Пирамиды в пустыне. Как я копал в Перу

Разумеется, мы, москвичи, воспринимали их как провинциальную богему. Чем они, конечно, и были. Но эта богема была нашим окном в мир Ростова, который (как и Таганрог) мы посещали по выходным на электричке. Месячный проездной билет от Ростова до Таганрога стоил что-то порядка пяти рублей, Кош покупал его первым делом по приезде в Танаис. От самого Ростова запомнилась немного – острый запах правого притока Дона, Темерника, протекавшего прямо рядом с вокзалом (как пишут в Википедии, «имеет неприятный запах в пределах Змиёвской балки»), собор с рынком на площади, главная улица (Садовая?). Бани мы там не посещали.

18 Археологи на расчситке культурного слоя в Танаисе, 1975 (источник АЧФ)

Среди богемы была, кстати, пара сравнительно известных впоследствии региональных поэтов, приезжавших и в Москву (тот же Жуков). Однако у Коша от них остались в памяти только анекдоты о тупости преподавателей местного университета. Например, как якобы кто-то из поэтов дерзнул спросить тупого препода КПСС, можно ли считать героем войны камикадзе? Препод, якобы, надолго задумался, а потом изрек – «среди грузин тоже были герои!»

Сейчас именно об этих поэтах и их «заозерной школе» известно довольно много. Похоже, это было уникальное и центральное явление в культурной жизни Ростова. В то время, как мы, москвичи, воспринимали их, как провинциальных эксцентриков. На самом деле, это мы тут были просто «приезжие москвичи», иногородние, а они тут жили, это была их земля, их история. О них написаны книги. Мы же из их истории выпали19.

Наверно, этому нежеланию духовно-родственных коллективов общаться друг с другом есть какое-то банальное социологическое объяснение, но, глядя из прекрасного далека, такая некоммуникабельность кажется дикой. А ведь автор сам принимал в ней участие, был ее частью! Остается только недоуменно трясти седой бородой.

В Танаисе Кош встретил вторую из немногочисленных харизматических персон в его жизни – Татьяну Тамбиеву-Бабушкину (Тиви), она руководила детским клубом ЭТО в Ростове (это потом назвали «катакомбной педагогикой»), а в Танаисе проводила что-то вроде художественной школы20. В то время ей было уже в районе сорока. Тиви хорошо знала о своей харизме и активно ей пользовалась. Она активно шла на контакт и «собирала людей» (24).

19 Археологи-ростовчане ведут расчистку двух подвалов в Танаисе. В левом нижнем углу – ящик с артефактами. Планшет в центре принадлежит архитектору, ведущему съемку, 1980 (источник АЧФ)

При такой активности, немудрено, что мы с ней познакомились, и даже приезжали к ней в гости в Ростов в какой-то фантастический деревянный дом. Вот, пожалуй, это был наиболее магический момент ростовской жизни. С ней не могли сравниться богемные поэты. (Впрочем, Кош и вечеринок «у Феди» не посещал.) Тиви, кстати, оставила приличное педагогическое наследство, и о ней самой много написано.

Харизма Тиви была какого-то скорее «животно-магнетического», чем интеллектуального типа (как у Дэги). Была какая-то магия в том, как она «строила» людей. В интеллектуальном же смысле, у нее в голове была какая-то каша, и никакая содержательная дискуссия с ней не была возможной. (Похоже, таким же был и Стив Джобс.) Если Дэга был интересен интеллектуальным контентом, который он генерировал, то Тиви, примерно, как Джобс, просто искривляла вокруг себя пространство. В сущности, Кош и видел-то эту Тиви всего раза три. Но она запомнилась на всю жизнь. Таких людей достаточно увидеть один раз, увидеть этот феномен искривленного психологического пространства. Кошу повезло, благодаря Танаису.

