Ранчо «Магнолия»

– Кэт – моя дочь, и я никому не позволю забрать ее у меня.

Алета вышла, а Джейми тяжело вздохнула:

– Милая моя девочка,…что же ты с собой делаешь?!

* * *

Александр долго размышлял над тем, как ему объяснить свой отъезд Светлане. Он хотел бы сказать ей правду, но понимал, что она ему не поверит. Скорее, примет это за очередную попытку уклониться от серьезного разговора о свадьбе,…точнее, о предполагаемой свадьбе…

– О, Господи! – он раздраженно отшвырнул ручку и крутанулся на стуле. «Нет, это не пойдет. Лучше уж сказать ей о настоящей правде, о том, что на самом деле я не хочу и думать ни о какой свадьбе, что нам пора поставить жирный крест на наших отношениях, что…»

– Нет, не могу, – уже вслух сказал он, и Анжелика, вошедшая в кабинет, услышала его слова.

– Чего же ты не можешь, братик? – весело спросила она. Александр окинул нежным взглядом хрупкую фигурку сестры.

– Ты сегодня рано. Как практика? Все в порядке?

– В полном порядке, просто сегодня меня Коля встретил и подбросил до офиса.

– Понятно.

– Так что случилось? – Анжелика присела в кресло для посетителей напротив брата. – Чего ты не можешь сделать?

– Не могу сказать Свете, что уезжаю, что не люблю ее, что ни о какой свадьбе не может быть и речи. Это все как-то слишком жестоко получается…я не могу так…

– А я могу! Хочешь, я поговорю с ней?

Александр только рукой махнул, Анжелика пожала плечами.

– Да не волнуйся ты так. Светке только деньги твои нужны, ничего с ней от твоей правды не случится, – едко сказала Анжи и достала из сумочки сигареты.

– Эй, ты же бросила!

– Я передумала.

– Анжи!

– Ну, ладно-ладно, – девушка яростно бросила пачку в корзину для мусора. – Вообще-то я уже совершеннолетняя, так что давай завязывай с моим воспитанием.

– Фи, что за базарный тон! – шутливо протянул он.

– Я не шучу, – погрозила пальцем девушка. – Хватит мне уже нотаций.

– А как же будущий муж? Тоже ведь воспитывать будет.

– Муж? – фыркнула девушка. – Муж объелся груш.

– Что так? – рассмеялся Александр.

– Да так, – Анжи неопределенно пожала плечами. – Наверно, я тоже не люблю Колю, как и ты – Светку. Вот только как сказать об этом ему?

– Хороший вопрос, – заключил ее брат и поднялся. – Ладно, хватит разговоры разговаривать, поехали домой. Мы и так уже опаздываем к ужину.

* * *

Алета сначала заглянула к Алине. В комнате царил полумрак. Алета не стала включать свет, а внимательно посмотрела на сестру. На нежном личике еще виднелись следы слез и перенесенных страданий, но сейчас девушка спала безмятежным сном, забыв обо всем. «За нее я могу быть спокойна», – решила Алета и пошла к Арине.

Та тоже спала, но ее сон был тревожен. Она почти в бессознательном состоянии металась на постели, одеяло оказалось сброшено на пол. С сухих потрескавшихся губ слетали обрывки непонятных фраз, голос был тихим и хриплым. Подойдя ближе, Алета прислушалась и вздохнула, услышав знакомое имя.

– Кэйд…Кэйд…любимый…

Для Алеты никогда не было секретом, что ее младшая сестра влюблена в ее лучшего друга. Раньше она часто задумывалась над тем, почему при этом они с Ариной ни разу не ссорились из-за Кэйда, почему ее никогда не тревожила мысль о том, что Кэйд тоже может влюбиться в Арину. И наконец, поняла: потому что она сама относится к Кэйду только как к брату. Между ним и Адамом была лишь одна разница – Кэйд не был сыном ее родителей. Алета поняла и то, что Арина об этом знает, поэтому они и не ссорились никогда. Но зато Арина была убеждена в том, что Кэйд любит ее старшую сестру, а Алета знала, что это не так.

