Книга о Праге. Город, который я люблю

Старе Место, Нове Место и Мала Страна – напомню, тогда это были три независимых города – подписали «Дружественное соглашение» сословий, к которому стали присоединяться и другие города Чехии. Был созван сейм. Король запретил – а чехи не послушались. На Пражском сейме, состоявшемся в середине марта, дворянство и горожане Праги не только напомнили королю о разнообразных сословных привилегиях, но и потребовали новых.

Однако сейму не удалось быстро собрать ополчение и заручиться поддержкой многих чешских земель. Вдобавок к этому протестантская Шмалькальденская лига, на союз с которой можно было рассчитывать, потерпела сокрушительное поражение. Многие дворяне, видя, что король не идет на уступки, не были готовы к обострению ситуации. Зато Фердинанду удалось спровоцировать пражан на вооруженное выступление, которое он довольно легко подавил. После этого он лишил Прагу и 25 других городов множества привилегий, которые раньше у них были, отобрал у них земельные владения и потребовал огромную контрибуцию. Также будущий император велел разоружить ремесленные цеха, которые раньше могли выставлять собственные вооруженные отряды.

Во время правления Фердинанда произошло еще одно важное событие. 2 июня 1541 года в одном из домов на Малой Стране начался пожар. Он перекинулся на соседний дом, пошел дальше, и дальше, и дальше… Пражский Град тоже не устоял перед огнем. Пострадал строящий собор святого Вита – сгорело убранство, в чудовищном жаре расплавились колокола. Виновниками страшного бедствия выставили евреев – мол, они устроили поджог. Их изгнали не просто из Праги, а вообще из Чехии, запретив возвращаться.

Впрочем, в 1560 году евреям позволили вернуться. В 1567 году император Максимилиан II своим указом подтвердил их право проживать в Чехии.

Но мрачные века тоже когда-то заканчиваются. Если бы мы с вами жили в Праге в конце XVI века, то нам показалось бы, что вернулись благословенные времена, когда трон принадлежал Карлу IV. Рудольф II Габсбург в 1584 году вновь перенес императорскую резиденцию в Прагу. Он покровительствовал наукам и искусствам, при его дворе собрались астрономы Иоганн Кеплер и Тихо Браге, скульптор Адриан де Врис, художники Бартоломеус Шпрангер и Джузеппе Арчимбольдо. Император интересовался оккультизмом, надеялся, что алхимики расскажут ему, как делать золото из свинца, и неудивительно, что в 1580-х годах в Праге появляются знаменитый английский астролог, герметист и математик Джон Ди, а также его соотечественник, медиум и мистик Эдвард Келли.

В те времена в чешской столице жил раввин Иегуда Лев бен Бецалель, хорошо разбиравшийся не только в вопросах иудейской религии, но и в светских науках, в том числе в математике. Ему приписывают и владение секретами «практической каббалы» —проще говоря, магии. Есть немало легенд о том, как демонстрировал он свое искусство Рудольфу II, хотя на самом деле существует лишь одно достоверное свидетельство о встрече раввина с императором, и о чем они говорили, никто не знает.

Но самая-самая известная легенда, посвященная бен Бецалелю повествует о том, как он создал Голема. Вот как эту историю рассказывает Алоис Ирасек в своих знаменитых «Старинных чешских сказаниях».

«Еще большим чудом, чем явления праотцов еврейских пред королем в Градчанах, был Голем, слуга бен Бецалеля. Рабби сделал его из глины и оживил, вложив в уста шем, свиток с волшебным заклинанием. Голем трудился за двоих: прислуживал в доме, носил воду, колол дрова, подметал полы и вообще делал всю черную работу. Ему не нужны были еда, питье, сон и отдых. Только перед наступлением шаббата, под вечер в пятницу, когда всякая работа должна была прекращаться, рабби вынимал у Голема из уст свиток с шемом.

