Кукловоды

– «ДЭУ-Тико»! – с гордостью выпалил лжеморяк. – Не новый, конечно, но – в идеальном состоянии. Машинка – загляденье! Именно то, что вам необходимо! Компактная, но вместительная – три мешка картошки входит, сам проверял! Комфорт – как у «Мерседеса», а расход бензина – четыре с половиной! Меньше, чем у мотоцикла с коляской! Да что я распинаюсь – лучше одни раз увидеть!

До напряженного, как взведенный курок, сознания Кошелева доносились лишь обрывки завлекающей трескотни мошенника. Ну-ну… Мели, Емеля. В твоем собачьем распоряжении еще пара минут. Именно столько отвел тебе я, всемогущий Д. К.!

От этой мысли все тело Кошелева наполнилось ощущением небывалого восторга. Сладостный, непередаваемый словами экстаз овладел его рассудком.

Не зря в слове «восторг» есть это «вос», что как бы вверх возносит. По-иному оценить сладкое предвкушение близкого апогея правосудия было невозможно. Дмитрий, для постороннего глаза ковылявший вслед за оживленным «продавцом» все той же опасливой геморроидальной походкой, на самом деле ног под собой не чуял, а парил, парил над каменистой тропой, вздымаясь все выше и выше в просторы острого блаженства. Сейчас… Сей-час … – словно коварный охотник в известном мультфильме, безмолвно выкрикивал сицилийский боевик в обличье чудаковатого захолустного интеллигента.

Где-то глубоко в животе бухало, колотилось взволнованное сердце, швыряя в гудящие виски пригоршни вязкой крови. Голова Дмитрия Кошелева, казалось, вздрагивала от этого гипертрофированного пульса, как от кулачных ударов. Ему приходилось то и дело поправлять нависавшую на острые уши опостылевшую шляпу и ежеминутно грозившие свалиться с мокрого носа бутафорские очки. Взъерошенная борода его взопрела, как старый валенок.

Кошелев насилу поспевал за бодро вышагивающим Андреем, еле угадывая дорогу сквозь заливавшие глаза потоки горячего пота. Лавина разнородных дум бушевала в его черепной коробке, главной из которых была – не споткнуться, не свести вместе широко расставленные ноги. Ни в коем случае! Ни в коем! Ни…

Уф-ф! Добрались!..

Чернильно-сиреневый «ДЭУ-Тико» скромно помаргивал мутноватыми глазками-фарами в лучах не по-осеннему яркого солнца в самом дальнем углу рынка.

«Предусмотрительно!» – отметил Дмитрий. – «Это нам тоже на руку!»

Все. Рубикон перейден, занавес поднят, пора включать дурачка. Оценка зрителями его игры будет беспристрастной.

Изображая вящую заинтересованность, «пожилой еврей» медленно обошел вокруг автомобиля. Попросил открыть одну за одной все пять дверей, затем капот. Дотошно рассматривал, щупал – чуть на зуб не пробовал.

– Н-да… Н-да-а-а… – мычал что-то себе под нос привередливый клиент, огорченно вздыхая и покачивая сумрачной головой.

Нехитрый расчет чудо-психолога Кошелева оказался верен. Через несколько минут, откуда ни возьмись, на сцене появился «бэк-вокалист» банды Сеня. Едва приблизившись к удивленному «ДЭУ», он тут же запел вдохновенную серенаду самому прекрасному автомобилю в мире, попутно причитая о своей злой карме – всюду опаздывать. Вот и сейчас, вознамерившись приобрести своей любимой девушке подобную игрушку, он «пролетел, как фанерка над Парижем».

