Павлик

– А тут нет проблем. Если шаман сильный, ему вообще пофиг, где пациент находится. Для сильного шамана нет ни расстояний, ни времени, – заметив недоверчивую улыбку на губах бизнесмена, Павлик с усмешкой кивнул. – Сам знаю, насколько дико звучит. Можете на слово поверить, пока сам много чего не увидел, точно так же и относился. Короче, я вам тут сухой остаток скажу только: жива девочка эта!

– Жива-а-а?! – протянул Игорь Сергеевич с недоверчивым изумлением. – Вы хотите сказать…

– Я вообще ничего сказать не хочу. Я вам сухие факты излагаю. До поездки этой девочке месяц от силы сроку врачи давали, и на глазах она прямо угасала и уходила. Как вернулась тетка в Москву – та на поправку пошла. Я потом еще специально у брата Анатоля спрашивал, мониторил ли он ситуацию? «А как же, – говорит, – обязательно!» Короче, жива девочка и по сей день. И от болезни той – ни следа!

– Да как же можно с человеком на расстоянии работать-то? – Игорь Сергеевич недоверчиво повел плечами. – Нет, я допускаю, конечно, нечто такое… Воздействия там, что-то, что науке сегодня пока не известно, но не на расстоянии же! Да еще и на таком!..

– Вот вы смешной человек! – Павлик усмехнулся и подмигнул ему. – Вначале мне все про здравый смысл твердите, а потом такие кунштюки вытворяете! Если дистанционное воздействие в принципе возможно, так сами рассудите здравым смыслом этим своим: какая, на хрен, разница, какое расстояние между целителем и больным? Хоть метр, хоть километр, хоть вся Вселенная! Тут ведь принцип важен, а не сантиметры и метры! А потом, – он заговорщицки склонился к собеседнику через стол, – если бы задача такая стояла, я вам бы до вечера сегодняшнего подобные истории рассказывал. И заметьте: только из личного опыта исходя! Так что, верите вы в это или нет, но факт фактом останется: работает это все. Но тут, разумеется, все от шамана зависит, от силы его. У сильных шаманов, кстати, Игорь Сергеевич, гроссбухи, как в бухгалтерии, лежат, – Павлик улыбнулся и развел руки в стороны, словно удачливый рыболов, демонстрирующий размер добычи. – И целиком – в надписях благодарственных! К таким товарищам люди со всего мира едут. И русские, и немцы, и американцы… Да там кого только нет, – он махнул рукой. – Это и для науки, собственно, уже секретом не является. Ученые же и изучают такие случаи, и статистику собирают по исцелениям этим…

– А что врачи про девочку ту сказали? Как выздоровление объяснили?

– Да никак! – Павлик пожал плечами. – Как они объяснить это могут? Вначале сами ведь месяц жизни давали да готовиться всем предлагали к концу грустному и страшному. А тут – нате вам на здоровье! Естественно, мычать только могут врачи в такой ситуации да про непознанное твердить. Как мало, дескать, мы знаем о тайнах организма! Впрочем, если вы темой этой интересоваться начнете, то вам этот случай вряд ли исключительным покажется. И не такие чудеса исцелений известны и наукой зафиксированы…

– Однако!.. – резюмировал историю пораженный хозяин жизни и покачал головой. Павлик про себя отметил, что у того с лица уже стерся весь скепсис: похоже, рассказ и в самом деле произвел впечатление мощное. Он едва заметно улыбнулся и подмигнул притихшему владельцу заводов и пароходов:

– Давайте-ка я лучше свою историю продолжу. А то ведь вообще никогда не закончим мы с ней…

С задумчивым кивком Игорь Сергеевич взял в руки колокольчик:

– Чайку свежего?

– С удовольствием! – обрадованно согласился Павлик. – А можно и кофейку, если честно. А то коктейли эти… – он чуть заметно улыбнулся и еще раз пригубил упомянутый коктейль. Игорь Сергеевич вполголоса отдал распоряжение появившемуся на пороге беседки Рамзану и повернулся к гостю, демонстрируя готовность слушать.