Иногда мы выезжали «на природу» – брали лодку и ехали купаться на Мертвом Донце. Не понятно уже, почему он так назывался. Вроде когда-то он считался Доном. Водные пути тут сильно изменились за две тысячи лет. Ведь и Танаис стоял на самом берегу Меотского озера, в устье Дона. К третьему веку, это была уже не столько греческая колония, сколько сарматский торговый город. Прямо за нашими палатками было поле, и в нем там и сям стояли – до сих пор! – настоящие каменные бабы (25).

Впрочем, бабы были и не скифские вроде, да и вообще не местные, а привезенные сюда парой ростовских студентов-археологов. После скифов-сарматов тут были готы, а уже после них – печенеги и половцы. Те самые, которые, как известно, были врагами русского народа, сравнимыми с коронавирусом. Именно половцы и прославились своими бабами в южнорусских степях. Так что бабы эти были, возможно, половецкие, и не такие уж древние – XII – XIV век. На тысячу лет моложе Танаиса.

20 Археологи ведут работы на раскопе в Танаисе под руководством археолога из ГДР, 1981 (источник – АЧФ)

Обычно их ставили на курганах, и кажется, там были и курганы, но никогда этот вопрос в архелогическом аспекте не поднимался (нас не водили на экскурсии и не говорили – «а вот это, дети, и есть так называемый половецкий курган!»).

Недавно Кош глянул на Танаис на яндекс-карте. Маленький заповедник превратился в огромный археологическо-индустриальный комплекс. Чего там только нет! И такой музей, и сякой музей. И даже половецкое святилище! Одна из тех самых баб теперь поставлена на месте настоящего (реконструированного) святилища. Безумная затея ростовских поэтов – реконструированный донжон – это как бы самый цимес. Чеснок провел потрясающую работу21. Он был дальновиден, Чеснок. Даром что пилил под собой сук. Но не свалился на землю – похоже, что его просто аккуратно съели, когда в музей пошли, наконец, нормальные деньги в начале 2000-х.

После половцев эти земли захватили Тамерлан и разные другие тюрки (тут рядом была ставка Орды), а уже потом, ближе к XV веку, итальянцы – венецианцы и генуэзцы. Они восстановили Танаис (на другом месте, река сместилась, и на новом месте, к югу, он стал называться Азов; Танаис – это предтеча Азова), и тут были даже католические диоцезы (об этом нам тоже, кажется, тогда не говорили). Торговали они, надо понимать, славянскими рабами. Их сменили турки-османы, у которых эти земли отбила уже Российская империя (которой в геополитическом смысле как раз пригодились греческие корни колонии, как аргумент против претензий на эту землю чужеверных турков).

21 Археологи ведут работы в подвале здания, Танаис, 1999 (источник – АЧФ)

Иногда мы доезжали до Таганрога (он был ближе) и даже посещали пляж на Азовском море. Кстати, именно с Таганрогом с его улочками с одноэтажными домиками можно сравнить американские городки! Это такая же провинция. Кош посетил, кстати, дом-музей Чехова. Ростов по сравнению с Таганрогом был столицей. Мы ездили в Ростов чаще, вероятно, потому, что были мальчики – как выясняется, девочкам Таганрог был более притягателен пляжами, баней и ресторанами (ну, это, наверно, уже в 90-е).

В общем, время проходило нескучно.

Подведем итоги. Как теперь, с опытом западных экспедиций, должен автор воспринимать Танаис? Чем он был? В те годы, у Коша не было сомнений. В СССР студентам не давали расслабиться летом. Как правило, посылали в стройотряды. Мажорам и девушкам со слабыми организмами, но приличными средствами родителей, удавалось от них отбояриться и поехать куда-нибудь в Крым или даже на Златы Пясцы. Ну, или на деревню к дедушке.

А кому-то стройтотряды нравились (можно было заработать за два месяца годовую стипендию!) Были и другие отмазки, в виде летних курсов или практик. Некоторые практики были обязательны, как стройотряды. Одной из них (с начала 70-х годов) была археологическая практика после первого курса исторического факультета.