Однажды бен Бецалель собрался в Староновую синагогу, дабы освятить шаббат, но забыл про Голема и не вынул свиток из его уст. Только дошел рабби до храма и начал читать псалом, как примчались страшно напуганные домочадцы и соседи: перебивая друг друга, они с ужасом кричали о том, что у них творится. Голем разбушевался, и никто не смел к нему приблизиться, потому что каждого он готов был убить. Рабби тотчас все понял. Близился шаббат, и с его началом любая работа, всякое действие будут считаться грехом. Но псалмы, которыми освящался субботний день, рабби еще не дочитал, а значит, шаббат еще не наступил. Рассудив так, бен Бецалель заторопился домой. Еще издали услышал он неясный шум и раскатистые звуки ударов. Рабби вошел в свое жилище, все остальные со страхом последовали за ним.

И здесь он увидел, что натворил разбушевавшийся Голем: разбитая посуда, поломанные и перевернутые столы, стулья, сундуки и лавки, разбросанные книги. Голем уже безумствовал во дворе – там валялись мертвые куры, цыплята, кошка, собака, а глиняный истукан, весь красный, с черными волосами, разметавшимися вокруг головы, выдернул с корнем липу, словно кол из ограды.

Рабби двинулся прямо на Голема, воздев к небу руки; он шел и смотрел на истукана в упор. Голема затрясло, он выпучил глаза, словно скованный взглядом рабби. Бен Бецалель протянул руку и, коснувшись зубов Голема, вырвал из его уст свиток с волшебным заклинанием. Истукан тут же завалился назад, упал на землю и остался лежать там: вновь всего лишь бездушный кусок глины. Все люди, стар и млад, радостно закричали, подступили без страха к распростертому на земле Голему, стали смеяться и всячески поносить его. Рабби же только глубоко вздохнул, не проронив ни слова. Он опять направился в синагогу, где при свете ламп снова стал читать псалом и вскоре освятил шаббат, священный день субботний.

А когда суббота миновала, бен Бецалель уже не вложил вновь свиток с волшебным заклятьем в уста Голема. И Голем не ожил, а остался валяться глиняным истуканом на куче хлама. Потом перетащили его на чердак старой синагоги, и там лежал он, постепенно разваливаясь на куски».

Рудольф II привечал не только астрономов, астрологов, скульпторов и художников. При нем в городе ведется активное строительство. Много внимание уделяется работам в Пражском Граде. А еще император собрал обширную коллекцию книг, рукописей, картин, монет и всяческих редкостей.

Но у Рудольфа II были серьезные проблемы со здоровьем. Он страдал от депрессии и старался забыть о действительности за окнами дворца. У него было несколько любовниц и незаконнорожденных детей, но император так и не вступил в брак. Его законным наследником считался младший брат Матиас, который, видя психическое состояние Рудольфа, подписал с прочими родственниками соглашение, по которому они признали его главой династии. Австрия, Венгрия и Моравия поддержали Матиаса, но Богемия осталась верна Рудольфу. Однако не бескорыстно. В 1609 году император подписал составленный сеймом акт, уравнивавший чешских протестантов в правах с католиками, да еще и дававший им право выбрать собственный Комитет, который мог собирать свое войско.

Говорят, душевнобольной Рудольф II в борьбе с младшим братом даже обратился к помощи чернокнижников. Но ничего не вышло. Тогда он призвал двоюродного брата – Леопольда, князя-епископа Пассау. Тот отозвался и отправил ландскнехтов на выручку императору, но стало только хуже. Жадные до денег наемники разграбили и сожгли Малу Страну, из-за чего пражане отвернулись от Рудольфа. Разбираться с ландскнехтами из Пассау пришлось Матиасу, в пользу которого император, наконец, отрекся.

20 января 1612 года Рудольф II умер. Он стал последним монархом, захороненным в Чехии. Его могила находится в соборе святого Вита.

Тем временем в Европе дело шло к большой войне. Внешне это выглядело так, будто католики и протестанты пытались военным путем поставить точку в религиозном споре. В реальности же речь шла о том, будут ли Габсбурги и Священная Римская империя германской нации доминировать в Европе.

Император Матиас, короновавшийся в Чехии как король Матиаш II, формально подтвердил привилегии, данные его братом чешским протестантом. Но при этом он стремился упрочить положение католиков. Это вызвало недовольство как в целом в стране, так и в Праге, где традиционно были сильны протестантские позиции. У императора не было детей, и он, воспользовавшись отсутствием единства среди его противников, убедил сейм в 1617 году назначить наследником Фердинанда Штирийского, приходившегося ему кузеном. Беда в том, что тот был фанатичным католиком, воспитанным иезуитами.