– Короче, я вам про шаманов вкратце суть изложил, чем, собственно, они занимаются. Задач у них много, в действительности, но с людьми они именно так и работают. И сам процесс этот церемонией называется…

– Но я идею что-то не уловил, – Игорь Сергеевич пожал плечами. – Нет, вы, конечно, историю интересную рассказали, но идея основная мне не ясна: в чем смысл-то работы шамана вашего? Как конкретно он работает? Каким он образом на болезнь воздействует, вот что мне объясните!

– Через голову, – широко улыбнулся Павлик и благодарно кивнул Рамзану, который уже ставил перед ним чашку с горячим кофе. – Через голову исключительно, Игорь Сергеевич. По-другому на болезнь воздействовать никак нельзя, уж простите за откровенность.

– Что значит – через голову? – его собеседник опять начал хмуриться и качать головой. – Я с ваших слов понял, что у девочки проблема-то вполне физиологическая была?

– Вы профессора Преображенского помните?

– Какого профессора? Преображенского?

– Из «Собачьего сердца»! – Павлик отложил в сторону измятую в длинных пальцах сигарету и вглядывался в пенку на кофе. – Он же там со всей космической прямотой Борменталю так и говорит: «Разруха не в сортирах! Разруха – в головах!»

– А это-то тут при чем?

– Да с головы, Игорь Сергеевич, потому что все и начинается. Не с чего-нибудь другого, а именно с головы! А точнее если еще – с сознания! Все проблемы и болячки наши именно там рождаются. От грошовых самых и бытовых до глобальных – абсолютно все там начало берут! Вот шаман на церемонии с этим самым сознанием и работает…

– Что значит – с сознанием работает? Как он это делает-то? В практическом плане, я имею в виду?

– А вот тут и есть тонкий момент, про который упоминал давеча, – Павлик вздохнул и на несколько минут замолчал, что-то напряженно разглядывая в кофейной чашке. Потом встряхнулся и махнул рукой. – А-а, ладно!.. Чего уж там!.. Если совсем коротко, то воздействует на сознание шаман, Игорь Сергеевич.

– Каким же это образом, извините? Бубном, что ли?

– И бубном тоже, – молодой человек усмехнулся и кивнул. – Сарказм ваш понятен, но я рассказываю, как оно все в действительности происходит. И бубном воздействует, и пением может. Может много чем, если уж так-то говорить, но в основном – растениями силы…

– Какими растениями? – Игорь Сергеевич удивленно уставился на него и непонимающе пожал плечами. – Силы?..

– Точно так. Растения это такие, которые сознание изменяют…

– Наркотики?! – брови хозяина жизни поползли вверх, а сам он откинулся на диване и смотрел теперь с недоверием.

– Господи! – изможденно скривился, как от немыслимой боли, Павлик. – Я так и думал, что этим у нас закончится. Я, собственно, поэтому и хотел тему объехать… Ладно, давайте я вам по-простому объяснить попробую позицию свою, – он взял в руки бокал с коктейлем. – Вот это, по-вашему, наркотик?

– Алкоголь? Да нет, конечно, – Игорь Сергеевич улыбнулся.

– Ага, – Павлик радостно потер руки. – А это? – он покрутил в пальцах пачку «Парламента».

– Ну… – уверенности в тоне бизнесмена поубавилось. – Скорее, нет – это же не запрещено!

– Офигенная логика! Если запрещено – наркотик, если нет – то нет! А если завтра помидоры запретят, следовательно вот он, что ли, – самый страшный враг человечества?

– Не утрируйте, – не сдавал позиций Игорь Сергеевич. – Помидоры не запретят, во-первых, а во-вторых, от них вреда никакого. В отличие от наркотиков!