Именно с ней, судя по всему, и пришлось столкнуться Кошу. Все эти Дэгины студенты были девятнадцатилетние второкурсники МГУ, и это была их обязательная археологическая практика22. Ее естественным аналогом является западная полевая школа археологии (archaeological field school), но она не обязательна. Обе формы служат практическим завершением теоретического курса археологии и надлежащим образом матрикулируются. Обе формы строятся, как правило, на базе многолетней археологической экспедиции и студенты принимают участие в раскопках.

22 Археологи ведут работы в подвале здания, Танаис, 1999. Внизу в центре – оцинкованное ведро, заменившее носилки (источник – АЧФ)

Разница в том, что на западе в полевую школу едут, как правило, уже осмысленные люди с определенными целями. Им всем, скорее, к 25 годам. Хотя они могут быть биологами, все же они имеют какой-то интерес к археологии. Исаашников же загнали копать после первого курса практически насильно (вместо Крыма), когда им было по девятнадцать-двадцать лет. Никто из них не собирался стать археологов или вообще идти в науку. Им было важно просто отбыть это время и получить зачет. Поэтому их не расстраивало то, что их ничему не учат.

Кроме того, в данном отряде, руководители тоже не были профессиональными археологами. Тут, как говорится, низы не хотели, а верхи не могли. (Вероятно, у ростовцев было по-другому.) Никаких отношений с этими мажорами-малолетками у Коша не завелось. (Впрочем, с американскими студентами тоже, но там совсем другое.) Поэтому, глядя трезво назад, Кош думает, что не стоит их винить в том, что они ничему не научили. Но вот какие-то экскурсии они все же могли проводить для желающих.

Увы, почему-то ни разу за несколько сезонов наше начальство не организовало ни одной экскурсии на расположенные неподалеку палеолитические стоянки, ту же знаменитую Каменную Балку23, где царила Леонова. Причем сам Дега, кстати, туда ходил и даже переходил туда копать – но не водил студентов. Это было как бы его приватное дело. То же и с курганами. Сейчас в заповеднике соорудили какое-то «Половецкое святилище» – в те времена никто об этом и не заговаривал. О том, что совсем рядом были половецкие курганы, тоже не упоминалось. А ведь это так легко было сделать! Ну и что уж говорить про вечерние лекции. Могли бы того же Буркхарда пригласить, рассказать об античности. Увы! (Вообще эта идея- пригласить прочесть лекцию – была чужда тогдашнему менталитету.)

23 Молодые московские археологи и архитекторы проводят свободное время в Танаисе совместно с представителями ростовской художественной элиты

Следующий элемент, который стоит отметить – это отсутствие «начальства», а именно «профессора». Все три сезона, который Кош проработал в Танаисе, он наивно полагал, что главный археологический начальник тут – это Дэга. Кош знал о существовании Арсеньевой, и она даже пару раз показывалась на раскопе. Но по прошествии стольких лет, Кошу казалось, что Арсеньева работала в каком-то другом месте, а в Танаис только заезжала. Как же он был удивлен, когда узнал, что все это время Арсеньева пребывала в лагере у себя в отдельном доме! Просто не показывалась. А ведь она была самым опытным и профессиональным археологом в Танаисе.

Всегда витала в воздухе типичная советская статусная дискриминация – «ну ты типа еще салабон, ты еще дорасти до того, чтобы я с тобой поделился чем-то».

Этим советская практика резко отличалась от американской, с которой Кош столкнулся потом в Белизе. Западные летние школы предполагают, что к ним едут студенты, заинтересованные в этой практие (по разным причинам, конечно – кому нужен зачет, кому референс), студенты и волонтеры платят за свое обучение (это определяется как обычный университетский course tuition, только они более дорогие, так как туда входит оплата проживания и питания за месяц или две недели – цена колеблется от двух до пяти тысяч долларов). Начальниками раскопов работают, как правило, аспиранты «профессора», специализирующиеся в археологии. Тут, конечно, на кого попадешь, но обычно они охотно делятся секретами ремесла. В этом смысле не делается различия между студентами и волонтерами.