Шаг за шагом сделка близилась к апогею. Сто раз обсудив бессчетное множество достоинств малыша «Тико» и полное отсутствие недостатков, ударили по рукам – не имевший и десяти долларов в кармане Кошелев после недолгих уговоров «полюбовно согласился» выложить на бочку четыре «штуки». Услужливый Сеня на этот раз вызвался на своей машине доставить на место событий выездную комиссию по утряске бюрократических формальностей – гаишника и частного нотариуса. Их недешевые услуги великодушно предложил оплатить счастливый продавец – дабы пожилому инвалиду не пришлось насиловать свои раскоряченные ноги.

«Растроганный до глубины души» старый козел в шляпе наконец-то получил долгожданную возможность, изображая скупые мужские слезы благодарности, досуха вытереть носовым платком водопад соленого пота, нещадно щипавшего его покрасневшие глаза.

«Пой, ласточка, пой!..» – надоедливой мухой кружилась в голове совершенно не вязавшаяся с ситуацией песенка.

Задуманный сюжет драмы скользил, как по маслу.

Промакивая левой рукой с насмерть зажатым в ней платком горячую испарину на лбу, правой рукой Кошелев конвульсивно тискал старую кожаную сумку у себя на коленях. С минуты на минуту придет твое время, дорогой. А пока что полежи тихонько в сумочке…

Бойкий крепыш Сеня обернулся на одной ноге – то бишь, одном колесе. Буквально через десять минут распахнулись кукольные дверцы, и в тесный салончик «Тико» ввалились двое – те же провинциальные участники незамысловатого действа. Шайка-лейка собралась в полном составе.

Кошелев будто невзначай остался сидеть на заднем сиденье, за спиной по-королевски восседавшего в водительском кресле Андрея. Худосочный нотариус в суконном кепи, с трудом таскавший свой небольшой ноутбук, примостился рядом с Сипаевым. Офицер ГАИ – здоровенный детина в чудом державшейся на макушке форменной шапке – фривольно грохнулся рядом с нахохлившимся Кошелевым, чуть не перепортив тому всю его хитрую «Барбароссу». Кошелев опасливо отодвинулся от заполнившего своим откормленным задом чуть ли не весь жизненный простор здоровяка в самый угол.

Тихонько повизгивая, затасканный малыш «Тико» под непомерным весом четырех мерзавцев присел на тщедушных лапках чуть ли не до холодной земли.

– Приступим, что ли? – рявкнул басом гаишник и широко улыбнулся насупленному клиенту. – Эй, уважаемый! – воззвал он к Дмитрию, как к глухому, и по-дружески толканул его ногу своим слоновьим коленом.

Как ни напрягал Кошелев мышцы нижних конечностей, это ему не помогло. С таким же успехом он мог противостоять напору танка «Индепендент».

Неожиданно и глухо, словно из-под земли, хлопнул выстрел. Не понял никто ничего, кроме самого резко дернувшегося «сицилийца» в иудейской шляпе. Сам он тоже не осознал всего до конца – дружелюбно сидевший вполоборота Андрей отчего-то даже не пошевелился. Видимо, маломощная пуля застряла в спинке сиденья.

Раздумывать об этом было ни к чему и некогда. Случайный выстрел сослужил Кошелеву службу холостого залпа «Авроры».

С быстротой и ловкостью циркового мага Дмитрий выхватил из сумки пистолет с длинным глушителем и приставил его к виску застывшего с глупой ухмылкой на побелевшем лице Андрея Сипаева.

– З-заводи, п-падло! Этот т-твой гр-р-роб хоть за-заводится? – стуча зубами от лихорадочного возбуждения, громко велел неожиданно переменившийся Кошелев хозяину автомобиля. – Поведешь этого «корейца», куда укажу!..

Против ожидания, двигатель малыша «Тико», видимо, испугался грозных окриков злого дяди в дурацкой широкополой шляпе. Послушно запустившись, он с натугой поволок примолкнувшую четверку вон с «Ямы».

Отдыхавший после блестяще отыгранной роли в своем джипе Семен Будин оторвал от влажных губ недопитую бутылку пива и недоуменным взглядом проводил прыгавший на ухабах сиреневый автомобильчик. Куда это они?