Неудивительно, что год спустя чешские дворяне во главе с графом Матиасом Турном устроили Вторую пражскую дефенестрацию (вы еще не забыли, что значит это слово?). 23 мая 1618 годя они выбросили из окон Пражского Града двух имперских наместников и состоявшего при них писца. В отличие от жертв первой дефенестрации, все трое остались живы. Более того, на самом деле в канцелярии в то время находились еще главный бургграф Адам из Штернберка и настоятель мальтийского ордена Депольт из Стракониц, но их не стали выбрасывать из окон по причине преклонного возраста. Однако нападение на представителей императора смело можно было расценивать как объявление войны.

Католики потом рассказывали, что не то Дева Мария расстелила покрывало, смягчившее падение чиновников, не то ангелы бережно опустили выброшенных в окно с 16-метровой высоты людей. Ну, как «бережно»? Наместник Славата, все же, расшиб голову. Зато жив остался – наместники укрылись в Лобковицком дворце, и бунтовщики, узнав об этом, решили их добить, но распоряжавшаяся тогда во дворце Поликсена из Пернштейна, жена канцлера Зденека Войтеха Попела, отказалась его выдать. Поликсена слыла женщиной суровой и умела настоять на своем, так что восставшие, буркнув что-то вроде «Не больно-то и хотелось», удалились. А вот злые языки утверждают, что все трое угодили в навозную кучу и именно поэтому выжили.

После Второй пражской дефенестрации чехи предложили корону молодому курфюрсту Пфальца Фридриху, лидеру Евангелической унии, основанной его отцом для защиты протестантизма в Священной Римской империи, и тот согласился. Однако в конфликте между империей и чешскими мятежниками уния предпочла остаться нейтральной.

Имперская армия вторглась в пределы Чехии. Поначалу чехам удалось нанести противнику несколько незначительных поражений, но 8 ноября 1620 года католики под командованием Бюкуа в сражении у Белой горы разбили протестантов, которых вел в бой герцог Христиан Ангальтский-старший. Фридрих Пфальцский, получивший прозвище «Зимний король» благодаря короткому пребыванию на троне, бежал. Бежали и многие другие вожди восстания.

Именно это сражение имеет в виду Федор Тютчев, когда пишет в 1867 году стихотворение «Славянам»:

И то, что длилося веками,

Не истощилось и поднесь

И тяготеет и над нами —

Над нами, собранными здесь…

Еще болит от старых болей

Вся современная пора…

Не тронуто Косо́во поле,

Не срыта Белая гора!

С военной точки зрения еще не все было потеряно. За стенами Праги укрылась солидная армия. Ключевые крепости страны находились в руках протестантов, располагавших серьезными резервами. Но антигабсбургский лагерь опять подвело то, что в нем не было единства. Чехия капитулировала. И не просто капитулировала – на триста лет она потеряла независимость. 16 июня 1621 года на Староместской площади были казнены 27 предводителей восстания, попавших в руки католических военачальников. Сейчас это место отмечено 27 белыми крестами. Как пишет в «Старинных чешских сказаниях» Алоис Ирасек, который уже упоминался (и еще будет упоминаться) в этой книге, «рассказывают, что будто бы казненные дворяне и горожане один раз в году, в ночь накануне дня казни, сходятся на этом печальном месте. Идут они во главе с самым старшим, почти девяностолетним паном Карлиржем из Силевиц, за ним следуют пан Будовец из Будова, высокий и седобородый, старый пан Конецхлумский, Кохан из Прахова, пан Криштоф Гарант, Дивиш Чернин – пан из Михаловиц, Шлик, Ото из Лосу, пан из Биле, Гоштялек, Есенский, Воднянский, Вокач, Иржи Ржечиский, Кобр, Избицкий и другие, старые и молодые, а самый младший из них – сорокалетний Ян Кутнаур, что едва стоял на ногах, но держался гордо и умер с песней на устах. Соберутся они на месте казни, а потом тихо и безмолвно пройдут по площади до Тынского собора. Там они преклонят колени перед алтарем, причастятся по старинному обычаю и исчезнут без следа».