«Жаль, что мы не поговорили об этом раньше», – подумала Алета. «Но ничего, еще будет удобный случай». Стоя сейчас у постели больной, метавшейся в жару сестры, Алета вдруг поняла, что и Кэйд неравнодушен к Арине. Просто он все никак не может осознать этого, боится признаться самому себе. Она припомнила все свои беседы с Кэйдом и решила, что при любом даже самом коротком разговоре упоминалось имя Арины, и чаще о ней вспоминала не Алета, хоты иногда и говорила другу, чтобы он обратил внимание на ее сестру.

Алета подошла к постели и положила прохладную руку на горячий лоб сестры. Та замерла, и Алета тихо сказала:

– Успокойся, Арина. Он любит тебя, и вы скоро будете вместе…

И словно по волшебству нахмуренный лоб сестры вдруг расправился, исчезла вертикальная морщинка на переносице, дыхание выровнялось, и Арина тихо прошептала:

– Мама…

Алета, грустно улыбнувшись, укрыла сестру одеялом и тихо покинула комнату.

Лицо брата поразило девушку так, что она бессознательно поднесла руку к губам в немом крике, присев на край постели. Бледно-серое осунувшееся, с желтыми кругами под глазами оно напомнило ей то, что она видела вчера днем на залитой солнечным светом железной дороге. Его дыхание было ровным и таким тихим, что его можно было услышать, только наклонившись совсем близко к лицу. И это оказалось страшнее, чем горячечный бред Арины. И он лежал совсем неподвижно…

Алета встала и, двигаясь словно в тумане, поднялась на крышу. Свежий воздух в тени раскидистой пальмы помог ей немного опомниться от потрясения, и, опустившись на пол, Алета заплакала…

Около часа она лежала ничком на полу в тени той самой пальмы, которую когда-то привезла из Египта в подарок сестрам. Тело девушки содрогалось от рыданий.…Как были счастливы они тогда! Это было года четыре назад, теперь пальма уже стала выше, чем все остальные растения…

Еще через час Алета перевернулась на спину и, посмотрев на небо, поняла, что уже наступил полдень. Она села и вытерла слезы. Джейми оказалась права, ей стало легче, правда ненамного. Два часа назад девушка была в полном отчаянии: родителей больше нет, помочь некому, она одна, если не считать слуг и работников ранчо, и в доме полно больных людей, двое из них очень тяжело больны, на грани жизни и смерти. Сейчас Алета знала, что нужно делать, и знала, с чего начать. Она решительно поднялась на ноги и пошла в ванную. Сначала необходимо привести себя в порядок: умыться и переодеться.

Когда Алета спустилась вниз, она казалась другим человеком. Свежая прическа, чистый и удобный костюм для верховой езды, решительность во взгляде. Ее выдавали только необычайная бледность лица и покрасневшие от слез глаза.

– Джейми, приготовь мне кофе, пожалуйста, – попросила она няню, заглянув на кухню. – Я буду в гостиной.

Джейми кивнула, и Алета прошла в гостиную, но не задержалась там, а вышла на крыльцо, надеясь найти Джейка на прежнем месте.

– Джейк, – окликнула она, радуясь, что оказалась права, и он действительно снова сидел на широких ступенях крыльца.

– Приготовь для меня моего коня, я хочу съездить в город, и передай всем, что через несколько минут, когда они закончат обед, я жду их здесь. Хорошо?

– Да, мисс.

– И еще скажи мне, где сейчас тот мустанг, с которого упал мой брат?

– Он…на конюшне.

– Выпусти его.

– Что? – не понял Джейк.

– Отпусти его! Я не хочу его видеть здесь, отпусти его в прерию. И не задавай лишних вопросов!