Видно, выживший из ума старикан закомандовал проверить машину в работе. Что ж, десяток километров этот «лего» должен пробежать. А дальше… А дальше – если через пяток-другой минут эта гоп-компания не воротится, придется выручать. Трос, вроде, в багажнике валяется…

Семен Будин вновь расслабленно откинулся на мягкую спинку кресла и предался блаженной неге.

* * *

Блестящий план Кошелева погубили его идиотские очки.

По крайней мере, так ему казалось.

На деле же свалившиеся с раскисшего носа окуляры всего лишь предоставили заложникам удобный момент для решительного перелома в безмолвной схватке. Коварно закусивший губу тяжеловесный гаишник давно разглядел марку трясшейся у затылка перепуганного Андрея «пушки». Этот газовый «бульдог» был хорошо знаком служителю закона. «Ишь, фуфлыжник!» – мысленно смешивал «террориста» с грязью бравый офицер. – «Глушитель к „газовику“ присобачил! На понт решил взять, сморчок трухлявый! Этот глушак твой даже газа не выпустил! Лучше бы задницей стрелял – больше толку было б! И что удумал, пенек старый? Чего тебе надо? Н-ну, крыса помойная! Подожди-подожди!..»

Насмешник и не догадывался о том, что он был не совсем прав в своих догадках.

А вернее, совсем не прав.

Револьвер разбойника в прежней жизни действительно был газовым. С той лишь разницей, что заряжен был он начиненными дробью патронами, и в ближнем бою представлял реальную угрозу.

Но, поскольку начинка патронов смельчаку в тесной шапке была неведома, он безоглядно ринулся в сражение, попутно разыграв для ошарашенных подельников доморощенный вариант подвига Матросова.

Покуда подлый захватчик ловил ускользающие очки, словно блох в сорочке, отважный заложник сколь мог молниеносно бросился на сидевшего в двадцати двух сантиметрах потного «киднеппера». Громадной правой лапищей гаишник, словно клещами, схватил дохляка за руку с пистолетом, а ничуть не меньшей левой нежно обнял оппонента за тонкую шею, напрочь перекрыв тому дыхание.

До этого момента крепко колебавшийся Кошелев – прежняя его решимость стрелять в людей уже чадила, догорая, – в смертной панике нажал на спуск револьвера.

Презрев бутафорский глушитель, в тесном объеме таун-кара громко бахнул выстрел.

С головы каменно угнездившегося в пассажирском кресле нотариуса словно некто невидимый сшиб модную кепку, неловко зацепив при этом стальными когтями левую сторону лица. Мелкая дробь, попутно превратив ухо и щеку бедняги в кровавый дуршлаг, с тонким визгом прошлась по лобовому стеклу.

От неожиданности послушно руливший в указанном направлении Сипаев сбился с ноги. От пронзительного женского вскрика подстреленного буквоеда он, сам не понимая зачем, резко крутанул руль влево, будто надеялся выскочить из-под обстрела.

Б-бах!! Б-б-бах!!! – словно разряды молнии, дважды прошили наэлектризованную атмосферу салона гулкие выстрелы.

Более нейтрализованному ковбою палить не разрешили.

Пока окровавленный нотариус мелко трясся и истошно визжал в углу салона, Андрей Сипаев оправился от шока, живо направил автомобиль в густые придорожные кусты и пришел на помощь «Александру Матросову». Изо всех сил ударив сумасшедшего «моссадовца» по тонкому запястью, он вышиб из его судорожно сжатого кулака дымящийся револьвер.

Поначалу опешивший от неожиданной боевой пальбы гаишник воспрянул духом и кабаньей тушей навалился на поверженного противника, словно хотел его изнасиловать.

– Задавлю, ш-шавка! – яростно шипел он в дико выкаченные глаза полузадушенного «иудея». Задыхающийся Кошелев, теряя последние силы, несколько раз судорожно свел колени.