Белая гора в наши дни

Есть и другая легенда, не такая мрачная. Жил в Праге богач по имени Мыслик. Узнав, что протестантская армия проиграла битву, и город вот-вот будет захвачен, он решил бежать. Но у него не было возможности взять с собой все накопления, и он расплавил серебряные монеты и посуду, а затем вылил металл в глиняную форму в форме рыбы. Серебряную рыбу богач замуровал в стене дома, рассчитывая вернуться.

Но надежды Мыслика не оправдались. Он умер на чужбине. Дом постепенно ветшал и менял хозяев, причем каждый новый владелец все меньше платил за старую развалюху. И вот очередному хозяину городские власти велели: либо сноси дом и строй на его месте новый, либо продавай его за бесценок и переселяйся на окраину. А нам надоело терпеть, что в самом центре города стоит здание, которое вот-вот рухнет.

Хозяин впал в отчаяние, потому что денег на снос и новое строительство у него не было. И вдруг поздно вечером он услышал грохот из дальней комнаты, куда он давно не заглядывал. Открывает он дверь – а там… В стене – трещина, а на полу лежит огромная рыба из серебра. Клада, который оставил Мыслик, хватило бедняку не только на возведение нового дома, но и на то, чтобы навсегда забыть о нищете.

Легенды легендами, а в реальности в Европе разгоралась война. Ей предстояло длиться до 1648 года. Впоследствии ее назовут Тридцатилетней, а многие историки будут говорить о ней как о первом по-настоящему общеевропейском конфликте.

29 марта 1624 года католицизм официально объявили в Чехии государственной религией. Недовольным предлагалось по-быстрому продать имущество и покинуть страну. По территории Чехии движутся армии. Наемники католических и протестантских государей одинаково разоряют попадающиеся им на пути города и деревни. В 1631 году Прагу заняли саксонцы-протестанты под предводительством Ганса Георга фон Арнима. Год спустя прославленный имперский военачальник Альбрехт фон Валленштейн осадил город и изгнал из него армию врагов габсбургской династии. Через несколько лет к Праге приблизились шведские войска – шведы поддержали немецких протестантов еще в 1630 году. Но они не смогли взять хорошо укрепленную чешскую столицу.

Однако самые суровые испытания выпали на долю Праги в последние месяцы Тридцатилетней войны. Шведы нанесли имперской армии несколько серьезных поражений, в том числе на территории Чехии. Правда, им так и не удалось взять Брно – этот город они осаждали несколько раз.

(Минутка саморекламы. Вы еще помните, что я хочу написать книгу о Брно? В ней я обязательно расскажу легенду о бессмертном шведском генерале Торстенссоне, которого можно было убить только стеклянной пулей, и курантах, что пробили полдень на час раньше, чем следовало).

Так вот, Брно шведам взять не удалось. Зато в ночь на 25 июля летучий отряд генерала Ганса Кристофа фон Кенигсмарка проник на территорию Градчан и Малой Страны. Им помог бывший имперский подполковник Эрнст Оденвальден. Покалеченного в боях офицера уволили со службы практически без гроша в кармане, и, встретив шведов под Хебом, он предложил бывшим противникам самое ценное, чем владел, – информацию. Оденвальден пообещал фон Кенигсмарку, что благодаря ему шведы захватят Пражский Град и Малу Страну, не потеряв ни одного солдата. Он хорошо был знаком с пражскими укреплениями и ночью провел три сотни шведов в город через проем в недостроенной стене Бржевновского монастыря. Им удалось тихо-тихо снять часовых, и лишь трое из нападавших получили ранения.

Солдаты разграбили город, захватив добычу, стоимость которой составила 12 миллионов гульденов – фантастическая по меркам того времени сумма. Также в руках шведов оказались десятки видных горожан и приезжих гостей, за которых они рассчитывали получить выкуп – в Праге шли празднества по случаю бракосочетания императора Фердинанда III, сменившего на троне Фердинанда II, и по этому поводу сюда съехались чешские аристократы. Самое главное – фон Кенигсмарк захватил коллекции, собранные Рудольфом II. Картины, скульптуры, редкие книги под усиленным конвоем отправились в Швецию. Достаточно сказать, что из 600 картин, перечисленных в описи коллекции от 1621 года, генерал отослал на родину 427.