24 Автор и Татьяна Тамбиева-Бабушкина (Тиви) на раскопе Танаиса

Самое главное, у этих школ есть устоявшаяся практика и стандарты. Студентов пропускают через своеобразный конвейер, чтобы они хотя бы получили представление о всех важнейших моментах профессии. Начальники раскопов смотрят за тем, чтобы не образовалось групповщины, и каждый студент получил возможность и ведра поносить, и покопать, и просеивать, и принять участие в съемке и профилировании раскопа. Ротируют людей. Учат, как делать полевые записи. Один день в неделю посвящен камералке. Учат мыть, шифровать, классифировать. Если человек хочет специализироваться в чем-то, ему предоставляют такую возможность. Проходят дополнительные семинары внутри школы – например, по биоархелогии или трехмерному моделированию.

Вечера стараются занять лекциями поместным культурам и памятникам. В Белизе это был каждый второй вечер. Как правильно указано еще в советской инструкции по полевой практике, полевая практика – это место, где стираются ранги. Студенты получают возможность вечером что-то обсудить с самим профессором за бутылкой пива. По выходным, как правило, вывозят на обзорные экскурсии по близлежащим архелогическим памятникам.

В общем, это другой мир. Но, так как Кош в годы Танаиса не знал ничего другого, то воспринимал то, что было, как должное. А зря! Сколько можно было бы узнать на практике. Даже технике расчистки артефактов мальчиков не обучали, не говоря уже о стратификации амфор. Но, в общем и целом, это было золотое время! Увы, оно прошло, и Кош о нем практически позабыл.

25 Кош спрятался за половецкой каменной бабой неподалеку от лагеря (теперь ее перенесли, кажется, в Половецкое святилище)

* * *

Птицей на -дцать лет вперед!

* * *

В одной из туристических поездок в Перу, в 2013 году, попав на раскопки пирамиды Эль-Параисо в Лиме, Кош увидел реставраторов и археологов-волонтеров \26\, и его торкнуло: значит, и на диком Западе существует такое понятие! А ведь и он бы мог, несмотря на седины! Чем, например, жертвовать на сохранение памятников (пребывающих в Перу в плачевном состоянии), почему бы не помочь физически? Как бы мало Кош не накопал, а все лучше, чем ничего.

Но как же туда устроиться?

Кош навел справки и выяснил, насколько он не в теме. Не только волонтеры-археологи существуют – это целая индустрия. Университеты идут навстречу пожеланиям трудящихся, и принимают их копать, на тех же примерно основаниях, что и студентов – за плату за практический семестр (минимум две недели, как правило, начинается от двух штук). Есть целые вебсайты, где можно подобрать себе страну, время и памятник.

26 Реставраторы работают на раскопках пирамиды Эль Параисо в пригороде Лимы, Перу (2013 год)

Вот так Кош нашел экспедицию одного американского университета, работавшего на памятниках культуры Моче в прибрежном городе Трухийо, на севере от Лимы24. К сожалению, он слишком рано написал секретарю экспедиции, и произошла мискоммуникация. В итоге, Кош, неожиданно для себя самого, оказался в 2015 году в экспедиции, копавшей городище майя в джунглях Белиза25. В 2016-м году Кош вернулся к неосуществившейся идее поехать покопать в Перу. Наученный горьким опытом, написал запрос тем же лицам в марте, и мы быстро сговорились.

Кошу понравилось в Белизе, но хотелось покопать и в Перу. К тому же – last but not least, как говорится, экспедиция в Перу располагалась в пригородном районе города Трухийо (Trujillo, Трухильо), под названием Хуанчако26. Hадо же было такому случиться, что боевой подруге Коша, Гатике, предложили подработку именно в Трухийо, и именно в июле, когда проходила экспедиция! Какова вероятность такого совпадения?27

Это была одна из трех доступных волонтерам экспедиций в Перу (не все полевые школы принимают волонтеров), и единственная, которая нравилась Кошу по месту и содержанию. Лагерь – Кош сначала подумал, что это будет лагерь типа белизского – располагался прямо в Хуанчако, на берегу океана.

