Дом с мертвыми душами

У крыльца остановилась черная «Волга». Из нее вышел важный человек в очках с дорогим портфелем в руках. Он удивленно осмотрел эту орду с баулами и спросил:

– Это еще что за табор?

Парторг приблизился к высокому начальству и с готовностью объяснил:

– Эта та самая группа товарищей, которая направляется на учебу в Америку.

– В Америку? – переспросил человек с портфелем, и лицо его выразило недоумение. Затем он, как будто о чем-то вспомнив, произнес: – Ах, да! В Америку. Ну-ну.

Человек, больше ни на кого не взглянув, поднялся на крыльцо и исчез в здании. Это был глава государственной агропромышленной политики СССР Всеволод Мураховский.

Через некоторое время к отъезжающим вышел журналист с пачкой паспортов. Раздав их приезжим, он деловито осведомил:

– Автобус будет через час. Не разбредаться! Кому нужно обменять валюту, давайте я обменяю!

– А сколько можно максимально? – заинтересовался Селедкин.

– Сколько хотите!

– Да ну? – не поверил мужик. – А если я хочу пятьсот рублей.

– Да хоть тысячу!

Селедкин без лишних слов расстегнул ширинку, сунул в нее руку по локоть и с серьезным видом извлек на свет шерстяную варежку, которая, судя по всему, была приколота к трусам булавкой. Он вытащил из варежки восемь сотен и протянул журналисту. Его примеру последовали остальные. Все как один полезли в потаенные места и принялись извлекать на свет Божий серьезные ассигнации. Потаенные места не блистали разнообразием: это трусы и носки. Только у Сапожникова заначка была в чемодане на самом дне.

Парторг смотрел на эту процедуру с некоторой завистью. У него одного денег было всего двадцать рублей. Да откуда он знал, что ему посчастливиться полететь в Америку: иначе бы выгреб из трехлитровой банки в погребе всю заначку, спрятанную от жены. «А ведь какие подлецы, – не переставал удивляться идеолог. – Все жалуются, что денег нет. А на мелкие расходы взяли чуть ли не по тысячи…»

Небрежно запихнув собранные деньги в сумку, журналист деловито произнес:

– Ну что, все запомнили, кто сколько дал? Список составлять не буду из-за нехватки времени. Сами разберетесь.

– Разберемся, Владимыч, не волнуйся! – ласково произнес Сапожников, который дал на обмен больше всех: тысячу четыреста рублей.

«Вот у него и займем валютки, – рассмеялся про себя идеолог. – А то слишком жирно будет для Федьки».

Журналист деловито зашел в здание, а Семен Петрович побежал на ближайший телеграф давать телеграмму. В этот же день в Коромысловку на имя председателя пришла телеграмма со следующим текстом. «Министр указал возглавить группу зпт улетаю Америку зпт партийным приветом зпт объясните жене тчк. Куроедов».

15

Под вечер, как и планировалось, баран был куплен, заколот, замочен и нанизан на самодельные шампуры. Купили барана в Баевке, что в нескольких километрах от Кузоватово. Это единственное село в районе, где местные жители держат баранов. Там же барана и закололи. Заколол, естественно, хозяин. Прямо на глазах у Толика с Шуриком. Оба парня побледнели и едва не пустились наутек. Но тут из дома вышла светловолосая очаровашка с синими глазами, шестнадцатилетняя дочь хозяина, и оба парня, приосанившись, взяли себя в руки. Вот каким образом красота спасла если не мир, то, во всяком случае, от позора.

Отрубив барану голову и слив в корыто кровь, хозяин ловко снял шкуру. Он привязал тушу к палке и отдал ребятам, чтобы им удобнее было тащить ее на плечах. Те расплатились, однако не спешили уходить, поглядывая на красивую девушку. Хозяин их медлительность расценил по-своему.

– А шкура остается мне. Таковы правила. Ну, если хотите, могу отдать вам голову.

Он поднял с земли отрубленную баранью голову и нанизал ее на палку со стороны Шурика. Тот от нее шарахнулся, но, уловив насмешливый взгляд девицы, бодро скомандовал:

– Ну что, Толян, поканали?

Парни вскинули палку с тушей на плечи и бодро взяли курс на центральную усадьбу. По мере того, как удалялась Баевка, бодрость ребят все более улетучивалась и ноги все чаще заплетались.

– А клевая была телка! Скажи? – подал голос Толян.

– Да, есть девушки в русских селениях, – мечтательно поддержал Шурик-Австралия, и снова встретился со стеклянным взглядом барана, голова которого находилось у него на расстоянии ладони.

Он судорожно вздохнул и отвернулся. Заметив это, Толик посоветовал закинуть голову в траву, но Шурик закинуть голову никак не мог, потому что выражение лица у барана было жалобным.

– Придем, похороним! – ответил он.

Забегая вперед, скажу, что баранью голову так и не похоронили. Ее Толик с одобрения товарищей наткнул на кол и поставил перед окном девчонок.

Первый рабочий день в колхозе закончился за час до обеда, потому что никто не знал, как полоть эту несчастную морковь. Бригадир не показал, видимо, и сам не знал, а Луиза скомандовала выдергивать все в шахматном порядке.

– Если выдернем лишнего – это не страшно! – заявила она. Морковь – не стратегический продукт.

Шурик с Толиком, как уже говорилось, сразу отправились в Баевку за бараном, а когда тушу доставили, Шурик сразу схватился за нож, а Толик – за свою гитару. А вот Берестову с Креончиком пришлось немного поорудовать в коровнике совковыми лопатами. Но это им даже понравилось. Словом, судьбой обиженной оказалась одна только Розка, чьи услуги машинистки так не деликатно отклонили утром.