– Да, мисс.

Джейк побежал исполнять приказание, а девушка вернулась в гостиную, где ее уже ждала Джейми с кофе.

– Спасибо, Джейми. Через полчаса я еду в город. Приготовь, пожалуйста, список необходимых лекарств, я зайду в аптеку, и список продуктов, если нужно.

– Хорошо. Мисс Алета, я осмотрела девочку, она здорова. Небольшое истощение и переутомление, но это быстро пройдет. Синяки и царапины тоже скоро сойдут. Через несколько дней Кэтти абсолютно поправится. Может, вы все-таки передумаете насчет нее?

– Спасибо, Джейми, и не волнуйся за меня. Все будет хорошо. Иди.

Тяжело вздохнув, Джейми ушла, а Алета с наслаждением отпила глоток ароматного напитка и принялась обдумывать то, что сейчас скажет работникам.

Когда через десять минут она вышла на крыльцо, то уже точно знала, что и как нужно сказать. Ковбои уже все собрались, Алета окинула взглядом толпу, заметив немного в стороне Джейка, державшего под уздцы оседланного коня, который был ей подарен на двадцатилетие. Черный мустанг по кличке «Север» считался самым крупным и быстрым в конюшнях «Магнолии», да и всей округи.

Алета подняла руку, требуя внимания. Мгновенно установилась тишина. Каждый из полусотни работников хотел услышать, что скажет юная хозяйка ранчо. Голос Алеты звучал уверенно, твердо, каждое слово было продумано и взвешено.

– Я хочу в первую очередь поприветствовать всех вас и поблагодарить за то, что вы все откликнулись на мою просьбу и собрались здесь. Как вы уже знаете, ситуация сложилась крайне тяжелая, но хочу вас уверить, не безнадежная. Конечно, мы потеряли самых дорогих нам людей, вы – своих хозяев, я – родителей, и мой брат, который мог бы заменить их, тяжело болен и не может прямо сейчас взять на себя заботы по управлению ранчо. Поэтому это придется сделать мне.

Толпа ковбоев взволнованно загудела, но Алета снова предупреждающе вскинула руку и чуть повысила голос.

– Я еще не закончила! Я понимаю ваше волнение и тревогу. Но ничего другого предложить не могу. Конечно же, я во всем буду советоваться с братом, потому что это необходимо мне для успешного решения всех текущих вопросов. Но поскольку он еще очень долго не сможет встать на ноги, я беру на себя всю ответственность и все полномочия. Я знаю, что многие из вас считают недостойным себя подчиняться женщине, но прошу вас помнить о том, какими были мои родители. Тогда вас не удивит мое решение. Впрочем, все желающие могут сегодня же вечером взять расчет. Я верю, что таких будет немного. Ни один настоящий мужчина не бросает ранчо в тяжелую минуту. Я закончила, вы можете приступать к работе.

Алета замолчала, ковбои, взволнованно переговариваясь, быстро разошлись, и девушка знаком подозвала Джейка.

– Как ты думаешь, Джейк, сколько работников у меня останется завтра?

– Думаю, почти все, мисс. Зачем им уходить? У нас намного лучше, чем у других.

Алета задумчиво покачала головой.

– Да, мисс, Джейми просила передать вот этот список и сказать, что звонил какой-то джентльмен из Атланты. Он сказал, что завтра привезут…мистера и миссис Беверли.

– Ладно, Джейк, – Алета смахнула покатившиеся слезы и легко вскочила в седло. – Передай Джейми, пусть позаботиться о девочке, если она проснется, пока меня не будет. И еще: закрой на замок двери бальной залы, а ключ…ключ потом отдай мне. До свидания, Джейк.

Алета пришпорила коня, и тот помчался галопом через поле, прямо к тополю…

* * *

– Света, да выслушай же ты меня, – взмолился Александр, но в трубке снова уже в шестой раз послышались короткие гудки. Светлана бросила трубку. Поняв это, он сделал то же самое, резко выругавшись при этом.