На карте \27\ отмечен маршрут перемещения из Лимы в Трухийо, а также отмечены (прямоугольниками) города Кахамарка и Хуараз.

27 Маршрут передвижения из Лимы в Трухийо. Отмечены также Кахамарка и Хуараз

Я думаю, читателю уже ясно из предисловия, что характер летних археологических школ-экспедиций определяется их начальством, «профессорами», а также их ближайшим окружением, «лейтенантами». В Танаисе, «стержнем» всей московской экспедиции была личность Дэги. Аллаверды ему, благодаря ему Кош обрел друзей на всю жизнь и незабываемые впечатления.

В Белизе профессор и его свита тоже были идеальны. В Перу же, уже сама коммуникация была ни шаткой, ни валкой. В итоге, разрешили приехать на две недели и за полцены. Гуманно. В Белизе студенты могли получить даже академ-кредиты за две недели, а тут, получается, только за целый месяц. Платить им тоже нужно было по пейпалу, и тоже на их чарити, «Спасем Моче»28. Кошу академ-кредит, конечно, не был нужен.

Кош взял отпуск на три недели (отведя неделю на «поездить» после экспедиции). Лететь было проще через Лиму. Контактерша Анна настаивала, чтобы Кош указал авиарейс, на котором «прибудет в Трухийо из Лимы», чтобы его «встретить и препроводить в лагерь» – который будет располагаться, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, в хостеле. Своего лагеря у них не оказалось.

Кош вяло пробовал отбиться, что он, в общем, может и сам на автобусе приехать из Лимы и доехать до хостела на такси, но Анна была настойчива. Кош решил не бузить с будущим начальством, а переплатить за авиабилет (самолет стоил порядка 150 баксов, а автобус всего 40). Главное, чтобы начальство было щастливо.

В последний момент – хорошо, что билет не был заказан – все поменялось и было предложено как раз ехать на автобусе, чтобы приехать с утра в воскресенье. Ура! Сто баксов спасены. Самый дешевый билет до Лимы удалось купить у мексиканцев, на Эйр Мехико. Тут скрывалось «пасхальное яйцо» – на обратном пути была пересадка на двенадцать часов в Мехико. Для Коша это как раз была дополнительная плюшка, дорого стоившая. Почему – об этом позже.

Началась эпопея с выездом Гатики с родного острова, буза с визой. После многих злоключений, визу таки дали – за несколько часов до рейса. Мы еще успели в своих аэропортах обменяться емейлами, что находимся на вылете. Гатика сообщила Кошу номер телефона профессора Лоренцо, на который нужно звонить по приезде в Трухийо.

И мы полетели!

2 Лима. Хуака Ла Флорида

28 Современный зал прилетов международного аэропорта Мехико.

Мексиканцы позаимствовали у американцев прохождение иммиграции даже на пересадке международных рейсов, приветка от добрых 70-80-х. В Мехико вообще все было устроено на поверхности по американскому образцу, и даже современнее \28\. Разве что на границе, не глядя и не расспрашивая, шлепнули печать и пустили внутрь. Пару часов Кош побродил по аэропорту. Аэропорт сравнительно большой, но набор магазинов довольно странный – есть такие магазины, как будто долларама. Вроде бы статус аэропорта обязывает? При этом цены в ресторанах были вполне американские. Официанты – в основном усатые сеньоры в возрасте. Был и Старбакс, по американским же ценам. Но больше про Мексику будет в конце повествования.