Фон Кенигсмарк, получив контроль над левым берегом Влтавы, был готов двигаться через реку. Но солдаты увлеклись грабежом – они посчитали, чтобы набить карманы важнее, чем участвовать в реализации каких-то там стратегических замыслов. К тому же они рассчитывали, что чехи встретят их как освободителей от гнета Габсбургов. Но жители Праги, видя, чем на самом деле занимаются «освободители», предпочли вооружиться и встретить их на Карловом мосту, тем более, что графу Рудольфу Коллоредо, командовавшему гарнизоном, удалось ускользнуть от шведов. Он благоразумно не пошел к Карлову мосту, где шведские солдаты перехватывали беглецов, а переплыл Влтаву и тут же, хотя и был одет лишь в ночную рубашку, принялся собирать всех, кто мог держать в руках оружие. Активное участие в обороне влтавского правобережья приняли студенты, которых вел в бой рослый иезуит Иржи Плахи, прозванный вражескими солдатами Черным Священником. В бою на Карловом мосту пражане отбросили шведов, и те продолжили грабить левобережье, ожидая подкрепления.

31 июля к Праге подошел уже не летучий отряд протестантов, а полноценная армия под командованием генерала Виттенберга. В конце сентября к ним присоединилась еще одна шведская армия, которую возглавлял принц Карл Густав. К гарнизону Рудольфа Коллоредо тоже пробилась подмога. Несколько месяцев шведы осаждали город. Они предприняли четыре крупных штурма, причем последний состоялся 24 октября. В этот день правители враждующих государств подписали Вестфальский мир, поставивший точку в Тридцатилетней войне, но в те времена не было ни интернета, ни телефона, ни даже телеграфа, и осада Праги продолжалась – никто не рассказал ни осаждавшим, ни осажденным, что война завершилась.

У защитников заканчивался порох. Граф Коллоредо предложил шведским генералам обсудить перемирие, но те выдвинули настолько унизительные условия, что возмущенные горожане заявили: будем сражаться до последнего. Наконец, 1 ноября шведы узнали о мирном договоре и прекратили боевые действия. Впрочем, последние солдаты протестантской армии покинули город только в сентябре 1649 года.

В честь того, что Прага не покорилась врагу, император Фердинанд III разрешил добавить на греб города руку с мечом на фоне открытых ворот.

Шведская осада произвела настолько сильное впечатление, что в 1649 году вокруг Праги начали возводить кольцо новых укреплений. Однако работы велись крайне медленно, и стены с бастионами, завершенные только в 1727 году, уже не были способны защитить город от мощной артиллерии. Впрочем, они использовались в 1740-50-х годах, когда чешская столица несколько раз стала ареной военных действий. Сначала ее во время Войны за австрийское наследство взяла объединенная французско-саксонская армия. Затем Прагу осадили австрийцы, вынудившие истощенного противника пробиваться из города с боем. Пару лет спустя началась новая война, и теперь город заняли прусские войска Фридриха II. Во время Семилетней войны Фридрих II нанес серьезное поражение австрийцам и планировал вновь взять Прагу, где укрылись остатки разбитой армии, но тут военная фортуна повернулась к нему спиной, и ему пришлось отступать.

После Тридцатилетней войны значение Праги падает. Это уже не столица самостоятельного европейского государства. В 1743 году Мария Терезия, супруга Франца I, сначала – герцога Лотарингии, а позже – императора Священной римской империи, короновалась в Праге королевским венцом святого Вацлава, а затем увезла корону и другие регалии в Вену, чтобы показать, кто здесь настоящая власть. Правда, позже их на каждую коронацию возвращали в Прагу. Окончательно знаки чешской королевской власти вернулись на родину 29 августа 1867 года.

Мария Терезия официально не занимала императорский престол, но отсутствие формального титула не помешало ей стать великой правительницей. Она укрепляла государство – преследовала взяточников, развивала фабричное производство и торговлю, много внимания уделяла финансовым делам и налогообложению. Могущество империи росло, она уже не была хаотичным набором земель, объединившихся в результате полуслучайных династических браков и более-менее успешных войн. Но это неумолимо вело к потере национальной самобытности. И чехов это тоже коснулось. Знать уже давно не говорила по-чешски – в замках, на приемах и балах, звучал только немецкий язык. Благодаря проводившейся политике онемечивания дело дошло до того, что сегодня, спустя сто лет после обретения Чехией независимости, есть немало людей, считающих, что чехи – германский, а не славянский народ.