В шумной кутерьме удалого разбоя никто не обратил внимания на четыре глухих, задавленных хлопка.

Несказанно удивлен был лишь несостоявшийся «насильник». Словно пародируя свою жертву, он вытаращил побелевшие глаза и громко захрипел. В уголках его перекосившегося рта запузырилась кровавая пена.

Получивший короткую передышку Кошелев зашелся удушливым кашлем.

И тут же от страшного удара по голове лишился чувств.

* * *

…Пришел в себя горе-мститель от методично чередующихся ожогов собственных щек – левой, правой, левой, правой.

Вспышки огня на страдающих ланитах странным образом отдавались звоном и болью в гудящей, словно колокол, голове.

Кошелев горестно застонал и бессознательным движением поднес непослушную руку к лицу, защищаясь от своры выживших из ума пчел.

Незамедлительно получив сильный удар по хрястнувшим пальцам, Дмитрий хрипло вскрикнул и разлепил пульсирующие болью веки.

Он сразу узнал склонившиеся над ним на фоне густой стены редколистного кустарника глумливые рожи Андрея с Семеном. Однако злобный тон их прокурорских речей странным образом не вязался с презрительной насмешкой в глазах.

– Очнулся, красивец! Ты чего наделал, гнойный гей? – с надрывом в голосе вопросил поверженного «клиента» Андрей. – Ты мента завалил, придурок! А Петровича ранил!! Ты понял?! Ты – понял?!! И когда успел – непонятно… Я ж выбил волыну! И по котелку тебя треснул! Как же?..

Прискорбное известие для распростертого ниц Кошелева новостью отнюдь не являлось. К тому же, собственная, не стоившая в руках разъяренных джентльменов удачи ломаного гроша судьба в данный момент интересовала его куда больше.

– Да чего ты напрягаешься, Сипай! Нафиг тебе этот долбанутый на всю голову Мойша! – скривился, как среда на пятницу, крепыш Сеня. – Спроси лучше, где он бабки заныкал! В сумке нету!

– Да!.. – слегка умерил гестаповский пыл Сипай. – Надо забрать у этого… – он остервенело пнул дернувшегося Кошелева в бок острым носком туфли. – … дятла бабки и сматываться отсюда, покуда не засекли. Всю малину перегадил, фуцин! – снова получил увесистый пинок в ребра Дмитрий. – Теперь ноги делать надо! Где бабки? – крикнул он в самый нос трясущегося от страха и боли Кошелева. – Тебе что – бороденку по волоску выщипать, чтобы ты разговорился, а?!

– Слышь, Сипай! – снова остановил разбушевавшегося напарника Будин. – Гляди, как у него пальто на груди оттопырилось! Даже разорвалось! Не иначе, за пазухой бабки складирует, пенек старый!

– Точно! – поразился собственной тупости Андрей Сипаев. – А ну, что там прячет дедушка за пазушкой…

С лицом пальпирующего опухоль хирурга Сипаев запустил пальцы за отворот продырявленного пальто.

– Ну да! – довольная улыбка раздвинула его жестко очерченные губы. – Железная коробка какая-то… Круглая… Вроде как от леденцов…

– Ну? Чего молчишь, козел? – победным голосом констатировал догада Семен. – Раскусили мы твою нычку, старый гомик! Давай сюда коробку! Слышь, петух?!

Хорошенько размахнувшись, он побудительно двинул не реагировавшего на грозные окрики скрягу носком ботинка под коленный сгиб.

И чуть не лишился рассудка.

С деревянным звуком колени бородача стукнулись одно о другое – и тут же прозвучал приглушенный хлопок. Из груди недвижимо лежавшего на пожухлой траве старика гейзером взметнулось облачко дыма вкупе с клочьями ваты и сукна.