– Давайте другим путем тогда пойдем, – Павлик снова взглядом обратился за ответом к остывающему кофе, сделал хороший глоток, наверное, для ясности и пошел в атаку:

– Если в расчет запреты и разрешения не брать, то чем наркотик от ненаркотика отличатся, как по-вашему? Каким образом вы в этом случае дефиницию осуществляете? – он с нетерпением ждал ответа.

– Привыкание! – Игорь Сергеевич щелкнул пальцами. – Наркотики привыкание вызывают – вот вам и отличие!

– Шика-а-а-арно! – от возбуждения молодой человек даже заерзал по дивану. – Огонь! Всем бы у вас поучиться определения давать! А это, значит, – допрос продолжался с вызовом свидетелей: Павлик погладил стройный бок стопки с текилой, а пачкой сигарет помахал безо всякой к ней ласки, – привыкания не вызывает?!

– Хм… – хозяин жизни усмехнулся и осадил назад. – Не совсем, выходит, точное определение дал.

– Не вопрос! Давайте точнее, если сможете!

Игорь Сергеевич несколько секунд собирался мыслями, но потом отмахнулся:

– Да ладно вам! И с чего мы вообще о наркотиках заговорили?

– Мы о них заговорили?! – Павлик возмущенно затряс шевелюрой, словно пытаясь сбросить с себя невидимые путы, которые на него попробовали навязать. – Это вы о них заговорили! – он выставил указательный палец вверх. – Я вообще ни о чем таком – ни полслова! Я о растениях силы вам рассказывать начал! А вы их тут же наркотиками окрестили, не пойму уж, в силу каких таких причин загадочных! Но я вам вот что скажу, – он склонился над столешницей. – Вы же правильно сказали! Я бы и сам так точно и определил: то, что привыкание вызывает, – наркотик; то, что не вызывает, – нет! И с этой точки зрения, Игорь Сергеевич, и табак, и алкоголь – вполне себе стопроцентные наркотики! Мы же с вами уже говорили раньше про это, когда вы про свое желание бросить курить мне сказали. Вот и получается, что вы, может быть, и хотели бы бросить, а не можете! А если совсем глубоко копать, так «синька» эта, – Павлик покрутил в руке бокал с остатками коктейля, – вообще самый страшный наркотик и есть! Ни один героин столько народу у нас не убил, как вот эта вот субстанция! И разница, если хотите, одна: героин у нас под запретом, а хань – нет! И под запретом ее нет потому, что на ней само государство деньги и делает! А на табаке, с которого мы с вами соскочить не можем, – корпорации табачные!

– Да к чему вы это все? – Игорь Сергеевич недоумевал.

– Не получится у меня без освещения темы этой историю вам правильно донести. Если бы не это, стал бы я вам лекции читать! Э-эх! – он махнул рукой. – Но чтобы нам в дебри не лезть, я свое видение вопроса могу совсем коротко изложить, если хотите. Не для спора, не для дискуссий заумных, просто чтобы вы понимали, что, где, и как.

– Валяйте, – бизнесмен усмехнулся и налил себе горячего чаю.

– Я покороче постараюсь все изложить. А точнее, не все, а самую суть. Глобальна уж больно тема, – Павлик усмехнулся. – Но хоть что-то мне вам все равно пояснить придется, чтобы понимание было, что происходило, собственно, дальше со мной. Вначале – про растения силы, – он аккуратно налил себе чаю, сделал глоток, не менее аккуратно поставил чашку на блюдце и прикурил сигарету. – Вы вот мне только что про наркотики говорить начали. Не-не! – он взмахом руки оборвал пытающегося что-то возразить собеседника и утвердительно кивнул. – Именно вы это начали, Игорь Сергеевич! А я вам, вообще-то, про растения силы рассказывал. И не просто так, кстати, чтобы ваш кругозор расширить, а исключительно в рамках истории собственной. Как зашел разговор про шаманов, так я вам со всей пугающей прямотой и сообщил: да, с растениями силы шаманы работают! С растениями, которые сознание изменяют. Вы тут же бирку наклеили, – он покивал и скептически вытянул губы трубочкой. – Только преждевременно вы это сделали, можете мне на слово поверить! И я вас, кстати, тут же фактами припер. Вы вот сейчас спорить со мной до хрипоты готовы, а как только факты на стол ложатся, вам и возразить нечего, по существу если, – Павлик хитро улыбнулся и подмигнул. – Вы, между нами говоря, сами – одно противоречие сплошное, если в истории дня сегодняшнего хорошенько поразбираться…