Сын Марии Терезии и Франца I взошел на престол империи под именем Иосифа II. В 1784 году его указом четыре исторических квартала Праги, наконец, объединились в единый город. К тому моменту границы между ними уже практически невозможно было заметить. В 1760 году пражане засыпали рвы, разделявшие Старе Место и Нове Место, а вместо них разбили бульвары.

Иосифа II на престоле сменил Франц II. При нем Священная Римская империя станет именоваться Австрийской (и тогда император будет зваться Францем I Австрийским). В 1867 году государство Габсбургов опять сменит название и превратится в Австро-Венгерскую империю, но чехи продолжат оставаться второстепенным народом, который все больше онемечивается. Таблички на улицах Праги – на немецком языке. Преподавание в Пражском университете – на немецком языке. По словам историка Ф. Палацкого, в 40-х годах XIX века человек, который захотел бы в центре Праги спросить у прохожих дорогу на чешском языке, запросто мог натолкнуться на просьбу говорить по-человечески, то есть по-немецки. Реакцией на это стало чешское Возрождение, начавшееся в конце XIX века. А деятелей этой эпохи принято звать «будителями».

Будители – это филологи Йозеф Добровский и Йозеф Юнгманн, поэты Вацлав Ганка и Павел Йозеф Шафарик, историк Франтишек Палацкий и многие-многие другие. Их деятельность продолжат романист Алоис Ирасек, писательница Божена Немцова, поэт Ян Неруда, художник Йозеф Манес, скульптор Йозеф Мысльбек, композитор Бедржих Сметана – всех имен и не перечислишь!

После Наполеоновских войн в славянских странах начала формироваться идеология панславизма. Идея была в том, что этническая, культурная, языковая общность славян должна была привести к их политическому объединению. Сам термин предложил в 1826 году юрист и писатель Ян Геркель. Гимном панславянского движения стала песня «Гей, славяне», написанная в 1834 году Самуэлом Томашиком под названием «Гей, словаки», но затем несколько переиначенная.

Гей, славяне, наше слово

Песней звонкой льется,

И не смолкнет, пока сердце

За народ свой бьется.

Дух Славянский жив навеки,

В нас он не угаснет,

Беснованье силы вражьей

Против нас напрасно.

Наше слово дал нам Бог,

На то Его воля!

Кто заставит нашу песню

Смолкнуть в чистом поле?

Против нас хоть весь мир, что нам!

Восставай задорно.

С нами Бог наш, кто не с нами —

Тот падет позорно.

В 1848 году в Праге состоялся Славянский конгресс. Он прошел в неоренессансном Софийском дворце, находящемся на Славянском острове. Оказалось, что многие пражане ожидали от делегатов конгресса более радикальной позиции, и в городе начались волнения, а 11 июня случайная пуля убила княгиню Виндишгрец, жену австрийского фельдмаршала Альфреда Виндишгреца. Тот в ярости направил в Прагу войска. Солдаты открыли огонь по демонстрантам, горожане принялись строить баррикады. Фельдмаршал объявил в городе осадное положение и подтянул артиллерию. После бомбардировки восстание было подавлено. Завершить конгресс и принять какое-нибудь итоговое решение о славянском единстве не удалось.

Софийский дворец на Славянском острове

Но, несмотря на все трудности, Прага в XIX веке развивается. В 1829 году по городу начинают курсировать омнибусы на конной тяге, в 1875 году открывается первая линия конно-железной дороги, а в 1891 году появляется первый электрический трамвай. В 1850 году еврейский квартал, находящийся в старом центре города, получил название Йозефов и официально стал частью Праги.

В 1846 году на улицах появляются первые газовые фонари, а в 1882 году улицу Гибернску освещают электрические дуговые лампы.

В 1866 году началась война между Австрией и Пруссией. Прагу заняли прусские войска, и после того, как они оставили город, стало ясно, что никакого толка от имеющихся укреплений уже нет. Поэтому значительную часть стен и бастионов вокруг Малой Страны и Нове Места снесли, и это привело к бурному развитию пригородов, которые затем станут частью чешской столицы. В 1883 году в состав города, наконец, официально включен Вышеград.