– Фи, что за выражение! – поморщилась Анжи, входя в кабинет и плюхаясь в кресло. – И кто-то еще меня ругает за базарный тон.

– И тебе добрый вечер, дорогая сестренка! – также язвительно отозвался Александр, хмурым взглядом разглядывая девушку.

– Надо же, мы решили острить! – отпарировала та, обмахиваясь своей белой миниатюрной сумочкой на серебряной цепочке, больше похожей на косметичку.

– Что жарко? – едко поинтересовался брат, быстро собирая со стола бумаги.

– Ничего себе?! – деланно возмутилась Анжелика. – На сестре новое сногсшибательно дорогое платье, а он, даже не заметив, спрашивает, не жарко ли мне. Особенно учитывая, что на улице плюс тридцать!

– О…я…у меня нет слов,…чтобы попросить прощения.

Анжи встала и как модель прошлась по кабинету.

– Ну, как я выгляжу?

– Просто супер, блеск и т.д. и т.п.! По какому же поводу сей маскарад?

Анжи возвела очи горе и рухнула в кресло.

– Ты неисправим!

Александр рассмеялся.

– Я пошутил. Ты чудесно выглядишь. И эти каблуки вполне достаточны для того, чтобы не выглядеть маленькой…

Анжи поморщилась.

– Ты никогда не умел делать комплименты!

– Зато я умею говорить правду. Нет, честное слово, рядом с твоим Николаем даже я чувствую себя коротышкой.

– Что это ты там ляпнул насчет правды? – не осталась в долгу Анжелика. – А сам до сих пор не сказал Светке, что не женишься на ней никогда!

– Во-первых, никогда – это слишком сильно сказано, может, я еще передумаю. Во вторых, как я могу это сделать, если она даже слова не дает мне сказать, бросает трубку.

– Если б ты захотел, ты бы нашел способ все ей объяснить. Поехал бы к ней домой, в крайнем случае.

Александр вскинул руку, чтобы Анжи замолчала.

– Я еще не закончил. В третьих, это не твоего ума дело!

Анжелика нахмурилась, но ничего не сказала.

* * *

– Хватит вешать лапшу мне на уши! Я не верю тебе, Алета!

Алета вздрогнула от этого окрика и промолчала. Он замолчал, и она отвернулась, чтобы скрыть слезы. Затуманенным взглядом окинула прерию, и вдруг подумала, что мама не одобрила бы сейчас ее поведение, то, что она унижается перед ним. Вся эта степь, это поле от тополя, где они сейчас стояли, до их ранчо и на много миль дальше, принадлежали теперь ей. А хозяйке такого ранчо как «Магнолия», не пристало унижаться перед таким ранчеро как Джон Кеннон. Но стоит ли ради этой гордости жертвовать мечтой, любовью того, кем дорожишь?

Хороший вопрос! Алета бросила взгляд на Джона, который с высокомерным видом продолжал упрекать ее за то, чего она не совершала. Он даже не стал слушать ее объяснения, он просто не поверил ей…

Слезы высохли сами собой, плечи и спина распрямились, и девушка, закрутив волосы наверх, надела шляпу, смерив Джона столь же высокомерным взглядом. Он на время лишился дара речи от такой перемены, и Алета, воспользовавшись паузой, сказала:

– Что ж, Джон, думаю, ты прав в том, что мы друг другу решительно не подходим. Поэтому нам самое время расстаться. Но поскольку как-никак меня предал, не поддержав в трудную минуту, то сомневаясь, что мы сможем остаться друзьями.

Оставив ошеломленного ее тоном и словами Джона, Алета подошла к своему коню и легко вскочила в седло.

– Прощай, Джон!