Игорь Сергеевич от души рассмеялся, а рассказчик недоуменно пожал плечами:

– А что вы тут смешного увидели, не пойму я… Сами посудите: вначале вы мне определение даете, что наркотики, мол, – это то, что привыкание вызывает. Потом соглашаетесь, что и сигареты, и алкоголь привыкание тоже вызывают и избавиться от этих субстанций в своей жизни, в принципе, нелегко. Из вашей же, заметьте, логики исходя, и первое, и второе – наркотики. Но стоит только мне вас прямо в лоб спросить: а наркотики ли вот эти субстанции, которыми мы с вами вечер целый и полночи уже балуемся, так вы мне в ответ: «Не, это не наркотики ни фига!» И на вопрос, с какого же перепугу тогда не наркотики это, вы мне как аргумент задвигаете: а это, мол, не запрещено! И этот человек весь вечер упрекает меня в странной логике? – Павлик ехидно улыбнулся и залпом допил коктейль.

Игорь Сергеевич снова громко расхохотался и добродушно поддел собеседника:

– Ох, не тем вы, молодой человек, по жизни заняты! Вам бы на кафедре теологии какой-нибудь преподавать или книги писать, но никак не бизнесом заниматься! Зарываете талант в землю…

– С чего бы это? Я ж бизнес свой, как вы это назвали, в девяностых еще начал, – Павлик мрачновато усмехнулся. – Там и теология была, и философия, можете мне поверить. И остальное было, чего ни в каком университете за одну короткую человеческую жизнь не пройдешь. Так что не переживайте: я на месте, – он улыбнулся и продолжил. – Но я вас не виню, чтобы вы там себе ни думали. Я ведь, когда вас сейчас слушаю, себя самого узнаю, того, что четыре года назад был. Того, в смысле, Павлика Андреева, старого. У меня отношение к этим вещам еще жестче, чем у вас, кстати, было. Не поверите, – он убедительно приложил руки к груди, – стоило в фильме только увидеть, как кто-то иглу в вену вводит, – кранты! Отворачивался и глаза закрывал! И крови ведь особо не боюсь, – он посмурнел лицом, – и видел много всякого разного за эти годы, но как только кто шприцом в вену начинает на экране тыкать – писец! Я уж думал потом над этим, так мысль только одна: видать, в прошлых жизнях у меня опыт какой-то негативный был!

Игорь Сергеевич, слушавший его с легкой полуулыбкой, чуть задрал брови в веселом удивлении, но, сделав над собой видимое усилие, промолчал. Павлик благодарно кивнул и продолжил:

– Сам знаю: дико звучит, но другого объяснения и нет. Как берут кровь из вены в больнице, так я на одной силе воли держусь, чтобы в обморок не грохнуться! И для меня субстанции эти разнообразные, что сознание изменяют, всегда наркотиками только и были. Я ни слышать не хотел про них, ни думать. Крепче травы вообще ничего не пробовал…

– Травы?