Андрея, склонившегося над поверженным в прах врагом, будто сильно ударили снизу. Рывком выпрямившись, он со свистом втянул в себя воздух и – попятился к стене кустарника. Злорадный оскал на его торжествующем лице сменился выражением недоуменного отчаяния и боли. Сделав несколько неуверенных шагов назад, он повалился навзничь и забился в судорогах. Из его дергающейся шеи пульсирующим фонтанчиком забила алая кровь.

На одеревеневшей голове Семена Будина ежик волос в один миг превратился в килограмм вколоченных в череп гвоздей. Начавшись с еле уловимого мычания, дикий, граничащий с умопомрачением ужас вырвался из его охваченной спазмом груди отчаянным воем попавшего в капкан волка.

Бросив умирающего друга на произвол судьбы, обезумевший Будин бросился напролом сквозь густые заросли орешника – куда глаза глядят, подальше от страшного места.

И лишь сиреневый «Тико» словно прилег неподалеку от скончавшегося хозяина, как верный пес.

* * *

С ненамного меньшей скоростью с места кровавых событий бежал Кошелев.

Трезво рассудив раскалывающейся от боли головой, он, сколько хватило сил, продирался по густому орешнику, искренне радуясь его частоте и непроходимости. Любой встречный-поперечный мог превратиться в опасного – смертельно опасного! – свидетеля.

И лишь поздним вечером голодный и смертельно уставший «сицилиец» отважился выйти к автотрассе – благо, несколько долларов в потайном карманчике эта козляндия не обнаружила, и можно было «автостопнуть». Он сколько мог привел себя в порядок, почистил и поглубже на глаза надвинул крепко пострадавшую в схватке черную шляпу, водрузил на нос чудом сохранившиеся в просторном кармане пальто театральные очки.

Вот только крупный озноб никак не желал отпускать его ноющее от боли избитое тело. Все бурные эмоции и неистовые переживания сегодняшнего дня нашли свое выражение в этой неистовой тряске – и относительно успешный исход сумасбродной (что он осознал только теперь) затеи, и наркотическая радость от все ж-таки осуществленной мести, благодатным нектаром заливавшая адский огонь уязвленного самолюбия, и терзающее душу опасение внезапной поимки… Холодный осенний ветер, разыгравшийся к ночи, вносил свою лепту, нагло забираясь под разорванную на груди одежду.

«Голосовал» Кошелев недолго. Буквально через две минуты ярко-красные «Жигули» лихо тормознули у самых его инстинктивно отпрянувших ног; задняя дверца приветливо распахнулась, и Дмитрий пыльным мешком плюхнулся на заднее сиденье.

– В город, отец? – приветливо улыбнулся ему водитель – невысокого роста широкоплечий парень. Рядом с ним сидел еще один молодой человек – высокий, спортивного телосложения молодец в синем джинсовом костюме.

Дмитрий с энтузиазмом кивнул головой, нечаянно сбив на самый нос шляпу, как Остап Бендер – свою морскую фуражку.

Всю дорогу парни вели негромкую беседу. Говорил в основном водитель – по всему видно, веселый и общительный человек; атлетически сложенный собеседник больше отмалчивался.

– Уверяю тебя, Серега: секция тай цзи цюань – это именно то, что нам нужно! – горячо убеждал водитель. – В этом городе нет ничего подобного. И вряд ли появится в ближайшее время – так что конкуренции опасаться нечего. Ты согласен?

Коротко стриженый крепыш безмолвно кивнул.

– Вот! – торжествующе продолжил водитель. – И больших расходов на «раскрутку» не нужно. Так что – вперед и с песней! Слухай мэнэ – тюрма нэ мынэ!

Слабое свечение приборной доски фосфоресцирующим разноцветьем слегка подсвечивало лицо водителя. Голова и плечи его немногословного спутника еле угадывались в темноте. Свет фар редких встречных машин причудливо очерчивал их черные плоские силуэты на фоне лобового стекла, словно бумажные фигуры в театре теней.

