тамара последовала за ней. Не успели девушки переступить порог комнаты, как их плотным кольцом окружили одноклассники.

– Наконец-то! – обрадовалась Фаина. – Рассказывайте, что директору было от вас нужно?..

– Ничего, немного повоспитывал и отпустил, – ответила Настя.

– А мы уж не знали, что думать… После того, как директор заглянул в твою книгу, стал сам не свой. Что он там увидел?

– Ничего…

Не успела Анастасия договорить, как в комнату с указкой в руке вошел Гольдман. Мужчина гневно глянул на девчат и подумал, что вовремя предупредил Устиненко и Коржакову, чтоб держали язык за зубами. Ученики сели за парты, и начался урок. Абрам Романович вызвал к доске Константина и произнес:

– Итак, молодой человек, хотелось бы узнать, кто из героев Отечественной войны 1812 года запомнился вам более всего и почему?

Константин на мгновение задумался и ответил:

– Прежде всего, я хотел бы назвать имя Михаила Илларионовича Кутузова, под командованием которого находилась русская армия численностью в 120 тысяч человек и около 200 тысяч ополченцев! С первых же дней баталии сказался его редчайший военный дар…

– И в чем же он, по-вашему, заключался? – поинтересовался Гольдман.

– В том, что, используя разбросанность войск Наполеона, Михаил Илларионович вел боевые действия против разрозненных гарнизонов и отрядов французов небольшими отрядами и в своей военной тактике широко использовал методы ведения партизанской войны. Армейские партизанские отряды Давыдова, Фигнера, Сеславина, Дорохова, Кудашева и других держали под контролем все дороги на Москву, доставляли Кутузову важные разведывательные данные и своими ратными подвигами вселяли панический ужас в сердца воинов армии Наполеона. Также я хотел бы отметить генерала-фельдмаршала Михаила Богдановича Барклай-де-Толли, генерала Николая Николаевича Раевского, генерала Петра Ивановича Багратиона… Особыми боевыми заслугами и храбростью в борьбе против наполеоновских орд отличились также гусары: Роман Иванович Багратион, Петр Христианович Витгенштейн, Сергей Николаевич Ланской, Ефим Игнатьевич Чаплиц, Давид Артемьевич Делянов, Андрей Александрович Ефимович и другие герои русского Отечества. Среди обер- и штаб-офицеров хотелось бы отметить Надежду Андреевну Дурову, Петра Петровича Лачинова, Павла Александровича Цытлядзева, Алексея Петровича Бурцова… Имена русских героев можно было бы перечислять еще, ведь практически весь русский народ восстал против иностранных завоевателей. Русские крестьяне считали, что вторжение войск Наполеона принесет им еще больше гнета и унижения, в этом их убеждала политика, проводимая французским командованием, которое пыталось переложить тяготы, связанные со снабжением «Великой армии», на плечи местного населения. Повсеместный гнев народа вызвали непрестанные грабежи, сопровождавшие наступление иностранных захватчиков, а также жестокие убийства и насилие над мирным населением. Михаил Илларионович Кутузов видел настроение русского народа и, умело сочетая политические и стратегические факторы, реализовал свой план борьбы с Наполеоном и его армией. Наполеон, беспрепятственно завоевавший Европу, потерпел поражение в бесславном походе против России…

– Так им и надо! – не сдержал своих эмоций Савчук. – Тоже мне, возомнил себя великим стратегом…

– Кого вы имеете в виду? – уточнил Гольдман.

– Наполеона… Кого же еще?

– Вон оно что… Тогда вы, безусловно, правы…

– Абрам Романович! В деревне говорят, что в нашем озере затоплен клад Наполеона, который он бросил, когда бежал из России… – произнес Виктор Рыжаков. – А еще говорят, будто курганы, что у озера, не природные, а насыпаны вручную над массовыми захоронениями погибших в Отечественную войну 1812 года…

Гольдман пристально посмотрел на парня.

– Откуда тебе это известно?.. – поинтересовался мужчина.

– Слышал, как мужики на рыбалке разговаривали…

Гольдман прошел между рядами парт и подошел к Виктору.

– Значит, говоришь, мужики разговаривали… А кто именно?

Седельский искоса глянул на друга и толкнул Виктора под партой ногой. Рыжаков опустил голову и, стараясь не смотреть директору в глаза, уклончиво ответил:

– Кто их знает… Туман был, я не разглядел.

– Значит, кто именно – ты не знаешь…