– Ну марихуаны, если вам так удобнее, – смущенно поправился Павлик и улыбнулся. – По молодости баловался пару раз, но прикола, если честно, так и не понял. Да и не взяло меня тогда толком, – он с усмешкой махнул рукой. – А я и не стал настаивать, как говорится. И в годы те, мутные и смутные, когда что хошь достать и попробовать можно было, всего избежал. Хотя при мне и кололись, и нюхали, – он зябко повел плечами, едва заметно поморщившись. – А я – ни в какую! Зато потом мне разбираться со всем этим пришлось, после истории моей. Вы вот про наркотики говорите и определение, кстати, правильно дали, пусть сами толком того осознать не можете, – он показал большой палец. – Правы вы, Игорь Сергеевич, с определением своим. То, что привыкание вызывает, смело можно наркотиком называть. И пусть слова – это просто бирки, которые люди на явления и предметы бездумно совсем порой навешивают, от правды никуда не денешься. Только сразу нужно самому себе признаваться: да, наркоман я проклятый, потому что курю и выпиваю, а отказаться от этого нет у меня сил! Но ведь так рассуждать и не готов почти никто. Люди же себя как угодно оправдают, лишь бы суть свою скрыть от самих же себя! Если здраво рассуждать, так это глупость, ясное дело. Тут ведь самая главная собака и зарыта, если разбираться начать. Коли признаемся мы сами себе в слабости и мерзости собственной, так у нас ведь и шансы сразу появятся избавиться от всего этого, очиститься, если хотите. А раз мы очки темные на глаза напялили и в упор видеть ничего не хотим, то нам с этим говном нашим дальше и жить!

– Сурово! – Игорь Сергеевич прикурил очередную сигарету и покачал головой. – Категоричны вы не в меру, молодой человек!

– Так я же с и собой точно так! Я же не людей осуждаю, а свой подход излагаю к вопросу. И на себя, кстати, все это распространяю, – Павлик пожал плечами и отпил из чашки. – Знаете, как кто-то из великих говорил: «Кто не жалеет себя, тот получает священное право не жалеть других!» Не помню, правда, чьи это слова и откуда…

– Фрица Гейгера! – громко расхохотался бизнесмен и подмигнул опешившему собеседнику. – А точнее – братьев Стругацких это слова. «Град обреченный», Павел, это. И устами героя – Фрица Гейгера –Стругацкие эту мысль до читателей и донесли.

– Мать честная! Ну и память у вас!

– Да нет, – Игорь Сергеевич с деланным сожалением развел руками. – На днях перечитывал – вот и совпадение…

– Синхроничность, – Павлик улыбнулся. – Старик Юнг был бы в восторге. Впрочем, опять отвлекаюсь, – он почесал рукой затылок. – Недаром мамулик всегда твердит: мысли, как кони дикие, скачут, необъезженные. Я же про растения силы говорить начал, а мы уже вон куда угнали! Короче, чтобы закрыть тему с наркотиками: как видите, все совсем непросто. Тут нельзя однозначно сказать: наркотики, мол, это! Точнее, сказать-то можно вообще все, что угодно, да только вот толку от этого – шиш да кумыш. Но для наших с вами целей одно важно: люди всегда знали, что свое сознание изменить можно. Я на этом моменте специально внимание заостряю, а потом сами поймете, зачем и почему. Шаманы, про которых речь зашла, они же на этих церемониях именно с сознанием людей и работают. Все проблемы наши, все болячки исключительно тут, – Павлик убедительно постучал себя костяшками пальцев по лбу. – И убрать все траблы только одним способом можно – сознание изменить. Вот так на сцене растения силы и появились. Самое интересное в этом вопросе, знаете, что? – он с любопытством посмотрел на своего визави, но тот только, сохраняя фирменную улыбку, отрицательно покачал головой и отсалютовал ему стопкой граппы. – Самое интересное, Игорь Сергеевич, что растения эти, при помощи которых сознание изменить можно, они во всех уголках света произрастают! Как будто специально мать-природа так устроила, чтобы люди время от времени могли к знанию прикоснуться!

– Прямо вот так? Мать-природа специально и устроила?