До города отрезок пути был немалый. Убаюканный теплом и покоем Кошелев незаметно для себя начал дремать, нахохлившись в углу салона, словно старый ворон. Обрывки разговора молодых людей долетали до его одурманенного сном сознания, как сквозь вату – «так, Серега?.. Да, Саня… Группы небольшие… Клиенты будут… Спортзал нужен небольшой…»

Дмитрий Кошелев провалился в сон, словно топор в воду.

* * *

Со временем Кошелев поостыл и в один прекрасный день схватился за седую голову: так он хоть денег лишился, а не сложись пасьянс столь удачно – запросто мог бы лишиться на долгие годы свободы, а то и собственной глупой башки.

То, что за ним не явились среди ночи – чистая случайность. Миллионный выигрыш в казино. Видимо, не нашлось ушлых господ, заинтересованных в раздувании этого дела. Нисколько не выгодно, никому не нужно.

А спустя еще несколько времени Кошелев стал замечать в себе чувство невольного уважения и острой зависти к надувшим его с бумажным «Ситроеном» гастролерам. Вот ведь молодцы ребята! Такой гроб на колесах, который недалекий обыватель смог бы продать исключительно по цене металлолома, они сумели «толкнуть» за пять тысяч! А будь у него, по пояс деревянного, за потной пазухой шесть, семь, десять «штук» – он бы с той же олигофренической ухмылкой собственноручно отдал бы все до цента.

А ведь если досконально разобраться, это их хитро организованное предприятие – фактически ненаказуемо. В момент покупки его никто не бил, денег не отнимал. Сам, своими вонючими руками (выломать бы их за день до того!) отдал «бабки» после дотошного осмотра товара. Даже милиция, буде к ней, родной, обратился, не помогла б: в чем криминал? Нет криминала. Если бы ушлый покупатель разглядел «натяжку» – сделка просто бы не состоялась. Через минуту нашелся бы другой дурак, коих на век Андрюши с Сеней хватило бы с избытком. Самосуд «разведенного» клиента – чистая случайность, которую в расчет можно не принимать. Занюханый провинциал с первой и последней «штукой» баксов в дырявом кармане реальной опасности для крутых пацанов представлять попросту не может.

Да-а, нечего сказать – красиво его «развели». На мизинцах. Все четко и выверенно – одним словом, на острие пера (это определение выдумал сам Кошелев. Неожиданно оно ему понравилось и прочно осело в его лексиконе).

Лучше бы «УАЗ» у грузина купил, честное слово…

А вслед за падением ниц перед величием мошенников и посыпанием пеплом своей глупой головы из темных недр подсознания неизбежно выплыл логически зародившийся вопрос: а почему я не могу так?

И разве – не могу?

* * *

…Кошелев торопился. Дома терпеливо стоял неисправный телевизор, который завтра кровь из носу нужно было доставить владельцу – директору одной из нефтебаз. Предварительно отремонтировав, конечно. А руки все не доходили.

С некоторых пор Дмитрию стало омерзительно брать в руки инструменты. Раз пять он с выражением отчаянной решимости на лице, закусив губу, хватал тонкое тельце паяльника – и тут же ему начинало казаться, что весит паяльник килограммов около двадцати; рука самопроизвольно опускалась и ставила паяльник на место.

Так дело катилось валиком до сегодняшнего дня. Клиент же был нерядовой, и пренебрегать ним не следовало. С директором нефтебазы у Кошелева был заключен негласный договор – Дмитрий бесплатно обслуживал и ремонтировал компьютеры в офисе нефтебазы и приватную телерадиоаппаратуру из директорского особняка, а взамен мог всегда запросто накормить свою ярко-красную «Хонду-Цивик» даровым бензинчиком. После достопамятной истории на «Яме», с неимоверным трудом расплатившись с кредиторами, он сумел купить автомобиль лишь недавно всего за тысячу двести долларов, соблазнившись дешевизной и, на первый взгляд, хорошим состоянием. В кредит новую машину приобрести не удалось – без достоверных документов об устойчивых источниках дохода и платежеспособности потенциального клиента банк о предоставлении ссуды даже речь не вел. Пришлось основательно по сусекам поскрести да закрома промести. Выложив на бочку все свои основные и оборотные фонды и на коленях выторговав у прижимистого продавца триста «зеленых», Дмитрий наконец-то укатил с торжища на собственном авто. Колесить по городу на общественном транспорте да на своих двоих уже надоело до одури.