Пришпорив мустанга пятками, Алета направила его к ранчо, ни разу не оглянувшись, хотя сегодня у тополя она оставила все свои мечты и надежды, свою первую любовь.… Но она не оглядывалась…

* * *

Шло время, раны затягивались, ранчо и его обитатели медленно, но верно возрождались к жизни…

* * *

Александр осмотрелся. Он стоял посреди небольшой площади в маленьком городке, от которого до ранчо «Магнолия» было около получаса езды.

Это был один из тех городков, которых много возникло, а потом исчезло во времена золотых лихорадок. Но сейчас лишь несколько этих ковбойских городков продолжали существование, а этот был еще и одним из лучших. Здесь были и даже вполне сносно работали почта, магазин и некое подобие банка. Конечно, был и шериф, и доктор, который держал аптеку. А прямо перед Александром находилась полуоткрытая дверь бара «Звездочка», где он решил на время поселиться.

Но сейчас он не зашел сюда, а отправился бродить по узким улицам городка. Он знал, что сейчас множество глаз следит за ним, он ведь был здесь чужаком. Но Александр решил пока не придавать этому значения.

Он размышлял. «Да…сложная штука – жизнь! Что же мне теперь предпринять? Невозможно заявиться на ранчо и потребовать свою долю в наследстве. Я же не изверг! Да еще то, что случилось с Адамом…это ужасно.… Говорить теперь с ним не имеет смысла, да и не сделать этого без ведома других членов семьи. А, может, просто прийти и все рассказать? Бред, они не станут меня слушать…У них же здесь средневековые порядки – пристрелят и имени не спросят!…Кажется, у меня остается всего одна возможность попасть на ранчо и для начала немного осмотреться, – это наняться туда на работу. Но сегодня я не стану еще переодеваться. Бармены – разговорчивый народ, и этот вряд ли станет исключением. А еще охотнее он будет болтать с иностранцем, чтобы поразить его воображение! Так что сегодня вечером я еще побуду им, искателем приключений, а завтра…завтра посмотрим!»

Александр остановился на окраине городка и огляделся. «Господи, как красиво! И почему я раньше никогда не бывал в этих краях? Как-то не пришлось…Я и не знал, что на свете может существовать такая красота! Жаль, что на сборы ушло так много времени, почти три месяца…»

Войдя в прокуренный зал, Александр беглым взглядом окинул общество, собравшееся в баре. Оно не отличалось разнообразием: два ковбоя и молодой парень в одежде охотника, Александр решил, что он – мустангер, не считая самого бармена.

Александр сел за стойку, заказал выпивку и принялся наблюдать за посетителями, надеясь встретить кого-нибудь, кто хорошо знал обо всем, что происходит на ранчо «Магнолия».

По странной случайности он уже находился рядом с человеком, который как никто другой был в курсе всех событий в жизни «Магнолии». Это был молодой охотник, которого звали Кэйд Эшборн и который сегодня впервые после долгого отсутствия и болезни посетил бар. И тем не менее Александр обратил свое внимание первым делом на охотника, сам не зная почему. Его внимательный взгляд не упустил ничего: ни необычную бледность смуглого лица, ни его осторожности при ходьбе. Александр отметил и то, что левая рука молодого человека была спрятана в карман, и он явно старался ничего не задевать плечом. «Может, у него сломана рука? Нет, не похоже, должна же быть хотя бы тугая повязка, а у него под рубашкой явно нет никаких бинтов…Хотя, что мне сдался этот охотник?…может, у него растяжение…Лучше обратим внимание на бармена…»

Кэйд тоже отметил про себя появление странного незнакомца, но решил, что это обычный путешественник. Такие время от времени появлялись в «Звездочке», но уезжали через два-три вечера, не найдя в городе ковбоев ничего занимательного, отправлялись дальше на поиски новых впечатлений и приключений.