– Именно! – Павлик убежденно потряс головой. – Именно так и есть, если хотите мое мнение знать. Я бы вам сейчас лекцию мог на несколько часов зарядить со ссылкой на авторитетные источники, но лучше на слово мне поверьте, – посоветовал он с доброй улыбкой. – В Древней Греции, к примеру, на мистериях знаменитых, где инициацию люди проходили, с растениями этими тоже работали. Собственно, если простым человеческим языком излагать, древние греки те самые церемонии и проводили. Приводят человека, дают ему чашу с напитком, а дальше уже все растение сделает. Не, конечно, если голова дерьмом забита разным или шлак там откровенный, то лучше к таким вещам и близко не подходить! Игры разума – штука опасная, кто бы спорил… Но суть-то в том, что вся история человечества с этими растениями теснейшим образом связана! В Индии сому пили, в Иране – та же самая песня, только название маленько другое: хаома, если мне память не изменяет. В Сибири с мухоморами шаманы работали, в Мексике – пейот, в Перу – аяваска…

– Господи! – владелец заводов и пароходов изумился неподдельно. – Я из всего этого только мухомор знаю, а вы-то откуда такого понабрались?

– Э! – пренебрежительно скривил губы его новый знакомый. – Это и половины я вам еще не перечислил, если хотите знать. Я же правду сказал, а не гнал вовсе, как вы подумать бы могли, что часами лекцию на эту тему читать способен! Именно так – часами, – он кивнул и отпил из чашки. – История – штука темная, спору нет, но одно утверждать можно совершенно точно: проблемы у людей всегда имелись в достатке, и решать их приходилось конкретным вполне себе персонажам. А уж шаманами их назвать, жрецами или еще какую бирку повесить – то дело десятое, как любое разумное существо понимает. Да даже табак тот же самый взять, – Павлик кивнул на дымящуюся в пальцах бизнесмена сигарету. – Табак же из Америки пошел, от индейцев. Про это вообще мало кто знает, а ведь табак – самое что ни на есть растение силы!

– Бросьте! – Игорь Сергеевич с улыбкой отмахнулся и отпил из стопки. – Нашли тоже мне растение силы!

– Именно что растение силы! Только к сигарете, что в пальцах у вас сейчас тлеет, это утверждение, можно сказать, никаким боком и не относится, – молодой человек убежденно покивал. – Другой сорт индейцы выращивали и курили. И отличия – во всем. Современный табак, что в сигареты кладут, он и не влияет же на сознание ваше почти. Так, легкий сдвиг… Да и то, если долго не курить, а потом засмолить белую палочку. А вот индейский табак, что в трубки мира забивали, совсем другой эффект имел. Вы там пару затяжек делали – и у вас шарики за ролики заходить начинали! В этом-то весь и смысл…

– Чушь полная! – собеседник фыркнул и скептически покачал головой. – Какой в этом смысл может быть? Я, молодой человек, вас вообще понимать отказываюсь.

– Конечно, – Павлик согласно мотнул головой. – А вы усилие сделайте над собой! Глядишь, дело легче и пойдет у нас. Тут фишка в следующем: любое действие цель какую-то иметь должно. Это, конечно, я вам идеальную позицию сейчас излагаю, но, надеюсь, спорить вы со мной не будете?

– С этим – не буду, – Игорь Сергеевич с улыбкой кивком подтвердил свое согласие. – Когда вы разумные и понятные вещи говорите, зачем мне спорить с вами?

– Минуточку! Минуточку терпения – и мы с вами сейчас и с понятностью, и с разумностью разберемся, – его оппонент радостно потер руки. – Я вам только гарантию не дам, что у вас после этого разбора полетов когнитивного диссонанса не возникнет!

– Ну, вы за меня особо не переживайте, Павел! Режьте правду-матку, как говорится.

– Не вопрос, – согласился с его предложением Павлик. – Значит, у каждого действия цель должна какая-то быть в идеале, как мы с вами договорились. Вот и скажите мне, прямо сейчас какую цель вы преследовали, когда сигарету зажгли и дым вонючий через легкие свои пропускаете?

– Однако! – Игорь Сергеевич рассмеялся. – Эко вы завернули, молодой человек! А цель какая? – он пожал плечами. – Желание удовлетворяю я свое, наверное. Желание покурить, имеется в виду. Другой цели и нет, конечно.