Эту-то старую клячу того же 1975 (просто мистика какая-то!) года выпуска, недавно приобретенную у очень спешившего уехать из страны человека на средства, собранные за три долгих года после памятного «кидалова» (сперва нужно было срочно вернуть займы, и лишь потом работать на себя), Кошелев сейчас и подстегивал ударами педали акселератора о пол, торопясь до закрытия рынка успеть купить некоторые радиодетальки «вражеского» производства. «Хонда», вздрагивая и раскачиваясь на многочисленных неровностях городской «толидорогитоликанавы» («по-японски говоря», – мысленно ухмыльнулся Кошелев), тем не менее, бодро бежала, резво «беря» после торможений и юрко лавируя между автомобилями. Старенький двигатель борозды не портил.

«Япония – она и в Африке Япония», – снова мысленно улыбнулся Кошелев, сворачивая к оживленному муравейнику радиорынка. Включив нейтральную передачу, Дмитрий, возжелав с шиком (ох, как он любил этот самый шик!) «впритирочку» остановиться у самой выхлопной трубы стоящего впереди «Мерседеса», плавно нажал на тормозную педаль. Что там «Мерседес» – он, Кошелев, тоже вам не абы кто…

Однако его «японка» вместо того, чтобы мягко толкнуть водителя сначала в спину, потом в грудь и встать как вкопанная, повела себя странно. С режущим ухо скрипом откуда-то справа-снизу, боком забирая влево, машина угрожающе близко придвинулась к мерседесовской корме. Кошелев похолодел, однако не растерялся – сказался немалый водительский опыт. Мгновенно отпустив тормозную педаль, он тут же с силой нажал ее снова. Еще громче скрипнуло справа, и «Хонда», толкнув хозяина куда-то к двери, наконец остановилась.

Под углом сорок пять градусов к «Мерседесу» и в десяти сантиметрах от его отделавшегося легким испугом заднего бампера.

Дмитрий непослушной рукой выключил зажигание, откинулся на спинку сиденья и вытер мгновенно вспотевший лоб. В голове, как карусель на ярмарке, вертелись отрывочные мысли: «Рухлядь – она и в Гондурасе рухлядь… Говорил же я тебе, идиоту, – тормоза надо посмотреть… А если бы… Ёханый бабай!»

Тут сквозь медленно стихающий ушной звон в сознание Дмитрия начали просачиваться некие посторонние звуки. Еще через какое-то время мозг идентифицировал их: это были громкие удары в оконное стекло и гневные выкрики.

Кошелев повернул еще несколько дубоватую голову и с удивлением разглядел за окном беснующегося рыжего человечка. Он размахивал руками, как огородное пугало на ветру, и выкрикивал какие-то слова. По всей видимости, нехорошие.

Провалившаяся сквозь ржавое днище машины душа наконец-то капля за каплей вернулась в обмякшее тело. Кошелев ожил, толкнул локтем дверцу и вышел из автомобиля. Рыжеволосый человечек, оказавшийся хозяином чуть не попавшего в переделку «Мерседеса», начал хватать Дмитрия за грудки и визгливо ругаться, на чем свет стоит. Кошелев, хоть и очень боялся подобного рода стычек, тем не менее с видом заправского «крутого» оттолкнул рыжего от себя, сплюнул в его сторону и послал намного дальше северного полюса.