За целый час, что Александр уже сидел здесь, потягивая отвратительный напиток, который ему рекомендовал бармен, назвав «фирменным коктейлем», в зале изменилось только то, что вместо одного ушедшего ковбоя появился другой. Теперь он играл в кости с охотником, а второй ковбой пересел за стойку и завел беседу с барменом о погоде и скоте. Александр следил за игрой и краем уха прислушивался к неспешному разговору, время от времени тоже вставляя незначительные замечания, чтобы создать видимость участия в разговоре. Одновременно он анализировал ситуацию: «Итак, сегодня, похоже, не мой день, кстати, уже вечер, но это не суть важно. Вряд ли я что-нибудь узнаю, придется искать другие способы…Бармен ведет себя исключительно молчаливо, ковбои явно предпочитают меня не замечать, а охотник…охотник вряд ли знает что-то достойное внимания. Хотя он мне нравится: приятные черты лица, решительность во взгляде,…если бы не эта одежда его, я бы решил, что это какой-нибудь местный ранчеро, причем один из самых состоятельных, и ему сопутствует удача в делах…Ага, наконец-то!»

Последнее мысленное восклицание Александра относилось к ковбою, терпению которого, очевидно, наступил конец, так как он обратился к Александру именно с тем вопросом, которого тот давно ожидал:

– А вы по какому делу оказались в наших краях? Неужели тоже решили поохотиться?

– Нет, – Александр постарался улыбнуться как можно приветливей и разыграл смутившегося иностранца. – Я…понимаете, мне нужна работа…

– Вот как? – в голосе ковбоя звучало явное удивление.

– Да. Знаете ли, мне посоветовали обратиться на ранчо «Магнолия», но, говорят, оно далеко отсюда, а я не слишком хорошо знаю эти края. Поэтому и не решился пускаться в путь на ночь глядя, намереваюсь сделать это завтра, а сегодня переночую здесь.

Ковбой смерил его презрительным взглядом, и Александру понадобилось все свое хладнокровие, чтобы не вскипеть и не показать этому недомерку его место. Вместо этого он, скрепя сердце, продолжал играть роль глуповатого иностранца, который пытается найти работу.

– Да, – кивнул ковбой. – Я тоже слышал, что «Магнолии» требуются работники, хотя при этом сомневаюсь, чтобы вас, мистер, взяли на эту работу.

Александр едва сдержался, чтобы не заскрипеть зубами, но сумел сохранить подобающее выбранной им роли выражение лица. «Честное слово, театр потерял великого актера в моем лице, хотя если он еще раз ляпнет что-нибудь в этом же духе, я точно не выдержу и врежу ему по зубам…»

А ковбой продолжал неторопливо говорить:

– И положа руку на сердце, если бы не одно обстоятельство, я сам с удовольствием уехал бы туда. Это большое и богатое ранчо, хотя и говорят, что сейчас для него настали тяжелые времена.

– И вы из-за этого не решаетесь работать там?

– Ну…да, – чуть запнувшись, ответил ковбой, явно стараясь скрыть смущение. «Отчего бы это?» – подумал Александр, но не успел даже попробовать задать наводящие вопросы, чтобы все выяснить, как в их разговор вмешался охотник. Он только что закончил игру, и так как ему сегодня везло, решил заказать бокал джулепа перед дорогой домой. Его звучный голос раздался так неожиданно, что даже бармен вздрогнул, а ковбой ( хотя, как отметил Александр, выглядел весьма внушительно) как-то сжался, сник и даже как будто уменьшился в размерах.

– Что ты виляешь, Бен? – обратился охотник к ковбою. – Почему бы тебе прямо не признаться этому почтенному господину в том, что ты считаешь унизительным для себя подчиняться женщине? Или тебя смущает мое присутствие? Совсем недавно, как мне говорили, ты не был столь сдержан в выражениях!

– Женщине?! – громко удивился Александр, чтобы привлечь внимание к себе и предотвратить ссору.