29 Номер в отеле Бонбини, Лима

В Лиму Кош прилетел поздним вечером в пятницу, и стал искать в толпе встречающих таксиста Анхела, который обычно подрабатывал для отеля «Бонбини»29, где Кош забил ночь. С покупкой симки в аэропорту решил не заморачиваться (оформление не быстрое), чтобы не держать Анхела. В ряду встречавших, с табличкой с именем «Кош», стояла какая-то дама. Кош решил поначалу, что ее Анхел попросил подержать табличку, а сам отошел. Спрошенная про таксиста, дама спокойно сказала – да я и есть этот таксист! Женщина-таксист в Перу! Это настолько необычно, что Кош всю дорогу старательно избегал гендерной темы – женщина – и таксист, на такой мачистской, и прямо скажем, опасной профессии? Побеседовали на общие темы, про погоду в Перу и России. Позитив женщин-таксистов, в частности, в том, что они не столь агрессивны в расспросах, не так напрягают и лезут в душу. Впрочем, это была вообще первая женщина-таксист в жизни Коша.

В «Бонбини» получил комнату, в которой был уже два раза в туристических поездках, на втором этаже, прямо рядом со столиком, где были компьютеры с интернетом \29\. Удобно. Было порядка одиннадцати вечера, и Кош решил-таки пойти прогуляться. Сначала вышел на центральную площадь и попытался поесть (привратник гостиницы сразу сказал, что все закрыто). Действительно, уже в одиннадцать вечера в столице Перу почти все было закрыто – и это в пятницу.

Кош двинулся вниз по пустынной и малоосвещенной пешеходной улочке, ведущей на запад – этакий старый Арбат. Она вела на площадь Св. Мартина (Сан Мартина) – со статуей важного местного генерала. В это время дня – пятница вечер – эта торговая днем улочка напоминала каменный каньон, облицованный плиткой. Только на перекрестках стояли торговки со снедью и водой, а то и с жаровнями, и там тусовался народ, в основном, таксисты, ждущие заказа.

30 Центральная площадь Лимы

Площадь Св. Мартина показалась поначалу даже обитаемой. Действительно, тут было множество баров и ресторанов. На одном конце ее был даже КФС. Кош устремился было туда, но дверь была уже перегорожена наполовину опущенной решеткой – чтобы попасть внутрь, надо было под нее подлезать. Не понравилось. Знаменитый писко-бар30 в гостинице «Боливар» был закрыт (в пятницу вечером!). Кош обежал еще пару баров – они были явно пафосными диско для снятия фей. Пришлось, не солоно хлебавши, по пустынной кишке лимского Арбата возвращаться в гостиницу и ложиться спать. Вот тебе и ночная жизнь в столице. Утро вечера мудренее….

31 Вид на административные здания на центральной площади Лимы

32 Пешеходная улица в центре Лимы

С утра, доложившись емейлами по начальству о благополучном прибытии, Кош пошел искать телефонную контору, чтобы купить симку. Было еще рано, конторы начинали работать в десять утра. Центр был почти так же пустынен, как вечером накануне. На центральной площади никого не было, только желтизна правительственных зданий. Местный Арбат с трудом просыпался (хотя вроде и не гуляли вчера?) \30—33\. Кое-где начали открываться магазины сувениров для туристов. Туристы – такие существа. Они и в субботу утром могут по улицам шляться \32—34\.

33 Пешеходная улица в центре Лимы

34 Магазин сувениров в центре Лимы

Центр Лимы – прекрасный памятник классической колониальной архитектуры. Тут много оштукатуренных в желтое ложноклассических построек ХIХ века, что делает Лиму местами так похожей на Москву (и тем отличает от многих других латиноамериканских городов). Но это понимаешь, только побывав сначала в этих городах. Почти нет диких раскрасок, так любимых местными. Все вполне европейское, разве что балконы навесные деревянные – явно не из этой оперы. Хотя, может, они популярны в Испании? Инезилья, там… Центр Лимы не так уж велик, но там много значительных зданий и соборов. Столица строилась очень помпезно. Несмотря на то, что Кош в общей сложности провел в Лиме дней пять, далеко не все из них, даже в центре, были посещены.