– Ага! – обрадовался Павлик и игриво погрозил собеседнику пальцем. – Ага! Желание покурить, значит? А вы мне теперь как на духу ответьте: вы курить-то сейчас точно хотите или по привычке эту палочку в рот тянете?

Его собеседник вскинулся было, чтобы возразить, но вдруг резко передумал, устроился поудобнее и погрузился в размышления, периодически поглядывая на въедливого гостя и тихонько улыбаясь. Наконец он с усмешкой издал вздох:

– Как на духу, говорите? Ну, если как на духу, – Игорь Сергеевич вольготно раскинулся на диване, – привычка, конечно, скорее, чем желание. Тяга есть к сигарете, точно знаю, но вот конкретно сейчас именно по привычке закурил. Это если начистоту, – c мягкой улыбкой признался он.

Павлик молча показал большой палец и восхищенно покачал головой:

– Я чем дольше общаюсь с вами, Игорь Сергеевич, тем больше дивлюсь. Восхищаюсь даже! У вас и честность еще внутренняя присутствует, что вообще редкость нынче. Вы не поверите, сколько бы народу стало в такой же ситуации про тягу непреодолимую втирать! И не спорьте! – он протестующе выставил вперед обе ладони. – Плавали – знаем, как говорится! Ну а раз вы такой честный и разумный, вы мне и объясните, что же это за цель такая – привычку вредную пестовать и поощрять?

– Не понял, извините, вопроса?

– А чего тут не понять? Все предельно просто, по-моему. Вы сами согласились, что у любого действия цель определенная должна иметься, а на мой вопрос – какая цель была конкретно у вас сейчас, когда вы сигарету прикурили, – вы ответили, что по привычке. Отсюда – и следующий логичный мой вопрос: что это за странная для разумного человека цель – привычку вредную поощрять? – Павлик с интересом ждал ответа от озадаченного собеседника. Тот некоторое время с сомнением разглядывал дымящуюся в пальцах сигарету, потом пожал плечами и слегка кивнул ему:

– Нет, ну и удовольствие, конечно, тут какое-то есть…

– Да бросьте вы! – Павлик расхохотался и покачал головой. – Так начали хорошо, и – вот вам! Я же сам, как вы давеча отметили, курильщик! Мне ли не знать, что удовольствия тут – ноль целых хрен десятых! Ну ладно, пару-тройку сигарет хороших в день выкурить – это да. Трубку табака приличного – это я тоже пойму, а вот каждые десять минут, как мы с вами, дым вонючий глотать – какое ж удовольствие, скажите на милость?

На лице Игоря Сергеевича медленно, но отчетливо проступала озадаченность. Сначала он просто молча поглядывал некоторое время на своего нового знакомого, потом с кривой усмешкой затушил сигарету.

– Да разве в этом дело?! Ну затушили вы сейчас одну, так пяти минут не пройдет, как вторую закурите! Это ерунда все, вы мне лучше теперь скажите: что у вас с целью получается? Которая, как мы выяснили, у всякого действия должна быть? Молчите? – Павлик утвердительно кивнул. – Правильно делаете, кстати! Тут только идиот начинает орать и возмущаться, да аргументы всякие нелепые приводить. А для нормального существа сразу одни вопросы возникают! И еще один вопрос вам тогда, – он пронзительно глянул на собеседника с немного ехидной, впрочем, улыбочкой. – С разумностью у нас как? Мы же полвечера твердим: человек разумный, человек разумный! А сколько тут разума получится, если мы начнем по складам эту историю разбирать? Где тут разум-то хваленый? Удовольствия нет, зато есть привычка, действие тоже есть. Вы давеча про волю свободную свою твердили, а посмотрите сами теперь, где она, воля-то свободная, и чья она, собственно? Раз желания нет и по привычке палочку-вонючку в рот тянете, согласно чьей воле это происходит? Вашей? Так ведь вы же не идиот, уж извините, чтобы собственными же действиями привычку вредную культивировать? Нет? А тогда чья воля руку вашу к пачке и зажигалке толкает? И точно ли ваша это воля? И точно ли свободная она?