– Да, – ответил охотник, снижая тон. – На ранчо «Магнолия» сейчас руководит старшая из сестер Беверли, мисс Алета, кстати, у нее это получается не хуже, чем у многих других.

– Как странно!

– Ничего странного, – пожал плечами охотник. – Ее единственный брат несколько месяцев назад неудачно упал с лошади и теперь не может ходить. Но не бросать же из-за этого ранчо на произвол судьбы. И, кроме того, у Алеты ума и решительности гораздо больше, чем у тебя, Бен, меня и Джима из «Кедра» вместе взятых.

– Вот как! – с наивным восхищением воскликнул Александр, думая: «А я все-таки ошибся, вернее, это его одежда ввела меня в заблуждение, – он явно не простой охотник. Слишком уж уверен в высказываниях и явно близко знаком с семьей Беверли. Это мне на руку. Этот охотник с каждой минутой нравится мне все больше…надеюсь, мы подружимся…»

– Это ничего не меняет, – угрюмо возразил ковбой. – Работники, вернее те из них, у кого есть гордость, уходят из «Магнолии».

Александр ожидал, что охотник снова вспылит, но тот лишь презрительно пожал плечами.

– Таких единицы, а остальные понимают, что это не гордость, а глупость и тупость. А вы, сударь, как считаете? – неожиданно обратился он к Александру. – Или вы тоже теперь откажетесь от своего намерения работать на этом ранчо?

– О, нет, – ответил Александр. – Мне слишком нужна работа, чтобы я мог обращать внимание на подобные глупости…

– Глупости? Ха! – резко перебил его ковбой. – Посмотрим, что вы скажете, когда двадцати летняя девчонка начнет вами командовать.

– Так ей уже двадцать лет? – снова изобразил удивление Александр. – А почему же ее муж…?

Он снова не смог договорить, но на этот раз его перебил охотник.

– Она не замужем. Как, впрочем, и ее сестры.

– Ну, у них-то еще все впереди, – ехидно вставил ковбой. – А вот ей самой уж вряд ли удастся подцепить мужа. Разве что подвернется какой-нибудь идиот.

– Знаешь, что я хочу тебе сказать, Бен? – в голосе юноши зазвенел металл. – Если ты не прекратишь распускать свой поганый язык, я тебе его укорочу. Имей это в виду на будущее.

Хотя эти слова охотник произнес тихо и даже без малейшего оттенка гнева, ковбой сразу как-то весь съежился и, не ответив, быстро оплатив счет, он поспешил уйти из бара. Александр тихонько тронул охотника за плечо.

– Мистер, простите мне излишнее любопытство, но я хотел бы узнать, что означает последнее замечание этого ковбоя?

– А вы еще не передумали искать работу на «Магнолии»?

– Нет.

– Тогда вы и сами скоро все поймете. А у меня нет желания вдаваться в объяснения, тем более первому встречному. Извините.

С этими словами охотник поставил пустой бокал на стойку, кинул бармену монету и ушел. Александр проводил его взглядом и тут же обернулся, услышав над ухом голос бармена:

– Дело в том, мистер, что у молодой хозяйки «Магнолии» есть дочь – очаровательная трехлетняя малышка Кэтти.

– Дочь?! – Александр чуть не подавился своим напитком. Ни о чем подобном его мать не упоминала. – А муж, что, уже умер?

– Да не было никакого мужа, – прошептал бармен, лукаво улыбнувшись. Александр понял, что раньше его сдерживало присутствие охотника.

– Девчонка, я имею в виду хозяйку «Магнолии», уезжала в Чарльстон в гости или учиться, и вернулась месяца три назад с этим ребенком! Ей, надо сказать, крупно повезло, что родители их к этому времени как раз погибли, да и брат не в силах теперь приструнить девчонку. Естественно, замужество ей теперь не светит. Даже Джон Эшборн отказался от нее, хотя раньше сходил по ней с ума. Но она теперь одна из тех, кого называют «испорченным товаром».